https://wodolei.ru/brands/Oras/
Таков Путь Воина. Но подвиги, совершенные тобою в этой жизни, позволят тебе обрести покой в следующей.
Покинувшее окрестности Кодзуки войско Хидэёси сначала направилось в сторону Тадзимы, но, внезапно развернувшись около Какогавы в провинции Харима, оно воссоединилось с тридцатитысячной армией Нобутады. К тому времени лето было уже на исходе.Под натиском столь сильной армии крепости Канки и Сиката пали одна за другой. Захватить эти малые крепости первой линии обороны клана Мори оказалось сравнительно легко, однако войско Нобунаги понесло ощутимые потери, потому что противник сопротивлялся на редкость яростно.Военная кампания затягивалась по той простой причине, что за последние годы появилось новое вооружение, да и тактика ведения боя претерпела коренные изменения. К тому же армии Нобунаги еще не доводилось воевать с таким могущественным противником.В ходе западной кампании против войска клана Ода впервые была применена артиллерия, и порох, которым пользовались воины Мори, оказался куда эффективнее известного ранее. Хидэёси, сообразив, что у теперешнего врага есть чему поучиться, заменил старые маломощные китайские пушки на новую, сделанную южными варварами. Орудие он приказал установить на наблюдательной башне. Увидев это, другие военачальники клана Ода тоже поспешили закупить новейшие орудия, благо проблем с приобретением оружия не было.Услышав о том, что в западных провинциях идет война, туда понаехало множество торговцев из городов Хирадо и Хаката, что в провинции Кюсю. Рискуя жизнью, они умудрялись миновать принадлежащий клану Мори флот и бросали якоря в портах на побережье Харимы. Хидэёси помог им получить немалую выгоду, убедив других военачальников не торговаться, когда речь заходит о приобретении нового вооружения.Мощь новых пушек была впервые опробована в ходе штурма крепости Канки. Воины клана Ода насыпали прямо напротив крепости довольно высокий холм, а на его вершине, на наблюдательной вышке, поместили пушку. Эффект превзошел все ожидания: после первого же выстрела глинобитная стена и ворота крепости рухнули.Однако и у защитников Канки имелась артиллерия, а также новейшие ружья и изрядный запас отменного пороха. Деревянную наблюдательную вышку несколько раз поджигали, сооружение сгорало дотла и его приходилось возводить заново, причем только для того, чтобы его вновь обстреляли и подожгли.И все-таки в конце концов крепость пала, но военачальники клана Ода призадумались: если такие усилия потребовались, чтобы сломить сопротивление в небольшой крепости, то каким же сложным и кропотливым делом окажется штурм Мики?На расстоянии около половины ри от крепости Мики находилась невысокая гора Хари. На ней Хидэёси и расположил свою ставку. Его восьмитысячное войско стояло поблизости.Вскоре на гору Хари прибыл Нобутада, и вдвоем с Хидэёси они осмотрели вражеские позиции. К югу от крепости Мики горы и холмы примыкали к горной гряде западной Харимы. Севернее текла река, по имени которой крепость и получила название. С восточной стороны простирались заросли бамбука, а за ними — луга и пашня. Таким образом, крепость с трех сторон имела прекрасные естественные укрепления. В центре этого надежно защищенного пространства размещались главная цитадель, за ней — вторая цитадель, да вдобавок была еще и третья, внутренняя.— Не представляю, как мы сможем взять эту крепость без долгой предварительной осады, — уныло заметил Нобутада, осматривая вражеские укрепления.— Да, дело предстоит не из легких, — согласился Хидэёси. — Зуб хоть и гнилой, но на очень уж здоровом корне.— Гнилой зуб? — Сравнение Хидэёси заставило Нобутаду улыбнуться. Уже несколько дней молодого князя мучила нестерпимая зубная боль, даже щека у него порядком распухла. Вот и сейчас, рассмеявшись, он невольно схватился за щеку. — Да, действительно точь-в-точь как больной зуб! Чтобы вырвать его, надо запастись изрядным терпением.— Болит-то всего один зуб, а отзывается во всем теле. Однако если мы сгоряча сразу же ринемся штурмовать крепость, рвать этот гнилой зуб, что не дает нам покоя, то может пострадать и челюсть, а то и сам больной помрет.— Ну, так что же нам делать, Хидэёси?— Зуб все равно придется вытаскивать, значит, нужно для начала расшатать его. Что, если мы возьмем крепость в глухую блокаду и станем покачивать этот зуб время от времени?— Отец велел мне вернуться в Гифу, если быстро взять крепость не удастся. Так что я возвращаюсь, а вы тут поступайте, как сочтете нужным.— Положитесь на меня, мой господин.На следующий день Нобутада уехал, а вместе с ним — и все остальные военачальники. Хидэёси со своим восьмитысячным войском взял крепость в кольцо, приказав командирам полков воздвигнуть деревянные заграждения на всех до единого подходах к ней. На дорогах он расположил заставы и выслал конные дозоры. Самое ответственное задание выпало полку, охранявшему южную дорогу к крепости. Отсюда было всего четыре ри до берега, куда флот клана Мори часто подвозил оружие и продовольствие с тем, чтобы переправить их в крепость как раз по этой дороге.
— Восьмой месяц — это уже настоящая осень, — задумчиво произнес Хидэёси, любуясь луной, и позвал: — Итимацу! Эй, Итимацу!Юные оруженосцы со всех ног бросились к своему господину, отталкивая друг друга локтями. Однако Итимацу среди них не оказалось, и Хидэёси пришлось отдать распоряжение подбежавшим юношам.— Расстелите-ка циновку на горе Хираи, в том месте, откуда открывается самый лучший вид на крепость, — велел он. — Мы устроим нынче вечером попойку под луной.— Слушаемся, князь! — хором воскликнули оруженосцы и поспешили выполнять поручение.— Эй, Тароноскэ, постой!— Да, мой господин.— Попроси Хамбэя прийти ко мне, если он, конечно, хорошо себя чувствует.Тем временем возвратились двое оруженосцев, объявив о том, что уже расстелили циновку неподалеку от вершины горы, на ровной площадке одного из утесов.— Что ж, отсюда и впрямь превосходный вид, молодцы, — похвалил Хидэёси. И, вновь обратившись к оруженосцам, приказал: — И Камбэя пригласите тоже. Нельзя упускать возможность полюбоваться такой луной.Юноши помчались выполнять приказание своего господина.
Под высокой раскидистой сосной на циновке были расставлены узкогорлые бутыли с сакэ и кипарисовые подносы с едой. Трапезу вряд ли можно было назвать роскошной, но для походных условий и она казалась хороша — особенно при таком замечательном лунном свете. Трое мужчин опустились на циновку: Хидэёси посередине, Хамбэй и Камбэй — по обе стороны от него.Все трое сейчас любовались луной, и у каждого ее завораживающее сияние порождало разные мысли. Хидэёси вспоминал поля родной Накамуры, Хамбэй представлял себе гору Бодай при лунном свете, и только Камбэй с тревогой размышлял о том, что ждет их в ближайшие дни.— Вы не озябли, Хамбэй? — заботливо спросил Камбэй у своего друга; озабоченно поглядел на него и Хидэёси.— Нет-нет, со мной все в порядке, — заверил Хамбэй, но лицо его было сейчас чуть ли не бледнее самой луны.«Одаренный человек, но какой болезненный», — с грустью подумал Хидэёси. Слабое здоровье подчиненного беспокоило его куда больше, чем самого Хамбэя.Однажды, когда Хамбэй катался верхом в Нагахаме, его вырвало кровью, и на протяжении северной кампании он тоже часто болел. Поэтому, отправляясь в поход на запад, Хидэёси попытался уговорить своего друга остаться дома, не рисковать здоровьем.— О чем вы говорите, мой господин! Я ни за что не останусь! — беззаботно воскликнул Хамбэй и поехал вместе со всеми.Конечно, Хидэёси радовало присутствие Хамбэя. Этот человек считался его вассалом, но в глубине души Хидэёси называл его не иначе как учителем. И особенно ценна была ему поддержка Хамбэя сейчас, когда предстояло подняться на одну из самых крутых вершин в своей жизни.Но с тех пор, как они вошли в западные провинции, Хамбэй уже успел дважды захворать. Обеспокоенный Хидэёси велел своему соратнику, которым очень дорожил, немедленно ехать к лекарю в Киото. Тот, однако, войска не покинул, заявив:— Я болею с младенчества и давно свыкся со своими хворями. Никакие снадобья мне не помогут, единственно подходящее лекарство для воина — поле боя.Хамбэй продолжал трудиться в ставке с присущим ему усердием, не делая себе ни малейших поблажек. Но сила духа не способна восполнить такой природный недостаток, как слабое здоровье.В довершение ко всему, выходя из Тадзимы, войско попало под ливень. Основательно вымокнув, Хамбэй почувствовал себя так плохо, что уже не смог скрывать недомогания, и после того, как они обосновались на горе Хираи, два дня не появлялся в шатре у Хидэёси, не желая огорчать князя своим болезненным состоянием. Но поскольку в последние дни Хамбэй как будто пошел на поправку, Хидэёси захотелось скоротать время за приятной беседой с близкими ему людьми, тем более вечер выдался такой погожий. Однако Хамбэй и сейчас, судя по всему, чувствовал себя неважно.Заметив, что Хидэёси и Камбэй тревожатся за него, Хамбэй поспешил перевести разговор на другую тему:— Знаете, Камбэй, вчера прибыл человек из моей родной провинции, так вот, он рассказал, что ваш сын Сёдзюмару здоров и понемногу начинает привыкать к новым местам, знакомиться с людьми. В общем, у него все хорошо.— А я, Хамбэй, за него и не беспокоюсь. Он ведь в вашей провинции — а это все равно, что у вас в гостях. Признаться, я нечасто о нем и вспоминаю.Хидэёси, у которого не было собственных детей, прислушивался к этому разговору не без тайной зависти. Сёдзюмару был наследником Камбэя, и тот, сделав ставку на союз с Нобунагой, в знак истинной преданности отправил к нему сына. Молодого заложника препоручили заботам Хамбэя. Он увез его в крепость Фува и стал воспитывать как родного сына. И хотя Хамбэй с Камбэем подружились благодаря Хидэёси, сейчас их связывали еще и другие узы: будучи военачальниками, они постоянно соперничали, однако без тени неприязни или зависти, опровергая пословицу, будто двум большим рыбам тесно в одном пруду.Трое мужчин наслаждались минутами отдыха, любуясь луной, попивали сакэ и неторопливо беседовали о великих мужах настоящего и прошлого, о расцвете, упадке и гибели провинций и кланов. Понемногу начало казаться, будто Хамбэй преодолел свою слабость.Ненароком Камбэй свел разговор к тому, что его сейчас беспокоило:— Выступая утром во главе большого войска, не знаешь, останешься ли в живых к вечеру. Но если питаешь большие надежды на будущее, то хочется жить долго, чтобы они успели сбыться. Конечно, множество отважных или ученых мужей успели прославиться и за совсем короткую жизнь, но как высоко они вознеслись бы, проживи до глубокой старости! Разрушить устаревшие устои общества, покарать зло — это полдела. Человек только тогда поистине велик, когда он сумеет возродить страну.Хидэёси кивнул в знак согласия и сказал молчащему Хамбэю:— Поэтому-то нам и необходимо печься о собственной жизни. А меня, признаюсь, Хамбэй, очень тревожит ваше здоровье.— Согласен с вами, князь, — поддержал Камбэй. — Чем участвовать в сражениях, не лучше ли вам, Хамбэй, отправиться в Киото, найти хорошего лекаря и позаботиться о своем здоровье? Мы все, это я вам по-дружески говорю, расценили бы такой поступок как проявление вашей преданности, ведь тем самым вы избавили бы князя хотя бы от одной лишней заботы.— Благодарю вас за заботу, — растроганно произнес Хамбэй. — Я последую вашему совету и ненадолго съезжу в Киото, но только не раньше, чем мы разработаем план всей кампании.Хидэёси кивнул, подумав про себя, что до сих пор часто следовал советам Хамбэя, но особых успехов пока не добился.— Вам по-прежнему не дает покоя, кого поддержит Акаси Кагэтика? — спросил он.— Да, это очень меня беспокоит, — ответил Хамбэй. — Если вы позволите мне побыть здесь еще несколько дней, то я отправлюсь на гору Хатиман, попробую встретиться с ним и перетянуть на нашу сторону. Вы не возражаете?— Нет, разумеется. Это союзничество было бы для нас очень полезным. Но, согласитесь, шансов попасть в беду у вас примерно восемьдесят из ста, а то и все девяносто. Если вам не повезет, что тогда?— Тогда я умру, — спокойно, без какой-либо бравады ответил Хамбэй.Хидэёси задумался. После покорения крепости Мики им предстояло вступить в схватку с Акаси Кагэтикой. Пока было вроде бы преждевременно заглядывать так далеко вперед, но полководец не мог сбрасывать со счетов тот факт, что целью кампании был не захват Мики, а покорение всего запада. Поэтому-то он и согласился с предложением Хамбэя попробовать перетянуть Акаси на сторону клана Ода, хотя душу его обуревали сомнения.«Допустим даже, — размышлял он, — Хамбэю удастся избежать все опасности, подстерегающие на пути, и встретиться с Акаси. Но кто поручится, что тот в случае, если переговоры закончатся неудачей, выпустит его живым. Да и сам Хамбэй может не захотеть возвращаться с пустыми руками. Или он ищет смерти? Возможно зная, что обречен, Хамбэй не видит разницы от чего умереть — от собственных недугов или от руки врага».И тут Камбэй высказал еще одно ценное предложение. У него немало добрых знакомых среди соратников Укиты Наоиэ, и пока Хамбэй будет вести переговоры с кланом Акаси, сам он попробует связаться с наиболее влиятельными вассалами клана Укита.Хидэёси повеселел: перетянуть на свою сторону клан Укита ему представлялось более вероятным, ведь с самого начала западной кампании те выжидали, стараясь понять, кто же возьмет верх. Правда, Укита Наоиэ попросил у клана Мори помощи, но если его удастся убедить в том, что будущее принадлежит Нобунаге… К тому же союз Укиты с Мори может оказаться бессмысленным, если военной помощи он так и не получил — его войско, отбив у врага крепость Кодзуки, ушло обратно, — а потому вряд ли он слишком уж на кого-либо полагается.— Если мы сумеем перетянуть клан Укита на свою сторону, то и Акаси придется пойти на союз с нами, — сказал Хидэёси. — А если нас поддержит Кагэтика, то Укита немедленно попросят мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Покинувшее окрестности Кодзуки войско Хидэёси сначала направилось в сторону Тадзимы, но, внезапно развернувшись около Какогавы в провинции Харима, оно воссоединилось с тридцатитысячной армией Нобутады. К тому времени лето было уже на исходе.Под натиском столь сильной армии крепости Канки и Сиката пали одна за другой. Захватить эти малые крепости первой линии обороны клана Мори оказалось сравнительно легко, однако войско Нобунаги понесло ощутимые потери, потому что противник сопротивлялся на редкость яростно.Военная кампания затягивалась по той простой причине, что за последние годы появилось новое вооружение, да и тактика ведения боя претерпела коренные изменения. К тому же армии Нобунаги еще не доводилось воевать с таким могущественным противником.В ходе западной кампании против войска клана Ода впервые была применена артиллерия, и порох, которым пользовались воины Мори, оказался куда эффективнее известного ранее. Хидэёси, сообразив, что у теперешнего врага есть чему поучиться, заменил старые маломощные китайские пушки на новую, сделанную южными варварами. Орудие он приказал установить на наблюдательной башне. Увидев это, другие военачальники клана Ода тоже поспешили закупить новейшие орудия, благо проблем с приобретением оружия не было.Услышав о том, что в западных провинциях идет война, туда понаехало множество торговцев из городов Хирадо и Хаката, что в провинции Кюсю. Рискуя жизнью, они умудрялись миновать принадлежащий клану Мори флот и бросали якоря в портах на побережье Харимы. Хидэёси помог им получить немалую выгоду, убедив других военачальников не торговаться, когда речь заходит о приобретении нового вооружения.Мощь новых пушек была впервые опробована в ходе штурма крепости Канки. Воины клана Ода насыпали прямо напротив крепости довольно высокий холм, а на его вершине, на наблюдательной вышке, поместили пушку. Эффект превзошел все ожидания: после первого же выстрела глинобитная стена и ворота крепости рухнули.Однако и у защитников Канки имелась артиллерия, а также новейшие ружья и изрядный запас отменного пороха. Деревянную наблюдательную вышку несколько раз поджигали, сооружение сгорало дотла и его приходилось возводить заново, причем только для того, чтобы его вновь обстреляли и подожгли.И все-таки в конце концов крепость пала, но военачальники клана Ода призадумались: если такие усилия потребовались, чтобы сломить сопротивление в небольшой крепости, то каким же сложным и кропотливым делом окажется штурм Мики?На расстоянии около половины ри от крепости Мики находилась невысокая гора Хари. На ней Хидэёси и расположил свою ставку. Его восьмитысячное войско стояло поблизости.Вскоре на гору Хари прибыл Нобутада, и вдвоем с Хидэёси они осмотрели вражеские позиции. К югу от крепости Мики горы и холмы примыкали к горной гряде западной Харимы. Севернее текла река, по имени которой крепость и получила название. С восточной стороны простирались заросли бамбука, а за ними — луга и пашня. Таким образом, крепость с трех сторон имела прекрасные естественные укрепления. В центре этого надежно защищенного пространства размещались главная цитадель, за ней — вторая цитадель, да вдобавок была еще и третья, внутренняя.— Не представляю, как мы сможем взять эту крепость без долгой предварительной осады, — уныло заметил Нобутада, осматривая вражеские укрепления.— Да, дело предстоит не из легких, — согласился Хидэёси. — Зуб хоть и гнилой, но на очень уж здоровом корне.— Гнилой зуб? — Сравнение Хидэёси заставило Нобутаду улыбнуться. Уже несколько дней молодого князя мучила нестерпимая зубная боль, даже щека у него порядком распухла. Вот и сейчас, рассмеявшись, он невольно схватился за щеку. — Да, действительно точь-в-точь как больной зуб! Чтобы вырвать его, надо запастись изрядным терпением.— Болит-то всего один зуб, а отзывается во всем теле. Однако если мы сгоряча сразу же ринемся штурмовать крепость, рвать этот гнилой зуб, что не дает нам покоя, то может пострадать и челюсть, а то и сам больной помрет.— Ну, так что же нам делать, Хидэёси?— Зуб все равно придется вытаскивать, значит, нужно для начала расшатать его. Что, если мы возьмем крепость в глухую блокаду и станем покачивать этот зуб время от времени?— Отец велел мне вернуться в Гифу, если быстро взять крепость не удастся. Так что я возвращаюсь, а вы тут поступайте, как сочтете нужным.— Положитесь на меня, мой господин.На следующий день Нобутада уехал, а вместе с ним — и все остальные военачальники. Хидэёси со своим восьмитысячным войском взял крепость в кольцо, приказав командирам полков воздвигнуть деревянные заграждения на всех до единого подходах к ней. На дорогах он расположил заставы и выслал конные дозоры. Самое ответственное задание выпало полку, охранявшему южную дорогу к крепости. Отсюда было всего четыре ри до берега, куда флот клана Мори часто подвозил оружие и продовольствие с тем, чтобы переправить их в крепость как раз по этой дороге.
— Восьмой месяц — это уже настоящая осень, — задумчиво произнес Хидэёси, любуясь луной, и позвал: — Итимацу! Эй, Итимацу!Юные оруженосцы со всех ног бросились к своему господину, отталкивая друг друга локтями. Однако Итимацу среди них не оказалось, и Хидэёси пришлось отдать распоряжение подбежавшим юношам.— Расстелите-ка циновку на горе Хираи, в том месте, откуда открывается самый лучший вид на крепость, — велел он. — Мы устроим нынче вечером попойку под луной.— Слушаемся, князь! — хором воскликнули оруженосцы и поспешили выполнять поручение.— Эй, Тароноскэ, постой!— Да, мой господин.— Попроси Хамбэя прийти ко мне, если он, конечно, хорошо себя чувствует.Тем временем возвратились двое оруженосцев, объявив о том, что уже расстелили циновку неподалеку от вершины горы, на ровной площадке одного из утесов.— Что ж, отсюда и впрямь превосходный вид, молодцы, — похвалил Хидэёси. И, вновь обратившись к оруженосцам, приказал: — И Камбэя пригласите тоже. Нельзя упускать возможность полюбоваться такой луной.Юноши помчались выполнять приказание своего господина.
Под высокой раскидистой сосной на циновке были расставлены узкогорлые бутыли с сакэ и кипарисовые подносы с едой. Трапезу вряд ли можно было назвать роскошной, но для походных условий и она казалась хороша — особенно при таком замечательном лунном свете. Трое мужчин опустились на циновку: Хидэёси посередине, Хамбэй и Камбэй — по обе стороны от него.Все трое сейчас любовались луной, и у каждого ее завораживающее сияние порождало разные мысли. Хидэёси вспоминал поля родной Накамуры, Хамбэй представлял себе гору Бодай при лунном свете, и только Камбэй с тревогой размышлял о том, что ждет их в ближайшие дни.— Вы не озябли, Хамбэй? — заботливо спросил Камбэй у своего друга; озабоченно поглядел на него и Хидэёси.— Нет-нет, со мной все в порядке, — заверил Хамбэй, но лицо его было сейчас чуть ли не бледнее самой луны.«Одаренный человек, но какой болезненный», — с грустью подумал Хидэёси. Слабое здоровье подчиненного беспокоило его куда больше, чем самого Хамбэя.Однажды, когда Хамбэй катался верхом в Нагахаме, его вырвало кровью, и на протяжении северной кампании он тоже часто болел. Поэтому, отправляясь в поход на запад, Хидэёси попытался уговорить своего друга остаться дома, не рисковать здоровьем.— О чем вы говорите, мой господин! Я ни за что не останусь! — беззаботно воскликнул Хамбэй и поехал вместе со всеми.Конечно, Хидэёси радовало присутствие Хамбэя. Этот человек считался его вассалом, но в глубине души Хидэёси называл его не иначе как учителем. И особенно ценна была ему поддержка Хамбэя сейчас, когда предстояло подняться на одну из самых крутых вершин в своей жизни.Но с тех пор, как они вошли в западные провинции, Хамбэй уже успел дважды захворать. Обеспокоенный Хидэёси велел своему соратнику, которым очень дорожил, немедленно ехать к лекарю в Киото. Тот, однако, войска не покинул, заявив:— Я болею с младенчества и давно свыкся со своими хворями. Никакие снадобья мне не помогут, единственно подходящее лекарство для воина — поле боя.Хамбэй продолжал трудиться в ставке с присущим ему усердием, не делая себе ни малейших поблажек. Но сила духа не способна восполнить такой природный недостаток, как слабое здоровье.В довершение ко всему, выходя из Тадзимы, войско попало под ливень. Основательно вымокнув, Хамбэй почувствовал себя так плохо, что уже не смог скрывать недомогания, и после того, как они обосновались на горе Хираи, два дня не появлялся в шатре у Хидэёси, не желая огорчать князя своим болезненным состоянием. Но поскольку в последние дни Хамбэй как будто пошел на поправку, Хидэёси захотелось скоротать время за приятной беседой с близкими ему людьми, тем более вечер выдался такой погожий. Однако Хамбэй и сейчас, судя по всему, чувствовал себя неважно.Заметив, что Хидэёси и Камбэй тревожатся за него, Хамбэй поспешил перевести разговор на другую тему:— Знаете, Камбэй, вчера прибыл человек из моей родной провинции, так вот, он рассказал, что ваш сын Сёдзюмару здоров и понемногу начинает привыкать к новым местам, знакомиться с людьми. В общем, у него все хорошо.— А я, Хамбэй, за него и не беспокоюсь. Он ведь в вашей провинции — а это все равно, что у вас в гостях. Признаться, я нечасто о нем и вспоминаю.Хидэёси, у которого не было собственных детей, прислушивался к этому разговору не без тайной зависти. Сёдзюмару был наследником Камбэя, и тот, сделав ставку на союз с Нобунагой, в знак истинной преданности отправил к нему сына. Молодого заложника препоручили заботам Хамбэя. Он увез его в крепость Фува и стал воспитывать как родного сына. И хотя Хамбэй с Камбэем подружились благодаря Хидэёси, сейчас их связывали еще и другие узы: будучи военачальниками, они постоянно соперничали, однако без тени неприязни или зависти, опровергая пословицу, будто двум большим рыбам тесно в одном пруду.Трое мужчин наслаждались минутами отдыха, любуясь луной, попивали сакэ и неторопливо беседовали о великих мужах настоящего и прошлого, о расцвете, упадке и гибели провинций и кланов. Понемногу начало казаться, будто Хамбэй преодолел свою слабость.Ненароком Камбэй свел разговор к тому, что его сейчас беспокоило:— Выступая утром во главе большого войска, не знаешь, останешься ли в живых к вечеру. Но если питаешь большие надежды на будущее, то хочется жить долго, чтобы они успели сбыться. Конечно, множество отважных или ученых мужей успели прославиться и за совсем короткую жизнь, но как высоко они вознеслись бы, проживи до глубокой старости! Разрушить устаревшие устои общества, покарать зло — это полдела. Человек только тогда поистине велик, когда он сумеет возродить страну.Хидэёси кивнул в знак согласия и сказал молчащему Хамбэю:— Поэтому-то нам и необходимо печься о собственной жизни. А меня, признаюсь, Хамбэй, очень тревожит ваше здоровье.— Согласен с вами, князь, — поддержал Камбэй. — Чем участвовать в сражениях, не лучше ли вам, Хамбэй, отправиться в Киото, найти хорошего лекаря и позаботиться о своем здоровье? Мы все, это я вам по-дружески говорю, расценили бы такой поступок как проявление вашей преданности, ведь тем самым вы избавили бы князя хотя бы от одной лишней заботы.— Благодарю вас за заботу, — растроганно произнес Хамбэй. — Я последую вашему совету и ненадолго съезжу в Киото, но только не раньше, чем мы разработаем план всей кампании.Хидэёси кивнул, подумав про себя, что до сих пор часто следовал советам Хамбэя, но особых успехов пока не добился.— Вам по-прежнему не дает покоя, кого поддержит Акаси Кагэтика? — спросил он.— Да, это очень меня беспокоит, — ответил Хамбэй. — Если вы позволите мне побыть здесь еще несколько дней, то я отправлюсь на гору Хатиман, попробую встретиться с ним и перетянуть на нашу сторону. Вы не возражаете?— Нет, разумеется. Это союзничество было бы для нас очень полезным. Но, согласитесь, шансов попасть в беду у вас примерно восемьдесят из ста, а то и все девяносто. Если вам не повезет, что тогда?— Тогда я умру, — спокойно, без какой-либо бравады ответил Хамбэй.Хидэёси задумался. После покорения крепости Мики им предстояло вступить в схватку с Акаси Кагэтикой. Пока было вроде бы преждевременно заглядывать так далеко вперед, но полководец не мог сбрасывать со счетов тот факт, что целью кампании был не захват Мики, а покорение всего запада. Поэтому-то он и согласился с предложением Хамбэя попробовать перетянуть Акаси на сторону клана Ода, хотя душу его обуревали сомнения.«Допустим даже, — размышлял он, — Хамбэю удастся избежать все опасности, подстерегающие на пути, и встретиться с Акаси. Но кто поручится, что тот в случае, если переговоры закончатся неудачей, выпустит его живым. Да и сам Хамбэй может не захотеть возвращаться с пустыми руками. Или он ищет смерти? Возможно зная, что обречен, Хамбэй не видит разницы от чего умереть — от собственных недугов или от руки врага».И тут Камбэй высказал еще одно ценное предложение. У него немало добрых знакомых среди соратников Укиты Наоиэ, и пока Хамбэй будет вести переговоры с кланом Акаси, сам он попробует связаться с наиболее влиятельными вассалами клана Укита.Хидэёси повеселел: перетянуть на свою сторону клан Укита ему представлялось более вероятным, ведь с самого начала западной кампании те выжидали, стараясь понять, кто же возьмет верх. Правда, Укита Наоиэ попросил у клана Мори помощи, но если его удастся убедить в том, что будущее принадлежит Нобунаге… К тому же союз Укиты с Мори может оказаться бессмысленным, если военной помощи он так и не получил — его войско, отбив у врага крепость Кодзуки, ушло обратно, — а потому вряд ли он слишком уж на кого-либо полагается.— Если мы сумеем перетянуть клан Укита на свою сторону, то и Акаси придется пойти на союз с нами, — сказал Хидэёси. — А если нас поддержит Кагэтика, то Укита немедленно попросят мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174