– Вперед-три!!! – крикнул Мино.
– Вперед-три! – повторили за ним сотники.
Обе манипулы раскрылись как ножницы, образовав две повернутые друг к другу буквы "V", которые продолжали сближаться, чтобы в конце концов соединиться в один ромб и замкнуть внутри гвардейцев. Это был дьявольски трудный маневр! Однако строй перемещался вполне уверенно. Быстрее!
Гвардия увидела все своими глазами. Ударная группа поспешно отступала, сражаясь с напирающей конницей, которая хлынула из-за всех пяти холмов. Образовался настоящий муравейник из коней и людей. Кошмарный сон пехотинца становился действительностью.
Задние, насчитывавшие по две шеренги стороны ромба соединились, и легионеры развернулись спиной внутрь строя. Передние, тройные ряды, все еще были развернуты, каждый под своим углом, и через образованный таким образом промежуток внутрь вливалась река королевских солдат. Красноглазая разрывалась на части, пытаясь навести хоть какой-то порядок. Когда последний гвардеец скрылся за спинами легионеров, обе стены из щитов, словно бронированные ворота, двинулись навстречу друг другу и сомкнулись. Внешние ряды застыли неподвижно. Внутри все еще бурлило.
Конница не спеша готовилась к решающей атаке. Осознание собственного сокрушительного перевеса позволяло спокойно расставить все отряды и когорты. Они прибыли сюда, чтобы разнести в клочья армию Редрена, и эта толпа отчаявшихся там, внизу, прекрасно годилась на роль достойной закуски. Следовало насладиться ею, как подобает настоящим воинам, чтобы потом было что рассказывать детям и внукам.
Красноглазая усилила тылы дополнительной шеренгой гвардейцев. Арбалетчиков она поставила за тремя передними линиями тяжеловооруженных, а остальных сумела поделить на группы, предназначенные для затыкания возможных дыр. Теперь уже можно было оглядеться и содрогнуться…
А было от чего! Около шести-семи тысяч людей и коней смотрели сверху на неполные две тысячи пехотинцев, у которых к тому же почти не было копий и пик. На лицах одетых в броню всадников появились издевательские усмешки.
– Длинные мечи! – скомандовал Мино.
– Длинные мечи! – Следующий возглас прозвучал одновременно с лязгом извлекаемого из ножен железа.
От сверкающей сталью массы оторвался большой ломоть и заскользил вниз, все быстрее и быстрее. В небо вознесся протяжный вопль сотен глоток. Блеснули клинки. Грохот копыт. Они уже мчались полным галопом. Задрожала земля.
– На колено!!! – Первые три ряда легионеров опустились на одно колено, открывая арбалетчиков.
– По ко-оням! – командиры подождали, пока конница окажется на расстоянии одною броска копья… – Стреляй!
Свистнули тетивы. Вой летящих стрел заглушило пронзительное ржание лошадей. Первый ряд конников рухнул на землю, словно одна веревка внезапно опутала ноги всех животных! Следующие, спотыкаясь о лежащие тела, начали падать на них, образовав беспорядочный завал. Отдельные крики тонули в чудовищном реве. Легионеры продолжали стоять. Однако следующие ряды карийцев все же пробились через груду сваленных в кучу коней и людей. Их было все еще очень много, но они потеряли скорость и не успели снова достаточно разогнаться, чтобы смять строй пехоты.
Какой-то всадник налетел прямо на Мино. Конь встал на дыбы, ударив копытами в щит, после чего обрушился на него всей своей тяжестью и весом сидевшего на нем верхом человека. Лишь титанические усилия стоявших позади Мино легионеров, изо всех сил поддерживавших своего командира, не дали ему упасть на спину и погибнуть под копытами. Едва могучий напор ослаб, меч Мино мелькнул в воздухе и глубоко вошел в бок лошади. Животное с болезненным ржанием снова встало на дыбы. Удар копытом в шлем едва не оторвал Мино голову. Сознания он, однако, не потерял. Второй удар! Конь безжизненно рухнул к его ногам. Всадник, все время пытавшийся удержаться в седле, неожиданно оказался на четвереньках. Прежде чем он успел понять, что случилось, острие клинка Мино пронзило его горло.
Не везде все пошло столь гладко. В нескольких местах образовались большие проломы. Гвардейцы Красноглазой тотчас же бросились туда, чтобы их заполнить. Карийцы, ворвавшиеся верхом в толпу пехоты, погибли в мгновение ока, заколотые копьями со всех сторон. Десятки рук вытолкнули их трупы за первую шеренгу. Сражение быстро завершилось. Конники не сумели расширить проемов в рядах суминорцев или не дать им закрыться. Четырехугольник пехоты продолжал стоять, несмотря на значительные потери. Единственным видимым издали результатом атаки конницы были лишь срезанные острые углы ромба и вкрапления гвардейцев в строй легионеров.
Бесформенное, бешено вращающееся кольцо конницы тесно окружило суминорцев. Внутрь четырехугольника посыпались сотни дротиков, топоров и копий. В большинстве случаев, однако, острия бессильно соскальзывали по щитам, доспехам и шлемам. Арбалетчики ответили более успешно. Стрелы, вылетавшие из-за спин и между головами тяжеловооруженных воинов, раз за разом застревали в конских шеях, головах, боках и телах всадников. Ранение животные падали под ноги разогнавшихся коней. Суматоха нарастала с каждым мгновением. Не помогли посылаемые с холмов подкрепления. Прежде чем нападавшие поняли свою ошибку, вокруг суминорского подразделения лежало уже столько лошадиных и человеческих тел, что вторая непосредственная атака стала уже невозможной. Следовало отступить, приказать нескольким отрядам спешиться и бросить их в атаку как обычную пехоту. Первая попытка такого нападения была попросту расстреляна арбалетчиками и выдохлась в пятидесяти шагах перед стеной легионеров. Командир карийской конницы бесился от ярости и на чем свет стоит ругал себя за собственную глупость. Он должен был сразу ударить всеми силами, и притом со всех сторон! Теперь было уже поздно. Маленькая косточка превратилась в орех, который невозможно было разгрызть. Он подумал о том, что сделает султан, когда об этом узнает, и по спине его потек холодный пот… Уничтожить их! Уничтожить любой ценой! Он пришпорил коня и выехал вперед.
– Три золотых за голову каждого суминорского пса! – рявкнул он. – Кто осмелится отступить, поплатится собственной! Вперед!!!
Масса пеших и конных безумцев вновь двинулась на суминорский четырехугольник. Арбалетчики снова собрали свой урожай, но тех это не остановило. Мгновение спустя вопящая толпа обрушилась на солдат Редрена.
– Короткие мечи!!! – успел еще крикнуть Мино.
Началась резня. Легионеры едва успевали вспарывать животы и горла, натыкавшиеся на их клинки. Гибкие лезвия безошибочно находили щели в доспехах. Гвардейцам, однако, пришлось куда хуже. В толпе их длинные мечи оказались бесполезными, и они сражались стилетами и кулаками, постепенно уступая превосходящей силе противника. Карийская стихия, словно алхимическая жидкость, прожигала дыры в суминорском монолите.
Ничего не дали брошенные в бой последние резервы. Ничего не дали стрелы, летевшие в груди и лица с расстояния двух-трех шагов. Карийцы, вынужденные выбирать между верной смертью под топором палача и весьма вероятной под мечами легионеров, выбрали второе. Суминорское подразделение утратило свою правильную форму. Стройные ряды ломались под безумным напором охваченного звериной яростью врага.
Первые нападавшие ворвались, внутрь четырехугольника. Один из них прыгнул к Ириан. Девушка лишь махнула правой рукой. Ладонь на лету превратилась в когтистую лапу. Кариец не заметил, что именно разорвало ему горло… У следующего противника Красноглазая выбила оружие из руки, свалила с ног и, удостоверившись, что никто на нее не смотрит, быстрым движением перегрызла ему шею. Затем бросилась в толпу сражающихся. Мгновение спустя какой-то карийский солдат вдруг обнаружил, что в его кольчуге зияет дыра, из которой вываливаются внутренности…
Удар! Горячие брызги крови на руке. Выдернуть, клинок. Который это уже раз за сегодня? Почему они не бегут? Почему все еще атакуют? Щит! Так, откинул голову назад… Раскрылся! Удар под подбородок. Так. И в мозг. Все! И вниз. О, язык вывалился. Что там происходит? Сейчас ничего от нас не останется. Это конец. Прочь, падаль! Схватил за щит! Ударить в сгиб руки. Отпустил. Он без шлема. Удар по глазам. Страшный грохот! Что это? Конница? Их? Наша?! Наши!!! О, дьявол! Самое время!
Последний враг упал от удара Мино двумя, может быть тремя минутами позже. Атака тяжеловооруженных воинов смяла спешившуюся конницу Ормеда и спасла разваливающийся четырехугольник. Многим карийцам, однако, удалось избежать разгрома. Суминорская конница бросилась в погоню и скрылась за холмами. Пехота осталась одна на дне усеянной трупами долины. Мино посмотрел на небо. Солнце клонилось к закату. Как приятно дожить до вечера…
– Эй, легионер! – неожиданно услышал он и обернулся.
В дюжине шагов от него стояла Ириан. Ее руки и лицо были красными от крови. Солдаты расступились перед ней, когда она направилась к нему.
– Подними забрало, рыцарь, – с улыбкой сказала она.
Он сделал то, о чем она просила, но не успел ничего сказать. Красноглазая прильнула к его губам. Поцелуй был столь страстным и диким, что Мино в первое мгновение остолбенел, а потом, выронив меч и щит, заключил Ириан в объятия. Казалось, оба пытаются выпить друг у друга душу. Лишь всеобщий смех вокруг и громкие крики «браво» дали им понять, что они здесь все-таки не одни. Даже раненые смотрели на них, позабыв о боли.
– Это все, ваше величество, – сообщил гонец, завершая свой доклад. – Сражение прекратилось с наступлением темноты. Наступление продолжалось до тех пор, пока можно было хоть что-то разглядеть. Битва окончена. Победа! – с энтузиазмом воскликнул он.
– Победа… – Редрен махнул рукой и тяжело сел.
– Ведь мы же их разбили! – удивился гонец. – Они отступили по всей линии… потеряли тысячи… Господин!
– Они лишь разбиты. Не раздавлены, не уничтожены. Этого слишком мало, слишком мало…
Гонец замолчал и беспомощно посмотрел на короля.
– Как называется это место?
– Круглые Холмы, господин.
– Круглые Холмы… – задумчиво повторил король. – Что ж, пусть будет так… Можешь идти.
– Господин! – Солдат низко поклонился.
Редрен остался один.
– Я думал, что моя звезда зайдет все же за более высокой вершиной… – прошептал он и опустил голову на руки.
Сильный порыв ветра встряхнул полог у входа в палатку. Во мраке раздалось скрипучее стрекотание сверчка.
Блеснули ядовитые клыки. Кваканье подыхающего василиска затихло, не успев набрать силу. Каад поднял голову и швырнул маленькую тварь далеко в кусты. Резко зашелестели ветви. Змей прислушался, но чутье Присутствия ничего не обнаружило. Он двинулся вперед. Его большое тело описало несколько быстрых зигзагов. Он снова остановился. Зов Онно. Все тот же самый… Он стрелой метнулся вперед. Нельзя было терять времени. Земля с бешеной скоростью уносилась назад под его брюхом.
На ночь они расположились на склонах самого высокого из пяти холмов. Гвардейцы и легионеры сидели у костров, в которых горели собранные на побоище обломки дротиков, пик и рукояти боевых топоров. На остриях трофейных копий жарились ломти конины. Солдаты разговаривали приглушенными голосами, ожидая, пока мясо будет готово. Деремцы уже забрали наиболее тяжело раненных, и из погруженной во тьму долины доносились лишь стоны подыхающих врагов. Ни у кого не было сил их добивать.
Мино подбросил в огонь несколько обломков дерева и с облегчением растянулся на траве. Он посмотрел на Ириан. Девушка сняла со спины мешок и достала из него хлеб, за ним кусок жареного мяса, завернутый в промасленную салфетку, полный бурдюк и горсть слегка слипшихся сластей.
– Я вижу, ты обо всем подумала! – восхищенно заметил Мино, приподнимаясь на локте.
– Схватила первое, что под руку попалось, – ответила она, ища нож. – Я подумала, что, может быть, тогда ты побыстрее перестанешь сердиться…
– Не о чем говорить. – Он коснулся ее руки. – Хорошо, что ты здесь.
– И ты тоже… – Она подала ему ломоть хлеба с большим куском мяса.
Только теперь до Мино дошло, насколько он голоден. В мгновение ока он проглотил еду.
– Хочешь еще?
Он торопливо кивнул.
– А ты? – спросил он, видя, что она снова режет хлеб только для него.
– Если хочешь, могу съесть что-нибудь за компанию, – ответила она. – Но на самом деле мне это не нужно. Ни есть, ни спать. Так что лучше сначала сам наешься…
Он понимающе кивнул головой.
– Есть что-нибудь попить?
– Только вода. Я могла взять пива, но подумала, что на всякий случай стоит иметь что-нибудь, чем можно промыть раны. Может, хочешь?
– Жаль воды на пару царапин, – остановил он ее. – Большая часть этой крови не моя, – он посмотрел на себя. – Но если у тебя есть что-нибудь от синяков, это было бы превосходно. Я чувствую себя так, словно целый день падал с дьявольски высокой лестницы…
– Ничего такого у меня нет, – развела руками Ириан.
– Что ж, ничего не поделаешь, – он потянулся к бурдюку и сделал один глоток.
– Возьми в рот что-нибудь сладкое, будет вкуснее, – посоветовала она.
– Хорошая идея, – заметил Мино, попробовав. – Что это?
– Кажется, яблоко, запеченное в меду.
– Угу… В самом деле, – он проглотил сладкий комок, – Ночи после битвы все-таки могут быть прекрасными! – он снова лег на спину и уставился на звезды.
Красные глаза Ириан сверкнули прямо над его лицом.
– Ты даже не представляешь насколько, – прошептала она.
– Что? – Он слова поднял голову.
– Идем отсюда! – Он почувствовал на щеке ее горячее дыхание.
Не говоря ни слова, он встал, позвякивая доспехами. Они двинулись вниз, мимо костров. Усталые, занятые едой или погруженные в размышления солдаты не обращали на них внимания. Ириан и Мино вскоре вышли за границу освещенного пространства. Огни костров оставались все дальше позади. В конце концов свет исчез, и мрачный шорох побоища затих вдали. Уже ничто не нарушало темноты и тишины, в которой слышались лишь тяжелые шаги Мино и легкие – Красноглазой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71