— Мне очень жаль, дорогая, но придется подчиниться.Джесс согласно кивнула и пошла вслед за мисс Тейлор, почти не вникая в сказанное.— Твои вещи отнес мистер Хайнс. Он ухаживает за садом и выполняет разные работы по дому, а жена его готовит. Она довольно ворчливая особа, но ты не обращай внимания. Ее ворчание безвредно для окружающих.Они здесь давно, с тех пор как дом был еще частным владением.Они начали подниматься вверх по широкой лестнице с потрескавшимися ступенями. На полдороге мисс Тейлор остановилась и стала задыхаться от сильного кашля.— Ох! — простонала она, отдышавшись. — Подготовка Ларчвуда к приему новых жильцов совсем меня доконала! Забыла, что я уже не такая юная, как прежде.Джесс улыбнулась. Мисс Тейлор была немолода, намного старше мамы, но пока еще не достигла возраста бабушки, решила она. Внезапно у нее мелькнула мысль: если бы мама была жива, она как раз готовилась бы стать бабушкой.Немного отдохнув, они добрались до конца лестницы, при этом мисс Тейлор крепко держалась за начищенные до блеска перила из красного дерева.— В семье, которая жила тут последней, было четверо сыновей, — проговорила она, тяжело дыша. — Я так и вижу, как эти мальчишки стремглав катятся вниз по перилам. — И, спохватившись, быстро прибавила:— Сейчас, конечно, это строжайше запрещено.Джесс еще раз улыбнулась.— Твоя комната, дорогая, находится на втором этаже. У нас на втором этаже три комнаты, на третьем — одна. Она довольно просторная, но ванны там нет, ванна только на втором этаже.— Вы хотите сказать, что у нас будет одна ванная комната на всех? — удивилась Джесс.— Ну да! Конечно, она побольше обычной ванной комнаты. Но поскольку две девушки должны приехать сюда только через две недели, пока она будет целиком в твоем распоряжении. Если тебе что-либо понадобится, моя комната находится на первом этаже, прямо за кухней. — Она улыбнулась. — Раньше там была комната для прислуги.Они пошли по коридору. Стены его были обшиты темными деревянными панелями, над которыми виднелись обои в цветочек. Похоже, ремонт сделали совсем недавно — в огромном старом доме, казалось, витал запах новизны. Остановились перед дубовой дверью в конце коридора. Мисс Тейлор открыла замок ключом.— Поскольку ты первая, тебе достанется самая симпатичная комната.Дверь распахнулась, и они очутились в просторной, залитой солнцем комнате, выдержанной в желтовато-пастельных тонах. Большую часть ее занимали односпальная кровать, секретер и платяной шкаф. Перед окном стоял стол со стулом, рядом кресло, покрытое той же мягкой зеленоватой материей, что и покрывало на кровати. В комнате чувствовался едва уловимый запах дерева. Она производила впечатление чистой, теплой и уютной.— Надеюсь, дорогая, комната тебе понравилась. А ванная находится рядом. Белье найдешь в шкафу. Может, тебе отдохнуть до шести часов, до обеда? А с прислугой познакомишься потом. Мы все должны держаться друг друга.Ведь это не гостиница!С этими словами хозяйка пансионата улыбнулась и закрыла за собой дверь.Джесс присела на краешек кровати, чувствуя пустоту во всем теле. Итак, дело сделано. Ее привезли в пансионат.В этой комнате ей придется ждать, ждать, когда Ричард претворит в жизнь их план — приехать после рождения ребенка, забрать их обоих и начать совместную жизнь втроем. Жизнь, полную радости и счастья. Да, Ричард приедет и увезет ее отсюда.Непременно приедет, иначе и быть не может.Обхватив себя руками и медленно раскачиваясь из стороны в сторону, предаваясь мечтам о будущем, Джесс не заметила, как заснула.Джесс проснулась от холода. Солнце клонилось к закату, повеяло прохладой, напомнившей о том, что до лета еще далеко. Она быстро села, не понимая, где находится, — незнакомая обволакивающая тишина пугала ее. Потом вспомнила…Медленно поднявшись, она поправила покрывало. Вроде не собиралась спать, а задремала. Глянула на свои золотые часики — без четверти шесть. Пора собираться и спускаться вниз. Вниз… К незнакомым людям… Она всегда терялась в разговоре с посторонними. А теперь ей это предстоит.Что они скажут, что она? «О Господи, зачем я здесь? — с горечью подумала Джесс. — Что я тут делаю?»Внезапно по телу прошла дрожь. Она побежала к двери.Где же ванная? Пыталась отыскать глазами дверь. Да где же она?! Потом вспомнила: мисс Тейлор говорила — рядом с комнатой. Найдя нужную дверь, Джесс рванула ее за стеклянную ручку и вихрем ворвалась в холодную квадратную комнату, нашла унитаз и спешно наклонилась над ним.Вытерев рот ладонью, Джесс бессильно опустилась на колени прямо на новенький блестящий линолеум, цепко ухватившись за влажный фарфоровый унитаз. Нужно подождать, пока пройдет тошнота. Интересно, сколько ей еще так мучиться? Она попыталась переключиться на что-нибудь приятное: на Ричарда, на их ребенка, на их будущую счастливую жизнь. От линолеума исходил стойкий запах аммиака и сосновых иголок — по-видимому, это был запах чистящего средства, — и Джесс снова вырвало.Обессилевшая, она прислонилась к металлической перегородке и несколько раз сплюнула, пытаясь избавиться от мерзкого привкуса во рту. Потом, опираясь на унитаз, медленно встала на ноги и выпрямилась. Тело казалось невесомым, тошнота прошла.Она возвратилась в комнату, достала из чемодана зубную щетку, пасту и косметичку и вернулась в ванную. На сей раз, войдя в нее, Джесс обратила внимание на царящий там больничный запах.Она критически осмотрела помещение: просторная квадратная комната, на стене две мелкие раковины, над ними зеркало с узенькой металлической полочкой; рядом с туалетом небольшая душевая кабинка с белой пластиковой шторой на металлических кольцах; маленькое окошко с матовым стеклом, через которое с улицы просачивается свет; потолок, покрытый плиткой, с лампой дневного света; на полу блестящий линолеум, в котором эта лампа отражается. Белый с золотыми крапинками, линолеум так и сияет чистотой. «Прямо какая-то мертвецкая, — подумала Джесс. — Как будто специально предназначена для того, чтобы здесь тебя выворачивало наизнанку».Быстро приведя себя в порядок, она уже собиралась покинуть эту ужасную комнату, как вдруг застыла на месте — что ждет ее внизу? Несколько секунд она стояла, глядя в зеркало, припоминая, какой испуганной и несчастной ощущала себя, когда ее отправляли в прошлом году в школу. Отрывали от любимого дома, от Ричарда. «Ничего, со временем тебе станет легче», — успокаивала тогда мама.И в самом деле. Хотя Джесс чувствовала себя одинокой, стеснялась всех и вся, иногда неделями ни с кем не общалась, мама оказалась права. Со временем ей стало легче. Но здесь не школа, а пансионат для будущих матерей-одиночек, место, куда должны попадать плохие девочки, а не такие паиньки, как Джессика Бейтс. Однако нежданно-негаданно она оказалась среди них. Хорошая девочка стала плохой. Да кому она теперь нужна? Кто захочет с ней общаться?— На сей раз, мамочка, станет легче только тогда, когда все закончится, — тихо проговорила она, глядя в зеркало.Интересно, как все повернулось бы, будь мама жива?Позволила бы Джесс зайти Ричарду так далеко, если бы не была потрясена смертью мамы? Скорее всего да. В конце концов она любила Ричарда. И он ее любил.Джесс вышла из ванной комнаты, спустилась по широкой лестнице и пошла в ту сторону, откуда доносился звон посуды и слышались приглушенные голоса. На секунду остановилась, призывая на помощь все свое мужество, чтобы не убежать обратно в свою комнату.Поправив поясок на льняной бежевой кофточке, Джесс в волнении толкнула дверь и оказалась в огромной, сверкающей чистотой кухне. Голоса тут же стихли. Джесс насторожилась. Неужели они говорили о ней? Она с силой сжала руки, пытаясь подавить неприятную дрожь, и робко подняла на присутствующих глаза.У круглого дубового стола сидела мисс Тейлор и тщательно сортировала салатные листья. Посреди кухни у сверкающей металлической стойки стояла негритянка средних лет. Это была крупная женщина с черными вьющимися волосами, аккуратно уложенными под сеточкой, пространным животом, туго обтянутым стареньким холщовым передником. За стеклами очков, залепленных мукой, — темные настороженные глаза. Она занималась бисквитным тестом — раскатывала его в трубочку, потом резала на кружочки и выкладывала их на посыпанный мукой противень.Джесс застыла на месте.Мисс Тейлор первая нарушила молчание.— Вижу, ты сумела нас разыскать, дорогая, — проговорила она, откашлявшись. — Ну что, вздремнула немного?— Да, — ответила Джесс, не отрывая взгляда от противня на котором негритянка раскладывала кружочки.— Это миссис Хайнс, Джесс, наша замечательная кухарка. А это, — она повернулась к суровой особе, — мисс Бейтс, наша первая постоялица.Женщина кивнула, даже не взглянув на Джесс.— На ужин у нас жареный цыпленок. Если не хотите — не ешьте, но ничего другого не будет. Такие здесь правила.Джесс снова почувствовала тошноту.— Я уверена, мисс Бейтс съест его с удовольствием, — еще раз откашлявшись, пришла ей на выручку мисс Тейлор.Кухарка нахмурилась и принялась выравнивать кружочки, срезая с них лишнее тесто.— Не сомневаюсь, все будет очень вкусно, — пробормотала Джесс.— Скоро придет Поп, — заметила мисс Тейлор.Джесс догадалась, что речь идет о мистере Хайнсе.Интересно, он такой же нелюдимый, как его жена, или еще хуже?— Ты не поможешь накрыть на стол? — обратилась к ней хозяйка пансионата, указав на стопку тарелок из толстого фарфора, стоявших на верхней полке над стойкой.Джесс поглядела на тарелки. Слава Богу, будет чем заняться.— На сколько человек? — едва слышно проговорила она.— На нас с тобой. Поп и миссис Хайнс едят у себя.— Я сама достану тарелки, — проворчала кухарка, вытирая руки о передник, и потянулась к полке. — Женщине в положении не следует поднимать руки вверх. Пуповина может обмотаться вокруг шеи ребенка и задушить его.— Ну что вы, миссис Хайнс, — рассмеялась мисс Тейлор. — Все это выдумки.Негритянка фыркнула.— Думайте что хотите, а я греха на душу не возьму.Поставив тарелки на стол, она вернулась к своему занятию.— Серебро, скатерть и льняные салфетки в буфете в столовой, — сказала мисс Тейлор, подмигнув Джесс. — Вот за этой дверью. — И она указала на высокую дверь.Джесс взяла со стола тарелки.— Спасибо, миссис Хайнс, — поблагодарила она кухарку, а про себя подумала: «Какое счастье, что не придется с ней обедать».Она вошла в соседнюю комнату, нащупала выключатель. Огромная комната озарилась ярким светом. Перед Джесс был длинный стол с двенадцатью стульями. В центре его возвышалась сверкающая хрустальная ваза с нарциссами и белыми тюльпанами. У одной стены стоял массивный буфет, на котором находились три пары серебряных подсвечников различной высоты с бледно-желтыми свечами и гордо торчавшими вверх белыми фитилями. На окнах висели белые шторы с замысловатым узором.Джесс осторожно ступила на старенький, но безукоризненно чистый персидский ковер. Дверь за ней захлопнулась. И снова из кухни донеслись приглушенные голоса.Наверняка миссис Хайнс говорит о ней. Никогда Джесс не чувствовала себя такой одинокой.После ужина Джесс прошмыгнула в свою комнату, уселась за маленький дубовый стол и достала из ящика коробку дорогой тонкой бумаги с голубыми бабочками, на которой всегда писала письма Ричарду.«Дорогой Ричард, — вывела она. — Итак, меня привезли в пансионат. В общем, здесь не так уж плохо. Хозяйка, мисс Тейлор, довольно милая женщина, а вот кухарка, по-моему, меня не любит. Впрочем, это не так важно. Всякий раз после еды меня тошнит и я бегу в туалет».Джесс откинулась на спинку стула, покусывая кончик ручки. Очень трудно написать письмо любимому, чтобы он не волновался за нее. Скомкав лист, Джесс начала сначала:«Дорогой Ричард! Итак, меня привезли сюда, и я уже скучаю по тебе. Здесь, в общем, не так уж плохо. По крайней мере хоть не придется каждый день видеть недовольное лицо отца. А еще меня успокаивает мысль о том, что пока я буду здесь, ты выработаешь план моего освобождения.Отец запретил мне получать какую-либо корреспонденцию. Не сказал, правда, почему, но я и так знаю — боится, что ты будешь мне писать. Но ты не беспокойся, я сама буду посылать тебе письма каждый день с известиями о моих делах. Этому отец не сможет помешать».Джесс исписала листок, взяла следующий и принялась рассказывать Ричарду о своей любви. Закончив письмо, она поспешно сунула его в конверт, боясь закапать слезами.Потом поднялась со стула и легла на кровать. Немного полежав, снова подошла к столу и, выдвинув ящик, достала календарь. Открыла его на нужной страничке — 24 мая, зачеркнула число толстым черным фломастером и дотронулась до пока еще плоского живота. Осталось семь месяцев. Затем Джесс снова легла и крепко уснула. Главным действующим лицом во сне был отец, надменный, холодный, злой…Было раннее утро, но когда Джесс спускалась по огромной лестнице (как в фильме «Унесенные ветром», подумала она), из кухни уже доносился звон посуды. Должно быть, миссис Хайнс занялась завтраком. Чем позже она увидит эту особу, тем лучше, решила Джесс, и тихонько выскользнула из дома. Никто ничего не заметил. Джесс улыбнулась. Похоже, когда Ричард приедет за ней, удрать отсюда не составит никакого труда.Джесс была уверена, что в городе есть почтовый ящик, и она пошла по длинной подъездной аллее, стараясь припомнить, с какой стороны вчера привез ее отец. Неужели это было лишь вчера? Она добралась до дороги. Теперь налево.Точно налево. Эту каменную стену она хорошо запомнила.Теперь нужно идти вдоль нее, и попадешь в город.Утро стояло прохладное, и Джесс посильнее запахнула на себе теплое пальто, которое купила ей мама: в Лондоне по утрам было сыро, и она вечно мерзла. К осени она наверняка не сможет его надеть.Через полчаса Джесс свернула на главную улицу города и сразу же увидела небольшой домишко, над которым развевался яркий американский флаг. На доме висела табличка «Почта США». Джесс подошла к двери и подергала за ручку. Заперто. К стеклу изнутри был прилеплен клочок бумаги, на котором печатными буквами от руки было написано:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57