охота за немецкими трофеями. Еще десять–пятнадцать лет назад ракетчиков считали беспочвенными фантазерами, сейчас за ними гонялись по всей Германии. Тогда их доклады и расчеты тихо опускали в мусорные корзины, теперь с каждого клочка сдували кирпичную пыль и подшивали в секретные папки. Ценить с опозданием – свойство человеческой натуры.
В годы «холодной войны» бывшие участники антигитлеровской коалиции постоянно упрекали друг друга в том, что союзник-де захапал больше и на этом нажился. Мы обвиняли в этом американцев, американцы – нас. Потом взаимные упреки за давностью лет пригасли, но когда после запуска первого искусственного спутника Земли американским специалистам надо было как-то объяснить своим соотечественникам, почему русские оказались впереди, о немецких трофеях снова вспомнили. Правда, не сразу – поначалу придумали ответы совсем курьезные: русские выкрали у американцев ракетные секреты. «Эти домыслы неизбежно приводят нас к нелогичным до странности и даже антиамериканским взглядам, – иронизировала тогда английская газета „Манчестер гардиан“. – Если Советский Союз действительно „выкрал“ бы указанные секреты, то в худшем случае, с американской точки зрения, он мог бы идти вплотную, но никак не впереди Соединенных Штатов в развитии ракетной техники».
И вот тогда-то и нашлось еще одно ветхозаветное объяснение, высказанное лицом весьма авторитетным.
– Вы не должны забывать, – сказал президент Эйзенхауэр журналистам, – что русские захватили всех немецких ученых в Пенемюнде.
И хотя был президент Эйзенхауэр уже не молод – 67 лет, – никогда я не поверю, что мог он забыть приказы генерала Эйзенхауэра, предписывающие отлавливать немецких ракетчиков, атомщиков и других нужных Соединенным Штатам специалистов, что не помнил он о секретных операциях «Алсос» – это атомная бомба, «Целластик» – данные немецкого научно-технического шпионажа, «Тууспэйст» – закрытая химическая информация, «Джекпот» – урановые дела, наконец, миссия «Пейперклип» – «Канцелярская скрепка» – ракетная техника.
И мы тоже искали немецкие секреты, и у нас были свои «миссии» – об этом рассказ впереди, но надо признать, что американского размаха в этом деле мы тогда не достигли. Переговорив с двумя десятками наших ракетчиков, работавших в Германии, и прочитав все, что было мне доступно, я пришел к выводу, что получили мы от немцев гораздо меньше, чем американцы, а распорядились полученным лучше них.
Американцам достались самые сильные специалисты: Вернер фон Браун был в 1945 году крупнейшим в мире конструктором больших жидкостных ракет. Да, эсэсовец, нацист, но специалист, повторяю, крупнейший. 50-летний генерал Вальтер Дорнбергер – опытнейший организатор исследовательских и экспериментальных работ. Артур Рудольф – талантливый ракетчик, будущий конструктор «лунной» ракеты «Сатурн-5». Перечислять можно долго: в Америку перебрались 492 немецких ракетных специалиста и 644 члена их семей. Но главное, повторяю, не в количестве, а в качестве: это были специалисты высшего ранга.
Крупнейшим ракетчиком, который помогал нам, был Гельмут Греттруп. Если допустим здесь «табель о рангах», то в сравнении с генералом Дорнбергером он был майор, не выше.
Все мои собеседники, работавшие в Германии, не сговариваясь, утверждали:
– Мы не нашли в ракетных центрах, на испытательных полигонах, на заводах-изготовителях ни одной полностью собранной ракеты Фау-2. В то же время известно, что готовые ракеты были и у англичан, и у американцев. Что же касается отдельных исправных блоков, отсеков и агрегатов, то и тут наши союзники получили значительно больше нас. На полигон Уайт-Сэндз в штате Нью-Мексико в трехстах вагонах, о которых пишет Вилли Лей, прибыло из-за океана 115 приборных и 127 топливных отсеков, 180 кислородных баков, 200 турбонасосных агрегатов, 215 двигателей. В предисловии к изданной в США книге «Космос: от спутника к „Джемини“» говорится: «Германские ракетные снаряды Фау-2 послужили основой американских успехов в этой области».
Помогли ли Фау-2 нашей ракетной технике? Бесспорно помогли. Но нам эти знания дались труднее. Юрий Александрович Победоносцев рассказывал мне в 1971 году:
– Американцы рушили шахты подземных заводов, заливали их водой, устраивали пожары, жгли документы. Когда я вспоминаю свою работу в Германии, я, прежде всего, вспоминаю себя постоянно копошащимся в руинах, в пыли и грязи...
У нас не было ни одного полного комплекта технической документации по Фау-2. Немцы «раскидали» бумаги из Пенемюнде и Нордхаузена чуть ли не по всей Европе. Их находили в Австрии, в Чехословакии, за сотни километров от ракетных центров. Нельзя было изучать незнакомую технику, имея на руках только «Фибель А-4» – руководство для солдат, запускающих ракету. «Улов» союзников был явно богаче. Американский журнал «Харперс мэгэзин» писал, что только военные патенты, привезенные в Соединенные Штаты, составляют 750 тысяч отдельных единиц. Журнал утверждал, что в Америке «жадно проглатывают все бывшие немецкие секреты». Другой журнал – «Стил» – писал: «Подсчитано, что использование знаний и опыта немцев сэкономило американскому налогоплательщику 750 миллионов долларов только в одной области: использование ракет». В Вант-Фильдо – американском центре, где хранилась трофейная немецкая документация, необходимо было разобрать и обработать более миллиона документов, которые «весьма вероятно, содержат все научные, промышленные и военные тайны нацистской Германии».
Я это все пишу не в укор бывшим союзникам, хотя тащить все, что можно, за океан, а что нельзя утащить – уничтожать, конечно, не по-дружески. Ну, да они люди верующие, и бог им судья.
В 60-70-х годах мы замалчивали сам факт использования немецкого ракетного опыта, и находились даже «патриоты», которые категорически этот факт отрицали. Это неразумно. На все эти ракеты и документы у нас прав несоизмеримо больше, чем у американцев, англичан и французов вместе взятых. «Немецкие секреты» мы не похитили, не купили тайком, не добыли обманом, за них сполна заплачено кровью наших солдат. Это наши законные военные трофеи, – почему они должны умалять патриотические чувства победителей? Если бы мы не воспользовались немецким опытом, мы поступили бы как раз непатриотично, оскорбив своей бездеятельностью память павших и не оправдав надежд живых.
В охоте за немецкими трофеями у нас и у наших союзников задачи были разные. Союзников интересовали частные вопросы. Скажем, американцев – прежде всего секреты, связанные с производством атомной бомбы – президент Трумэн был очень ею увлечен тогда. Интересовали ракеты, как нечто новое, Америке практически неизвестное. Интересовала могучая, наверное, сильнейшая в мире химическая технология немцев. Что-то в металлургии, что-то в приборостроении.
Нас интересовало все. За линией фронта осталась разбитая войной страна. В руинах лежали сотни заводов и фабрик. Реконструкции и смены требовало промышленное оборудование тыла, работавшее несколько лет на пределе своих возможностей. Поэтому не было ничего, что нам было бы не нужно.
Когда стало ясно, что войне скоро конец, наиболее оперативные и дальновидные наркомы стали комплектовать бригады грамотных специалистов и командировать их в Германию для обнаружения, осмотра, оценки, сбережения и, елико возможно, присвоения немецких трофеев. Эти бригады шли по пятам армии, а были даже курьезные случаи, когда они перегоняли ее, демонстрируя хозяйственное рвение, соизмеримое с боевым духом. Были тут свои интриги, споры и столкновения, особенно когда дело касалось универсальных трофеев: станков, оборудования, приборов, особо ценного сырья – нужных разным ведомствам. Межведомственная конкуренция, увядшая во время войны, расцвела в Германии пышным цветом. В Берлине, например, на заводе «Крайзергерет», который изготовлял гироскопы для ракет Фау-2, столкнулись корабелы, авиационники и ракетчики. Корабелы и авиационники быстро поняли, что стабилизированные платформы для большой ракеты им не нужны, не к чему их приспособить, но ведь интересно в этой технике покопаться, а потом – как это, разве можно просто так отдавать что-либо конкуренту, даже если это тебе и не нужно?!
Во главе бригад специалистов, как правило, стояли генералы. Это облегчало контакты с командованием войск и поднимало авторитет в конфликтных ситуациях. Специалистам тоже присваивались офицерские звания и выдавалась форма, которую лишь редкие из них умели носить. Делалось это не столько для конспирации, сколько для облегчения жизни в условиях военной администрации, для определения ее в привычные и понятные рамки. В армии дурной славой пользовался так называемый филичёвый табак – крошка деревянная, а не курево. Новоиспеченных офицеров боевые командиры называли «филичёвыми полковниками», а их руководителей генералов – «профсоюзными генералами».
Едва ли не первую такую бригаду, начавшую работать в Германии еще в апреле 1945 года, организовал энергичный нарком Шахурин и поручил возглавить ее Николаю Ивановичу Петрову – генералу, начальнику Научно-исследовательского института самолетного оборудования. В нее входили майор Смирнов (будущий профессор), майор Чистяков (будущий профессор) и майор Черток (будущий член-корреспондент Академии наук СССР). Они интересовались радиосвязью и авиационным оборудованием. Поскольку НИИ-1 – бывший НИИ-3, бывший РНИИ, – входил теперь в систему авиапрома, следом за петровской бригадой очень скоро в Германию отправились ракетчики во главе с генералом Андреем Илларионовичем Соколовым, мужиком жестким, властным и деловым.
Сын красного партизана, Соколов служил в армии, учился в институте, сам, будучи еще студентом (!), руководил институтом, в 1938 году был выдвинут на работу в ЦК, а после начала войны утвержден Уполномоченным Государственного комитета обороны (ГКО) по производству «катюш» в Челябинской области. Полномочия и права имел высочайшие: постановление ГКО было подписано Сталиным. Проявив волю и характер, он организовал выпуск нового оружия буквально на пустом месте, за что был отмечен генеральским боевым орденом – Кутузова II степени.
В небольшую группу Соколова входили Юрий Победоносцев, старый наш знакомый, уже отмеченный за реактивные снаряды Сталинской премией, прибористы Михаил Рязанский и Евгений Богуславский, Владимир Бармин, много сделавший для налаживания выпуска «катюш», командир подразделения гвардейских минометов – так звонко называли «катюши» – Георгий Тюлин и другие. Пройдет полтора десятка лет, и все эти фамилии мы встретим на первых страницах истории советской космонавтики.
Следом на собственном самолете в Берлин прилетела еще одна группа во главе с полковником (до генерала он не дотянул, впрочем, вид имел бравый, не «филичёвый») Генрихом Наумовичем Абрамовичем. С ним – Исаев, Райков и несколько других ракетчиков.
Хотя все они действительно были (или скоро станут) ракетчиками, народ подобрался разношерстный – у каждого свой интерес. Победоносцева, Тюлина, Бармина занимала, прежде всего, реактивная артиллерия, Чистякова, Богуславского и Рязанского – радиосвязь, Чертока – приборы и самолетное оборудование, Абрамовича – воздушно-реактивные двигатели, Исаева – жидкостные. Короче, каждый тянул одеяло на себя. Но вскоре все поняли, что если будешь добиваться удовлетворения только личных интересов, дело не сдвинется, а начинать всем сообща надо с разведки – установить, что у немцев есть, а там, где уже побывали союзники, – что после них осталось, хотя бы примерно определить объем работы, подсчитать, сколько людей нужно для ее выполнения и прикинуть конкретно, что это будут за люди. Кстати, ориентировочные списки нужных специалистов составлялись в Москве еще в 1944 году, когда появилась первая конкретная информация о ракетном обстреле Лондона. Уже тогда Победоносцев внес в эти списки Королева. Хотя Королев еще не был освобожден.
Ракетчики довольно быстро промчались по Германии, но все главное сумели высмотреть. Когда вернулись в Берлин, Соколов сказал Тюлину:
– Останешься здесь за главного, а я буду тебе из Москвы специалистов присылать...
Георгий Александрович Тюлин мелькнул уже однажды в нашей хронике, когда Королев в РНИИ налаживал связь с университетской наукой. Он еще студентом работал по хоздоговору в Институте механики МГУ, а в РНИИ прочел доклад по аэродинамике. 1941 год помешал развитию ракетчика-теоретика, превратив его в ракетчика-практика: всю войну командовал он «катюшами».
В мае в Берлине была образована Советская техническая комиссия по ракетной технике и определен примерный фронт работ, намечено, кому куда надо ехать. Комиссия находилась при штабе советской военной администрации в Берлине. Это облегчало жизнь, помогало оперативно решать бесчисленные вопросы, не говоря уже о линии спецсвязи в Карлсхорсте, по которой надлежало докладывать Москве об успехах и получать нагоняи при отсутствии таковых. Периодически на бедного Тюлина сыпались шифровки: «вылетает такой-то, тогда-то для того-то... принять... разместить... обеспечить...» Дело военное, – приказ есть приказ, встречал, размещал...
Но это были отдельные командировочные. Вторую группу специалистов сформировали летом 45-го. В нее входили Николай Пилюгин, Василий Мишин, Леонид Воскресенский и другие – тоже все будущие «космики». 8 августа их вызвал к себе Шахурин. Алексей Иванович был краток: надо лететь в Германию. Вместе поехали в ЦК, там новый инструктаж – задание формулировалось, как говорят проектировщики, «в самом общем виде»: найти и привезти самое интересное.
Наутро им выдали обмундирование, «филичёвые погоны», и ночью того же дня они уже вылетели в Берлин, горячо обсуждая в самолете перспективы только что объявленной войны с Японией.
И в эту группу Королев тоже не попал: намечавшийся в Тушине праздник притормозил его. Вернувшись 29 августа в Казань, быстро сдал дела, собрал вещички, – да и то сказать, весь домашний скарб вчерашнего зека спокойно размещался в одном небольшом чемодане, – и в Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188