– Да уж поужинал бы на славу…
– Но все-таки – с чего бы ты начал? – Она жалобно посмотрела на него.
– С мозга, – не раздумывая, выпалил Ксин, – коты всегда начинают с головы…
Девушка, насупившись, замолчала, и он тоже почувствовал себя глупо – шутить на такие темы не стоило, по крайней мере сейчас.
Разговор прервался, а жара, от которой казалось, дрожал воздух, рассеивала мысли и не вызывала особой охоты сушить глотку и язык. Так что они тащились, едва переставляя ноги, и высматривали тень вблизи какого-нибудь источника.
По обеим сторонам дороги до самого горизонта тянулись поля золотой пшеницы. Ветра не было, но при каждом шаге поднимались клубы пыли.
Ксин неожиданно остановился.
– Подожди. – Он положил руку на плечо девушки. – Она рядом!
– Кто?
– Полудница.
– Где?!
– Там, на краю поля, справа. Притаилась среди колосьев.
– Откуда ты… а, да, я забыла. Так что будем делать?
– Ничего особенного… – Он поднял с дороги тяжелый камень. – Не смотри в ту сторону, лучше всего под ноги, – предостерег он.
Жуткий вопль, который мгновение спустя услышала Ханти, пробрал ее до мозга костей. У нее потемнело в глазах, и она упала бы, если бы не плечо Ксина.
– Она сбежала, путь свободен, – сказал он.
Они раздвинули пшеничные колосья. Вокруг простиралось неподвижное золотистое море, в мертвой тишине раздавались лишь шелест их шагов и участившееся дыхание. Всюду – бело-желтый ослепительный свет. Вкус пыли в высохшем рту и жгучий пот. Было жарко, и становилось все жарче…
Ксин вполголоса выругался.
– Что?!
– Плохо дело. Она возвращается. – Он схватил новый камень.
– О…
– Спокойно, она далеко, но тащится следом за нами.
Быстро оторви полосу ткани от юбки!
– Сейчас… сейчас… – Руки у нее дрожали, тогда он сделал это сам и завязал своей спутнице глаза.
– За… зачем это?
– Я ее раздразнил, и если ты на нее сейчас посмотришь, то потеряешь не только разум, но, возможно, просто помрешь от ужаса.
Он вел Ханти за собой, словно маленького беспомощного ребенка.
– Ксин, – отчаянно вскрикнула она. – До меня что-то дотронулось! На, на спи…не!
Он обернулся. Столб колеблющегося от жары воздуха приобрел очертания более темной фигуры…
– А, чтоб ее! Стоит на дороге. Ты ощущаешь на себе ее взгляд, она в бешенстве!
Он заслонил девушку собственным телом.
– Так лучше?
– Да. Далеко еще?
– Этим проклятым полям конца не видно. Наверняка королевские земли.
– А она?
– Ближе, но держится позади. Туда мне не докинуть, слишком далеко. – Дрожащий силуэт скрылся среди колосьев. – Опять спряталась!
– Значит, она нас боится?..
Он не ответил. Молчание затягивалось.
– Возьми себя в руки!
– Что… что такое? – У девушки застучали зубы.
– Там вторая…
– А-а-а!..
– Ханти! Девочка! Слышишь, что я тебе говорю?! – Он встряхнул ее изо всех сил, крепко сжав за плечо.
Не помогло. Полудница уже проникла в ее разум.
– Мамочка! – протяжно заскулила девушка.
Ксин ударил камнем.
– Ханти, Ханти! – Он сам уже начал терять голову.
– Ксин! Где ты? – Она едва не сорвала повязку.
– Я здесь!
Она бросилась ему на шею, чуть не задушив. Он взял ее на руки и побежал, выронив камень.
Он собирался сказать ей, что если он хотя бы на мгновение оставит ее одну, то ей ни за что нельзя двигаться с места и открывать глаза. Ибо кроме двух Присутствий он чуял еще третье – слабое, но все нарастающее. Однако, когда ногти Ханти прорвали рубашку и со всей силы вонзились в его тело, он понял, что никакая сила не оторвет ее от него, и лишь мчался вперед как безумный, видя в этом единственный шанс спастись.
Он был беззащитен против объединенной воли трех сверхъестественных хищников…
Давление силы полудниц возрастало с каждой секундой, пот заливал глаза, немели руки. Из бездны подсознания всплывало безумие. Чувства и мысли исчезали, подобно гаснущим свечам…
Бежать, бежать, бежать…
Уже виден конец, выдержать, дойти, добраться…
Сознание умирало, словно под ударами железного молота.
Все! Уже слабее. Какое облегчение!
Ощущение Присутствия исчезло. Он упал на колени:
– Ханти? – Все его мысли сосредоточились на девушке. Она была без сознания. – Если… – Ледяная волна страха уколола прямо в сердце. – Ханти, милая… – Он гладил ее, тряс, целовал.
Наконец она открыла глаза.
– КСИН… МЫ ЖИВЫ?
Волна ни с чем не сравнимого облегчения лишила его остатков сил, он упал на нее, рыдая, словно ребенок. Полудницы ударили лишь по нему, если бы хоть на мгновение они сосредоточили свои силы на Ханти, повязка на глазах ничем бы не помогла – ее естество необратимо распалось бы, подобно карточному домику. Им неслыханно повезло. Прошло немало времени, прежде чем они окончательно пришли в себя, но дальше они брели, словно осужденные, отвязанные от позорного столба.
– Не думала, что они могут быть опасны даже для тебя, – тихо сказала Ханти.
– Одна-то еще нет, а вот несколько… Они черпают свою силу от Солнца, я – от Луны. Ощущаешь разницу?
– Да…
Дальнейшее путешествие становилось все более утомительным. Короткие привалы не помогали. Не дотянув до вечера, они остановились на ночлег раньше обычного. Впервые сонливость охватила их столь быстро. Они не стали пытаться с ней бороться, и лишь утром, полусонно блуждая рукой под юбкой девушки, Ксин вспомнил, что накануне кое о чем забыл. Ханти думала о том же самом…
На следующий день вдали показались строения Катимы. Ксин и Ханти сидели в тени невысокого валуна, доедая последние припасы.
– Ксин… – Она проглотила кусок хлеба.
– Слушаю. – Он потянулся к бурдюку с водой.
– Там… мы расстанемся?
– Ты же сама этого хотела.
– Да, знаю, я всего лишь продажная девка. Не стоит из-за меня беспокоиться. – Она опустила голову.
– Ты что, Ханти?
– И ничего другого я делать не умею. Ты меня бросишь…
– А я… я… – Голос ее сорвался.
– Ну, говори, – мягко поторопил он ее.
– Я хочу быть… с тобой! – Она разрыдалась.
Он заключил ее в объятия и прижал к себе.
– И я тоже.
– В самом деле?
– Я тебя не уговаривал, потому что знал, что ты меня боишься.
– Это не важно! Три раза, если бы не ты… Моя жизнь принадлежит тебе. – Она посмотрела ему в глаза.
– Ведь я даже не человек…
– Не говори глупости, в тебе больше человеческого, чем во всем этом чистокровном быдле, которое четыре года лапало меня днем и ночью!
– Ну хорошо, а что, если меня узнают? Ты подумала, что будет с тобой? Закон о чистоте рода, кажется, еще соблюдается.
– Не всегда. В конце концов, ты сам-то хочешь, что бы я была с тобой?
– Да.
– Так вот, слушай. Тебе нужно просто быть осторожнее. Когти я тебе сейчас подрежу, и будет заметна лишь их не совсем обычная форма, но такие ногти бывают и у обычных людей. На всякий случай при посторонних чуть сжимай кулаки, если станут рассматривать твои руки. Избегай смотреть им в глаза, но в меру, и помни, что когда ты злишься, то зрачки у тебя становятся почти вертикальными. И наконец, когда будешь ходить, старайся производить хоть немного шума. Даже меня иногда доводят до бешенства твои неслышные шаги.
– Все?
– Нет.
– Что еще?
– Я твоя женщина или просто самка?
– Женщина – это нечто большее? – проявил догадливость Ксин.
– Конечно, и тебе это будет кое-чего стоить.
Он удивленно посмотрел на нее.
– А что ты думал? Купишь мне, наконец, приличное платье? Я всегда мечтала о таком длинном, голубом с изумрудным узором…
Он фыркнул со смеху и тотчас же подавился куском копченого мяса. Она стукнула его по спине. Он глубоко вздохнул.
– Будет, как ты пожелаешь. – Он утер выступившие слезы.
– Спасибо, а теперь давай лапы! – Она достала ножницы.
Два часа спустя в предместьях Катимы они зашли на первый попавшийся постоялый двор и сняли там комнату. Впрочем, долго они в ней не задержались, поскольку, едва Ксин успел сбросить дорожный мешок, Ханти потащила его за покупками.
Они бродили среди прилавков в клубящемся людском муравейнике, и котолак все больше вдавался в споры с продавцами. Он от всей души развлекался, пытаясь применить сведения, полученные когда-то от Старой Женщины. Дела шли неплохо, и, когда наконец настала пора платить за три новых платья для Ханти, поскольку выбрать какое-то одно девушка никак не могла, он сторговался за вполне приемлемую цену.
Бурно выразив свое восхищение, Ханти тут же переоделась. Лишь кошачье чувство равновесия уберегло Ксина от большой лужи, когда девушка с диким воплем радости повисла у него на шее.
Распахнув полы до тех пор плотно застегнутого плаща и сжав изящные пальчики на руке Ксина, Ханти гордо зашагала рядом с ним, надменно поглядывая на других женщин.
На обратном пути к ним прицепился какой-то бродячий торговец талисманами, предлагая приобрести некий якобы весьма действенный амулет против котолаков. Ксин, как ни в чем не бывало, купил, вежливо поблагодарил и повесил себе на шею, после чего зашагал дальше, таща за собой умирающую со смеху девушку.
Торговец еще долго смотрел им вслед, ничего не понимая, а Ханти, не перестававшая хихикать, заразила своим весельем и Ксина. Оба стояли в дверях гостиницы, пошатываясь и содрогаясь от приступов хохота, привлекая к себе всеобщее любопытство окружающих.
На следующее утро, оставив девушке несколько серебряных монет на покупку еды, Ксин отправился на поиски работы. Правда, того, что у него было, могло хватить им еще надолго, но он хотел как можно быстрее уподобиться рядовому, ничем не примечательному жителю Катимы.
Они встретились лишь ближе к вечеру. Ханти уже ждала с обедом, а Ксин с таинственной миной положил на стол увесистый мешочек с деньгами.
– Совсем неплохо для начала, – сказал он, показывая на кошель.
Она потянулась к мешочку и развязала ремешок.
– Золото?.. – Она удивленно посмотрела на него.
– Да. Тридцать золотых.
– Ого! Но за что, как?…
– Сейчас расскажу, только дай чего-нибудь поесть, – попросил он.
Она налила в миску похлебки и поставила перед ним, а сама села напротив, положив подбородок на руки и пристально глядя на Ксина.
Он попробовал суп.
– Неплохо, – похвалил он. – Сама готовила?
– Угу.
– Совсем недурно для… – он сделал паузу, – начинающей супруги, – спокойно сказал он.
Девушка заморгала и покраснела, словно подросток.
– Что я вижу? – рассмеялся Ксин. – Чтобы ты – и смущалась?
– Ну, ведь… ведь… о Ксин! – Она вскочила и кинулась к нему. – Я думала, ни один мужчина больше ни когда мне так не… не скажет! – Она расплакалась.
Он отложил ложку.
– Эх ты, сумасшедшая моя… – он взъерошил ей волосы, – ну перестань, иначе – что станет с моей рубашкой?
– Я постираю, – всхлипнула она.
Он встал, поднял ее и поцеловал. Она прижалась к нему, и так они простояли довольно долго.
Наконец он смог снова приняться за еду. Глаза девушки блестели.
– Я собирался тебе рассказать, – заговорил Ксин, – дело было так: я ходил по городу и точно так, как ты велела, чуть-чуть спотыкался о какие-нибудь булыжники на улице. Я расспрашивал, искал – нигде ничего интересного, а то, что некоторые мне предлагали, могло в будущем закончиться плохо, а может быть, и очень плохо.
Внезапно я почуял Присутствие, я тебе уже говорил, что это за чувство. Я крайне удивился – ведь я был в центре города, и только потом сообразил, откуда донесся этот зов. Из самого обыкновенного дома, точнее, из его подвала. Я зашел внутрь и сразу понял – в подвале вылупился василиск. Хозяин отпирался и врал с три короба.
– Не удивляюсь, – вставила Ханти. – Я слышала, что василиски не возникают ниоткуда. Видимо, он совершил какую-то большую подлость.
– Именно, а теперь предпочитал жить с нечистью, лишь бы правда не всплыла. Однако в конце концов мы договорились. Он принес деньги, а я спустился вниз и…
– И что? – Голос ее дрогнул.
– Ничего. Свернул гаденышу шею. Никаких хлопот.
Я заработал столько же, сколько профессиональный истребитель, а хозяину не пришлось никому ничего объяснять. Прощаясь со мной, он был вне себя от радости.
– Негодяй!
– Да, правда, но если он теперь не изменит свою жизнь, у него снова заведется нечисть. Я так ему и сказал.
– Может быть, он станет другим человеком, – задумалась Ханти.
Ксин отодвинул пустую миску и посмотрел на девушку.
– Вот так я и нашел для себя работу, – подытожил он, – но теперь мне хочется чего-нибудь на сладкое…
– Ох! Правда, я же забыла, сейчас сбегаю куплю, извини. – Она двинулась к двери, но Ксин ее остановил.
– Да нет, – он заключил девушку в объятия, – сегодня у меня на десерт будешь ты, вот на этом блюде… – добавил он, показывая на кровать.
СТРАСТЬ И КОГТИ

Прошло несколько беззаботных недель. Однажды вечером они, как обычно, сидели у камина. Ханти штопала, а Ксин задумчиво смотрел в огонь. Время от времени он вытягивал руки, грел их, после чего снова опускал на колени.
– Ханти… – нарушил он царившую тишину.
Она подняла голову.
– Сегодня начало полнолуния, и небо безоблачное, так что скоро это уже случится.
– Я знаю. – Она отложила работу и наклонилась к нему.
Оба помолчали.
– Боишься, правда?
– Так, немного…
– Время еще есть, я могу пойти к хозяину и снять для себя отдельную комнату. Хочешь?
– Я остаюсь с тобой.
– Очень рад. – Он кончиками пальцев провел по ее щеке.
Больше они не разговаривали. Медленно текли минуты. Ханти пыталась вернуться к прерванному занятию, но уколола палец и, оставив работу, тоже стала смотреть на потрескивающий в камине огонь. Оба ждали.
Восходящая луна все больше рассеивала темноту за окном. Ксин встал и, не говоря ни слова, начал раздеваться. Закончив, он сложил одежду и, отодвинув скамью, на которой сидел, присел, упираясь руками в пол.
– Запри дверь, – тихо сказал он.
Она поднялась и послушно исполнила его приказ. На свое место она, однако, не вернулась, оставшись посреди комнаты.
Угли в камине с тихим шелестом рассыпались, пламя почти погасло, и комнату залила волна лунного света.
В мозгу Ксина пробудилась боль… Так было всегда, с тех пор как он себя помнил. Те же самые страдания, которыми сопровождалось каждое Превращение. Морда словно вытягивалась из лица, так же как и зубы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71