До полнолуния осталось полтора часа. Ксин метался по лаборатории Родмина, словно тигр в клетке.
– Он меня совершенно заговорил! – возмущался он, расхаживая от стола к шкафу с ингредиентами и обратно.
– Судя по твоей физиономии, догадываюсь, что аргументы мастера Якоба были вполне логичны.
– Во имя Онно! Я знаю сотни способов совершить самоубийство, и ни один из них не требует умения логически мыслить!
Родмин свернул пергамент, который все равно был не в состоянии внимательно читать.
– Ты боишься за Якоба или за собственную шкуру? – спокойно спросил он.
– Терпеть не могу наглецов!
– Приятель, я тебя совершенно не узнаю. С вашего разговора прошло уже четыре дня. Достаточно времени, чтобы остынуть.
– Наоборот! С каждым днем эта история все больше меня беспокоит. Чем дольше я об этом думаю.
– Может, наконец, сядешь? – не выдержал Родмин. – Раз уж мастер Якоб просил тебя не вмешиваться, будь любезен исполнить его волю.
– В прошлый раз ты говорил совсем другое!
– Я не знал, что палач умеет справляться с демонами.
– Именно! – фыркнул Ксин. – Мастер Якоб бывает по ночам в Ущелье Непогребенных и каждый раз берет с собой топор с серебряным лезвием…
– Ты приказал за ним следить? – изумился маг.
– Конечно. Благодаря этому мне известно, что сего дня вечером он собирается туда опять. Поеду за ним!
– Зачем? Ведь это тебя уже не касается.
– Ты сам мне советовал.
– Я передумал. Не ввязывайся в это дело.
– А Редрен?
– Ксин, что тебе, собственно, надо?
– Я должен туда идти!
– Должен?..
Тело Ксина сотрясла неожиданная судорога.
– Кажется, Превращение… – тяжело выдохнул он, – преждевременное… Нужно скорее… – Он двинулся к двери.
Во взгляде Родмина ирония сменилась настороженностью.
– Собственно, зачем ты ко мне пришел?
– Мне казалось… – котолак тяжело дышал, – что ты должен знать…
– Превращение не имеет права начаться до полнолуния, – сурово проговорил маг. – Подожди немного, я должен кое-что проверить…
– Не могу. – Дверь уже была открыта. – Нет времени, – донеслось из коридора.
Родмин немного постоял, удивленный и сбитый с толку.
– Нет, не может быть, – наконец прошептал он и подошел к шкафу с магическими принадлежностями. Открыв его, он достал и поставил на стол небольшой серебряный котелок с плоской крышкой. Подумав, он всыпал в сосуд шесть унций мелко смолотых костей справедливо казненных преступников. Прошептав активирующее заклинание, закрыл крышку. Вскоре из котелка донесся шелест, подобный звуку, который издает пересыпающийся внутри песочных часов песок. Маг осторожно вынул пробку из флакона, в котором находились зубы убийц, избежавших наказания и умерших естественной смертью.
Полтора десятка пожелтевших клыков и резцов он высыпал на серебряную крышку котелка. Магическая реакция последовала мгновенно, зубы, отталкиваемые серебром и содержимым котелка, начали дрожать и подпрыгивать. В лаборатории раздались шорох и звон.
Родмин отошел к шкафу и, прищурив глаза, вынул один из талисманов, испорченных после событий в камере пыток. Держа его за цепочку, он опустил помутневший треснувший кристалл над вздрагивающими зубами, произнес второе заклинание и мысленно задал вопрос.
Зубы уложились в форме руны.
Маг побледнел, повторил заклинание громче и задал следующий вопрос.
Зубы ответили символом «танец смерти».
Родмин отскочил от стола, отчаянными жестами отменяя вызванные чары. В то же мгновение он ощутил запах горящего дерева. Висевший над входной дверью главный охраняющий лабораторию амулет светился, раскаленный докрасна. Дерево притолоки дымилось и шипело.
Еще немного, и…
Королевский маг вытер холодный пот, обильно струившийся со лба.
– Стража! – крикнул он что было мочи. – Ко мне!!! Немедленно!!!
Из камеры пыток доносилось громкое чавканье. Помощники мастера Якоба как раз ужинали. Маг Родмин стоял у входа и, не переступая порога, сосредоточенно прислушивался.
– Эй, вы там! – громко крикнул он.
Ему ответило звучное рыгание.
– Чего? – спросил чей-то полупьяный бас.
– Идите сюда, ну! – приказал Родмин.
В дверях появился один из подручных, в пропотевшей рубахе.
– О! – простонал он, – Магик Родмин., . какая честь…
– Больше уважения, хам, а не то кончишь в хоре евнухов!
– Как ваша магичность прикажет! – Подручный палача быстро выпрямился, машинально заслоняя ладонью промежность. Сзади появились еще две покрасневшие, оплывшие рожи.
Маг отступил на два шага назад.
– Выходите все! – велел он.
Четверо полусонных детин поспешно вышли в обширный предбанник, который был значительно больше самой камеры пыток.
– Сейчас сюда приведут осужденного, которого по приказу короля нужно немедленно подвергнуть мукам, – сообщил Родмин.
– Но мастера нету, – возразил самый старший, лысый подручный.
– А что, сами не справитесь? Только детишек нянчить умеете?
Помощники переглянулись.
– Справимся не справимся, – ответил старший, – но если наш мастер прознает… У него в башке не все на месте, а мы только бедные королевские подданные…
– По золотому каждому! – прекратил дискуссию Родмин.
– Ваша милость, так давайте сюда эту сволочь! Сейчас мы ему устроим по справедливости, мало не покажется!
– Хорошо! – рявкнул Родмин. – Встаньте у стены, сейчас его приведут.
В предбанник вбежали шестеро гвардейцев с арбалетами наготове и встали напротив подручных. На лестнице, ведшей наверх, послышались топот и проклятия.
– Чего ты в меня целишься, придурок! – заорал старший подручный одному из солдат. – Убери свою штуку!
– Давайте! – сказал маг.
Свистнули тетивы. Тупые удары стрел, треск раздираемой плоти. Вой убиваемых подручных тут же сменился нечеловеческим ревом. Тела помощников палача попросту взорвались, освободив скрывавшихся в них тварей. У стены безумствовал клубок клыков, когтей и неестественно вывернутых конечностей. От демонического вопля кровь застыла у солдат в жилах.
У стрел были серебряные наконечники.
Одна из тварей, которой стрела не попала в сердце, размахивая лапами, бросилась на солдат, но именно на этот случай Родмин взял с собой двух дополнительных стрелков… Вбежавшие в подвал арбалетчики добили извивающихся у стены чудовищ.
Родмин подошел к стоявшему у подножия лестницы, бледному как полотно, заместителю Ксина.
– Можешь теперь себе представить, господин офицер, что произошло бы во дворце после восхода полной луны? – спросил маг, когда стихли звуки чудовищной агонии.
Командир гвардейцев лишь сглотнул слюну. Солдаты, стоявшие над мертвыми тварями, вцепившимися друг в друга зубами и когтями; шепотом обменивались ми замечаниями.
– Почему они не становятся снова людьми? – спросил офицер, глядя на неподвижные тела. – Ведь они уже мертвы…
– Они лежат слишком близко от источника чар. – Родмин показал на темный вход в камеру пыток. – Пусть никто не входит туда ни под каким предлогом! Нужно вы звать жрецов, чтобы совершили обряд экзорцизма. Я свое дело уже сделал…
– А что с нашим капитаном и мастером Якобом? – спросил сотник.
Маг не ответил.
В Ущелье Непогребенных всегда воняло падалью. Закон лишал казненных преступников права на могилу, взамен предназначая им ведро гашеной извести. Однако, в отличие от королевских судей, местные могильщики полагали, что мертвые преступники не заслуживают даже этих расходов. Известь исчезала в течение многих поколений, втайне продаваемая по доступной цене всем нуждавшимся в Катиме и окрестностях. Лишь символически обрызгав труп, могильщики справедливо считали, что чем меньше извести зря пропадет в ущелье, тем меньше шансов, что какой-нибудь чиновник сумеет туда войти и обнаружить нарушение установленных правил.
И уж наверняка никто не вошел бы в Ущелье Непогребенных ночью, во время полнолуния. Присутствие живого человека в этом месте и в это время могло, несмотря на старания жрецов, пытавшихся обезопасить трупы от Превращения, привести к непредсказуемым взаимодействиям между зараженным ненавистью телом и силой Онно. Единственным исключением был мастер Якоб, который, в соответствии со своими убеждениями, регулярно посещал Ущелье, чтобы добить то, что пыталось там завестись. Большинство палачей, живших в постоянном страхе перед своими клиентами и пытавшихся защититься от них всяческими способами, считало подобное поведение признаком безумия. По их мнению, их собрат по профессии Якоб давно уже не должен был быть на этом свете…
Королевский палач медленно шел, ступая по толстому многолетнему слою мела и истлевших костей. В Ущелье Непогребенных не росло ничего, за исключением бесформенных онно-кустов и светящихся грибов. Однако мерцание последних заглушал блеск луны. Серо-стальные тени окружали полосы смердящей черноты, выстраивавшиеся в невидимые стены и колонны. Мастер Якоб не обращал на это никакого внимания. Серебряный топор в его руке, казалось, светился в блеске луны, но ничего не освещал. За третьим поворотом Ущелья вздымалась искусственная скала, возникшая из груды костей и черепов, скрепленных окаменевшим раствором. Это был ориентир. Немногочисленные останки казненного чародея, которые не унес с собой магический вихрь, были сложены в полутора десятках шагов от этого места. Мастер Якоб прислонился спиной к мрачному монолиту и стал ждать.
Чувство начинающегося Превращения прошло, едва Ксин покинул королевский дворец. У входа в Ущелье Непогребенных котолак обнаружил лишь коня мастера Якоба. В такие ночи, как эта, могильщики сидели по домам и молились, чтобы засовы на дверях и ставнях не оказались чересчур слабыми.
Ксин привязал своего коня рядом с конем Якоба, после чего сбросил одежду и поспешно удалился, чтобы не перепугать лошадей.
Волна жара и лунного света охватила его сразу же, едва он вошел в Ущелье. Кровь, казалось, превратилась в кипяток, а разум заполнила смесь боли и своеобразного наслаждения.
Затрещали кости. Якоб обернулся, быстро подняв топор. Взгляд палача встретился с горящими зелеными глазами котолака. Зверь, припадая на передние лапы, сделал два шага, выходя из тени.
– Капитан Ксин? – вполголоса спросил Якоб.
Котолак никак не прореагировал. Когда, постояв мгновение, он пошел дальше, в его движениях можно было заметить все большую напряженность. Он отвел взгляд от мастера Якоба и направил его куда-то в сторону.
Над останками тела казненного чародея завис Ошметник. Нечто вроде бесформенной серебристой паутины соединяло фрагменты подвергшегося Превращению трупа. Безглазая голова покачивалась, словно мгновение спустя должна была упасть на землю. Казалось, что хватит сильного порыва ветра, чтобы разорвать существо в клочья, но подобное впечатление было обманчиво. Ошметники могли при желании крошить камни и вырывать с корнем деревья.
– Ничтожная тварь, взбунтовавшаяся против справедливости, – заговорил мастер Якоб, не обращая внимания на Ксина. – Пусть серебро и сила заклинаний навсегда укротят твою злобу. – Он поднял руку, чтобы совершить магический жест, и в следующее мгновение рухнул наземь, сбитый с ног косматой головой…
Глаза котолака горели теперь жутким фиолетовым пламенем.
Ксин сражался с неудержимым желанием растерзать палача на куски. Подобного он не испытывал уже много лет! Пробудившиеся звериные инстинкты вновь завладевали его волей. Он полностью осознавал происходящее, но постепенно утрачивал власть над собственным телом.
– Капитан! – Скорее удивленный, нежели испуганный, мастер Якоб ударил котолака плашмя топором.
Прикосновение серебра обожгло живым огнем. Уже давно этот металл не причинял Ксину боли. Он не знал, что с ним теперь творилось…
– Капитан, это чары! Победи их! – крикнул Якоб. – Ты ведь можешь! Когда-то ты это уже сделал!
Слова эти наверняка бы переломили ситуацию, если бы не Ошметник, который бесшумно опустился на котолака, оплетая его своей нематериальной сетью. Ошметки трупа плотно прижались к Ксину.
«Ты мой, – зашелестело в его мыслях, – танцуй! ТАНЦУЙ!»
Ущелье Непогребенных сотряслось от рыка, а потом от воя обезумевшего котолака. Кривые когти ударили по топорищу, вырвав оружие из руки палача. Мастер Якоб бросился наутек. У него не было бы ни малейших шансов спастись, если бы у гнавшегося за ним зверя не заплетались ноги. Это, однако, оттягивало мгновение гибели жертвы лишь на полтора десятка ударов сердца…
Мастер Якоб не тратил времени зря. На бегу он сунул руку за пазуху, вытащил небольшой свисток и пронзительно свистнул. Ему ответили визг и хохот, донесшиеся из глубины Ущелья. Новое чудовище появилось из мрака и помчалось следом за несущимся судорожными прыжками котолаком: демон, пришедший на помощь Якобу, выглядел сначала как клубок темноты, перемежающейся полосами полутеней, а потом оказался двухголовым волколаком.
– Прости, капитан, но ты не оставил мне выбора, – выдохнул Якоб.
– Отзови его! – крикнул Родмин, бросая чем-то в сторону Ксина.
Застигнутый врасплох палач налетел на мага. Гигантский столб красного пламени ударил вверх прямо перед котолаком, который по инерции пролетел через его середину.
– Отзови его! – повторил Родмин, падая. – Немедленно! – Удар о землю лишил его дыхания.
Магическое пламя пожрало Ошметника. Демон распался на несколько пылающих фрагментов, которые веером рассыпались по дну Ущелья. Котолак перекувырнулся через голову, подняв тучу известковой пыли, и застыл без движения.
Двухголовый волколак, цепляясь когтями за хрустящую поверхность, в последнее мгновение затормозил прямо перед догорающим алым кругом. Обе пасти широко раскрылись, словно набирая воздуха…
Мастер Якоб, пытаясь смягчить падение, ударился локтем о какую-то кость, и руку почти целиком парализовала безумная боль. Несмотря на это, он все же сумел левой рукой поднести свисток ко рту и дать условный сигнал.
Две пары горящих жёлтых глаз заметно потухли. Волколак плавно развернулся и потрусил в темноту. Вскоре он скрылся из виду.
Родмин уже поднялся и протягивал руку, помогая встать палачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71