https://wodolei.ru/catalog/unitazy/vitra-arkitekt-9754b003-7200-64024-item/
Она повернулась к президенту и кивнула.
– Пора начинать, господин президент.
Райан сделал глубокий вдох и встал в центре открытой двери, глядя в яркое солнце Среднего запада.
В соответствии с протоколом он должен спускаться по трапу первым и в одиночку. Едва его фигура появилась на верхней площадке трапа, как из толпы донеслись приветственные крики – и это от людей, которые его едва знали. Застегнутый на все пуговицы, с откинутыми назад волосами, закрепленными лаком (несмотря на все его возражения), Джек Райан спускался по ступенькам трапа, чувствуя себя не президентом, а последним дураком – пока не достиг земли. Стоящий там главный сержант ВВС щеголевато взял под козырек, и Райан автоматически ответил ему тем же, настолько прочно закрепился у него рефлекс, даже после непродолжительного пребывания в морском корпусе. Толпа снова взревела. Он посмотрел по сторонам и увидел агентов Секретной службы, расставленных вокруг, причем почти все стояли спиной к нему, глядя по сторонам. Первым подошел губернатор штата.
– Добро пожаловать в Индиану, господин президент! – Он схватил протянутую руку Райана и энергично потряс ее. – Для нас большая часть быть первыми, кому вы нанесли официальный визит.
Встречу подготовили по высшему классу. Рядом выстроилась рота национальной гвардии. Оркестр грянул приветственный марш, за которым тут же последовал «Привет вождю», и тут Райан почувствовал себя уже настоящим мошенником. Губернатор шел слева и на полшага позади него, и они ступили на красный – какой еще? – ковер. Выстроившиеся солдаты вытянулись и взяли на караул, а их старинное полковое знамя склонилось перед президентом, хотя звездно-полосатое знамя страны гордо продолжало развеваться. Райан вспомнил, как однажды американский атлет заявил, что «Звезды и полосы» не склоняются ни перед одним земным королем или владыкой (он был американцем ирландского происхождения и отказался оказать такую честь английскому королю на Олимпийских играх 1908 года). Проходя мимо, Джек приложил руку к сердцу – этот жест он запомнил с детства, – и посмотрел на гвардейцев. Он их верховный главнокомандующий, напомнил себе президент. В случае необходимости он может отдать приказ, посылающий этих юношей на поле боя, и потому ему захотелось посмотреть на их лица. Вот стоят они, гладко выбритые, молодые и гордые, каким был он сам больше двадцати лет назад. Здесь они для него. И он всегда должен быть там для них. Да, подумал Джек, ты должен запомнить это навсегда.
– Позвольте мне представить вас местным гражданам, сэр? – спросил губернатор, делая жест в сторону забора. Райан кивнул и последовал за ним.
– Предельное внимание, он обменивается рукопожатиями, – произнесла Андреа в свой микрофон. Сколько бы раз это ни случалось, агенты президентской охраны не любили этой процедуры больше всего. Прайс всегда останется рядом с президентом. Раман и еще три агента находились с обеих сторон, глядя на толпу через темные очки в поисках оружия, необычного выражения лица, сравнивая лица встречающих с лицами людей, которые они запомнили по фотографиям, пытаясь обнаружить все, чем-то отличное от обычного.
Их здесь так много, подумал Джек. Ни один из них не голосовал за него, а до самого недавнего времени почти никто не слышал его имени. И все-таки они пришли сюда. Некоторые из них, возможно, государственные служащие, которых на полдня отпустили с работы, но не те, кто держали в руках детей, не все, кто стояли здесь, и выражение их глаз потрясло президента. Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. К нему тянулось множество рук, он пожимал их, двигаясь влево вдоль забора, пытаясь расслышать в общем шуме отдельные голоса.
«Добро пожаловать в Индиану!» – «Как поживаете, господин президент?» – «Мы верим вам!» – «Пока все идет хорошо!» «Мы с вами!»
Райан пытался отвечать, но ему удавалось только повторять «спасибо, спасибо». Он открывал рот, чтобы выразить благодарность за поразительную теплоту встречи, за улыбки и взгляды, устремленные на него. Этого было достаточно, чтобы забыть о боли в руке, но вот пришлось отойти от забора и приветственно поднять руки, что вызвало новый шквал возгласов.
Проклятье. Если бы они только знали, кто я на самом деле, подумал Джек, что сказали бы они тогда? Что я здесь делаю, черт побери? – пронеслось у него в голове, когда он направился к открытой дверце президентского лимузина.
***
В подвале здания их было десять, все мужчины. Только один был политическим преступником по обвинению в государственной измене. Остальные оказались на редкость отвратительными: четверо убийц, насильник, двое педофилов и два вора, повторившие преступления и потому по закону шариата приговоренные к отсечению правой руки. Их разместили всех вместе в помещении с контролируемой снаружи температурой. Каждый из них был прикован ножными кандалами к своей кровати. Все были приговорены к смертной казни, за исключением воров, и потому они не понимали, почему находятся в одном помещении с остальными. Приговоренные к смерти тоже не могли понять, почему еще живы. Они не выражали протеста по этому поводу, но и не испытывали и иных чувств. Последние недели их скудно кормили, так что они ослабли и утратили всякую настороженность. Один из них, сунув палец в рот, ощупывал больные и кровоточащие десны, когда открылась дверь.
В камеру вошел человек в синем пластиковом костюме, какого они никогда раньше не видели. Человек – это был мужчина, хотя они едва различали его лицо через маску шлема, – поставил на бетонный пол цилиндрический контейнер, снял с него синюю пластмассовую крышку и нажал на кнопку. После этого он поспешно вышел. Едва закрылась дверь, как послышалось шипение и камера стала наполняться туманом, похожим на пар.
Один из преступников закричал, думая, что это ядовитый газ, схватил тонкую простыню и прижал ее к лицу. Другой, находившийся ближе всех к контейнеру, просто наблюдал с недоумением за распространением тумана. Когда облако окутало его, он оглянулся по сторонам. Остальные не сводили с него глаз, ожидая, что он умрет. Этого не случилось, и тогда они начали проявлять скорее любопытство, чем страх. Через несколько минут шипение прекратилось, и случившееся исчезло из их ограниченной памяти. Свет погас, и они уснули.
– Через три дня станет ясно. – Директор выключил телевизор, изображение на который поступало от камеры в помещении, где содержали преступников. – Похоже, банка сработала, дисперсия нормальная. У техников возникли трудности с механизмом замедленного действия. На банках серийного производства он должен срабатывать минут через пять.
Трое суток, подумал Моуди. Через семьдесят два часа станет ясно, какой кошмар им удался.
***
Несмотря на тщательную подготовку и затраченные деньги, несмотря на детальное планирование, Райан сидел на простом раскладном металлическом стуле и у него уже болели ягодицы. Перед ним протянулись деревянные перила, покрытые красно-бело-синим флагом, скрывающим листовую сталь, непроницаемую для винтовочной пули. Трибуна тоже была бронированной – в данном случае защита состояла из стали и кевлара, материала легче и прочнее стали – и предохраняла все его тело почти до плечей. Они находились в огромном спортивном зале университета, где обычно проводились игры университетской баскетбольной команды – правда, она проиграла в студенческом чемпионате страны уже на этапе отборочных соревнований. Зал был наполнен до отказа, «до самого потолка» скажут, наверно, репортеры, пользуясь стандартной фразой, означающей, что все места были заняты. Основную часть аудитории составляли студенты, хотя точно определить было невозможно. На Райана были устремлены многочисленные лучи прожекторов, и в их сиянии он не мог рассмотреть тех, кто собрались выслушать его речь. Президент со своим сопровождением вошел через черный ход и миновал пахнущую потом раздевалку – это был самый короткий путь входа и выхода. Кавалькада машин промчалась главным образом по шоссе, но примерно четверть расстояния пришлось ехать по городским улицам. Тротуары города были заполнены людьми, они махали руками, приветствуя президента. Губернатор непрерывно расхваливал достоинства «штата неуклюжих» «"Штат неуклюжих" (Hoosier state) – так американцы называют штат Индиана.» и города Индианаполиса.
Джек хотел было спросить о происхождении такого странного названия штата, но потом передумал.
На трибуну снова поднялся губернатор, дав выступить трем ораторам – студенту университета, затем ректору и наконец мэру города. Президент старался прислушиваться к выступлениям, но все трое, с одной стороны, говорили одно и то же, а с другой – немногое из этого соответствовало истине. Казалось, они говорят о ком-то другом, о теоретическом президенте, обладающем врожденными достоинствами и способном справиться с ошибочно истолкованными ими обязанностями. Может быть, это объяснялось тем, что здешние спичрайтеры имели дело исключительно с местными проблемами, решил Джек. Ну что ж, тем лучше для них.
– ., имею честь представить вам президента Соединенных Штатов. – Губернатор повернулся и жестом пригласил Райана к трибуне.
Джек встал, подошел к трибуне и пожал руку губернатору. Раскладывая папку с текстом речи на пюпитре, он смущенным кивком поблагодарил аудиторию, которой почти не видел. В первых рядах, на стульях, расставленных прямо на баскетбольной площадке, сидели самые видные граждане штата. В другое время и при других обстоятельствах они делали бы самые крупные взносы в избирательную кампанию. В данном случае Райан не был знаком с тем, как они отнесутся к нему. Не исключено, что взносы поступят от обеих партий. Затем он вспомнил, что самые крупные доноры всегда делали взносы в фонды избирательных кампаний обеих партий, чтобы при любом исходе выборов гарантировать себе доступ к власти. Сейчас они, наверно, уже обдумывают, как сделать взносы в его собственную избирательную кампанию.
– Господин губернатор, разрешите поблагодарить вас за это любезное приглашение. – Райан повернулся и представил людей, сидящих на сцене позади него, называя их имена по списку, напечатанному на первой странице своего выступления, своих «хороших друзей», которых он после этого визита в Индианаполис больше не увидит Их лица сияли уже потому, что президент назвал имена в правильном порядке.
– Уважаемые дамы и господа! Это мой первый визит в Индиану – «штат неуклюжих», как вы его называете, – но после такого теплого приема я уверен, что он не будет последним…
В зале тут же раздался гром аплодисментов, словно на телевизионном шоу, когда поднимают плакат с надписью «Аплодисменты». Райан только что сказал правду, за которой последовало то, что могло быть ложью, а могло и не быть, и хотя слушатели не могли не знать этого, они аплодировали ему. И тут Джек впервые понял нечто очень важное.
Господи, да ведь это действует как наркотик, подумал он, только сейчас начиная понимать, почему люди занимаются политикой. Нет человека, который мог бы стоять на трибуне, слышать приветственный шум, видеть восторженные лица и остаться равнодушным к этому. Он чувствовал это, несмотря на волнение перед началом выступления, несмотря на давящее чувство, что он занимает место, принадлежащее кому-то другому. Он, Джек Патрик Райан, стоит перед четырьмя тысячами людей, своих соотечественников, каждый из которых имеет равные с ним права перед законом, но в их представлении он кто-то совершенно иной. Он представляет Соединенные Штаты. Он – их президент, но не просто президент, а воплощение их надежд, их устремлений, образ их нации, и благодаря этому они готовы выразить свою любовь к человеку, которого не знают, поддержать приветственными возгласами каждое его слово, надеясь, что на мгновение он смотрит прямо в глаза каждому из них, и этот момент они запомнят навсегда как нечто необыкновенное. Это была власть, о существовании которой Райан даже не подозревал. Все, находящиеся в зале, всецело подчинялись его воле. Так вот почему люди посвящают свою жизнь стремлению стать президентом, окунуться в подобный момент, как в теплую океанскую волну, в момент высшего
преуспеяния.
Но почему они считают, что он чем-то отличается от них? Что делает его в их представлении каким-то особым? – удивленно подумал Райан. Он стал президентом по чистой случайности, а при всех других обстоятельствах именно они, сидящие сейчас в зале, возводят человека на вершину власти, своими действиями превращают обычного человека в нечто совершенно иное – а может быть, дело даже не в том. Это всего лишь впечатление. Райан остался таким же, каким он был месяц или год назад. За это время он узнал мало нового, а мудрости приобрел еще меньше. Он остался тем же человеком, хотя и на другой должности, с внешними отличиями своего нового поста, но сам-то он, окруженный кольцом телохранителей, купающийся в потоке человеческой любви, к которой он никогда не стремился, был всего лишь созданием своих родителей, следствием детства, образования и житейского опыта, подобно тем, кто сейчас приветствовал его с таким энтузиазмом. Они считали его кем-то другим, не таким, как остальные, выдающимся и, может быть, даже великим, но это было впечатлением, а не реальностью. Реальность данного момента состояла в потных руках, сжимающих края бронированной трибуны, в речи, написанной кем-то другим, и в человеке, который знал, что он не на своем месте, каким бы приятным ни был этот момент.
Так как же мне сейчас поступить? – задал себе вопрос президент Соединенных Штатов, лихорадочно отыскивая ответ на него, пока стихнут аплодисменты. Он никогда не станет тем человеком, за которого его принимают. Он – порядочный человек, но не великий, а президентство было должностью, постом, исполнительной властью, и обязанности президента определены Джеймсом Медисоном. Как и все в жизни, президентство являлось местом перехода от одной реальности к другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229
– Пора начинать, господин президент.
Райан сделал глубокий вдох и встал в центре открытой двери, глядя в яркое солнце Среднего запада.
В соответствии с протоколом он должен спускаться по трапу первым и в одиночку. Едва его фигура появилась на верхней площадке трапа, как из толпы донеслись приветственные крики – и это от людей, которые его едва знали. Застегнутый на все пуговицы, с откинутыми назад волосами, закрепленными лаком (несмотря на все его возражения), Джек Райан спускался по ступенькам трапа, чувствуя себя не президентом, а последним дураком – пока не достиг земли. Стоящий там главный сержант ВВС щеголевато взял под козырек, и Райан автоматически ответил ему тем же, настолько прочно закрепился у него рефлекс, даже после непродолжительного пребывания в морском корпусе. Толпа снова взревела. Он посмотрел по сторонам и увидел агентов Секретной службы, расставленных вокруг, причем почти все стояли спиной к нему, глядя по сторонам. Первым подошел губернатор штата.
– Добро пожаловать в Индиану, господин президент! – Он схватил протянутую руку Райана и энергично потряс ее. – Для нас большая часть быть первыми, кому вы нанесли официальный визит.
Встречу подготовили по высшему классу. Рядом выстроилась рота национальной гвардии. Оркестр грянул приветственный марш, за которым тут же последовал «Привет вождю», и тут Райан почувствовал себя уже настоящим мошенником. Губернатор шел слева и на полшага позади него, и они ступили на красный – какой еще? – ковер. Выстроившиеся солдаты вытянулись и взяли на караул, а их старинное полковое знамя склонилось перед президентом, хотя звездно-полосатое знамя страны гордо продолжало развеваться. Райан вспомнил, как однажды американский атлет заявил, что «Звезды и полосы» не склоняются ни перед одним земным королем или владыкой (он был американцем ирландского происхождения и отказался оказать такую честь английскому королю на Олимпийских играх 1908 года). Проходя мимо, Джек приложил руку к сердцу – этот жест он запомнил с детства, – и посмотрел на гвардейцев. Он их верховный главнокомандующий, напомнил себе президент. В случае необходимости он может отдать приказ, посылающий этих юношей на поле боя, и потому ему захотелось посмотреть на их лица. Вот стоят они, гладко выбритые, молодые и гордые, каким был он сам больше двадцати лет назад. Здесь они для него. И он всегда должен быть там для них. Да, подумал Джек, ты должен запомнить это навсегда.
– Позвольте мне представить вас местным гражданам, сэр? – спросил губернатор, делая жест в сторону забора. Райан кивнул и последовал за ним.
– Предельное внимание, он обменивается рукопожатиями, – произнесла Андреа в свой микрофон. Сколько бы раз это ни случалось, агенты президентской охраны не любили этой процедуры больше всего. Прайс всегда останется рядом с президентом. Раман и еще три агента находились с обеих сторон, глядя на толпу через темные очки в поисках оружия, необычного выражения лица, сравнивая лица встречающих с лицами людей, которые они запомнили по фотографиям, пытаясь обнаружить все, чем-то отличное от обычного.
Их здесь так много, подумал Джек. Ни один из них не голосовал за него, а до самого недавнего времени почти никто не слышал его имени. И все-таки они пришли сюда. Некоторые из них, возможно, государственные служащие, которых на полдня отпустили с работы, но не те, кто держали в руках детей, не все, кто стояли здесь, и выражение их глаз потрясло президента. Еще никогда в жизни он не испытывал ничего подобного. К нему тянулось множество рук, он пожимал их, двигаясь влево вдоль забора, пытаясь расслышать в общем шуме отдельные голоса.
«Добро пожаловать в Индиану!» – «Как поживаете, господин президент?» – «Мы верим вам!» – «Пока все идет хорошо!» «Мы с вами!»
Райан пытался отвечать, но ему удавалось только повторять «спасибо, спасибо». Он открывал рот, чтобы выразить благодарность за поразительную теплоту встречи, за улыбки и взгляды, устремленные на него. Этого было достаточно, чтобы забыть о боли в руке, но вот пришлось отойти от забора и приветственно поднять руки, что вызвало новый шквал возгласов.
Проклятье. Если бы они только знали, кто я на самом деле, подумал Джек, что сказали бы они тогда? Что я здесь делаю, черт побери? – пронеслось у него в голове, когда он направился к открытой дверце президентского лимузина.
***
В подвале здания их было десять, все мужчины. Только один был политическим преступником по обвинению в государственной измене. Остальные оказались на редкость отвратительными: четверо убийц, насильник, двое педофилов и два вора, повторившие преступления и потому по закону шариата приговоренные к отсечению правой руки. Их разместили всех вместе в помещении с контролируемой снаружи температурой. Каждый из них был прикован ножными кандалами к своей кровати. Все были приговорены к смертной казни, за исключением воров, и потому они не понимали, почему находятся в одном помещении с остальными. Приговоренные к смерти тоже не могли понять, почему еще живы. Они не выражали протеста по этому поводу, но и не испытывали и иных чувств. Последние недели их скудно кормили, так что они ослабли и утратили всякую настороженность. Один из них, сунув палец в рот, ощупывал больные и кровоточащие десны, когда открылась дверь.
В камеру вошел человек в синем пластиковом костюме, какого они никогда раньше не видели. Человек – это был мужчина, хотя они едва различали его лицо через маску шлема, – поставил на бетонный пол цилиндрический контейнер, снял с него синюю пластмассовую крышку и нажал на кнопку. После этого он поспешно вышел. Едва закрылась дверь, как послышалось шипение и камера стала наполняться туманом, похожим на пар.
Один из преступников закричал, думая, что это ядовитый газ, схватил тонкую простыню и прижал ее к лицу. Другой, находившийся ближе всех к контейнеру, просто наблюдал с недоумением за распространением тумана. Когда облако окутало его, он оглянулся по сторонам. Остальные не сводили с него глаз, ожидая, что он умрет. Этого не случилось, и тогда они начали проявлять скорее любопытство, чем страх. Через несколько минут шипение прекратилось, и случившееся исчезло из их ограниченной памяти. Свет погас, и они уснули.
– Через три дня станет ясно. – Директор выключил телевизор, изображение на который поступало от камеры в помещении, где содержали преступников. – Похоже, банка сработала, дисперсия нормальная. У техников возникли трудности с механизмом замедленного действия. На банках серийного производства он должен срабатывать минут через пять.
Трое суток, подумал Моуди. Через семьдесят два часа станет ясно, какой кошмар им удался.
***
Несмотря на тщательную подготовку и затраченные деньги, несмотря на детальное планирование, Райан сидел на простом раскладном металлическом стуле и у него уже болели ягодицы. Перед ним протянулись деревянные перила, покрытые красно-бело-синим флагом, скрывающим листовую сталь, непроницаемую для винтовочной пули. Трибуна тоже была бронированной – в данном случае защита состояла из стали и кевлара, материала легче и прочнее стали – и предохраняла все его тело почти до плечей. Они находились в огромном спортивном зале университета, где обычно проводились игры университетской баскетбольной команды – правда, она проиграла в студенческом чемпионате страны уже на этапе отборочных соревнований. Зал был наполнен до отказа, «до самого потолка» скажут, наверно, репортеры, пользуясь стандартной фразой, означающей, что все места были заняты. Основную часть аудитории составляли студенты, хотя точно определить было невозможно. На Райана были устремлены многочисленные лучи прожекторов, и в их сиянии он не мог рассмотреть тех, кто собрались выслушать его речь. Президент со своим сопровождением вошел через черный ход и миновал пахнущую потом раздевалку – это был самый короткий путь входа и выхода. Кавалькада машин промчалась главным образом по шоссе, но примерно четверть расстояния пришлось ехать по городским улицам. Тротуары города были заполнены людьми, они махали руками, приветствуя президента. Губернатор непрерывно расхваливал достоинства «штата неуклюжих» «"Штат неуклюжих" (Hoosier state) – так американцы называют штат Индиана.» и города Индианаполиса.
Джек хотел было спросить о происхождении такого странного названия штата, но потом передумал.
На трибуну снова поднялся губернатор, дав выступить трем ораторам – студенту университета, затем ректору и наконец мэру города. Президент старался прислушиваться к выступлениям, но все трое, с одной стороны, говорили одно и то же, а с другой – немногое из этого соответствовало истине. Казалось, они говорят о ком-то другом, о теоретическом президенте, обладающем врожденными достоинствами и способном справиться с ошибочно истолкованными ими обязанностями. Может быть, это объяснялось тем, что здешние спичрайтеры имели дело исключительно с местными проблемами, решил Джек. Ну что ж, тем лучше для них.
– ., имею честь представить вам президента Соединенных Штатов. – Губернатор повернулся и жестом пригласил Райана к трибуне.
Джек встал, подошел к трибуне и пожал руку губернатору. Раскладывая папку с текстом речи на пюпитре, он смущенным кивком поблагодарил аудиторию, которой почти не видел. В первых рядах, на стульях, расставленных прямо на баскетбольной площадке, сидели самые видные граждане штата. В другое время и при других обстоятельствах они делали бы самые крупные взносы в избирательную кампанию. В данном случае Райан не был знаком с тем, как они отнесутся к нему. Не исключено, что взносы поступят от обеих партий. Затем он вспомнил, что самые крупные доноры всегда делали взносы в фонды избирательных кампаний обеих партий, чтобы при любом исходе выборов гарантировать себе доступ к власти. Сейчас они, наверно, уже обдумывают, как сделать взносы в его собственную избирательную кампанию.
– Господин губернатор, разрешите поблагодарить вас за это любезное приглашение. – Райан повернулся и представил людей, сидящих на сцене позади него, называя их имена по списку, напечатанному на первой странице своего выступления, своих «хороших друзей», которых он после этого визита в Индианаполис больше не увидит Их лица сияли уже потому, что президент назвал имена в правильном порядке.
– Уважаемые дамы и господа! Это мой первый визит в Индиану – «штат неуклюжих», как вы его называете, – но после такого теплого приема я уверен, что он не будет последним…
В зале тут же раздался гром аплодисментов, словно на телевизионном шоу, когда поднимают плакат с надписью «Аплодисменты». Райан только что сказал правду, за которой последовало то, что могло быть ложью, а могло и не быть, и хотя слушатели не могли не знать этого, они аплодировали ему. И тут Джек впервые понял нечто очень важное.
Господи, да ведь это действует как наркотик, подумал он, только сейчас начиная понимать, почему люди занимаются политикой. Нет человека, который мог бы стоять на трибуне, слышать приветственный шум, видеть восторженные лица и остаться равнодушным к этому. Он чувствовал это, несмотря на волнение перед началом выступления, несмотря на давящее чувство, что он занимает место, принадлежащее кому-то другому. Он, Джек Патрик Райан, стоит перед четырьмя тысячами людей, своих соотечественников, каждый из которых имеет равные с ним права перед законом, но в их представлении он кто-то совершенно иной. Он представляет Соединенные Штаты. Он – их президент, но не просто президент, а воплощение их надежд, их устремлений, образ их нации, и благодаря этому они готовы выразить свою любовь к человеку, которого не знают, поддержать приветственными возгласами каждое его слово, надеясь, что на мгновение он смотрит прямо в глаза каждому из них, и этот момент они запомнят навсегда как нечто необыкновенное. Это была власть, о существовании которой Райан даже не подозревал. Все, находящиеся в зале, всецело подчинялись его воле. Так вот почему люди посвящают свою жизнь стремлению стать президентом, окунуться в подобный момент, как в теплую океанскую волну, в момент высшего
преуспеяния.
Но почему они считают, что он чем-то отличается от них? Что делает его в их представлении каким-то особым? – удивленно подумал Райан. Он стал президентом по чистой случайности, а при всех других обстоятельствах именно они, сидящие сейчас в зале, возводят человека на вершину власти, своими действиями превращают обычного человека в нечто совершенно иное – а может быть, дело даже не в том. Это всего лишь впечатление. Райан остался таким же, каким он был месяц или год назад. За это время он узнал мало нового, а мудрости приобрел еще меньше. Он остался тем же человеком, хотя и на другой должности, с внешними отличиями своего нового поста, но сам-то он, окруженный кольцом телохранителей, купающийся в потоке человеческой любви, к которой он никогда не стремился, был всего лишь созданием своих родителей, следствием детства, образования и житейского опыта, подобно тем, кто сейчас приветствовал его с таким энтузиазмом. Они считали его кем-то другим, не таким, как остальные, выдающимся и, может быть, даже великим, но это было впечатлением, а не реальностью. Реальность данного момента состояла в потных руках, сжимающих края бронированной трибуны, в речи, написанной кем-то другим, и в человеке, который знал, что он не на своем месте, каким бы приятным ни был этот момент.
Так как же мне сейчас поступить? – задал себе вопрос президент Соединенных Штатов, лихорадочно отыскивая ответ на него, пока стихнут аплодисменты. Он никогда не станет тем человеком, за которого его принимают. Он – порядочный человек, но не великий, а президентство было должностью, постом, исполнительной властью, и обязанности президента определены Джеймсом Медисоном. Как и все в жизни, президентство являлось местом перехода от одной реальности к другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229