Да, у него был трудный характер, да, случалось, они и ссорились, и, может быть, не только Сергей Павлович был повинен в этих ссорах. Но он первым приходил мириться всегда, если был виноват. И была в нем ласковость и мягкость, неведомая его КБ. И усталость, тоже никому не известная.
В ее рассказах я встречался чаще всего с Королевым неизвестным, но в то же время как бы очень на себя похожим. Это как любительский снимок рядом с фотографией на анкете. С женой он был другим. И этого «другого» Королева никто в мире не мог знать лучше ее.
Мы встречались более двадцати лет, и я заметил, что и спустя многие годы после наших первых встреч Нина Ивановна, в отличие от некоторых других людей, близких к Королеву, никогда не выходила за рамки своих давних воспоминаний. Я никогда не устраивал специальных проверок, но, обнаружив записи одних и тех же эпизодов, сделанные в разные годы, убеждался в этом не раз. За эти годы Нина Ивановна узнала немало нового для себя о работе Сергея Павловича, но эта информация оставалась чужеродной тканью, которая не сращивалась с живым организмом ее собственных воспоминаний. Иногда так хотелось узнать что-то, скажем, о взаимоотношениях Королева с другими людьми, но я был благодарен ей за откровенное:
– Этого я не знаю... Сережа мне об этом не говорил...
Рассказывает Нина Ивановна тихо, жестикулирует мало, но лицо ее во время беседы очень живое, а улыбка как бы говорит: «Нет, вы послушайте, что я вам сейчас еще расскажу...»
Нина Ивановна выросла в большой трудовой семье: папа, мама, четыре дочери и сын, погибший в дорожной катастрофе в 35 лет. Отец ее Иван Осипович Котенков был крупным администратором-оружейником, коммерческим директором на тульских и ижевских заводах, а с 1929 года обосновался в Подлипках. В 1936 году 46-летнего Ивана Осиповича настиг рак легких, и он умер в Боткинской больнице, оставив без главного кормильца большую семью. Незадолго перед смертью Орджоникидзе наградил Котенкова автомобилем, теперь его продали, на эти деньги и жили. Жили трудно, потому что даже такая редкая тогда вещь, как автомобиль, это все-таки не Великий Могол, а народу много и есть хотелось всем.
Нина – младшая в семье – в 18 лет вышла замуж за авиаконструктора Владимира Григорьевича Ермолаева, который вскоре был назначен руководителем нового ОКБ. Этому ОКБ было поручено довести до ума прекрасный самолет Роберта Бартини «Сталь-7», – Бартини уже сидел, как вам известно, в Болшевском мозговом отстойнике. Ермолаев с заданием справился, в июне 1940 года был выпущен опытный бомбардировщик, который выдержал все испытания, а в октябре уже пошел в серию. Ермолаев хотел дать новой машине имя ее подлинного автора, на худой конец – назвать ее, используя буквы своей фамилии и фамилии Бартини, но это ему было категорически запрещено. Бомбардировщик назывался Ер-2. До лета 41-го успели выпустить несколько десятков этих бомбардировщиков, которые были в боях с первых дней войны и даже бомбили Берлин.
Перед войной Ермолаев получил на Соколе большую квартиру, где и жил с молодой женой, которая изучала английский в Институте иностранных языков. Потом началась война. В октябре 1941 года ОКБ эвакуировали в Казань. В 1943 году Нина ушла от Ермолаева, узнав, что у него есть другая женщина. Совсем еще молодой генерал Владимир Григорьевич Ермолаев в одночасье умер 31 декабря 1944 года в Иркутске от сыпного тифа.
В том же 1944 году Нина, как переводчица, ездила в Иран, но тем же летом вернулась.
– Я еще раз была замужем. Правда, всего несколько месяцев, – рассказывала Нина Ивановна, – а потом была командирована в Германию...
Приходилось читать, что Сергей Павлович познакомился с Ниной Ивановной в Германии. Это неверно. Они были в Германии в одно и то же время, но жили в разных городах, не встречались и ничего друг о друге не знали. О знакомстве с Королевым сама Нина Ивановна рассказывала так:
– Весной 1947 года я работала в бюро переводов НИИ-88. Я была единственная «англичанка», остальные переводчицы «немки»: почти вся нужная для работы документация была на немецком языке. Но вот однажды начальник отдела технической информации Назимов говорит:
– У Королева накопилось много английских журналов. Сходите к нему, он вам покажет, что надо перевести.
Кто такой Королев, я толком не знала. Начальник 3-го отдела. Выхожу на лестничную площадку. Там стоит одна наша переводчица, спрашивает:
– Чего тебя вызывали?
– К какому-то Королеву посылают...
А она толкает меня за колонну и делает страшные глаза. Оказывается, Королев поднимается по лестнице и слышит мои слова. Но он тогда, наверное, о чем-то думал и никак на них не прореагировал. Все-таки неудобно как-то, и я решила сходить к Королеву на следующий день.
Прихожу. Секретарь Люся Башарова говорит: «Он занят». Слышу, действительно говорит с кем-то по телефону. Разговор явно не деловой, приятельский:
– Да о чем ты говоришь! Я из Германии привез две машины. Одну подарил...
Он мне показался хвастунишкой. Слышу, телефонный разговор окончился. Дверь кабинета приоткрылась:
– Вы ко мне? Пожалуйста... Садитесь...
Представился:
– Королев Сергей Павлович.
– Нина Ивановна, – говорю я. – Перед вами – безработная переводчица.
– Я так и понял, – улыбнулся Королев и достал целую кипу английских и американских журналов.
– А вы знаете, что вам здесь нужно?
– Вот эту статью переведите, пожалуйста. Редактировать буду я сам...
Я понимала, что сделала очень плохой перевод, потому что не знала смысла многих чисто технических терминов. Королев просит:
– Читайте.
Я сначала отказывалась, говорила, что сама мало что понимаю в своем переводе. Но он настоял. Я начала робко читать.
– Да, действительно плохо, – говорит Королев.
– Дайте мне инженера, с которым я могла бы откорректировать статью.
Дня три мы сидели с инженером Игорем Николаевичем Моишеевым, разбирались. Опять иду к Королеву. А потом он стал вызывать меня все чаще и чаще. Однажды кладу перед ним перевод, он читает, а сам берет меня за руку. Я руку отвожу. Помолчал и спрашивает:
– Что вы делаете в воскресенье?
– Пока у меня нет никаких планов...
– Вы не возражаете отдохнуть вместе?
– А что вы имеете в виду?
– Ну, пойдем в ресторанчик, потанцуем...
– Я не очень люблю рестораны, но пойдемте, – говорю я, – только куда-нибудь подальше от города...
– В Химки, не возражаете?
– Согласна...
Не могу вспомнить, где он мне назначил свидание. Чистяков, его шофер, отвез нас в Химки. Мы гуляли по набережной у Речного вокзала. Помню, навстречу идет военный с толстым мальчиком. Королев, увидев его, сказал:
– Сёма Лавочкин.
Больше я Семена Алексеевича никогда в жизни не видела.
А потом мы обедали в ресторане. Немного выпили, и вдруг так искренне, так откровенно Сергей Павлович начал мне рассказывать о своей жизни, о Германии, о семье, в которую он решил больше не возвращаться... Я даже растерялась: мы так недавно познакомились...
Когда мы возвращались в Подлипки, он спросил, куда меня отвезти. Я назвала адрес. К великому его удивлению, оказалось, что мы живем не только в одном доме, но и в одном подъезде: квартира моей мамы на первом этаже, а Королев – на втором. Поднялись к нему. Что теперь лукавить: я осталась у него в этот первый наш вечер... На всю свою жизнь осталась...
Влюбился! Сразу! В первый вечер! Влюбленный Королев! Если бы можно было увидеть через какую-нибудь щель, которую фантасты пробивают во времени, Королева 1947 года! Невероятная энергия его удесятеряется! Он не просто загорелся, он горит с гудом, с жаром! У него столько сил! Он молод – ему только сорок! Он невероятно богат! Ну, разумеется, не теми шестью тысячами рублей, что положены ему ежемесячно, зачем ему эти деньги, заберите, он сам отдаст, нет, он богат планами, идеями, мечтами! Совершенно новая жизнь начинается у него с 47-го года!
Фау-2 – пройденный этап. Как, впрочем, и Р-1 – ее советская копия. На первом заседании научно-технического совета НИИ-88 он защищает эскизный проект Р-2. Устинов крепко жмет ему руку: «Молодец!». Эта ракета полетит уже на шестьсот километров. Он делает доклад о конструктивно-компоновочных схемах ракет дальнего действия. Обобщая опыт своей работы над Р-2, он думает о Р-3. Можно довести дальность до трех тысяч. Испытания в Подлипках закончены, осенью он начнет пуски в Капустином Яре. Приходил Тихонравов. Он задумал нечто очень важное: пакет баллистических ракет, который мог бы разогнаться до первой космической скорости. Радостно узнает: объединенное собрание студенческих научно-технических кружков по ракетной технике ставит вопрос о подготовке к космическому полету! Организуется Академия артиллерийских наук, и его избирают членом-корреспондентом по ракетному отделению.
На празднике воздушного флота в Тушине увидел группу «лавочкиных» – Ла-11 с ускорителями Челомея и весело сказал Победоносцеву:
– Это мы уже проходили!
Он читает лекции в МВТУ и слушает лекции на философском факультете вечернего университета марксизма-ленинизма. Он делает доклад на юбилейном собрании Академии артиллерийских наук в большом, очень нарядном зале Центрального Дома Красной Армии в день 90-летия Циолковского. В зале сидела Ксения Максимилиановна, Гри. И Нина рядом с Юрой Победоносцевым – он усадил их, прежде чем уйти в президиум. Это ведь Нине рассказывал он о Циолковском! А потом, после заседания, он влетел запаленный в ресторан ЦДКА – там они договорились встретиться – и сразу увидел Нину и Юру. И пробка от шампанского летела в потолок – салют в честь Нины! А когда Москва устроила грандиозный фейерверк в день своего 800-летия – это ведь тоже в честь Нины был фейерверк!
...Он спал на верхней полке поезда Москва-Сталинград и улыбался во сне: ему снилась Нина! Он будет писать ей с полигона: «Ты, верно, околдовала меня... Я, быть может, поздно понял и почувствовал радость жизни».
Ах, какой это был замечательный для него год – 1947-й! Какой замечательный влюбленный человек жил среди нас в том далеком 47-м году!
Командующий ракетными войсками стратегического назначения Владимир Федорович Толубко вспоминал в 1979 году, что ракеты прибыли в Капустин Яр 14 октября 1947 года. Королев приехал за десять дней до этого. С каждым днем начальства становилось все больше, приехали Устинов с Ветошкиным, Яковлев с Неделиным и еще масса людей нужных и ненужных. Королев нервничал, поскольку в равной степени верил и в «визит-эффект», когда в присутствии начальства бутерброд обязательно падает со стола и непременно маслом вниз, и в придуманный веселыми англичанами «Закон Фетриджа», который гласит: «Событие, которое непременно должно произойти, не происходит, в особенности, если за этим специально наблюдают». Все эти дни голова его была занята одним: что может подвести из того, что подвести вроде бы не может, и как проверить то, что, как считают, проверить нельзя. Поэтому, как писал Сергей Павлович в Подлипки, «все завертелось бешеными темпами».
Спасибо Нине Ивановне, сохранившей все письма мужа. От него самого узнаем мы о жизни полигона накануне первого старта. «Доехали мы отлично. Я спал непробудным сном четверо суток. Надо сказать, мои соседи очень трогательно обо мне заботились всю дорогу, и я мог немного отдохнуть».
«Васюня», – так называет он в письмах Мишина, подтыкал ему под бок шинельку и не разрешал будить, когда затевалась выпивка или преферанс.
На место прибыли в субботу 4 октября. Впрочем, дни недели, красные и черные даты в календаре, имели в Кап.Яре значение чисто теоретическое. Королев жил в спецпоезде, в вагоне № 82 – штабном. Он начинался несколькими купе-люкс, потом шел зальчик для заседаний, из которого дверь вела в торец вагона – в комнату Королева, чуть более просторную, чем купе, за счет коридора. В штабном вагоне жили: Победоносцев, как главный инженер НИИ-88, начальник НИИ-88 Гонор и Ветошкин, начальник 7-го – ракетного – Главного управления Министерства вооружения, неусыпное устиновское око. Когда приезжали маршалы – Яковлев, Воронов, Воробьев – а приезжали они часто, – их расселяли в другом, военном, спецпоезде. Вознюк от спецпоезда отказался, жил в крестьянской избе в деревне.
12 октября ночью в двух оконцах вагона № 82 допоздна горел свет: у Победоносцева и у Королева. Зная, что наутро в Москву поедет курьер, спать не легли, писали письма женам.
Победоносцев: «Любимая моя Тосёнок! Я ужасно скучаю без тебя. Очень хочу видеть вас своими глазами и чувствовать своими руками. Только что вернулся из путешествия в глухую пустыню, где на сотни километров нет живой души, нет воды и только местами сохранились высыхающие соленые озера. Однако, несмотря ни на что – большое количество движений, холод, жару, острый недостаток в сне, – меня здесь разносит. Я чувствую, как по часам меня от свежего воздуха и неплохого питания разносит все больше и больше. По утрам я здесь занимаюсь гимнастикой и обливаюсь на морозе до -6° холодной водой. Встаю вместе с солнцем. Оно появляется из-за горизонта, и я пробуждаюсь от мертвого сна. Но ложиться так же, как и в Москве, раньше 2–3-х часов ночи не удается. Очень много работы. Иногда, правда, урвешь часок днем, после обеда, но это далеко не всегда удается. Спать безумно хочу. Сейчас 3-й час ночи...»
Королев: «Милый друг, пользуюсь этой оказией, чтобы переслать письмо и немного денег. У меня все благополучно пока, здоров, много занят. Мой день складывается примерно так: встаю в 5.30 по местному времени (т.е. в 4.30 по московскому), накоротке завтракаю и выезжаю в поле. Возвращаемся иногда днем, а иногда вечером, но затем, как правило, идет бесконечная вереница всевозможных вопросов до 1–2 часов ночи, раньше редко приходится ложиться. Однако я использую каждую возможность, чтобы отоспаться. Так, третьего дня я задремал и проснулся одетый у себя на диване в 6 утра. Мои товарищи на сей раз решили меня не будить.
Если погода хорошая, то в поле очень жарко, днем сильный ветер, несущий столбы пыли, иногда целые пылевые смерчи из песка и туманных лохматых облаков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188