сенсорные смесители польского производства
В свои семнадцать она уже ветеран клубной жизни и частая гостья на Саут-Бич – там она и черпает новости о музыке, фильмах, современных диетах и моде. Карла – незаменимый источник информации, единственная ниточка, связывающая меня с нынешней молодежной культурой.– Так чем же Клио так широко прославила себя в узких кругах? Кто она? – вопрошаю я.– Что именно ты хочешь знать? Ее сексуальную ориентацию? Национальность? Или личностные характеристики?– Карла, – говорю я, – минут через двадцать я предстану перед этой женщиной с намерением разговорить ее на три более-менее приличные цитаты. Мне придется блефовать по-крупному.– Она певица.– Уже лучше. Что за певица?– Злая, – уточняет Карла, – побитая жизнью.– Клон Аланис? Аланис Мориссетт(р. 1974) – канадская поп-рок-певица.
Карла мотает головой:– Клио явно рассчитывает на эффект посильнее. Ну, ты знаешь такой тип женщин – бывшая фотомодель, неожиданно ставшая светской блядью.Карла не хочет меня шокировать – она так изъясняется лет с двенадцати.– Известные песни у нее есть? – спрашиваю я.– У нее только один хит, Джек.– То есть все, что ты мне порассказала, – это твои впечатления от одной-единственной песни?– И еще от клипа, – поправляет меня Карла.– Ну разумеется.– Режиссер – Оливер Стоун. Оливер Стоун (р. 1946) – американский кинорежиссер.
– Нуда, кто же еще.– В клипе вроде как видна растительность на лобке. Поэтому про нее и написал «Спин», – продолжала доклад Карла. – Лично я думаю, что в клипе снималась даже не сама Клио. Наверняка дублерша.– Что, сама отрастить не смогла?– Это же шоу-бизнес, Джек. Проснись! – Поймав на себе подозрительный взгляд менеджера, Карла делает вид, что показывает мне какие-то цветные слайды.– А как называется эта единственная и неповторимая песня Клио Рио? – спрашиваю я.– «Я», – отвечает Карла. – И все. Просто «Я».– Она попала в хит-парады?– Только из-за обнаженки.– Ясненько. Спасибо, милая.– И где вы встречаетесь?– У нее дома.– Жду полного отчета.– Разумеется. Слушай, а ты хоть раз слышала про «Джимми и Блудливых Юнцов»?Карла выгибает рыжеватую бровь:– Что-то новое? – Она боится, как бы чего не упустить.– Не-а. Древние, как холмы.– Извини, Джек.Уходя, я все-таки спрашиваю:– Как поживает твоя мать?– Хорошо, – отвечает Карла.– Правда?– Правда хорошо.– Черт, – говорю я.Карла нежно смеется в ответ. То, что я все еще скучаю по Анне, поднимает меня в ее глазах.– Передай ей от меня привет.– Размечтался, Джек.
Квартира Джимми оказалась на девятнадцатом этаже небоскреба на самом юге Силвер-Бич. Целых двадцать минут она промариновала меня в вестибюле, эта вдовушка Джимми, но, если честно, я удивился, что она вообще согласилась со мной встретиться. Слишком уж кратким было объявление о смерти – наводило на мысль, что семья покойного не хочет привлекать внимания.Дверь квартиры 19-Г мне открывает коренастый лысый тип без шеи с платиновыми кольцами в ушах. Типичный вышибала, одетый исключительно ради того, чтобы скрыть нагрудную кобуру, – громила из комиксов. Он молча ведет меня по тускло освещенной квартире в гостиную, где миссис Стомарти уже заняла позицию в эркере перед панорамным окном.Определенно я уже видел это лицо – на обложках бульварных изданий. Я подписан на парочку – из профессиональных соображений. Вырезаю самые смачные истории и складываю в папочки на случай, если знаменитость вздумает испустить дух в зоне распространения нашей газеты.– Я Клио, – говорит миссис Стомарти. – Вдова Джимми.Ей года двадцать два; ну самое большее – двадцать три. Она среднего роста, стройная, но не костлявая, дочерна загорелая. Волосы вытравлены до снежной белизны и подстрижены под пажа. На губах вишневая помада, а скулы нарумянены так, что их можно принять за синяки. На ней длинная бежевая блузка без рукавов и узкие белые брюки. Ногти на ногах тоже белые и напоминают осыпавшуюся штукатурку.Не удивительно, что она предпочла больше не называться Синтией.– Я Джек Таггер, – представляюсь я. – Рад познакомиться. И мне жаль, что меня к вам привели столь печальные обстоятельства. – Я вроде как хотел ей намекнуть, что мне известно о ее растущей славе и, если бы не смерть ее мужа, я был бы счастлив взять у нее интервью для «Музыкальной странички».Мы садимся. Вдова – на край длинной кремовой софы, я – на деревянный диванчик рядом. Не теряя времени, я сообщаю Клио Рио, что я в полном восторге от ее хита.Она тут же расцветает:– А клип вы видели?– Вы еще спрашиваете!– И что вы думаете, он не слишком?…– А Джимми клип понравился?– Он был от него без ума, – отвечает Клио.– Присоединяюсь к его мнению. – Я кладу на колени блокнот, открываю его и снимаю колпачок с ручки.– Вы первый позвонили, – говорит миссис Стомарти.– Я был его поклонником.Она отвечает мне слабой улыбкой:– Теперь наверняка будут звонить желающие заработать на его смерти.– Да, это неприятно, – говорю я. – Я знаю, что вы не хотели раздувать шумиху.– Джимми не хотел.– Обещаю, что не отниму у вас много времени.Бритоголовый приносит Клио высокий запотевший бокал. Похоже на «отвертку». На меня бугай даже не глядит – и слава богу.– Хотите что-нибудь выпить? – спрашивает Клио.Тут я обращаю внимание на ее глаза: красные, будто она плакала или не выспалась. Она носит голубые контактные линзы.– Кока-колы? Пива? – допытывается она.– Нет, спасибо.Чтобы сдвинуться с мертвой точки, я задаю несколько простеньких вопросов. Как вы познакомились? На вечеринке «Ви-эйч-1». Как долго вы прожили в браке? Меньше года. Где проходила церемония бракосочетания? В Сэг-Харбор, на яхте приятеля Джимми. В самом деле? И как его зовут? Я не помню. Вроде бы саксофонист. Сессионный. Я записываю ее ответ, но не тороплюсь задавать следующий вопрос. Даю миссис Стомарти время подготовиться. Это самый неприятный момент в моей работе – когда приходится бесцеремонно вторгаться в чью-то скорбь. Хотя я знаю, что люди охотно рассказывают посторонним о близких, которых потеряли. Наверное, легче так, чем говорить о покойнике с родными, которые знали его как облупленного. Журналист, пишущий некролог, дает им шанс начать с белого листа и представить умершего таким, каким он, по их мнению, должен остаться в людской памяти. Некролог – это последний ярлык, который навешивают на человека.Скорбным тоном я спрашиваю:– Миссис Стомарти, расскажите мне о поездке на Багамы.Она ставит бокал на тиковый журнальный столик:– Джимми там нравилось. У нас был дом, на Эксуме.Я смотрю вниз и вижу, что она сжимает и разжимает пальцы ног. Либо это ее способ заниматься йогой, либо Клио Рио нервничает. Я спрашиваю, случилось ли это во время их отпуска.Она фыркает:– Для Джимми каждая поездка на острова была как отпуск. Он плавал с аквалангом как одержимый. Говорил, это круче любой дури. «Чем глубже я ныряю, тем дальше моя крыша» – это его слова.Я записываю каждое слово, а сам думаю о том, как быстро миссис Стомарти привыкла говорить о Джимми в прошедшем времени. Обычно свежеиспеченные вдовы разглагольствуют о мужьях так, словно те еще живы.Например: «Для Джимми каждая поездка на острова как отпуск». Или: «Он любит плавать с аквалангом». И так далее.Но Клио ни разу не оговорилась. Никакого подсознательного отрицания. Джимми Стома мертв.– Не могли бы вы рассказать мне, что произошло в тот день, когда он умер? – прошу я.Она поджимает губы и берет бокал. Я жду. Она кладет в рот кубик льда и говорит:– Это был несчастный случай.Я молчу.– Он нырял взглянуть на обломки самолета. На глубину пятьдесят, шестьдесят футов. – Миссис Стомарти перекатывает кусочек льда то за одну щеку, то за другую.– Где?? – уточняю я.– Недалеко от Чаб-Кэй. Там повсюду затонувшие самолеты, – добавляет она. – Напоминания о прежних веселеньких временах.– А что за самолет?Клио пожимает плечами:– ДС-что-то. Не помню, – отвечает она. – Я была на яхте, когда это случилось. – Она разгрызает несчастную ледышку.– Вы не ныряете?– Вообще ныряю. Но в тот день решила позагорать.Я киваю и многозначительно вглядываюсь в свои записи. Потом корябаю пару слов. Поднимаю голову и снова киваю. Хуже нет, когда во время такого деликатного интервью журналист проявляет нетерпение. Клио достает очередной кубик льда из бокала. Затем сутулится и замирает, как будто хочет согнуть позвоночник колесом.– Джимми погрузился как обычно, – говорит она. – Но назад не поднялся.– Он был один? – уточняю я.– Нет, он никогда не нырял один.Снова прошедшее время, думаю я.– С ним вместе нырял Джей, – продолжает вдова Джимми. – Только он погружался к хвосту самолета. А Джимми – к носу. Понимаете, самолет распался на две части, там, на дне.Джей Берне? Из «Блудливых Юнцов»?Она кивает:Они с Джимми были, типа, лучшие друзья. Джей поднялся, стал залезать на яхту и вдруг спросил: «А Джимми еще нет?» А я ему: «Нет, он еще внизу». Понимаете, я читала журнал. И за временем не следила.Клио поднимает пустой бокал и поворачивается к двери на кухню. Через секунду громила подлетает с новой порцией «отвертки». Телохранитель, умеющий смешивать коктейли, – каждой поп-звезде необходимо заиметь себе хотя бы одного такого.Вдова отпивает и рассказывает дальше:– Так вот, Джей схватил новый баллон и снова прыгнул в воду, но… Джимми не нашел. Его не было у обломков самолета. – Клио откидывается на спинку софы. Она больше не смотрит на меня; она смотрит в окно на океан. Ее взгляд прикован к чему-то далекому, что не дано увидеть мне.Она говорит:– Джимми был для меня всем, понимаете? Мужем, лучшим другом, любовником, менеджером…Я строчу как сумасшедший. Чтобы немного замедлить словоизлияние Клио, я прерываю ее вопросом:– У вас есть телефон Джея?– Он еще на островах. Завтра пригонит сюда яхту Джимми.– Здорово, что они остались друзьями, после того как группа распалась.– Только с Джеем, – говорит Клио. – Он был единственным человеком из шоу-бизнеса, с которым Джимми разговаривал. Пока не встретил меня.Она умолкает, а я записываю. Это явно не первое ее интервью.– Мы послали за помощью, – продолжает она. – Его нашли три часа спустя, примерно в полумиле от того места, где он нырял. Он был мертв. В его баллоне не осталось кислорода.Я интересуюсь у миссис Стомарти, проводилось ли вскрытие там же, на Багамах.– Да. Мне сказали, он утонул. Я думаю, он просто выбился из сил, пока искал яхту. Там течения довольно сильные, а он столько лет курил траву… в общем, легкие у него были совсем не как у подростка.– Но он же довольно давно завязал, нет? – Я стараюсь, чтобы вопрос звучал ровно.Клио подтверждает:– Был в полной завязке.Это я не записываю: не хочу, чтобы она подумала, будто я слишком интересуюсь бурной молодостью Джимми.– Как вы думаете, что же все-таки произошло во время его последнего погружения? – спрашиваю я.– Думаю… – Вдова Джимми медлит, потом вытаскивает пачку «Мальборо» из ящика тикового столика. – Думаю, что мой любимый муж уплыл слишком далеко и заблудился…Я снова начинаю марать бумагу.– …только и всего, – заканчивает свою мысль Клио Рио и закуривает. – Это так похоже на Джимми: небось увидел там какую-нибудь интересную живность, погнался за ней – рыбу-молот или там большую мурену, мало ли что – и уплыл не в ту сторону. На глубине легко потеряться. – Она грустно улыбается. – Когда он погружался – вел себя как сущий ребенок. Ни о чем больше не думал.– А какая была погода?– Когда мы только пришли на место, море было спокойным. Но накануне ночью дул ветер, и Джей сказал, что видимость на глубине была дерьмовая.– И когда все это случилось?– В четверг днем. Полицейский катер отвез тело Джимми в Нассау. Нам его выдали только вчера.Она глубоко затягивается и медленно выпускает дым – я вижу, что ей надоел наш разговор.– Я понимаю, что уже отнял у вас много времени, – говорю я. – Осталась всего пара вопросов.– Давайте.– Вы сказали, что Джимми не любил шумиху. По этой причине в объявлении о смерти нет ни слова ни о «Блудливых Юнцах», ни даже о «Грэмми»?– Да.– Но он написал несколько отличных песен. Люди его помнят.– Это вы мне рассказываете? Я была его фанаткой numйro ипо, Номер один (исп.).
– Клио тушит сигарету. – Но Джимми всегда говорил, что это было в другой жизни и ему еще повезло, что он пережил то время. Он хотел обо всем забыть.– Даже о музыке?– Особенно о музыке, – говорит она. – Если он ехал в машине и по радио передавали его песню, он тут же переключал на другую станцию. Не злился, ничего такого, просто переключал. – Клио неопределенно машет рукой. – Обыщите здесь все – не найдете ни одной записи. Ни одной! Так уж он решил.Уголком глаза я вижу бритого типа: он стоит привалившись к стене; видимо, ждет момента, когда сможет выпроводить меня восвояси.Я говорю вдове Джимми:– Он был хорош.– Нет, он был супер.Я бесстыдно записываю эту ее сентенцию, хотя не сомневаюсь, что Клио использует сие определение по сто раз на дню для описания чего угодно, от джакузи до замороженного йогурта.Она говорит:– Вот почему мне было так важно, чтобы именно он продюсировал мой альбом.– Джимми продюсировал? Наверное, это было здорово – работать вместе с ним в студии?– А то. У нас почти все готово, – кивает она.Наконец-то я дождался фразы в настоящем времени. Хотя, возможно, «мы» не включает в себя ее мужа.– Название уже есть? Мне бы хотелось упомянуть его в статье.Клио Рио оживляется и наклоняется вперед.– «Сердце на мели». Но мы еще не смикшировали, альбом выйдет через месяц-другой.Я записываю: «Сердце на мели». Чересчур слащаво, но подпустит иронии в статью. Кто знает, может, даже Эмму проймет.Я встаю, захлопываю блокнот и надеваю колпачок на ручку.– Спасибо, – говорю я вдове Джимми. – Я знаю, вам сейчас нелегко.Мы пожимаем друг другу руки. У нее ладонь влажная, а костяшки ободраны.– Когда это появится в газете? – спрашивает Клио.– Завтра.– Там будет фото Джимми?– Наверняка, – говорю я.Бритоголовый материализуется у меня с фланга.– Что ж, надеюсь, они выберут хорошую фотографию, – роняет миссис Стомарти.– Не беспокойтесь. Я поговорю с художественным редактором.Ага, так он меня и послушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Карла мотает головой:– Клио явно рассчитывает на эффект посильнее. Ну, ты знаешь такой тип женщин – бывшая фотомодель, неожиданно ставшая светской блядью.Карла не хочет меня шокировать – она так изъясняется лет с двенадцати.– Известные песни у нее есть? – спрашиваю я.– У нее только один хит, Джек.– То есть все, что ты мне порассказала, – это твои впечатления от одной-единственной песни?– И еще от клипа, – поправляет меня Карла.– Ну разумеется.– Режиссер – Оливер Стоун. Оливер Стоун (р. 1946) – американский кинорежиссер.
– Нуда, кто же еще.– В клипе вроде как видна растительность на лобке. Поэтому про нее и написал «Спин», – продолжала доклад Карла. – Лично я думаю, что в клипе снималась даже не сама Клио. Наверняка дублерша.– Что, сама отрастить не смогла?– Это же шоу-бизнес, Джек. Проснись! – Поймав на себе подозрительный взгляд менеджера, Карла делает вид, что показывает мне какие-то цветные слайды.– А как называется эта единственная и неповторимая песня Клио Рио? – спрашиваю я.– «Я», – отвечает Карла. – И все. Просто «Я».– Она попала в хит-парады?– Только из-за обнаженки.– Ясненько. Спасибо, милая.– И где вы встречаетесь?– У нее дома.– Жду полного отчета.– Разумеется. Слушай, а ты хоть раз слышала про «Джимми и Блудливых Юнцов»?Карла выгибает рыжеватую бровь:– Что-то новое? – Она боится, как бы чего не упустить.– Не-а. Древние, как холмы.– Извини, Джек.Уходя, я все-таки спрашиваю:– Как поживает твоя мать?– Хорошо, – отвечает Карла.– Правда?– Правда хорошо.– Черт, – говорю я.Карла нежно смеется в ответ. То, что я все еще скучаю по Анне, поднимает меня в ее глазах.– Передай ей от меня привет.– Размечтался, Джек.
Квартира Джимми оказалась на девятнадцатом этаже небоскреба на самом юге Силвер-Бич. Целых двадцать минут она промариновала меня в вестибюле, эта вдовушка Джимми, но, если честно, я удивился, что она вообще согласилась со мной встретиться. Слишком уж кратким было объявление о смерти – наводило на мысль, что семья покойного не хочет привлекать внимания.Дверь квартиры 19-Г мне открывает коренастый лысый тип без шеи с платиновыми кольцами в ушах. Типичный вышибала, одетый исключительно ради того, чтобы скрыть нагрудную кобуру, – громила из комиксов. Он молча ведет меня по тускло освещенной квартире в гостиную, где миссис Стомарти уже заняла позицию в эркере перед панорамным окном.Определенно я уже видел это лицо – на обложках бульварных изданий. Я подписан на парочку – из профессиональных соображений. Вырезаю самые смачные истории и складываю в папочки на случай, если знаменитость вздумает испустить дух в зоне распространения нашей газеты.– Я Клио, – говорит миссис Стомарти. – Вдова Джимми.Ей года двадцать два; ну самое большее – двадцать три. Она среднего роста, стройная, но не костлявая, дочерна загорелая. Волосы вытравлены до снежной белизны и подстрижены под пажа. На губах вишневая помада, а скулы нарумянены так, что их можно принять за синяки. На ней длинная бежевая блузка без рукавов и узкие белые брюки. Ногти на ногах тоже белые и напоминают осыпавшуюся штукатурку.Не удивительно, что она предпочла больше не называться Синтией.– Я Джек Таггер, – представляюсь я. – Рад познакомиться. И мне жаль, что меня к вам привели столь печальные обстоятельства. – Я вроде как хотел ей намекнуть, что мне известно о ее растущей славе и, если бы не смерть ее мужа, я был бы счастлив взять у нее интервью для «Музыкальной странички».Мы садимся. Вдова – на край длинной кремовой софы, я – на деревянный диванчик рядом. Не теряя времени, я сообщаю Клио Рио, что я в полном восторге от ее хита.Она тут же расцветает:– А клип вы видели?– Вы еще спрашиваете!– И что вы думаете, он не слишком?…– А Джимми клип понравился?– Он был от него без ума, – отвечает Клио.– Присоединяюсь к его мнению. – Я кладу на колени блокнот, открываю его и снимаю колпачок с ручки.– Вы первый позвонили, – говорит миссис Стомарти.– Я был его поклонником.Она отвечает мне слабой улыбкой:– Теперь наверняка будут звонить желающие заработать на его смерти.– Да, это неприятно, – говорю я. – Я знаю, что вы не хотели раздувать шумиху.– Джимми не хотел.– Обещаю, что не отниму у вас много времени.Бритоголовый приносит Клио высокий запотевший бокал. Похоже на «отвертку». На меня бугай даже не глядит – и слава богу.– Хотите что-нибудь выпить? – спрашивает Клио.Тут я обращаю внимание на ее глаза: красные, будто она плакала или не выспалась. Она носит голубые контактные линзы.– Кока-колы? Пива? – допытывается она.– Нет, спасибо.Чтобы сдвинуться с мертвой точки, я задаю несколько простеньких вопросов. Как вы познакомились? На вечеринке «Ви-эйч-1». Как долго вы прожили в браке? Меньше года. Где проходила церемония бракосочетания? В Сэг-Харбор, на яхте приятеля Джимми. В самом деле? И как его зовут? Я не помню. Вроде бы саксофонист. Сессионный. Я записываю ее ответ, но не тороплюсь задавать следующий вопрос. Даю миссис Стомарти время подготовиться. Это самый неприятный момент в моей работе – когда приходится бесцеремонно вторгаться в чью-то скорбь. Хотя я знаю, что люди охотно рассказывают посторонним о близких, которых потеряли. Наверное, легче так, чем говорить о покойнике с родными, которые знали его как облупленного. Журналист, пишущий некролог, дает им шанс начать с белого листа и представить умершего таким, каким он, по их мнению, должен остаться в людской памяти. Некролог – это последний ярлык, который навешивают на человека.Скорбным тоном я спрашиваю:– Миссис Стомарти, расскажите мне о поездке на Багамы.Она ставит бокал на тиковый журнальный столик:– Джимми там нравилось. У нас был дом, на Эксуме.Я смотрю вниз и вижу, что она сжимает и разжимает пальцы ног. Либо это ее способ заниматься йогой, либо Клио Рио нервничает. Я спрашиваю, случилось ли это во время их отпуска.Она фыркает:– Для Джимми каждая поездка на острова была как отпуск. Он плавал с аквалангом как одержимый. Говорил, это круче любой дури. «Чем глубже я ныряю, тем дальше моя крыша» – это его слова.Я записываю каждое слово, а сам думаю о том, как быстро миссис Стомарти привыкла говорить о Джимми в прошедшем времени. Обычно свежеиспеченные вдовы разглагольствуют о мужьях так, словно те еще живы.Например: «Для Джимми каждая поездка на острова как отпуск». Или: «Он любит плавать с аквалангом». И так далее.Но Клио ни разу не оговорилась. Никакого подсознательного отрицания. Джимми Стома мертв.– Не могли бы вы рассказать мне, что произошло в тот день, когда он умер? – прошу я.Она поджимает губы и берет бокал. Я жду. Она кладет в рот кубик льда и говорит:– Это был несчастный случай.Я молчу.– Он нырял взглянуть на обломки самолета. На глубину пятьдесят, шестьдесят футов. – Миссис Стомарти перекатывает кусочек льда то за одну щеку, то за другую.– Где?? – уточняю я.– Недалеко от Чаб-Кэй. Там повсюду затонувшие самолеты, – добавляет она. – Напоминания о прежних веселеньких временах.– А что за самолет?Клио пожимает плечами:– ДС-что-то. Не помню, – отвечает она. – Я была на яхте, когда это случилось. – Она разгрызает несчастную ледышку.– Вы не ныряете?– Вообще ныряю. Но в тот день решила позагорать.Я киваю и многозначительно вглядываюсь в свои записи. Потом корябаю пару слов. Поднимаю голову и снова киваю. Хуже нет, когда во время такого деликатного интервью журналист проявляет нетерпение. Клио достает очередной кубик льда из бокала. Затем сутулится и замирает, как будто хочет согнуть позвоночник колесом.– Джимми погрузился как обычно, – говорит она. – Но назад не поднялся.– Он был один? – уточняю я.– Нет, он никогда не нырял один.Снова прошедшее время, думаю я.– С ним вместе нырял Джей, – продолжает вдова Джимми. – Только он погружался к хвосту самолета. А Джимми – к носу. Понимаете, самолет распался на две части, там, на дне.Джей Берне? Из «Блудливых Юнцов»?Она кивает:Они с Джимми были, типа, лучшие друзья. Джей поднялся, стал залезать на яхту и вдруг спросил: «А Джимми еще нет?» А я ему: «Нет, он еще внизу». Понимаете, я читала журнал. И за временем не следила.Клио поднимает пустой бокал и поворачивается к двери на кухню. Через секунду громила подлетает с новой порцией «отвертки». Телохранитель, умеющий смешивать коктейли, – каждой поп-звезде необходимо заиметь себе хотя бы одного такого.Вдова отпивает и рассказывает дальше:– Так вот, Джей схватил новый баллон и снова прыгнул в воду, но… Джимми не нашел. Его не было у обломков самолета. – Клио откидывается на спинку софы. Она больше не смотрит на меня; она смотрит в окно на океан. Ее взгляд прикован к чему-то далекому, что не дано увидеть мне.Она говорит:– Джимми был для меня всем, понимаете? Мужем, лучшим другом, любовником, менеджером…Я строчу как сумасшедший. Чтобы немного замедлить словоизлияние Клио, я прерываю ее вопросом:– У вас есть телефон Джея?– Он еще на островах. Завтра пригонит сюда яхту Джимми.– Здорово, что они остались друзьями, после того как группа распалась.– Только с Джеем, – говорит Клио. – Он был единственным человеком из шоу-бизнеса, с которым Джимми разговаривал. Пока не встретил меня.Она умолкает, а я записываю. Это явно не первое ее интервью.– Мы послали за помощью, – продолжает она. – Его нашли три часа спустя, примерно в полумиле от того места, где он нырял. Он был мертв. В его баллоне не осталось кислорода.Я интересуюсь у миссис Стомарти, проводилось ли вскрытие там же, на Багамах.– Да. Мне сказали, он утонул. Я думаю, он просто выбился из сил, пока искал яхту. Там течения довольно сильные, а он столько лет курил траву… в общем, легкие у него были совсем не как у подростка.– Но он же довольно давно завязал, нет? – Я стараюсь, чтобы вопрос звучал ровно.Клио подтверждает:– Был в полной завязке.Это я не записываю: не хочу, чтобы она подумала, будто я слишком интересуюсь бурной молодостью Джимми.– Как вы думаете, что же все-таки произошло во время его последнего погружения? – спрашиваю я.– Думаю… – Вдова Джимми медлит, потом вытаскивает пачку «Мальборо» из ящика тикового столика. – Думаю, что мой любимый муж уплыл слишком далеко и заблудился…Я снова начинаю марать бумагу.– …только и всего, – заканчивает свою мысль Клио Рио и закуривает. – Это так похоже на Джимми: небось увидел там какую-нибудь интересную живность, погнался за ней – рыбу-молот или там большую мурену, мало ли что – и уплыл не в ту сторону. На глубине легко потеряться. – Она грустно улыбается. – Когда он погружался – вел себя как сущий ребенок. Ни о чем больше не думал.– А какая была погода?– Когда мы только пришли на место, море было спокойным. Но накануне ночью дул ветер, и Джей сказал, что видимость на глубине была дерьмовая.– И когда все это случилось?– В четверг днем. Полицейский катер отвез тело Джимми в Нассау. Нам его выдали только вчера.Она глубоко затягивается и медленно выпускает дым – я вижу, что ей надоел наш разговор.– Я понимаю, что уже отнял у вас много времени, – говорю я. – Осталась всего пара вопросов.– Давайте.– Вы сказали, что Джимми не любил шумиху. По этой причине в объявлении о смерти нет ни слова ни о «Блудливых Юнцах», ни даже о «Грэмми»?– Да.– Но он написал несколько отличных песен. Люди его помнят.– Это вы мне рассказываете? Я была его фанаткой numйro ипо, Номер один (исп.).
– Клио тушит сигарету. – Но Джимми всегда говорил, что это было в другой жизни и ему еще повезло, что он пережил то время. Он хотел обо всем забыть.– Даже о музыке?– Особенно о музыке, – говорит она. – Если он ехал в машине и по радио передавали его песню, он тут же переключал на другую станцию. Не злился, ничего такого, просто переключал. – Клио неопределенно машет рукой. – Обыщите здесь все – не найдете ни одной записи. Ни одной! Так уж он решил.Уголком глаза я вижу бритого типа: он стоит привалившись к стене; видимо, ждет момента, когда сможет выпроводить меня восвояси.Я говорю вдове Джимми:– Он был хорош.– Нет, он был супер.Я бесстыдно записываю эту ее сентенцию, хотя не сомневаюсь, что Клио использует сие определение по сто раз на дню для описания чего угодно, от джакузи до замороженного йогурта.Она говорит:– Вот почему мне было так важно, чтобы именно он продюсировал мой альбом.– Джимми продюсировал? Наверное, это было здорово – работать вместе с ним в студии?– А то. У нас почти все готово, – кивает она.Наконец-то я дождался фразы в настоящем времени. Хотя, возможно, «мы» не включает в себя ее мужа.– Название уже есть? Мне бы хотелось упомянуть его в статье.Клио Рио оживляется и наклоняется вперед.– «Сердце на мели». Но мы еще не смикшировали, альбом выйдет через месяц-другой.Я записываю: «Сердце на мели». Чересчур слащаво, но подпустит иронии в статью. Кто знает, может, даже Эмму проймет.Я встаю, захлопываю блокнот и надеваю колпачок на ручку.– Спасибо, – говорю я вдове Джимми. – Я знаю, вам сейчас нелегко.Мы пожимаем друг другу руки. У нее ладонь влажная, а костяшки ободраны.– Когда это появится в газете? – спрашивает Клио.– Завтра.– Там будет фото Джимми?– Наверняка, – говорю я.Бритоголовый материализуется у меня с фланга.– Что ж, надеюсь, они выберут хорошую фотографию, – роняет миссис Стомарти.– Не беспокойтесь. Я поговорю с художественным редактором.Ага, так он меня и послушает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45