— Да, мой господин!— Как тебя зовут?— Исида Сакити, мой господин.Низкорослый Сакити выскользнул из-за ширмы, отделяющей соседнюю комнату. Выйдя на середину татами, он опустился на колени, прижав ладони к полу.— Сакити, отправляйся, да поживее, в лагерь к Камбэю. Скажи ему, чтобы он немедленно прибыл сюда. И сам потарапливайся!Если бы положение позволяло, Хидэёси, конечно, зарыдал бы в голос. С семнадцати лет он служил Нобунаге. Тот то гладил его по головке, то бил, а обязанностью Хидэёси было носить следом за господином его соломенные сандалии. Теперь господина не было в живых. Отношения между Хидэёси и Нобунагой никак нельзя было назвать обыденными. Их сроднила кровь, жизнь и смерть. И вот, совершенно внезапно, господин ушел первым, а Хидэёси пришлось осознать, что отныне он сам является господином своей судьбы.«Никто не знал меня так, как он, — думал Хидэёси. — В свои последние мгновения, погибая в пламени на развалинах храма Хонно, он, должно быть, мысленно призывал меня и передавал в мои руки дело всей своей жизни. Я не имею права предать дело моего господина, не имею права обмануть доверие, которым он меня облек». И эти его слова не были тщетной жалобой. Он и впрямь верил в то, что Нобунага, умирая, завещал ему завершить начатое им великое дело.Хидэёси был в состоянии понять, какое великое разочарование испытал, должно быть, его господин. Слишком хорошо знал он своего князя, чтобы не осознавать, как горестно было тому покидать этот мир, не исполнив и половины своего предназначения. И, задумавшись над тем, что отныне должно стать уже его предназначением, Хидэёси понял, что не имеет права отчаиваться, время не ждет, надо действовать. Сейчас все его мысли были сосредоточены на одном и касались они заклятого врага по имени Акэти Мицухидэ.Но оставался еще вопрос и о том, что предпринять по отношению к нынешнему противнику — вопрос о крепости Такамацу. И вопрос о тридцатитысячном войске Мори — что надлежало делать с ним? Как ему, увязшему в западных провинциях, быстро и решительно восстановить должное положение в Киото? Как сокрушить Мицухидэ? Один вопрос громоздился на другой, все вместе они были подобны непроходимой горной гряде.И вот он, кажется, принял решение. Пусть шансы на успех составляли всего один на тысячу — судя по его непреклонному виду, он твердо решил поставить на карту все, уповая на эту одну-единственную возможность.— Где сейчас гонец? — спросил Хидэёси у Асано, едва оруженосец умчался выполнять его поручение.— Я приказал ему ждать у главного храма и оставил при нем самурая, — ответил Асано.— Отведи его на кухню и прикажи накормить. Но держи его взаперти и не позволяй ни с кем разговаривать.Когда Хикоэмон, кивнув, поднялся с места, Асано также попросил разрешения удалиться.— Нет, — сказал Хидэёси, — у меня для тебя есть другое дело, так что изволь подождать. Асано, мне хочется, чтобы ты собрал самураев, легких на подъем и чутких на ухо, взял их под свое начало и расставил по дороге, ведущей из Киото в провинции, находящиеся под властью Мори. Я хочу, чтобы по этой дороге и капля воды не просочилась. Бери под арест каждого, кто покажется тебе подозрительным, и даже с виду не подозрительных. Допрашивай и проверяй, тот ли он, за кого себя выдает, да что у него имеется при себе. Все это крайне важно. Так что, пожалуйста, поторапливайся и держи ухо востро.Асано сразу же отправился исполнять поручение. С Хидэёси остались только Кютаро и Юко.— Который час, Юко?— Вторая половина часа Свиньи.— Сегодня ведь третье число, верно?— Совершенно верно.— А завтра четвертое, — пробормотал, ни к кому конкретно не обращаясь, Хидэёси. — А послезавтра пятое.Он произносил это, полузакрыв глаза и барабаня пальцами по колену, как будто что-то подсчитывал.— Мне тоже не сидится на месте. Не соблаговолите ли вы дать какое-нибудь поручение и мне? — взмолился Кютаро.— Нет, мне хочется, чтобы ты побыл тут еще немного, — ответил Хидэёси, сдерживая нетерпение приверженца. — Скоро прибудет Камбэй. Я уверен, что Хикоэмон сумеет позаботиться о гонце, но раз уж у нас есть свободное время, то почему бы не подстраховаться?Кютаро немедленно встал, вышел из шатра и отправился на кухню. Гонец сидел в клетушке за кухней, с жадностью поглощая все, что ему подавали. Он ничего не ел и не пил уже тридцать шесть часов, и, когда он в конце концов отвалился от стола, живот у него заметно вздулся.Видя, что гонец насытился, Хикоэмон проводил его в каморку у алтаря, где хранились священные сутры, пожелал ему спокойной ночи и вышел, заперев дверь снаружи. Как раз в это мгновение к Хикоэмону подошел Кютаро и шепнул ему на ухо:— Его светлость беспокоятся, как бы новости о событиях в Киото не дошли до воинов.В глазах у Кютаро можно было прочесть желание немедленно убить гонца, но Хикоэмон покачал головой. А когда они отошли на несколько шагов, пояснил:— Он с голоду так наелся, что наверняка умрет сегодня ночью. Зачем же лишать его жизни.И, покосившись в сторону комнаты, где остался гонец, Хикоэмон принялся шептать молитву. Книга восьмаяДЕСЯТЫЙ ГОД ТЭНСЁ1582, лето ПЕРСОНАЖИ И МЕСТА ДЕЙСТВИЯ Х о р и К ю т а р о — старший вассал клана ОдаО д а Н о б у т а к а — третий сын НобунагиО д а Н о б у о — второй сын НобунагиН и в а Н а г а х и д э — старший вассал клана ОдаЦ у ц у и Д з ю н к э й — старший вассал клана ОдаМ а ц у д а Т а р о д з а э м о н — старший вассал клана АкэтиИ с и д а С а к и т и — вассал ХидэёсиС а м б о с и — внук и наследник НобунагиТ а к и г а в а К а д з у м а с у — старший вассал клана ОдаМ а э д а Г э н и — старший вассал клана ОдаС а к у м а Г э м б а — племянник Сибаты КацуиэС и б а т а К а ц у т о ё — приемный сын Кацуиэ ВЕСТНИК БЕДЫ Хидэёси не шевелился. Основание лампы было усыпано пеплом сожженного письма Хасэгавы.Хромая, вошел Камбэй, Хидэёси встретил его кивком. Камбэй осторожно подогнул искалеченную ногу и опустился на циновку. Находясь в плену в крепости Итами, он заболел лишаем, да так и не вылечился. Когда он сидел возле лампы, поредевшие волосы и почти прозрачная кожа придавали всему его облику странный и немного забавный вид.— Я получил приказ прибыть сюда, мой господин. Что за срочная надобность в столь поздний час?Хикоэмон переглянулся с Хидэёси.— Хикоэмон все объяснит вам.Хидэёси горестно вздохнул и, сложив руки на груди, опустил голову.— Это будет страшно, Камбэй, — предупредил Хикоэмон.Камбэй был человек редкого мужества, но, внимая рассказу Хикоэмона, он побледнел. Ничего не промолвив в ответ, он, подобно Хидэёси, горестно вздохнул, сложив руки на груди, и пристально поглядел на главнокомандующего.Кютаро, сидящий на коленях, выдвинулся вперед и произнес:— Теперь нам недосуг горевать о прошлом. Ветер перемен дует в мире. Для вас, мой господин, этот ветер — попутный. Настало время поднять паруса и пуститься в плавание.Камбэй хлопнул себя по колену:— Отлично сказано! Небо и земля существуют целую вечность, но жизнь идет лишь благодаря смене времен года. Если посмотреть на случившееся широким взглядом, то это событие обещает вам великое будущее.Соображения, высказанные обоими, заставили Хидэёси довольно улыбнуться, потому что они в точности совпадали с его собственными мыслями. Но он не мог признаться в таких чувствах перед всей страной без риска оказаться неправильно понятым. Для вассала смерть его господина всегда представляет собой величайшее несчастье и прежде всего взывает к отмщению.— Камбэй и Кютаро, ваши слова воодушевляют меня. Но у нас не остается другого выбора, — с глубокой верой в собственные слова произнес Хидэёси. — Нам надо как можно быстрее и в глубокой тайне заключить мир с кланом Мори.В ставку Хидэёси прибыл с мирными предложениями клана Мори монах Экэй. Экэй сперва переговорил с Хикоэмоном, уповая на давнюю дружбу, а затем встретился с Камбэем. До сих пор Хидэёси отказывался договориться с Мори, как бы лестно и выгодно ни звучали сделанные ими предложения. И даже нынешним утром очередная встреча Экэя с Хикоэмоном не дала ничего.Обратясь к Хикоэмону, Хидэёси сказал:— Ты встречался сегодня с Экэем. Каковы нынче планы Мори?— Согласившись на их условия, мы могли бы подписать мирный договор немедленно, — ответил Хикоэмон.— Вот уж нет! — сухо заметил Хидэёси. — На их нынешние условия я ни в коем случае не пойду. А что Экэй предложил вам, Камбэй?— Пять провинций — Биттю, Бинго, Мимасаку, Инабу и Хоки, — если мы снимем осаду с крепости Такамацу и пощадим Мунэхару и его воинов.— В высшей степени лестное предложение. Но если не считать Бинго, остальные четыре провинции, предложенные нам Мори, уже не в их власти. Если мы пойдем на такие условия, это вызовет подозрения в первую очередь у них самих. Стоит клану Мори узнать о том, что произошло в Киото, и они сразу думать забудут о мире. Если нам повезет, они об этом не узнают. Небо отпустило нам несколько часов, нельзя терять ни минуты.— Третье число еще не миновало. Если мы предложим начать переговоры завтра, дело можно будет уладить за два-три дня, — заметил Хикоэмон.— Нет, слишком долго. Необходимо начать немедленно, не дожидаясь рассвета. Хикоэмон, пришли сюда Экэя.— Послать за ним прямо сейчас?— Нет, постой. Приглашение в столь поздний час наверняка насторожит его. И следует заранее продумать все, что мы ему скажем.
Выполняя приказ Хидэёси, люди Асано Нагамаса начали задерживать и допрашивать всех путников, проходящих по окрестным дорогам. Около полуночи дозорные остановили слепца, шедшего, опираясь на тяжелый бамбуковый посох, и спросили, куда он направляется.Окруженный воинами слепец остановился, по-прежнему опираясь на посох.— Иду к родственникам в деревню Нивасэ, — произнес он с подобострастием.— Если ты идешь в Нивасэ, то почему очутился здесь, в горах, да вдобавок глубокой ночью? — полюбопытствовал начальник дозора.— Мне не удалось найти постоялого двора, поэтому я просто шел и шел, — ответил слепец, понурив голову и явно рассчитывая на всеобщее сочувствие. — Может быть, вы будете так добры объяснить мне, как добраться до деревни, в которой есть постоялый двор.Начальник дозора внезапно приказал:— Связать этого хитреца!Слепец заволновался:— Это ошибка! Я слепой музыкант из Киото, у меня есть даже грамота! Я живу там много лет. Сейчас моя старая тетушка в Нивасэ при смерти… — И для убедительности он прижал руки к груди.— Лжешь! — сказал начальник дозора. — Глаза твои хоть и незрячи, да посох твой тебе не нужен!Он грубо вырвал у слепца бамбуковый посох и разрубил его мечом. Из полости в стволе бамбука выпало свернутое в трубку письмо.Слепец внезапно прозрел, глаза его сверкнули; метнувшись, он попытался вырваться из кольца воинов и удрать, но и лисьей хитрости не хватило бы справиться с двадцатью противниками. Воины схватили его, скрутили и взвалили на лошадь, словно куль с рисом.Пленник разразился грубой бранью, и начальник дозора заткнул ему рот комом дорожной грязи. Хлестнув лошадь, воины поспешили доставить захваченного в лагерь Хидэёси.Той же ночью другой дозор задержал горного отшельника. В отличие от подобострастного лжеслепца, отшельник держался высокомерно.— Я послушник из храма Сёго, — торжественно заявил он. — Нам, горным отшельникам, часто приходится бродить целую ночь, ни разу не присев отдохнуть. Я иду не разбирая пути: есть тропа или нет, меня это не заботит. Что вы так недостойно меня пытаете — мол, куда я иду? Человеку, подобному странствующим по небу облакам и текущим по земле рекам, чтобы идти, не обязательно иметь в пути цель.Отшельник еще долго распинался в том же духе, а затем попытался сбежать. Один из воинов подставил ему подножку древком копья, и отшельник с воплем грохнулся оземь.Сорвав с него одежду, воины обнаружили, что отшельник на самом деле — монах-воин из Хонгандзи с тайным донесением клану Мори о событиях в храме Хонно. Его тоже взвалили на лошадь и отправили в лагерь Хидэёси.Этой ночью удалось задержать всего двух тайных гонцов, но если бы хоть одному из них удалось проскользнуть через заслоны и выполнить поручение, уже на следующее утро в клане Мори узнали бы о гибели Нобунаги.Лжеотшельник шел с известием по собственной воле, а лжеслепец оказался самураем из клана Акэти, и у него было послание Мицухидэ к Мори Тэрумото. Он вышел из Киото утром второго числа. В тот же день Мицухидэ отправил к Мори другого гонца по озеру в лодке из Осаки, но непогода задержала его в пути, и он прибыл на место слишком поздно.
— Мне казалось, что нам будет лучше встретиться с утра, — сказал Экэй после того, как поздоровался с Хикоэмоном. — Но в вашем письме сказано, чтобы я прибыл как можно быстрее, поэтому я отправился немедленно.— Жаль, что пришлось поднимать вас с постели. Завтра с утра было бы и вправду лучше, и я крайне сожалею, что мое неудачно составленное письмо потревожило вас среди ночи, — возразил Хикоэмон.Камбэй повел Экэя в заброшенное место, которое в народе называли Лягушачьим Носом, а оттуда — в пустой крестьянский дом, где проходили все их предыдущие встречи.Удобно устроившись напротив Экэя, Хикоэмон прочувствованно произнес:— Если задуматься, то нас с вами, должно быть, связывает общая карма.Экэй торжественно кивнул. Оба вспомнили о своей встрече двадцать лет назад в Хатидзуке, когда Хикоэмон был главарем шайки разбойников-ронинов и откликался на имя Короку. Гостя у Хикоэмона, Экэй впервые услышал о молодом самурае с выдающимися способностями по имени Киносита Токитиро, которого позднее взял на службу в крепость Киёсу князь Нобунага. В те ранние годы, когда Хидэёси пребывал еще в низком звании, Экэй написал военачальнику Киккаве Мотохару следующее: «Правление Нобунаги продлится еще некоторое время. Когда его не станет, нам придется считаться с человеком по имени Киносита Токитиро».Предсказание Экэя оказалось точным: двадцать лет назад он распознал выдающиеся способности Хидэёси, десять лет назад предугадал неизбежное падение Нобунаги. Однако нынешней ночью ему не дано было узнать, насколько точно сбудутся его слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174