Кто знает?– Наверное. Но все равно странно.Бернс хмурится:– Все вы, говнюки, одинаковы. Любите копаться в дерьме. Господи, Джимми умер. Мой лучший друг! Муж Клио! Он умер, а ты тут пытаешься высрать из этого тайну, чтобы твою газету лучше покупали.Я мог бы возразить мистеру Бернсу, объяснить, что дни, когда заголовки влияли на продажи, уже давно прошли; что серьезные деньги газеты получают от подписчиков, а не от розничной торговли. Я мог бы сказать ему, что большинство изданий желтой прессы, кормящихся сенсациями, давно вымерли и что основной тон современной американской журналистики – умеренность и почтительность.Но, к сожалению, он не дает мне шанса. Он внезапно бросается на меня, и мы начинаем мотаться по каюте из стороны в сторону, раскачивая лодку. Он тяжелее меня по крайней мере фунтов на пятьдесят, но, к счастью, набрался по самые жабры, так что быстро выдохнется, да и реакция у него не ахти какая. Я еще помню пару приемчиков со школьных времен и двумя быстрыми движениями высвобождаюсь и усаживаю Джея Бернса на его толстую задницу. Он бьет меня ногами по голеням, я падаю на спину и ударяюсь головой об дверь.Бернс пытается встать, даже успевает подняться на одно колено, но тут я прыгаю на него. На этот раз я двигаю ему локтем по носу, и он уже не поднимается. Кровь из него хлещет, как из раненого кабана. Я сажусь ему на грудь, упираюсь коленом ему в пах и завожу обе его руки ему за голову.Наклоняюсь к нему и говорю:– Джей?– Хухггн.– Ты меня слышишь?Злость его прошла. У него остается только одно желание – дышать, не глотая собственную кровь.– Сколько тебе лет, Джей?– Чта-о?– Простой вопрос, Джей. Сколько?Бернс фыркает, чтобы прочистить нос.– Сорок, – бормочет он.– Ты еще очень молод. Джей, я с тобой разговариваю.– Да, что?Я сообщаю ему, что Кафка не дожил до своего сорок первого дня рождения. Бернс вопросительно моргает:– Это кто?– Франц Кафка, очень известный писатель. Прославился только после смерти.– Что он писал, песни?– Нет, Джей. Книги и рассказы. Он был экзистенциалистом.– По ходу, ты мне нос сломал.– Угадай, кто еще откинулся в сороковник? Эдгар Аллан По.– Про этого я слышал, – говорит Бернс.– Он совсем свихнулся. Никто точно не знает, что с ним случилось. Когда у тебя день рождения?– В октябре.– Мне больно сознавать, Джей, что тебе отмерено больше времени на этой планете, чем Джону Леннону. Джон Уинстон Леннон (1940–1980) – британский рок-музыкант, участник группы «Битлз»^ был застрелен битломаном Марком Чепменом 8 декабря 1980 г. в Нью-Йорке на улице.

Разве это правильно?– Леннону? – Бернс наконец-то забеспокоился. – Ему было сорок, когда тот придурок его застрелил?– Ага, – подтверждаю я. – Столько же, сколько тебе.– Ты откуда все это знаешь?– Как бы я хотел этого не знать, Джей. Клянусь богом. Как бы мне хотелось выкинуть эти мысли из головы. Это ты убил Джимми Стому?– Нет! – Он приподнимает голову, и его воспаленные глаза широко распахиваются.– Это сделала Клио?– Быть такого не может, – выдыхает Бернс, но теперь не так горячо. Он смотрит на меня взглядом, который я уже видел сотни раз. Точно так же на меня смотрел Оррин Ван Гелдер во время нашего первого интервью: он пытался выяснить, как глубоко я успел раскопать.Обдолбанный клавишник Джей Бернс задается сейчас тем же вопросом.– Дай мне встать, – просит он. Скоро ему не понадобится мое разрешение. Он быстро восстанавливает силы и вот-вот стряхнет меня с себя.– Как называлась яхта, – спрашиваю я, – до того, как Джимми женился на Клио?Бернс извивается в моих объятиях, но все равно хихикает:– «Плавучая богадельня».– Ого. Странно.– Почему странно? – гневно вопрошает он. – Дай мне встать, черт тебя дери.– Странно, что человек, который хотел забыть о музыке, назвал яхту в честь своего альбома.– Приятель, ты сам не знаешь, что за чушь порешь. Кто сказал, что Джимми решил завязать с музыкой?– Его жена.– Да ладно?– Она-то должна знать. Ты сам говорил.До того как Джей успевает стряхнуть меня с себя, я встаю. С моей помощью он встает на ноги и в ответном жесте доброй воли поднимает с замусоренного пола мой блокнот. Хвост растрепался, сальные волосы свисают жидкими сосульками. Я протягиваю ему визитку, где указан мой прямой телефонный номер в «Юнион-Реджистер».– Это еще зачем?– На случай, если захочешь рассказать мне что-нибудь еще про Джимми.– Это вряд ли, – говорит Бернс, но карточку сует в карман. – Извини, что на тебя набросился, приятель. Неделя была паршивая.– Ничего страшного. Извини за нос.– Что за дерьмовый способ попасть в «Роллинг Стоун» – «бывший „Блудливый Юнец“, который был с Джимми Стомой во время последнего погружения»! – Бернс сплевывает в раковину. – Они десять лет не упоминали мое имя.Мы поднимаемся из каюты на долгожданный свежий воздух. На палубе снежно-белая цапля расправляет шею в предчувствии кормежки.– Это Стив. Джимми назвал его в честь Тайлера. Говорил, у него ноги такие же тощие.– Расскажи мне про сольный проект Джимми.– Откуда ты?… – И быстро поправляется: – А, про альбом? Да он даже примерно не закончен – Джимми уж сколько лет с ним возится на Эксуме. Оборудовал студию в домике на пляже, но никогда не проводит в ней больше двух часов. Невозможно работать, когда кругом такая красивая голубая agua. Вода (исп.).

Джимми, можно сказать, живет на этой яхте.Я спрашиваю Бернса, сколько песен закончено.– Ни одной, – отвечает он. – Джимми просто валял дурака со своим «гибсоном».– Без музыкантов? Без подпевок?– Ага. Только Джимми, говорю же.Я всегда поражаюсь, как болваны вроде Джея Бернса, потрепанные и обдолбанные, могут каким-то непостижимым образом найти в себе силы для того, чтобы солгать. Как будто у них в башке есть специальный отсек для хранения брехни.– У альбома было рабочее название? – спрашиваю я.– Угу, штук пятьдесят. Каждую неделю менялось.– И в то же время он продюсировал новый альбом Клио?Бернс хочет ответить, но передумывает.– И что ты будешь теперь делать, Джей?– Не знаю. Ей для «Сердца на мели» нужен клавишник. Я сказал, что могу помочь.– Я не об этом.– Значит, я опять не въехал, – говорит он.– Тебе надо отдохнуть, приятель.Я спрыгиваю с «Рио-Рио». Стив вскрикивает и улетает с палубы. Бернс кричит мне вслед:– Подожди, приятель, хочу кой-чего у тебя спросить…Он перегнулся вперед, вцепившись в планшир. Понизив голос, спрашивает:– Мне просто интересно. Билли Престон Билли Престон (р.1946) – американский пианист, работал со многими знаменитыми музыкантами, принимал участие в записи альбома «Битлз» «Пусть будет так» («Let It Be», 1970).

– слыхал про такого?– Конечно. Он играл с «Битлз».– Это мой герой, приятель. Он не… ну ты понимаешь… он пережил сороковник?– Да, Билли жив-здоров.– Иди ты! А Грегг Оллмен? Грегг Оллмен (р. 1947) – американский блюз-рок-певец и клавишник, участник группы «Оллмен Бразерз Бэнд» (с 1968).

– Держится, – отвечаю я. – Ему уже почти пятьдесят пять.Джею Бернсу явно полегчало.– Спасибо, – говорит он. – Я не шибко слежу за новостями. 13 Рано утром я отправляюсь в редакцию, где собираюсь ненавязчиво украсть статью у Эвана, нашего стажера.Я слышал по радио, что бывший мэр Беккервилля скончался «после продолжительной болезни». Бывший мэр Беккервилля – не кто иной, как тупой мешок с дерьмом по имени Дин Райалл Жульворт, погоревший на коррупции и аморальном поведении. Он организовал поблажки для заведений, оказывающих взрослым мужчинам услуги определенного рода. Однажды он получил взятку в виде секса по-быстрому (две минуты!) за разрешение открыть «массажный салон» рядом с детским садом. Он провел бы в тюрьме гораздо дольше трех недель, но у него нашли рак в последней стадии и выпустили условно-досрочно.Я уверен, что в некрологе Дина Жульворта следует указать без преуменьшения – чем грешит «Юнион-Реджистер» – все его проступки. Эмма же считает, что публиковать подробный отчет о жизни мерзавца жестоко. Она говорит, что это неуважение к скорбящим родственникам. Я уверен, дай Эмме волю, в некрологе Никсона Уотергейт был бы упомянут лишь вскользь, а то и вовсе забыт.Эван особо не расстраивается, когда я забираю у него материал.– Хорошо, Джек, – дружелюбно говорит он, – но за тобой должок.Эван долговязый и какой-то бледный, волосы растрепаны, как это сейчас модно. У него нет намерения становиться профессиональным журналистом после колледжа, но он мне все равно нравится.– Мистер Жульворт – один из тех вороватых шмуков, Зд. – подонок (искаж. идиш).

которые заслуживают, чтобы их спровадили в могилу пинком под зад. – Я считаю, надо Эвану объяснить. – Лучше этим займусь я, а не ты. Эмма наверняка поднимет скандал.– Да уж, ты и Эмма! – кивает Эван.Однажды за пивом он, основываясь на наших «горячих» перепалках в редакции, предсказал, что мы с ней станем любовниками. Я даже не смог заставить себя отбрить мальчишку – настолько это смехотворно.Сегодня ему такое с рук не сойдет.– А ну-ка убери с лица эту самодовольную ухмылку, – рявкаю я, – если не хочешь остаток лета писать про свадьбы.Эван ошеломленно бормочет извинения и смывается. Я залезаю на кладбище, откапываю и распечатываю самые наиподробнейшие и беспощадные статьи про некогда большую политическую шишку Беккервилля.Сделав пару звонков, я начинаю писать: Дин Р. Жульворт, долгое время бывший мэром Беккервилля и снятый с поста после сексуального скандала и предъявленных ему обвинений в коррупции и получении взяток, скончался в четверг после двух лет борьбы с раком на 62-м году жизни.«Мне наплевать, что говорят. Он сделал много хорошего для города, – сказала Миллисент Бухгольц, служившая исполнительным секретарем у Жульворта почти все четырнадцать лет его пребывания в мэрии. – Дин совершил несколько промашек, но расплатился за них сполна. Мы не должны забывать все те полезные и благопристойные дела, что он свершил для города».Жульворт занимал пост мэра с 1984-го по 1998-й, основными его достижениями за эти без малого пятнадцать лет стали: ресторанный дворик в торговом центре Беккервилля и увеличение протяженности велосипедных дорожек в городе почти на три мили.Два года назад Жульворта признали виновным в том, что он, будучи членом комиссии по зонированию, продал свой голос в обмен на услуги проституток, нанятых владельцем массажных салонов из Майами, магнатом Виктором Рубеллой. Рубелла и три нанятые им для дачи взятки девушки признали себя виновными и на суде выступили против Жульворта.Чтобы вынести решение, присяжным потребовалось всего девятнадцать минут. Мэр был отстранен от должности и приговорен к шести годам тюремного заключения. В тюрьме у него обнаружили злокачественную опухоль в правом легком и освободили досрочно.Член городского совета Фрэнклин Поттс заявил, что Жульворт «чувствовал себя премерзко» из-за того, что навлек на город такой позор. «Как раз в прошлые выходные он сказал мне: „Фрэнки, я знаю, что поступил неправильно, но теперь мне предстоит ответить за это перед Спасителем“».Бывший мэр говорил своим друзьям, что «обрел Господа» за те 22 дня, что провел в камере…
Пожалуй, хватит. Когда Эмма появляется с ежедневного совещания редакторов, я уже успел набросать четырнадцать дюймов. Я предвкушаю вспышку бешенства, но Эмме, похоже, не до меня. Просмотрев статью, она говорит только:– Убери «опухоль», Джек. Напиши, они нашли «аномалию» у него в легких.– Договорились.Я ликую, однако во власти подозрений.Эмма уныло добавляет:– Тебе понравится, Джек. Старину Полка сегодня утром выписали.– Логично.– Врачи говорят, что это чудо.– Он меня провел, – признаю я. – Выглядел он кошмарно.– Как прошло интервью?– Ты знаешь, весьма интересно. – Я в жизни не был так сдержан в оценках. Эмму удар бы хватил, узнай она правду.– Эй, у меня идея, – говорит она. – Не хочешь пообедать?
Мои голени словно бейсбольной битой отмутузили – спасибо Джею Бернсу. Я ковыляю до раздела Спорта, выуживаю Хуана и веду вниз в кафетерий. Покупаю ему рогалик и утаскиваю к столику в углу зала, где нас никто не услышит.– Значит, так, – начинаю я. – Во-первых, ты рассказал Эмме про моего дохлого варана.– Это секрет? Друг, я эту историю всем рассказываю.– Это очень важно. Ты можешь вспомнить, с чего вдруг зашел разговор? Где вы были? Что делали?Хуан притворно морщит лоб:– Разговор про варанов или про тебя?– Это не смешно. Думаешь, это смешно? Речь о моей карьере, а ты вмешиваешься.– Не обижайся, Джек, но…– Лучше промолчи.С раздражающей аккуратностью Хуан режет рогалик на Две идентичные половинки.– Прости, Джек. Я не знал, что не должен рассказывать про Полковника Тома. Но признай, история потрясная.– У тебя есть и получше, – замечаю я, – про тебя самого. По твоим историям, Хуан, можно кино снимать.Его карие глаза вспыхивают.– Ну да. Только Эмме, кажется, не так уж интересна история моей жизни. Почти все наши разговоры сводятся к тебе.Я так и знал. Вот же стерва!– Она ищет грязное белье, – объясняю я. – Хочет состряпать обвинения против меня; видишь ли, ежегодная аттестация сотрудников уже не за горами…По выражению лица Хуана я понимаю, что он собирается задать мне вопрос, который он задавал мне уже не раз: «Что еще они могут тебе сделать, Джек?»Я выдаю ему свою последнюю теорию:– Зуб даю: она хочет, чтобы меня перевели либо в «Очерки», либо в «Бизнес». Что еще ты ей рассказал?– Ничего такого, что она сможет против тебя использовать. Ручаюсь.– Не будь так уверен. Она коварнее, чем кажется.– Нет, она не такая, – возражает Хуан.– Ты сам себя послушай!– То, что ты превратил варана в эскимо, не может стать основанием для понижения в должности.– Нарушение общепринятой морали, мой друг, можно интерпретировать как угодно. Не будь таким наивным.– По-моему, ты ошибаешься насчет Эммы.Я от хохота практически вою.Хуан хладнокровно намазывает рогалик сыром.– Учитывая то, что я знаю о женщинах – а я о них знаю куда больше тебя, Джек, – легко допустить, что ты ошибаешься. Эмма не собирается тебя уничтожать. Просто сейчас ты представляешь для нее проблему, и она пытается разобраться, что к чему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45