Тина Мари (Кристин Мари Брокерт, р. 1956) – американская поп-певица, продюсер. Дэвид «Зигги» Марли (р. 1968) – ямайский регги-музыкант, старший сын Боба Марли. Майкл Пени (р. 1958) – американский поп-рок-певец и автор песен. «Бэнглз»(с 1981) и «Гоу-гоуз» (с 1978) – американские женские поп-группы.

так сразу и не вспомню. Зрелище, скажу я вам, колоритное; телевизионщики носятся туда-сюда, как мартышки под спидами.Последними в церкви Св. Стефана появляются дожившие до сегодня бывшие «Блудливые Юнцы»: басисты Дэн-ни Гитт и Тито Неграпонте, а также клавишник и приятель Джимми по дайвингу Джей Берне (в последнее время он стал похож на Ньюта Гингрича Ньютон Лерой Гингрич (р. 1943) – американский политик, республиканец, бывший спикер Палаты представителей США(1995–1999).

с «конским хвостом»). Не хватает только известного угрюмца, ведущего гитариста группы Питера П. Пруста – три года назад он был смертельно ранен в заварушке с Санта– Клаусом на Лексингтон-авеню на Манхэттене. Что же касается барабанщика, то у «Блудливых Юнцов» их сменилось не меньше дюжины и, как писали в музыкальных журналах, ни один не ушел без скандала.Джей Берне и оба басиста бредут вдоль скамей вперед, где их поджидает Клио Рио. Я оглядываю толпу и вдруг понимаю, что церемония и не пахнет похоронами человека, который порвал с шоу-бизнесом. Церковь забита музыкантами до отказа и насквозь пропиталась запахом марихуаны.В тот момент, когда священник просит нас встать, еще две девушки проскальзывают внутрь через заднюю дверь. Они садятся рядом со мной – негритянка и латиноамериканка, обеим не больше двадцати. Наверняка подружки Клио. Негритянка замечает блокнот у меня в руках и слегка улыбается.– Я из газеты, – шепчу я. Она кивает и передает это своей подруге, которая вместе со всеми шепчет «Отче наш». После этого священник, мрачный отец Риордан, начинает рассуждать о короткой, но насыщенной жизни Джеймса Брэдли Стомарти. Собравшимся до боли очевидно, что отец Риордан не знал покойного, но из кожи вон лезет, чтобы с честью выйти из ситуации.Я наклоняюсь к девушкам и спрашиваю:– Вы подруги или просто поклонницы? – Не слишком-то вежливо.– И то и другое, – отвечает латиноамериканка, подняв одну бровь.– Можно узнать, как вас зовут?Мария Бонилла и Аякс без фамилии.– Мы певицы, – говорит Аякс.– Бэк-вокалистки, – добавляет Мария. – Мы работали с Джимми.Я смотрю на них с сомнением: когда вышел его последний диск, им было не больше четырнадцати.– Серьезно? А какой альбом?Девушки хмуро переглядываются, и Аякс говорит:– Тот, который никто никогда не услышит.А тем временем на маленькой сцене бывший ловец талантов из «Эм-си-эй», он рассказывает забавный случай про то, как Джимми расстрелял микшерный пульт из «Узи» во время работы над «Болезненным жжением». В другой ситуации я бы записывал каждое слово, но сегодня мой блокнот – просто реквизит.И я говорю бэк-вокалисткам:– Да, я слышал, что он работает над чем-то новеньким.– Только не от нас, – фыркает Мария.И снова дверь открывается, и входит Тимми «Т.О.» Бак-минстер, наш так называемый музыкальный критик. Я сползаю вниз по скамейке и опускаю голову в надежде, что он меня не заметит. Очевидно, этот льстивый подонок приперся сюда, чтобы потом написать о похоронах – или, вернее, о вдовушке. На самого Джимми Стому ему плевать.Бакминстер нагло продвигается впереди втискивается во второй ряд, сразу за Клио Рио и бывшими «Блудливыми Юнцами». Дэнни Гитт встает и прокладывает себе путь на сцену. Он рассказывает несмешную шутку про то, почему у группы было два басиста – типа, они по очереди лечились в реабилитационной клинике. Аудитория вежливо смеется. Дэнни Гитт продолжает выступление и рассказывает несколько историй про Джимми Стому: про его необычное чувство юмора, невоспетую щедрость и любовь к живым выступлениям. Я записываю пару цитат – исключительно ради Аякс и Марии, которые время от времени на меня поглядывают. Я жду перерыва, чтобы расспросить их о последнем проекте Джимми – это, несомненно, тот самый секретный незаконченный альбом, про который говорила его сестра…По толпе прокатывается рокот, я поднимаю глаза и вижу Клио Рио: прямая как струна, она стоит перед алтарем. На ней прозрачное черное платье до щиколоток и микрофон на голове, как у Мадонны. Мадонна (Мадонна Луиза Вероника Чикконе, р. 1958) – американская поп-певица и актриса.

Бритый головорез, которого я видел у нее в квартире, перепрыгивает через ограждение и подает ей акустическую гитару. Клио ждет, пока телевизионщики перестанут толкаться.– Господи боже, – говорит Аякс Марии.А вдова Джимми бренчит и поет: Кто тебя встречает вечером с работы?Кто с тебя любовью снимает все заботы?Я, у тебя есть я. К кому ты бежишь, когда на сердце тоска?Кто тебя обнимет, чтоб жизнь казалась легка?Я, тебе нужна я. Голос у Клио слабый и бесцветный; в конце каждой строчки он дребезжит, словно ржавая пила. По-моему, она играет всего на трех аккордах: ля минор, фа с баррэ и соль мажор – но и они даются ей с трудом. В припеве аккорды те же, только в обратном порядке, а Клио теперь выкрикивает почти злобно: Я, это я, а как же я?Ты свое получил, а как же я?Гляну в зеркало – меня больше нет,Остался лишь бледный след. Я слышу, как Мария говорит:– Ты только посмотри, какая херня.Да, это на удивление вульгарно – вдова Джимми Стомы превращает похороны в рекламную акцию. Парни из звукозаписывающих компаний наверняка на ушах стоят.– Сука, – бормочет Аякс.– Шлюха, – соглашается Мария.Вдовья манера исполнения раздражает – хвала господу, у нее всего один хит. Когда она издает наконец последний вопль из «Себя», в церкви воцаряется тревожное молчание. Потом Тито Неграпонте начинает хлопать, а к нему нерешительно присоединяются остальные «Блудливые Юнцы». Вскоре аплодирует вся церковь. Полагаю, все рады, что сольное выступление Клио закончено.Правда, она все еще держит гитару.Она прочищает горло и отпивает воды из стакана, который вложил в ее ухоженную ручку шкафоподобный телохранитель. Она говорит:– Есть песня…– Господи, помоги нам! – стонет вполголоса Аякс.– Есть песня, – говорит тем временем Клио, – которую мы с Джимми написали всего пару месяцев назад. Она стала заглавной в моем новом альбоме, но я, типа, очень расстроена, потому что песня просто супер, а он не услышит, как я ее пою.– Повезло ему, – шепчет Мария своей подружке. – Надо сваливать.Аякс качает головой:– Подождем еще минутку.Я и сам подумываю выйти на воздух, но какое-то извращенное любопытство заставляет меня остаться и послушать «Сердце на мели». Вдова Стомарти начинает петь: Ты накатил штормом, и вот теперь отлив,Я села на мель, а ты умчался, позабывМое сердце на мели, сердце на мели. Мелодия приятная и ласкает слух; я бы, наверное, смог ее полюбить, если бы услышал целиком, но, очевидно, сегодня этого не случится. Клио Рио повторяет один и тот же куплет снова и снова, а это означает, что либо она забыла остальные слова, либо их не существует – то есть песня не закончена.Аякс толкает меня в бок:– Вы все это записываете? Это же, блядь, абсурд.– Может, она просто нервничает, – предполагаю я.– Ха!Я жду своей очереди, чтобы принести соболезнования вдове Джимми, стоя между Зигги Марли и гитаристом Майком Кэмпбеллом из первоначального состава «Хартбрейкерз». Майк Кэмпбелл (р. 1950) – американский гитарист и продюсер, входил в первоначальный состав группы «Хартб рей керз», основанной блюз-роковым гитаристом и певцом Томом Петти в 1975 г.

Видимо, Зигги заметил блокнот, торчащий у меня из заднего кармана, – так или иначе, люди вокруг в основном помалкивают.Пожимая пухлую руку Джея Бёрнса, я называю себя и говорю, что мне хотелось бы встретиться с ним и поговорить, потому что я пишу про Джимми. Он что-то бормочет в знак согласия – странно. И тут я понимаю, что он под кайфом: глаза полузакрыты, из уголка рта сочится слюна. Завтра он и не вспомнит, что согласился на интервью; ему еще повезет, если он вспомнит свое имя.Когда наконец подходит моя очередь, я замечаю, что Клио вставила черные контактные линзы – очевидно, в знак скорби. Она здоровается так, будто впервые меня видит.– Джек Таггер, – напоминаю я, – из «Юнион-Реджистер».– Ах да.Я обнимаю ее и говорю:– Нам надо поговорить еще раз.Клио вырывается.– Нет-нет, не сейчас, – успокаиваю я. – Не сегодня.– Я, типа, завтра улетаю в Лос-Анджелес, – говорит Клио. – А о чем вы хотели поговорить?– О рыбной похлебке. О халтурном вскрытии, – улыбаюсь я. – Всего пара вопросов. Я не отниму у вас много времени.Клио как будто в живот хоккейной шайбой заехали.– Вы… н-н-нет, уб-убирайтесь отсюда, на хер, – заикаясь, бормочет она.– Вы расстроены. Мне жаль…Клио оборачивается, ища бритоголового типа:– Джерри? Джерри, пусть эт-этот ч-человек уйдет…Но я уже направляюсь к двери. Кажется, бесполезно спрашивать, нельзя ли мне прокатиться на яхте вместе со всеми, чтобы развеять прах Джеймса Стомарти.На парковке я нагоняю Аякс и Марию, они садятся в арендованный «сатурн» с откидным верхом. Они говорят, что им официально запрещено распространяться о том, над чем они и Джимми Стома работали в студии.– Мы подписали – как там его? – обязательство о неразглашении. Я бы рада помочь, но не хочу, чтобы меня за-несли в черный список. Мне еще там работать, – говорит Мария.– Та же фигня. Мне дочь надо кормить, – соглашается Аякс.– Тогда забудьте об этой записи. Расскажите мне о Джимми. Что он был за человек?Церковь Св. Стефана быстро пустеет, водители лимузинов покидают тень старого баньяна, швыряют на землю окурки и спешат к своим машинам.– Джимми был крут. Приятный мужик, – делится Аякс.– А Клио? Мария едко смеется:– Без комментариев, chico. Парень (исп.).

– Я тоже промолчу, – с отвращением добавляет Аякс. – О чем тут спрашивать? Вы видели эту сучку своими глазами. Она здесь ради «Себя».– Как думаете, он ее любил?Аякс фыркает и заводит машину. Мария машет мне рукой.– Вас немного заносит, – беззлобно говорит она. – Мы просто бэк-вокалистки. Ага?Я смотрю, как они отъезжают. Затем иду к своему «мустангу», швыряю блокнот на переднее сиденье и врубаю кондиционер. Меня будто пропустили через мясорубку – после похорон мне всегда паршиво. Но сцена, которую я наблюдаю через ветровое стекло, заставляет меня довольно ухмыльнуться: вдова Стомарти, сжимая в руках бронзовую урну, дает интервью Тимми Бакминстеру.Я опускаю все стекла, врубаю «Блудливых Юнцов» на полную и с легким сердцем выезжаю с парковки.Запевай, Джимми. 8 Дженет Траш открывает дверь:– А. Это вы.– Можно войти?– Послушайте, дайте мне объяснить…– Вы не обязаны.– Мой наряд, – робко продолжает она, – я хочу объяснить…На Дженет хэллоуинский костюм полицейского: начищенные до блеска черные сапоги, темно-синие брюки с серыми лампасами, накрахмаленная белая рубашка с дешевым оловянным значком на груди и кобура с игрушечным пистолетом. За ворот рубашки заткнуты пластиковые зеркальные очки с голубыми стеклами. Из заднего кармана торчит пачка квитанций. Не хватает только наручников.– Извините, – говорю я. – Не знал, что вы не одна.– Я одна. То есть не совсем.Она машет мне рукой, чтобы я заходил, и знаками просит говорить потише.Маленькая гостиная освещена ярко, как телестудия, каковой она, очевидно, и является. Дженет показывает куда-то в угол и шепчет:– Всего пару секунд.Она надевает очки и проводит рукой по волосам. Затем встает под лампы, подбоченивается и смело поворачивается лицом к видеокамере размером не больше точилки для карандашей. Камера установлена на журнальном столике рядом с компьютером. На экране то и дело появляются новые строчки, но я сижу далеко и не могу прочитать.Дженет склоняется над клавиатурой и печатает сообщение своему виртуальному приятелю. Затем выпрямляется и объявляет:– Ларри, ты все еще под арестом, так что не вздумай делать глупости. Перезвони мне через двадцать минут.Она снова что-то набирает на клавиатуре, и экран гаснет. Она подходит к алюминиевым штативам и выдергивает из розетки осветительные лампы. Снимает очки и швыряет их на журнальный столик.– «Будвайзера» хочешь? – спрашивает она.– Хочу.– Или что покрепче?– Без разницы. Что сама будешь.Мы перемещаемся на кухню – здесь значительно прохладнее. Дженет протягивает мне последнюю бутылку пива и открывает банку колы для себя.– «Королева парковки». Стрип-шоу в Интернете, – говорит она. – Слышал про такие? У тебя ведь есть Интернет? Как я в это ввязалась? Ну, я искала работу, и одна моя подружка – мы с ней ровесницы – сказала, что можно заработать хорошие бабки просто… Ну, она раздевается до костюма Евы, понимаешь? А я только до белья. В общем, подружка помогла мне все тут установить, завести мой собственный веб-сайт и номер, начинающийся с 900, ну и все такое. Ее шоу называется «Монастырь»: она и еще три девчонки одеваются доминиканскими монахинями. Про них даже написали в «Салоне». – Дженет присасывается к банке и жадно пьет.– Королева парковки – это интересно, – говорю я, чтобы ее поддержать.Дженет кивает:– Это была моя идея. Почти всем мужикам нравятся женщины в форме. Согласен?– Я стараюсь не спать с представителями власти.– Могу поспорить, ты бы запросто мог, – бесстрастно говорит Дженет, без тени намека. – В любом случае ты наверняка думаешь, что все это мерзко и недостойно.– Я думаю, это не мое дело.– Четыре бакса в минуту, Джек, – вот сколько эти идиоты платят мне, чтобы я выписала им штраф за неправильную парковку.– В лифчике и трусиках.– Да, но все равно…– Неплохие бабки, – соглашаюсь я.– Этот парень, Ларри, – Дженет бросает взгляд в сторону гостиной, – ему нравится, когда я выписываю ему квитанцию за то, что его лесовоз закрывает выезд с парковки массажного салона. Такие у него фантазии. Звонит аж с Аляски. Думаешь, меня волнует, что какой-то парень дрочит там у себя в Фэйрбэнксе, штат Аляска, когда видит меня в нижнем белье на экране монитора? Нет, Джек, не волнует. Пусть он хоть завязывает свой агрегат узлом или трахается с лосем – меня это не колышет, до тех пор пока он платит мне четыре бакса в минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45