Его случайно узнал приятель одного бродячего философа, душу которого Тагеро в порыве фантазии перенес когда-то в тело большой змеи. Староста деревни, получив донос, отличился воистину дьявольской хитростью. Никто не проявлял к чародею даже малейшей враждебности, пока какой-то местный детина не приложил ему сзади скамьей по затылку. Когда Тагеро очнулся, он лежал связанный, с кляпом во рту, лишенный всех своих артефактов. Ему не позволили сказать ни слова в свою защиту. Найденные при нем магические предметы сочли доказательством истинности обвинения, и на рассвете Тагеро ощутил в собственных внутренностях острие кола. Все это было столь невероятно и абсурдно, что чародей до сих пор сомневался в реальности происшедшего с ним. Ему и его великим амбициям предстояло сгнить в придорожной канаве?! Когда до него доходило, что такое вполне возможно, страх душил его в стократ сильнее, чем кляп во рту.
У него был лишь один шанс…
Шагавший по дороге молодой человек походил на крестьянина, но упругостью движений напоминал солдата или что-то в этом роде… Лицо его было необычно сосредоточено.
Налитые кровью глаза Тагеро напряженно уставились на прохожего. Охваченный внезапной надеждой, чародей аж задрожал на колу. Теперь следовало сделать так, чтобы их взгляды встретились. Когда прохожий уже почти подошел к месту казни, Тагеро глубоко вздохнул и хрипло застонал. Молодой человек остановился, поднял голову…
Он наверняка не был сумасшедшим, какой нужен был чародею… Однако в глазах юноши мелькнуло нечто свидетельствовавшее о некоей сильной внутренней борьбе, и Тагеро решил, что лучшего случая ждать не станет. Не утруждая себя дальнейшим разглядыванием молодого человека, он привел в действие чары, которые вырвали его душу из гибнущего тела и, словно поток огненных игл, вонзившийся в глаза прохожего, перенесли ее в его разум.
Ксину показалось, будто его ослепила яркая вспышка. В голове зашумело, он почувствовал, как сдавило виски. Будто бы кто-то крикнул, но котолак решил, что звук этот издал насаженный на кол несчастный, который как раз в это мгновение испустил дух.
Тагеро почувствовал себя словно путник, по глупости забравшийся в логово дикого зверя. Однако это было намного хуже, чем просто зверь. В подсознании прохожего чародей наткнулся на чудовище. Страх, который он испытывал до сих пор, был ничем по сравнению с ужасом, который охватил его теперь. Тагеро понял, что попал в ад. Такова была его последняя осознанная мысль, прежде чем его поглотила кипящая в оковах воли магма зла. Он стал игрушкой, рабом, жертвой ненависти в тысячи раз большей, чем та, на которую он способен был сам, но все же не был уничтожен до конца.
Смятение в мыслях Ксина вскоре прошло. Тот факт, что он на мгновение перестал ощущать Зов Присутствия, скорее удивил его, нежели обеспокоил. Он потер глаза. Уже все хорошо… Вампир был где-то впереди!
Забыв о легком недомогании, котолак двинулся дальше. Потом перешел на бег. Преследуемый вампир передвигался только ночью, но делал это он значительно быстрее, чем Ксин, который, правда, шел день и ночь без отдыха, но избегал Превращения, поскольку необычная легкость, с которой оно происходило, вызывала у него смутное беспокойство. Кроме того, он не хотел рисковать, нарвавшись на жителей рогиррского пограничья, для коих демон любого рода был существом, которое следовало уничтожить любой ценой. Местные истребители, в отличие от столичных, не делили творения Онно на пригодные и непригодные для политических игр.
После захода солнца котолак свернул с тракта и двинулся по бездорожью Круглых Холмов. К рассвету он добрался до границы Черной Пущи. Зов Присутствия вампира-посла смешался по крайней мере с полутора десятками других, исходивших от разных тварей, но Ксин уже хорошо различал индивидуальные оттенки Зова создания, которое он преследовал.
Когда солнечный диск целиком показался над горизонтом, вампир, как обычно, впал в летаргию и затих. Теперь задача Ксина заключалась в том, чтобы как можно больше сократить разделявшее их расстояние. Он ускорил шаг.
До сих пор котолак использовал лишь свою сверхъестественную выносливость, однако, углубившись в дебри Рогирры, он мог уже не осторожничать. Он остановился, присел и позволил дремлющему в нем зверю завладеть его телом. Полное Превращение наступило всего за три удара сердца.
Ксин издал горловое рычание и помчался вперед. Земля и сухие листья брызнули из-под его лап. Обычно Превращение связано было с болью и усталостью, теперь же оно казалось даже приятным. Он почувствовал себя столь великолепно, словно после долгих поисков наконец отыскал свою истинную натуру… «Опасная мысль!» – мелькнуло у него в голове, однако вскоре не осталось уже ничего, кроме пульсирующего в мышцах и жилах ритма наступающей ночи и плавных звериных движений. Быть зверем вдруг стало так приятно… Он мчался теперь втрое быстрее, чем в человеческом облике. Это означало, что вампир от него уже не уйдет. Он настигнет его самое позднее к полуночи!
Он продирался сквозь заросли, могучими прыжками преодолевал ямы и поваленные деревья. Его собственный, источавший дикую ярость Зов Присутствия заставлял все живые существа уступать ему дорогу. Он был королем этих лесов! Спавшие в своих логовах упырихи, когда их достигало Присутствие Ксина, инстинктивно сворачивались в клубок, принимая позу нерожденных.
Он был весь движение, ритм, орудие мести. Гнев и ярость переполняли его до такой степени, что порой с шерсти сыпались голубые искры. Обычный, зеленый, блеск глаз становился тогда фиолетовым. Однако сознание не покидало его ни на мгновение. Он бежал точно в том направлении, откуда доносились до него последние волны зова вампира.
Солнце садилось, удлинялись тени. Одна из них с головокружительной скоростью неслась среди остальных. Потом все тени слились в одно море мрака, и остались лишь два горящих глаза, мчавшихся сквозь тьму, словно пара комет. Трещал ломавшийся под лапами хворост.
Когда солнце опустилось за горизонт, Присутствие вампира не проявилось вновь, как обычно в это время в последние дни. Котолак удивился, но не замедлил бег. Раз преследуемая тварь не продолжает двигаться, значит прошлой ночью она добралась до цели. В данный момент лишь память и кошачье чувство ориентирования могли помочь Ксину отыскать укрытие вампира. Котолак еще раз вспомнил, с какой стороны донесся последний зов Присутствия бывшего посла, и оценил, насколько он невольно отклонился от цели. Сделав необходимую поправку, он ускорил бег.
Уже с расстояния в полмили он заметил среди деревьев розоватое сияние. Оно исходило как раз с той стороны, куда бежал Ксин. По мере приближения оно становилось все более красным и ярким. В какое-то мгновение лес уступил место поляне, посреди которой громоздились заросшие плющом руины. Над землей, из отверстия между поваленными колоннами, бил красный свет. Там было достаточно места, чтобы в подземелье могло пробраться существо величиной с человека или котолака. Ксин, не колеблясь, с разгону прыгнул внутрь.
Он оказался в склепе. Приземлившись, котолак поднял с пола клубы пыли, взмывшие пронизанным алым блеском облаком. Источником света был красный кристалл величиной с человеческую голову, с несколькими десятками отшлифованных многоугольных граней, лежавший в центре помещения на постаменте из синего камня. Его яркий блеск наполнял алым сиянием подвал, построенный в форме квадрата с закругленными углами. В стене напротив отверстия, через которое попал сюда Ксин, находился проход, ведший в глубь подземелья.
Здесь лежало десятка полтора скелетов, по большей части одетых в разнообразные доспехи. Истлевшие останки одного рыцаря покрывал нагрудник из проеденной патиной бронзы. Возле каждого скелета лежало какое-то оружие, в основном мечи и топоры, иногда обычные дубины и боевые цепы.
Рыцари, простые солдаты, крестьяне, разбойники, искатели приключений… – оценил Ксин социальное положение мертвецов, осторожно обходя помещение. Рядом с трупами лежало не только оружие, но и нетронутые сумки с личными вещами. На лезвиях не было щербин, в панцирях же и шлемах – никаких дыр и трещин. Никаких следов борьбы…
Котолак обратил внимание на расположение скелетов. Казалось, будто они пытались отползти от светящегося кристалла. Возможно, его свет был смертелен для человеческих существ. Если так, хорошо, что он вошел сюда в облике зверя…
Внезапное движение в углу прервало его размышления. Это была летучая мышь. Она долго металась по полу, словно в агонии, после чего, однако, собравшись с силами, взлетела и выпорхнула наружу. Котолак обратил теперь внимание на других летучих мышей, которые одна за другой просыпались под потолком и вылетали на охоту. У тех никаких проблем не возникало. Неужели они привыкли к красному сиянию? А та – была здесь лишь первый раз? Похоже было, что свет кристалла обездвиживал живые существа, но лишь на какое-то время. Можно было это проверить, но у Ксина имелись дела поважнее. Где-то здесь прятался вампир!
Котолак вошел во второе помещение. В нем царил алый полумрак. У стен тоже лежали человеческие трупы, но здесь это были рассыпающиеся, истлевшие мумии.
Ксин уже собирался перейти в следующий склеп, когда его внимание привлекла одна деталь. Одна из мумий, вернее, ее часть, поскольку это была лишенная рук верхняя половина туловища вместе с головой, имела необычно длинные зубы. Присмотревшись внимательнее, котолак обнаружил, что это мумифицированные останки вампира… Были здесь и другие – распавшиеся на куски, беспорядочными грудами валявшиеся возле стен.
В третьем, самом темном и самом большом склепе горящие зеленым светом глаза котолака заметили десятки прекрасно сохранившихся мумий, лежавших одна рядом с другой, ровными рядами. Здесь был только один вход, таким образом, Ксин оказался у цели своей погони.
Значит, это здесь Кахар V – император Южного Архипелага – подобрал себе посла! Одна из этих мумий… Котолак обежал весь склеп. Они ничем не отличались друг от друга! Чувствуя нарастающую ярость, он вернулся на середину и присел. Как угадать которая? Шерсть Ксина поднялась, по ней пробежали голубые искры.
Угадывать было вовсе незачем! Яростно зарычав, он набросился на первую с краю и вгрызся в грудь. Ребра треснули, словно сухой хворост. Ксин почувствовал в пасти вкус пыли и старого пергамента. Выпустив мумию, он схватил следующую, помогая себе когтями. Останки рассыпались в прах. Отфыркиваясь и выплевывая сухие ошметки, он раскрошил третью. От отвращения его ярость лишь росла. Четвертая, пятая… Впав в бешенство, он перестал считать. Он рвал, терзал, крошил, словно машина, перемалывающая высохшие трупы. Иссохшие руки и ноги летели во все стороны. Оторванные черепа, обтянутые пожелтевшей кожей, катились по полу. Мумии, как правило, были пустые внутри, однако некоторые были заполнены чем-то наподобие высохшей губки. По ней он узнавал вампиров. На вкус они походили на старые тряпки.
Внезапно он почувствовал в пасти вкус крови. Мумия кровоточила! Она была полна крови и тяжелая, словно свежий труп. Ксин хрипло зарычал и сильнее сжал челюсти. Попался!
Вампир очнулся, когда зубы котолака добрались до сердца. Он ударил вслепую руками, с силой, которая могла бы сломать шею тигру, но на Ксина это не. произвело никакого впечатления. Он подбросил вампира вверх и с размаху ударил его об пол, тщательно следя, чтобы не проглотить ни капли вампирьей крови. Руки кровопийцы сжались на горле котолака, но тот легко освободился, тряхнув головой. Затем клыки Ксина вонзились в сердце чудовищного посла. У вампира не осталось никаких шансов. Хищник закончил свою охоту.
ПОЕДИНОК

Зеленоватая пена неожиданно перестала течь изо рта лежавшего на боку Редрена. Вместо нее появилась желтая, похожая на сукровицу жидкость и слюна. Постоянно дежуривший возле ложа короля медик тотчас же послал за верховным жрецом, который явился вместе с главой гильдии истребителей.
– Чем ты объяснишь эти симптомы, господин? – спросил Беро медика.
– Возможно, это признак выздоровления, ваше преподобие.
– В самом деле? – Беро и Берт понимающе переглянулись. – Можешь поклясться?
– Не могу, ваше преподобие, я мало что знаю о вампирьей лихорадке. Если, однако, вампир уничтожен…
– Брат Берт, – обратился верховный жрец к истребителю, – совершил ли кто-либо из твоих людей сей достойный похвалы поступок?
– Увы, нет, ваше преподобие. Мы делали все, что в наших силах, но вампиру удалось сбежать. Ему помог в этом его сообщник, котолак Ксин, бывший капитан гвардии.
– Чем же в таком случае, дорогой брат, ты объяснишь изменения в болезни его величества?
– Вынужден говорить воистину с тяжелым сердцем… – Берт опустил голову. – Однако должен отметить, что замечаю у нашего господина первые признаки демонического Превращения.
– Хочешь сказать, что его величество превращается в вампира?
– Да, ваше преподобие. Единственное, что можно сейчас сделать, – позаботиться о том, чтобы не пострадала его душа.
– Насколько я догадываюсь, сердце короля надлежит сегодня до полуночи пронзить осиновым колом? – промолвил Беро.
– Такова печальная необходимость. – Берт еще ниже опустил голову.
– Вы хотите убить короля?! – взорвался начальник дежурившей в спальне стражи.
– Сотник, – возвышенно произнес верховный жрец, – принимая во внимание твою верность его величеству, твои слова простительны, хотя ты должен понимать, что и кому ты говоришь. Короля невозможно убить, ибо жизни в нем нет.
– Откуда такая уверенность? – не сдавался офицер.
– Кто же еще во всем Суминоре, кроме меня и брата Берта, мог бы утверждать подобное? Но спросим еще у медика. Уважаемый, в ситуации когда вампир не убит, в чем мы совершенно уверены благодаря свидетельству брата Берта, можно ли говорить о чем-либо ином, нежели неизбежное Превращение?
– Нет, ваше преподобие.
– Итак… – Верховный жрец замолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71