– Там во всех подробностях описано, как ты это сделаешь, – отозвался Уилл-второй.
Чтобы путь обратно не был таким скучным, Уилл решил прокатиться по Брентфорду и полюбоваться его красотами. А поскольку у двойников совершенно одинаково пересохло в горле, они заодно посетили еще несколько брентфордских питейных заведений. Разумеется, проигнорировав те, что упоминал бармен из «Летящего Лебедя», который работал неполный день. А посетили они – для начала – «Четырех всадников», «Сморщенную Голову» и «Принцесс Ройал».Они двигались от одного сорта отменного брентфордского сорта эля – который разливается исключительно вручную – к другому. Они наслаждались каждой кружкой, каждой каплей, которую умудрились не пролить мимо рта. Время шло, кружки пустели, беседа становилась все более оживленной. Многие проблемы, которые еще недавно беспокоили обоих, отошли на второй план. Хотя Уилл постоянно держал дистанцию и не приближался к своему двойнику ближе чем на расстояние вытянутой руки, опасаясь страшной участи, постигшей Дэвида Уорнера из «Патруля Времени».– Ше-е-еф, – ныл Барри. – Мне стало немного ску-у-учно. Может, пойдем отсюда?– … И вот как-то я разгадывал кроссворд из «Таймс», – сказал Уилл, сидя со своим альтер эго в «Руках Орлока» в Грин-Дрэгон-лейн, что в восточной части Брентфорда. – И мне удалось угадать все слова, кроме одного. Напомню, что большинству жителей нашего настоящего паб «Летящий Лебедь» известен как «Руки Каменщика». (Прим. ред.)

– И что это было за слово? – Уилл-второй сделал хороший глоток из кружки.Цвет его лица стал заметно более здоровым. Вот вам еще одна причина пить пиво, если других причин недостаточно.– Перегруженный почтальон, – ответил Уилл-первый.– Перегруженный почтальон? – Уилл-второй попытался погладить собственный подбородок, но промахнулся. – Перегруженный… почтальон? Сколько букв?– Тысячи букв в тысячах писем, – Уилл рассмеялся, и пивная пена брызнула в стороны. – Потому он и перегружен.– Тысячи букв… – восхищенно повторил Уилл-второй. – Значит, это был очень длинный кроссворд.– Нет, – ответил Уилл. – Это шутка. Перегруженный почтальон… Тысячи букв в тысячах писем. Усек?– А кто такой почтальон? – спросил его двойник. – Что он льет?– Это шутка, – Уилл вытер с губ пивную пену. – Шутка. Ты знаешь, что такое шутка? Должен знать.– Я что-то неважно себя чувствую, – признался Уилл-второй. – Это с нашим питьем что-то не так или…– Оно называется «пиво», – объяснил Уилл. – Ты слегка набрался. Вот и все.– Н… набрался? – переспросил Уилл-второй. – В каком смысле?– Ну, вот так. Что у вас, в будущем, вообще спиртного нет? Ты пьян.– Пьян? Нет, у нас не бывает пьяных. Пьянство – это зло. С середины двухтысячных у нас никто не… Так вот что мы пьем? Это называется «выпивка»?– У вас нет выпивки?! – Уилл-первый откинулся на спинку стула. – Мир, в котором вообще нет выпивки?!– То, что ты называешь «выпивкой», у нас запрещено. Это следует из Писания. Мастер проклял все существующие крепкие напитки. Он всю жизнь прожил на хлебе и воде. Хотя иногда съедал пару другую кочешков – чтобы поддерживать уровень гемоглобина в крови.– Что-что? – пролепетал Барри.– Проклял крепкие напитки? – Уилл от души рассмеялся. – Прелестная шутка, если вообще что-то понимаю. А как насчет шампанского, которым он собирался отметить твое прибытие?– Не знаю. Хотя чувствую… Не знаю. Кажется… Чувствую, что я…– Счастлив? – подсказал Уилл.– Да, именно так. Наверно. Я слышал о счастье, но никогда еще не был счастлив.– Никогда? – лицо Уилла помрачнело. – Ты никогда не был счастлив?– Я видел, как люди смеются. Много раз. Но никогда не понимал, почему. Со мной они никогда не смеялись. Они всегда были серьезными.– Так это и есть зло.– Но я чувствую. Чувствую. Что счастлив. Можно мне еще… выпивки?– Но Писание запрещает.– К черту Писание! – заорал Уилл-второй. – К черту все! Я не хочу играть в их игры! Я свободен от Писания. Я вообще свободен!– Станешь свободен. Как только ты разрушишь планы ведьм, – напомнил Уилл.– Нет, как только ты разрушишь планы ведьм. Расскажи еще что-нибудь забавное. Я не хочу думать о ведьмах. Мы не думаем о ведьмах, правда? Мы думаем о счастье.– О нем самом, – подхватил Уилл. – Давай я принесу еще по пинте.Он поднялся, покачнулся и направился в сторону стойки. Уилл номер два начал клевать носом.– Думаю, все идет хорошо, сударь мой, – произнес голос у него в голове. – Думаю, мы решим эту проблему.– Кто это сказал? – Уилл-второй выпучил глаза и начал озираться по сторонам.– Это я, сударь мой. Ларри, твой Кочешок-святой хранитель. Я сто лет пытаюсь до тебя достучаться. Пиво облегчило мне задачу, и ты меня услышал.– Кто это говорит? – спросил Уилл-второй, вертя головой то вправо, то влево.– Это я, Ларри. Брат Барри. Все думали, что это из-за меня начался Большой Лондонский Пожар. На самом деле все не так. Я у тебя в голове. Я твой защитник. Мы можем обдурить этого простака как делать нечего. Мы с ним справимся голыми руками. Твоими руками, разумеется, поскольку у меня рук нет.Уилл номер два схватился за голову.– Я одержим! – завопил он, чем привлек внимание еще нескольких посетителей заведения. Среди них по чистой случайности оказался здоровяк-барочник и его коротышка-приятель по имени Чарли, которые как раз остановились на ночлег в Брентфорде – а Брентфорд, как известно, находится на берегу Темзы, – и дама в соломенной шляпке, которая распространяла газету «Боевой Клич».– Чума и холера! – ахнул здоровяк-барочник. – Скажи, Чарли, не из-за этого типа на днях началась драка?– Чокнутый из п-похоронного бюро? – уточнил коротышка. – Похоже, он самый.– Убирайся из моей головы! – завопил Уилл-второй и принялся лупить себя кулаками по макушке.– Не корчи из себя идиота, сударь мой, – произнес Ларри. – Я хороший. Я здесь для того, чтобы тебе помочь.– Я проклят… – Уилл-второй продолжал колотить себя по голове.– Да, тот самый полоумный, – сказал невеличка. – Опять устраивает балаган. Похоже, у него только один номер в репертуаре.В это время Уилл-первый попытался протиснуться между ними.– Пр-ростите, джентльмены, – объявил он, – но пиво не ждет.– Лопни мои глаза, – пробормотал барочник. – Еще один. Точная копия.Но Уилл тоже его заметил.– О, – произнес он, – это ты.– Не хотите приобрести новый выпуск «Боевого Клича»? – обратилась к Уиллу дама в соломенной шляпке. – Газета посвящена нашим миссионерам, которые спасают дикарей в черной Африке. Надеюсь, они оставят парочку для меня.– Что? – переспросил Уилл.– Убирайся из моей головы! – орал Уилл-второй.– О, сказал сборщик собачьего помета, который забрел чуть подальше в поисках этого вещества. Забыл сказать: в те дни для дубления собирали продукты жизнедеятельности именно белых собак. После того как собака справила нужду и удалилась, довольно трудно определить, какой она была масти, верно? ( Прим. авт.)

– Голос знакомый.– Я первым его увидел, – торжественно объявил великан-барочник.– А я вторым, – подхватил коротышка Чарли.– Я вас знаю, – сказала дама в соломенной шляпке.– Шеф, – пробормотал Барри, – думаю, я вздремну.– Слушай, сударь мой, – взмолился Ларри, – прекрати лупить себя по голове. У меня сейчас морская болезнь начнется.– А-а-а-а!!! – завопил Уилл-второй.– Ужас, – сообщил Уилл-первый. – Ужас. Кошмар.
И затем… То, что последует затем, можно было предсказать столь же уверенно, как то, что ночь следует за днем, чайки – за лодкой, которая возвращается с уловом макрели, телега мусорщика – за торжеством, устроенным лорд-мэром, а группа молодых людей – за пьяными девицами с нимбами на головах и ангельскими крылышками, которые только что устроили роскошный девичник в Брайтоне и теперь ходят от бара к бару, распевая «Следуй за вожатым, вожатым, вожатым».Короче, затем началась драка.И все стало из рук вон плохо.А потом…
– Лорд Питер Уимси, – сказал председательствующий в Брентфордском городском суде судья Давстон, – ибо Уилл представился именно лордом Питером Уимси, когда оказался в полицейском участке. – Вас обвиняют в следующих правонарушениях. В том, что вчера вечером, в восемь тридцать или около того, вы и ваш брат-близнец, находясь в состоянии заметного опьянения, вошли в пивную, известную как «Руки Орлока», что на Грин-Дрэгон-лейн, и спровоцировали там всеобщую драку. Что вы использовали приемы смертоносного боевого искусства Димак – которое, как известно, позволяет изуродовать противника или его превратить в калеку одним прикосновением кончика пальца, – отчего пострадали: мистер Майкл Магуамп, известный также как здоровяк-барочник; мистер Чарльз Виндзор, известный также как коротышка, Тёзка небезызвестного принца Чарльза, бывшего супруга ныне покойной принцессы Дианы (Прим. ред.)

констебли Норман Кротч и Реджинальд Мик; миссис… – Кашель с галереи был пресечен судебным приставом. – Также известная как дама в соломенной шляпке; мистер Найджел Демпстер, ведущий колонки светской хроники «Брентфордского Меркурия»…– Что? – переспросил Уилл. Он сидел на скамье подсудимых под охраной двух бравых констеблей с фамилиями Кротч и Мик, которые щеголяли одинаковыми повязками на головах и синяками на подбородках. Уилл старался сидеть как можно дальше от своего альтер эго.– … исполнители главных ролей в спектакле «Иосиф и его разноцветное платье», премьера которого недавно состоялась в Вест-Энде, и прочие лица.– Я не трогал никакого Протчи Лидс, – возразил Уилл.Судья сверился с протоколами.– Конечно, простите, – спохватился он. – Здесь не «прочие лица». Далее следует мистер Монтегю Саммерс, историк и оккультист… Большой знаток вампиров, всю свою сознательную жизнь посвятивший исследованию «ужасных вещей, что лежат на самом дне цивилизации». Автор книг «История колдовства и демонологии», «Истории вампиров», «География ведьмовства» и т. п. Вероятно, именно благодаря этому он прожил столь долгую жизнь (1880-1948). (Прим. ред.)

– С него все и началось, – заявил Уилл. – Он ударил меня палочкой для отбивания ритма.
– Три мудреца, щелк-щелк-щелк, – пропел Барри. Что дозволено и не является нарушением авторского права. (Прим. авт.)

– … и странствующий менестрель-дислектик, воспевающий дела древности, – продолжал судья.– Он первым меня ударил, – уточнил Уилл. – Своим джанбо.– Итак, подсудимый, признаете вы себя виновным?– Я невиновен, – ответил Уилл. – На нас с братом напали. Мы только защищались.– А констебли Кротч и Мик, которые прибыли на место происшествия и которым вы нанесли удары, повлекшие за собой потерю сознания?– Я ничего такого не делал, – заявил Уилл.– Свидетель утверждает, что его друг вас видел.– Бред, – отрезал Уилл.– Если вы имеете в виду Брэда Питта, то он здесь ни при чем – возразил судья. – Но раз уж мы заговорили о людях искусства… Вас также обвиняют в нападении на Литтл Тича, популярного артиста мюзик-холла.– Он наступил на носок моего сапога, – вставил Литтл Тич, и его нос показался над перилами галереи, а носки своих сапог – между двумя балясинами.– Его я и пальцем не тронул. Мне это приписали ошибочно.– Можно мне занять свое место, ваша честь? – осведомился джентльмен в длинном одеянии, парике и сапогах с высокими каблуками.– А вы кто? – спросил судья Давстон.– Советник защиты Фредди Лонсдейл по прозвищу Проигрыватель.– Что? – спросил Уилл.– Я вас знаю? – осведомился судья Давстон.– Конечно, знаете, ваша честь, – заверил его Фредди. – Я живу за углом. Я дежурный советник защиты. Когда не собираю собачий помет.– Вы франкмасон? – спросил судья.– Ну что вы. Конечно, нет.– Тогда для вашего клиента дело принимает скверный оборот.– На первый взгляд – да, – согласился Фредди. – Но ничего нельзя сказать заранее. На этот раз, возможно, мне повезет. Рано или поздно я чего-нибудь добьюсь.– Меня восхищает ваше присутствие духа, – признался судья. – Правда, пахнет от вас не слишком приятно… Но я сомневаюсь, что вы выиграете это дело. А наказание за массовое избиение – смерть.– Никогда такого не было, – заявил Фредди.– Сегодня вторник, – уточнил судья Давстон, – поэтому сегодня будет так. Согласно английским законам, определенные поступки в один день недели считается преступлением, а в другой – не считается. Например, если в городе Йорке вы застрелите из лука какого-нибудь шотландца, вам никто слова не скажет, – главное, чтобы вы не сделали это в воскресенье. А в Честере вы с тем же успехом можете стрелять из лука по валлийцам, но только после полуночи. (Прим. ред.)

– Конечно, ваша честь, – ответил Проигрыватель. – Понимаю. В этом есть определенный смысл. И все же я сделаю все, что от меня зависит. А если меня постигнет неудача… завтра будет другой день. Как я полагаю, среда.– Могу ли я занять свое место? – осведомился еще один человек.– А вы кто? – полюбопытствовал судья.– Гуинплен Дхарк. Франкмасон и советник обвинения. Вероятно, автор не любит В. Гюго. Или роман «Человек, который смеется». (Прим. ред.)

– Один из них, – Уилл-второй сидел на другом конце скамьи подсудимых, согнувшись в три погибели и обхватив голову руками. Он страдал от первого в своей жизни похмелья. Страдал жестоко. Зато, протрезвев, он больше не слышал голоса этого треклятого Ларри.– Из них? – шепотом переспросил Уилл-первый.– Из них. Из ведьм и колдунов. Он продал душу дьяволу. Между прочим, это из-за него мне пришлось выбирать черную кошку.– Что?! – вырвалось у Уилла номер один.– В чем дело? – осведомился судья Давстон.– Протестую, – произнес Уилл и привстал.– Заткнись, – ответил констебль Кротч и воспользовался дубинкой, которую опустил на голову Уилла.– Ох, – сказал Уилл и сел. Правда, ненадолго. Через миг он снова встал и снова произнес:– Протестую.Констебль Кротч снова поднял свою дубинку.– Прошу вас сохранять спокойствие, констебль, – произнес достопочтенный судья. – Внизу, в камерах, вы можете делать все, что угодно, – но не здесь.– Ваша честь, – заговорил мистер Гуинплен Дхарк. – Я был приглашен сюда вчера поздно вечером из Скотланд-Ярда, получив сообщение о действиях этих буянов-близнецов, переданное по факсу из полицейского участка Брентфорда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55