– Поразительно, какой страх охватил этих людей, но ваше предложение было щедрым. У них не было выбора, чтобы не принять его. Вы не собираетесь…? – осмелился начать он.
– Нет, пусть отправляются с миром.
Неужели аятолла действительно собирался сдержать слово? Это немало удивило Бадрейна, хотя он сумел скрыть свои чувства. У Дарейи не было оснований щадить этих людей. Все они играли активную роль в войне между Ираном и Ираком и несли ответственность за гибель тысяч людей. Эта рана все еще кровоточила и причиняла страдания нации. Погибло столько юношей! Именно эта война была одной из причин, почему Иран многие годы не играл активной роли в международных делах. Но скоро все изменится, не так ли?
– Вы позволите мне поинтересоваться, что намерены предпринять дальше?
– Ирак долгое время был больной страной. Его народ страдал во тьме, не имея доступа к Подлинной Вере.
– И его душило эмбарго, – добавил Бадрейн, не зная, какую реакцию вызовет это замечание.
– Настало время положить этому конец, – согласился Дарейи. По выражению его глаз Али понял, что аятолла благосклонно воспринял замечание, и поздравил себя за проявленную смелость. Конечно, этого следовало ожидать, верно? Шаг навстречу Западу, желание улучшить отношения. Эмбарго будет снято. И тогда в Ирак хлынет поток продовольствия, отчего население с радостью воспримет новый режим. Таким образом аятолла угодит всем, думая только о том, чтобы удовлетворить лишь собственные желания. И желания Аллаха, разумеется. Однако Дарейи принадлежал к числу тех, кто считают, что предпринятые ими шаги вдохновлены Аллахом, а Бадрейн уже давно отказался от подобных мыслей.
– Америка может помешать вам, как и некоторые соседние страны.
– Мы тщательно рассматриваем эти вопросы. – Дарейи произнес эту фразу с непоколебимой уверенностью. Ну что ж, у него есть на то основания. Аятолла, должно быть, вынашивал этот план многие годы и в такой момент чувствует себя непобедимым. Бадрейн знал, что и на то у него есть основания. Дарейи всегда считал, что Аллах на его стороне – пожалуй, точнее сказать, рядом с ним. Возможно, это действительно так. Он не оставляет аятоллу, но даже это еще далеко не все. Если хочешь добиться успеха, должен иметь и другие заготовки. Чудеса происходят чаще всего тогда, когда они тщательно подготовлены. Почему бы не попытаться принять участие в осуществлении очередного чуда, подумал Али.
– Я внимательно присматриваюсь к новому американскому президенту.
– Вот как? – Дарейи одарил Бадрейна еще более пристальным взглядом.
– В наш век нетрудно собрать подробные сведения. Американские средства массовой информации публикуют очень многое, да и в их банки данных нетрудно получить доступ. В настоящий момент мои люди заняты этим, собирают самое детальное досье на нового президента. – Голос Бадрейна звучал бесстрастно. И тут ему не нужно было прилагать особых усилий. Он смертельно устал. – Просто поразительно, как уязвимы западные политические лидеры.
– Вы так считаете? Не могли бы вы поделиться подробностями?
– Ключом к Америке является этот парень Райан. Разве не очевидно?
***
– Ключом к изменению Америки является конституционная конвенция, – произнес наконец Эрни Браун после нескольких дней молчаливых размышлений. Пит Холбрук сидел возле проектора, щелкая пультом дистанционного управления. Не в силах удержаться от туристической привычки, он отснял три кассеты возле здания Капитолия и еще на нескольких кассетах запечатлел другие правительственные здания, в том числе и Белый дом. Увидев, что один из слайдов установлен вверх ногами, он недовольно проворчал себе под нос.
Идея созревала слишком долго, но результаты оказались не особенно впечатляющими.
– Действительно, мы затянули с обсуждением, – согласился Холбрук, доставая пакет слайдов из проектора. – Но как ты собираешься…
– ., форсировать события? Очень просто. Если в стране нет президента и не существует способа выбрать его в соответствии с Конституцией, то что-то обязательно придется предпринять, правда?
– Ты предлагаешь убить президента? – фыркнул Пит. – Которого из них?
В том– то и проблема. Чтобы понять ее суть, не обязательно быть видным ученым-ракетчиком. Стоит устранить Райана, и его место займет Келти. Устраняем Келти, и президентом становится Райан -причем со скоростью Флинна. Даже сейчас достаточно трудно организовать покушение. Оба помнили о мерах безопасности, которые видели в Белом доме. Стоит убить одного из них, и американское гестапо поставит вокруг того, кто уцелел, такую стену, что пробить ее можно разве что атомной бомбой. У «горцев» таких бомб не было. Они предпочитали традиционное американское оружие – винтовки. Но и винтовками воспользоваться будет непросто. На Южной лужайке Белого дома густо росли деревья, и оба обратили внимание на то, что ее надежно защищали искусно скрытые земляные уступы. Даже просто увидеть Белый дом можно только вдоль одной улицы, за фонтаном перед самым домом. Все здания вокруг принадлежали правительству, и на вершине каждого всегда находились люди не только с биноклями, но и со снайперскими винтовками. Американское гестапо твердо решило не допускать народ к «своему» президенту, слуге народа, охранники которого ничуть этому народу не доверяли. Но какая надобность в такой охране, если человек, живущий в Белом доме, один из представителей американского народа? Однажды Тедди Рузвельт распахнул настежь двери и целых четыре часа пожимал руки простым американцам. Разве сейчас такое может быть?
– Обоих надо убирать, одновременно. Думаю, Райана убрать будет потруднее, верно? – спросил Браун. – Его охраняют лучше. А вот Келти приходится все время мотаться, общаться с засранцами из газет, телевизионщиками, так что его охрана будет послабей, понимаешь?
– О'кей, пожалуй, ты прав, – согласился Холбрук, ставя на место пакет со слайдами.
– Так что, если мы придумаем, как прикончить Райана, с Келти справиться будет куда легче. – Браун достал из кармана сотовый телефон. – Да и координировать операцию намного проще.
– Ну и как ты думаешь осуществить все это?
– Начнем с того, что выясним его расписание, где и когда он бывает, и выберем самый удобный момент.
– Недешево обойдется, – заметил Холбрук, и на экране появился новый слайд. Это был один из тех снимков, которые так часто туристы делают с вершины памятника Вашингтону, через крошечное окошко, выходящее на северную сторону. Прямо внизу виднелся Белый дом. Эрни Браун тоже сделал такой снимок, и в местной фотомастерской его увеличили до размеров плаката. Он часами рассматривал его и по топографической карте центра Вашингтона проверил масштаб. После этого сделал кое-какие вычисления.
– Больше всего денег понадобится на то, чтобы купить бетоновоз и арендовать стоянку недалеко от города.
– Зачем?
– Я знаю, какое место выбрать. И знаю, как осуществить операцию. Надо только выбрать подходящий момент.
***
Моуди понимал, что Жанна-Батиста не протянет и ночи. Ее глаза теперь были открыты, хотя трудно сказать, видели они что-нибудь или нет. Наконец Бог проявил к ней милосердие, и сестра не испытывала боли. Такое случается. Врач видел нечто подобное и раньше, главным образом у пациентов, умирающих от рака, и это всегда являлось предвестником смерти. У Моуди было недостаточно знаний в области неврологии, чтобы понять причину подобного явления. Возможно, наступала перегрузка электрохимических каналов, а может быть, вступала в действие какая-нибудь ограничительная функция мозга. Тело начинало понимать, что все кончено, что битва за жизнь подошла к концу, а поскольку нервная система посылала главным образом предупредительные сигналы, когда кончалось время таких сигналов, наступал конец боли. Однако не исключено, что все это лишь плод его воображения. Возможно, тело ее пострадало до такой степени, что оказалось не способным ни на что реагировать. Несомненно, она ослепла от внутриглазного кровотечения. Распался последний кровеносный сосуд, кровотечение не прекращалось. Иглу, по которой в тело Жанны-Батисты поступал морфий, удерживала клейкая лента. В сердце почти не осталось крови, и в попытках прокачивать по телу постоянно уменьшающийся ее запас, оно изнемогало от усилий.
Жанна– Батиста все еще издавала какие-то звуки -через защитный ракаловый костюм их трудно было разобрать, но, судя по их регулярности, Моуди заключил, что это молитвы. У лишавшейся вместе с жизнью рассудка монахини остались только молитвы, которым она посвятила многие годы. Пациентка кашлянула, очищая горло, шепот ее стал более разборчивым, и Моуди наклонился поближе, чтобы понять слова.
– ., матерь Божия, молись за нас, грешников…
Ну разумеется. Да, конечно, это ее любимая молитва.
– Прекрати сопротивление, святая женщина, – произнес Моуди, обращаясь к ней. – Твое время пришло. Перестань сопротивляться.
Умирающая не могла видеть, но она повернула голову и невидящим взглядом уставилась на него. Врач знал, что это сугубо рефлекторная реакция, что она инстинктивно повернулось на источник звуков.
– Доктор Моуди? Вы здесь? – Слова прозвучали медленно и невнятно, но достаточно разборчиво.
– Да, сестра. Я здесь. – Он невольно коснулся ее руки, потрясенный словами монахини. Неужели она все еще не потеряла сознание?
– Я так благодарна вам…, за то, что вы помогли мне. Буду молиться за вас.
Несомненно будет. Моуди знал это. Он снова коснулся ее руки и одновременно увеличил дозу морфия, поступающего в тело женщины. Все, хватит. Они больше не вводили ей кровь, чтобы заражать ее смертоносными вирусами. Он оглянулся. Оба армейских санитара сидели в углу, удовлетворенные тем, что врач сам стоит возле пациентки. Моуди подошел к ним.
– Передайте директору – скоро, – обратился он к одному из них.
– Слушаюсь. – Санитар вскочил и вышел из палаты, не скрывая радости. Моуди сосчитал до десяти, прежде чем обратиться ко второму санитару.
– Чистые перчатки, пожалуйста. – Он поднял руки, показывая, что не хочет прикасаться к женщине.
Санитар вышел. В распоряжении Моуди было около минуты. На подносе с лекарствами находилось все, что ему требовалось. Врач взял шприц на двадцать кубиков, воткнул иглу в герметичную крышку пузырька с морфием и наполнил цилиндр до предела. Затем повернулся к больной, откинул пластиковую простыню и…, взяв ее левую руку, ввел иглу в распадающуюся плоть и не медля нажал на поршень шприца.
– Это поможет вам уснуть, – сказал он, отступая от койки, и не оглянулся, чтобы посмотреть, услышала она его или нет. Он бросил шприц в красный контейнер для использованного хирургического инструмента, и, когда санитар возвратился в палату, там все было, как и раньше.
– Вот, пожалуйста. – Он протянул Моуди перчатки. Тот кивнул, сняв верхние перчатки, бросил их в соседний контейнер для зараженных предметов и натянул чистые. Возвратившись к койке, он наблюдал за тем, как голубые глаза закрылись в последний раз. На экране электрокардиографа было видно, что частота сердечных сокращений чуть превышает сто сорок, характерные зубцы стали короче и распределялись неравномерно. Уже скоро. Наверно, она молится во сне, подумал Моуди. По крайней мере теперь можно не сомневаться – она не чувствует боли. Морфий уже проник в систему кровообращения, его молекулы подбираются к мозгу, действуют на рецепторы, выпуская там допамин, который даст команду нервной системе…, вот.
Грудь монахини опускалась и поднималась в затрудненном дыхании. Наступила пауза, похожая на икоту, затем дыхание снова возобновилось, но теперь медленнее, поступление кислорода в кровь уменьшилось. Частота сердечных сокращений стала еще чаще. И тут дыхание остановилось. Сердце замерло не сразу – таким оно было сильным, таким мужественным, печально подумал врач, восхищаясь органом, отказывающимся умирать внутри уже мертвого тела. Но так не могло продолжаться, и после нескольких последних сокращений, видных на экране, оно тоже остановилось. Электрокардиограф издавал теперь гудящий звук тревоги. Моуди протянул руку и выключил гудок. Оглянувшись, он увидел облегчение на лицах санитаров.
– Так быстро? – спросил директор, войдя в палату и увидев на экране прямую
молчаливую линию.
– Сердце. Внутреннее кровотечение. – Более детального объяснения не требовалось.
– Понятно. Значит, можно приступать?
– Да, доктор.
Директор дал знак санитарам. Один из них завернул пластиковые простыни, чтобы не допустить стока крови. Второй отсоединил трубку для внутривенного вливания и проводи электрокардиографа. Это было выполнено без промедления. Затем бывшую пациентку завернули, словно убитое животное, ударами ноги освободили замки на колесах койки, и солдаты выкатили ее через дверь. Скоро они вернутся в палату и произведут такую тщательную дезинфекцию, что на полу, стенах и потолке не останется ничего живого.
Моуди с директором последовали за ними в операционную для вскрытия трупов, которая находилась здесь же в лаборатории за двойными дверями. Солдаты подкатили койку к столу из нержавеющей стали и перевалили на него труп лицом вниз. Тем временем врачи уже надевали поверх защитных костюмов хирургические халаты – скорее по привычке, чем из необходимости. От некоторых привычек трудно избавиться. Затем санитары подняли пластиковые простыни, держа их за края, и слили накопившуюся там кровь в контейнер. Ее оказалось около полулитра. Простыни осторожно погрузили в большой контейнер, который покатили из операционной к газовой печи. Было очевидно, что они нервничают, но это не помешало им нигде не уронить ни единой капли.
– Приступаем. – Директор нажал на кнопку, меняющую наклон стола. По старой профессиональной привычке он коснулся кончиками пальцев сначала левой сонной артерии, чтобы убедиться в отсутствии пульса, затем правой. Пульса не было. Когда нижняя часть мертвого тела приподнялась на двадцать градусов, он взял большой скальпель и рассек обе артерии вместе с проходящими параллельно яремными венами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229