Один из звукооператоров подскочил, как ужаленный и с истошным воплем сорвал с головы наушники.– Эй, эй, – произнес судья Давстон с той особой интонацией, которую однажды изберет легендарный ныне (или в те времена) сэр Джимми Сэвилл. Знаменитый телеведущий хит-парадов шестидесятых, первый ведущий самой популярной в Британии музыкальной телепрограммы «Top Of The Pops». В первом выпуске этого шоу в 1964 году выступили «Роллинг Стоунз» с «I Wanna Be Your Man», Дасти Спрингфилд с «I Only Want to be With You» и прочие. (Прим. ред.)

– Как насчет порядка, а?– Ни о чем не беспокойся, – шепнул Тим Уиллу – разумеется, Уиллу номер один, скованному по рукам и ногам. – Оглянуться не успеете, как вам предложат покинуть это место и вы отправитесь гулять по улицам как свободные люди.– Думаю, пару раз мы оглянемся, – возразил Уилл.– О да, пару раз. Но не больше. Ну, в лучшем случае это займет пару месяцев.Защитник Тим Макгрегор приблизился к судейскому месту.– Я хотел бы перекинуться с вами парой слов, ваша честь, – произнес он.– А, – откликнулся судья. – Мистер Макгрегор. Я надеялся, что еще с вами… столкнусь.– Разумеется, я же защитник обвиняемого.– Вам придется хорошо потрудиться…– Не сомневаюсь, что так и будет, ваша честь.– … потому что я, честно говоря, не в восторге оттого, что Фредди Лонсдейл по прозвищу Проигрыватель отстранен от дела.– Таково желание моего клиента, ваша честь.– Просто Фредди только что известил меня, что он мой кузен. – О…Возможно, Тим собирался еще что-то сказать, но рядом неожиданно материализовался мистер Гуинплен Дхарк.– Если ваша честь позволит, я хотел бы вызвать первого свидетеля, – произнес он.– А, мистер Дхарк… Конечно, вызывайте. Полагаю, это какая-нибудь знаменитость?Тим оглядел мистера Дхарка с головы до пят. Тот буквально источал зло. Зло струилось из пор его кожи. В итоге мистера Дхарка окружала жуткая тьма и не менее жуткий холод.– Бр-р-р, – произнес судья Давстон. – Будьте любезны, кто-нибудь! Включите обогреватели. И свет зажгите, а то темновато становится.– Ваша честь, – мистер Дхарк растянул губы в улыбке, обнажив два ряда острых желтых зубов. – Я хотел бы пригласить мастера Мэйкписа Скриббенса.– Мэйкписа Скриббенса? – переспросил судья. – Сомневаюсь, что я о таком слышал.– Безусловно слышали, ваша честь. Он местная знаменитость.Судья Д. покачал головой, и его парик чуть съехал набок.– Об этом писали во всех газетах, ваша честь. Несомненно, вам доводилось слышать о маленьких детях, потерянных родителями в лесах и джунглях, которые прибивались к волчьим стаям и воспитывались волками? Такие случаи неоднократно имели место в наших колониях.– Полагаю, доводилось, – ответил судья хорошо поставленным голосом прямо в микрофон. – А также газелями и обезьянами. Вы не о сыночке лорда Грейстока? Благодаря перу Э. Берроуза стал известен как Тарзан. ( Прим. ред.)

– О нет, ваша честь. Семья Мастера Мэйкписа Скриббенса стала жертвой аномального электрического разряда. Это произошло в Брентфорде, прямо у них на огороде. Родителей поразило насмерть. Мастер Мэйкпис, крохотное беспомощное дитя, остался один-одинешенек. И непременно умер бы, но его подобрали улитки. Они выкормили его и воспитали.Судья Давстон смахнул слезинку.– Какая трогательная и поучительная история. И этот бедный малютка сможет выступить в качестве свидетеля по данному делу?– Без сомнения, ваша честь. Он был самым настоящим свидетелем инцидента. И, будучи воспитанным улитками, он окажется идеальным свидетелем. Поскольку не умеет лгать.Судья Давстон улыбнулся:– Улитки действительно славятся своей честностью. Как говорили в старину, «чего улитка не знает о честности, того не знает муха о лукавстве»…– Ваша честь высказывается точно, как никто иной. Может, ваша честь, вы сами в чем-то сродни улиткам?– Льстец, – проговорил судья.– Что? – переспросил Уилл номер один.– Что? – переспросил Уилл номер два.– Протестую, – сказал Тим Макгрегор.– Почему? – спросил судья.– Я не вполне уверен, – объяснил Тим, – но мне не нравится эта история о воспитаннике улиток.– О-о-о-о-о! – выдохнули все присутствующие. Включая представителей прессы, джентльменов с ВВС В данном случае речь снова о Британской телевещательной компании, а не Военно-Воздушных Силах. (Прим. ред.)

и шведку-блондинку из службы погоды. Правда, блондинка сказала скорее «О-ох», потому что запрокинула при этом голову.– В чем дело? – удивился Тим.– Улитки имеют репутацию правдивых созданий, – пояснил судья. – Вы в этом усомнились. И тем самым ступили на скользкую почву.– Протест снят, – ответил Тим. – Более того, приветствую свидетеля обвинения. Пусть внесут этого слизнячка.– О-о-о-о-о-о! – разом произнесли все присутствующие.– Оу!!! – воскликнула шведка-блондиночка и шлепнула репортера, который только что шлепнул ее по задничке.– А теперь что? – спросил Тим. – По какому случаю это всеобщее «о-о-о-о»?– Он прикован к инвалидному креслу, – произнес мистер Гуинплен Дхарк. – Ваше замечание было слегка нетактичным.– Но, – возразил Тим, – но…– Вызывается мастер Мэйкпис Скриббенс, – объявил судья.– Вызывается мистер Маркиз Рыббинс, – подхватил секретарь суда, у которого был волдырь в левом ухе.– Вызывается миссис Марица Улыбица! – крикнул судебный исполнитель, который стоял у дверей. На копчике у судебного исполнителя была бородавка, и он пытался избавиться от нее при помощи иглоукалывания.– Вызывают оккупантов с межпланетного судна, – провозгласил в коридоре констебль, внуку которого предстояло прославиться песнями, написанными для «Карпентерс». Очевидно, Джон Биттис, который писал песни для семейного дуэта «Карпентерс» (Ричард Карпентер и его сестра Кэрен). (Прим. ред.)

И вот отверзлись двери,Притих огромный зал,В давящей атмосфереГремел сердец металл.И некто жутким скрипомПотряс всеобщий слух.Все ближе, ближе, ближе.Химера? Зверь? Иль дух? – Не следовало говорить об этом стихами, – заметил звукорежиссер ВВС.– Но я поэт-лауреат, – возразил поэт-лауреат. – Стихи мои – это мой хлеб насущный.– Простите, – уступил звукорежиссер. – Прошу вас, продолжайте.– Не могу. Муза пропала.– Может, вы ее в другом килте оставили? – предположил звукорежиссер.– Пойду взгляну, – согласился поэт-лауреат, известный также как Великий Макгонагалл.В это время в зале суда появился мастер Мэйкпис Скриббенс, Брентфордский Мальчик-улитка.Сначала все взгляды обратились к двери. Потом почти все в ужасе отвели глаза. Но многие из тех, кто отвел глаза, снова устремили их на Мальчика-улитку. Ибо что такого в том, чтобы просто взглянуть? В конце концов, не каждый день можно увидеть мальчика, которого вырастили улитки.– Надеюсь, это зрелище будет достойно внимания, – сказал судья Давстон. – Такой накал страстей…– Не сомневайтесь, – ответил мистер Гуинплен Дхарк, – я все-таки королевский адвокат.Инвалидное кресло катила няня. Это была хорошенькая молодая женщина с ясными глазками и розовыми щечками, ее звали мисс Поппинс.Подопечный мисс Поппинс, сидящий в инвалидном кресле, не мог похвастаться ни ясными глазками, ни розовыми щечками. Почти все его тельце было скрыто одеялом. Но и одеяло не могло скрыть того, что тельце Мальчика-улитки комковатое и бесформенное. Для головы же и того немногого, что оставалось на виду, скорее подходили эпитеты «пухлое», «раздутое» и тому подобные. Глаза терялись в складках бледной плоти, от лысого черепа попахивало чем-то похожим на плесень. За колесами тянулись две полоски слизи.– Мистер Маркиз Рыббинс, – провозгласил секретарь, – будьте любезны, займите место свидетеля.Губы Брентфордского Мальчика-улитки – две бесформенных кожаных складки – шевельнулись, словно он пытался произнести что-то членораздельное. Ясно, что это бы ему не удалось.– Похоже, нам предстоит повеселиться, – шепнул Уилл Тиму.– У нас большие проблемы, шеф, – предупредил Барри.– Тебе охота подурачиться, Барри?– Именно так, шеф.– Тогда зачем ты это сказал?– Потому что я годами не говорил ни слова. Да какое годами – веками! И тут появляется какой-то человек-моллюск и сразу оказывается в центре внимания. Мне это совершенно не нравится.– Вы можете занять место свидетеля? – спросил судья Давстон, обращаясь к Брентфордскому Мальчику-улитке.– Пш-ш-ш, – прошелестели раздутые губы Мальчика-улитки. – Пиш-ш, паш-ш, пош-ш.– Он желает, – объявил мистер Гуинплен Дхарк. – Я помогу ему. Мисс Поппинс, с вашей помощью…– Сверхаккуратно и сверхосторожно, – сказала мисс Поппинс.Вдвоем они извлекли мальчика из инвалидного кресла и перенесли в кресло свидетеля.– Пш-ш-ш, – сказал Мальчик-улитка.– Мое почтение, – ответил мистер Дхарк.– Пусть свидетель принесет присягу, – объявил судья Давстон, обмахиваясь молотком. – От него довольно неприятно пахнет, так что давайте побыстрее.– О нет, – мистер Дхарк попятился, не сводя глаз с Библии, которая лежала на свидетельском месте, и наступил на ногу кому-то из зрителей. – Он не может присягать на Библии, поскольку не имеет представления о христианстве. Правда, монахини святой Салли-с-Маленькой-Попкой не жалеют сил, чтобы наставить его на путь истинный. Но он может присягнуть только на ящике с солью.– С солью? – изумленно переспросил судья.– Улитки боятся соли, – пояснил советник обвинения. – Как равно и слизни. Сами знаете, что происходит со слизнями, когда бедняки их засаливают.– С-скфэшш, – добавил Брентфордский Мальчик-улитка.– Ах да, – согласился судья. – Ужасно… Хорошо, пусть он присягнет на соли. Не потому, что иначе нельзя, но для протокола присяга необходимо. Вас никто не желает оскорбить, мистер Скриббенс. Лично меня частенько тянет на соленое. Более того, я даже питаю к соли определенную слабость. Особенно если с треской и картошкой ломтиками…– Вот-вот, – подхватил мистер Гуинплен Дхарк, облизнув губы раздвоенным языком. – И уксуса побольше.– О да, как же без уксуса?– Уксусом пропитали губку, – продолжал мистер Дхарк, – и поднесли Иисусу, когда он был распят и просил пить.– Не думаю, что это имеет отношение к делу, – заметил судья Давстон.– Вы совершенно правы, – согласился мистер Дхарк. – Просто мне нравится об этом думать.– И соуса тоже, – подсказал секретарь.– Соуса? – переспросил судья.– Соуса для рагу, ваша честь. Его можно подавать к треске и картошке соломкой. Нет ничего лучше.– Вы совершенно правы. Жаль, что ланч только что закончился. Предлагаю позже потрескать трески с картошкой.– И с маринованным луком, – секретарь вынес церемониальный ящик с солью, который держали специально для таких случаев. Свидетель вздрогнул и отпрянул.– Он до смерти боится соли, – заметил мистер Гуинплен Дхарк.– Зато обожает латук, – мисс Поппинс загородила собой своего подопечного.– Прошу вас, помогите свидетелю произнести присягу, – обратился судья к секретарю.– Разумеется, ваша честь. Не соизволит ли свидетель поднять правую руку?Мисс Поппинс подняла правую руку свидетеля.– Повторяйте за мной, – сказал секретарь. – Я клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме правды, и да поможет это мне. Или пусть меня засолят, приправят чесноком, слегка обжарят на сковороде и подадут под голландским соусом с большим количеством зеленого салата.– Пош-ш-ш, – ответил свидетель.– Он клянется, – сказал мистер Гуинплен Дхарк.– Протестую, – произнес Тим Макгрегор.– А на этот раз почему? – спросил судья.– Потому что ясно, к чему все идет. Свидетель издает нечленораздельные звуки, а обвинитель истолковывает их как ему заблагорассудится.– Вам это несвойственно, не так ли? – спросил судья обвинителя.– Я хозяин моему слову, ваша честь.– Двусмысленное заявление, – сказал Тим.– Пош-ш-ш, – снова произнес свидетель.– Вы правы, – проговорил судья. – Я сам хотел это сказать.– Что? – спросил Тим.– Я сам хотел это сказать, – повторил Уилл.Мистер Гуинплен Дхарк направился к свидетельскому креслу.– Оу! Ух! Ох! – восклицали по очереди все, кто оказывался у него на пути.– Вы мастер Мэйкпис Скриббенс, проживаете на Мэйф-кинг-авеню, 9, в Брентфорде? – спросил мистер Дхарк.– Пош-ш-ш, – ответил Мальчик-улитка.– И были свидетелем ссоры, которая произошла прошлым вечером в пивной «Руки Орлока», что находится на Грин-Дрэгон-лейн в Брентфорде?– Пш-ш-ш-ш, – произнес Брентфордский Мальчик-улитка, выпустив что-то похожее на слюну.Мисс Поппинс вынула белый льняной платок, вытерла свидетелю губы и впихнула ему в рот ложку сахара.– Это помогает ему проглотить лекарство, – пояснила она.– Не соизволите ли вы рассказать, что именно произошло в пивной «Руки Орлока»? – спросил мистер Гуинплен Дхарк.– Я уже трепещу, – проронил Тим.– Пш-ш-ш-ш-щ, – произнес Мальчик-улитка.– Я не верю своим ушам, – сказал судья. – И где вы находились, если можете столь подробно изложить детали этих тревожных событий, свидетелем которых стали? Ваши показания полностью доказывают виновность ответчиков.– Пс-с-с-с, – ответил свидетель.– В самом деле? – спросил судья. – На полпути через потолок, несмотря на нежелательное внимание со стороны ястреба-перепелятника. Ваша отвага беспримерна.– Протестую, – заявил Тим Макгрегор.– А на этот раз на каком основании?– Это абсурд. Он шипит, а вы делаете вид, будто понимаете. Это противоречит правосудию.– Полагаю, – вмешался мистер Гуинплен Дхарк, – что защитник не понимает языка моллюсков.– Разумеется, – ответил Тим. – И вы тоже.– Я нахожу, что столь впечатляющее свидетельство едва ли можно назвать чушью, – возразил мистер Давстон. – Более того: полагаю, вы проявляете неуважение к суду. Я буду вынужден просить вас устраниться от дела.– Никоим образом, – отрезал Тим. – У меня множество прославленных свидетелей, и среди них Ее Величество королева, благослови ее Бог. Вы желали, чтобы ваше судебное заседание привлекло внимание к этому городку. Так и будет. Этот человек, – Тим указал на мистера Гуинплена Дхарка, – действует все более грубо. Что ж, флаг ему в руки,– Вы слышали?! – воскликнул мистер Гуинплен Дхарк. – Какие выражения! Он абсолютно некомпетентен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55