– Это что на тебе, пижамные штаны? – в ужасе спрашивает она.Я объясняю, что сдал свои кожаные стринги в химчистку. Она велит мне садиться, потому что «люди смотрят». Вскоре я тоже начинаю «смотреть» – на Карлу. Вместо платья на ней нечто, больше похожее на сеть для ловли креветок, через которую ясно видны два серебряных колечка в сосках. Я нервно отвожу взгляд – ради всего святого, она же дочь Анны!Разноцветные лучи стробоскопов превращают сигаретный дым в психоделический салат. Сурового вида диджей в растаманском прикиде ставит электронную музыку, которая раздражает меня, как пиканье кардиомонитора. Клуб заполнен модными парочками, которые отрываются на танцполе. Как бы они ни выделывались, в парнях угадываются разносчики пиццы, а в девицах – кассирши из кинотеатров.– Субботний вечер, Джек. А посмотри, как ты одет? Что за убогая рубашка? – говорит Карла.– К твоему сведению, это дизайнерская одежда на каждый день. А с каких это пор ты куришь «Силк Кат»?– С тех пор, как закрылся мой любимый сигарный магазин. К тому же я не затягиваюсь, так что, пожалуйста, папочка, не надо лекций.Карла переводит взгляд ярко накрашенных глаз в дальний угол клуба и говорит:– Зацени!Клио Рио и ее персональный утешитель, прекрасногривый Лореаль, возлежат на гигантском кожаном пуфе. Они дымят как паровозы, и я уверен, что Клио сквозь клубы дыма меня не разглядеть. Нарядилась она со вкусом: черный виниловый комбинезон дополняют спортивные очки; своего «пажа» она выкрасила в блестящий голубой цвет. На Лореале узкие черные джинсы и сверкающая розовая рубашка с охорашивающимися фламинго. В знак уважения к умершему он ограничивается лаской только левой груди вдовы.Тусовщики стекаются к ложу, чтобы пообщаться с Клио; возможно, приносят ей соболезнования, ну или, на худой конец, кокаин. Слава богу, моего друга без шеи нигде не видно. Когда-нибудь, при иных обстоятельствах, я пожурю его за то, что он спер мой компьютер.Карла восклицает:– Глазам не верю! Ее муж только что откинулся, типа, недели не прошло, а она уже выходит в свет с новым парнем.– Да, траур не затянулся. Ты идешь?– Я тут договорилась с друзьями встретиться. – Карла не сводит глаз с Клио и Лореаля. – Вчера на нем был тот же самый идиотский прикид, клянусь богом.– Если Клио меня увидит, заварушки не миновать. Мне надо каким-то образом выманить мистера Крутого Музыкального Продюсера.– Посиди тут еще немного, – советует Карла. – Они пришли порознь и, готова поспорить, уйдут по отдельности. Видел белый лимузин перед входом? Это машина Клио. Давай, подвинься ко мне поближе, Джек. Чтобы все думали, будто мы… ну, ты понимаешь.С тяжелым сердцем я сажусь рядом с Карлой.– В чем дело? – спрашивает она.– Ни в чем.– Ты какой-то напряженный. Это из-за моего платья, да?– Карла, я… ну, в общем, да.– Это просто сиськи, Джек.– Да, но это твои сиськи, – возражаю я. – Сиськи дочери моей бывшей девушки. Пить хочешь? Я умираю от жажды.Карла улыбается и машет официанту. Принимая во внимание откровенность ее наряда, нет никакого смысла ей напоминать, что покупать спиртное ей еще рановато. Себе Карла заказывает коктейль «космополитен», а мне – водку с тоником и ломтиком лимона.– Откуда ты знаешь? – интересуюсь я.– Мама говорила.– Надо же! Она помнит.– Она все помнит, – замечает Карла.– А, понимаю. Благородная леди Гренобль.– Ты уже начал читать книгу?– Ты знаешь настоящее имя этого придурка?– Дерека?– Ага, я поискал. Шерман Уилт его зовут. Твоя мать собирается замуж за человека по имени Шерман – тебя это не беспокоит, дорогуша? Он торговал машинами, до того как стал писателем.– Этого не может быть, Джек. Он англичанин.– Ну, он приехал из самого Данидена, штат Флорида, чтобы продавать трейлеры «Дрим Уивер». Тебя это не приводит в ужас?Она закатывает глаза:– Прекрати. Лучше выпей.– Его книги, – бормочу я в свою водку, – дерьмо, их невозможно читать.– А это кто? – Карла показывает сигаретой в угол: к Клио и Лореалю присоединился коренастый смуглый мужчина с длинными курчавыми волосами и усищами а-ля Панчо Вилья. Панчо Вилья (наст, имя Хосе Доротео Араньо Арамбула, ок. 1878–1923) – один из лидеров мексиканской революции, национальный герой Мексики.

– А это, – говорю я, – сеньор Тито Неграпонте, еще один бывший «Блудливый Юнец». Он был на похоронах.Клио с продюсером незаметно отодвигаются друг от друга и освобождают для Тито местечко на кожаном троне. Мужчины по старинке обмениваются рукопожатием, словно только что познакомились.– На чем он играл в группе? – спрашивает Карла.– На бас-гитаре.– А с кем он сейчас? Он такой старый. Наверное, уже вышел в тираж.– Ага, ему уже все пятьдесят два. И что поразительно, он передвигается без инвалидного кресла.Я отвлекаюсь на двух костлявых длинноногих моделей в мини-юбках, которые зажигают на танцполе. Во рту у них детские соски, они машут фосфоресцирующими палочками для коктейлей и то и дело демонстрируют свои трусики бармену – а может, мне.– Вот такая девчонка тебе и нужна, Джек. По-любому. – Карла тычет локтем в мои больные ребра. – Семнадцатилетние оторвы, они-то уж всколыхнут болото, в которое превратилась твоя жизнь.– Это было под силу только твоей матери.– Что?Карла склоняется ближе. Диджей прибавил звук, чтобы поддержать отвязных плясуний.– Я говорю, только твоя мать могла всколыхнуть мою жизнь. А теперь она спит с плохим писателем.Карла беспомощно пожимает плечами.– И выходит за этого недоумка в мой день рождения, – говорю я, допивая водку. – И это женщина, которая все помнит.– Только не дни рождения, – вставляет Карла. – С этим у нее плохо, Джек. Можешь спросить моего отца. Эй, посмотри, кто собирается уходить.Лореаль поднялся с дивана. Он посылает Клио воздушный поцелуй, машет рукой Тито и через танцпол, аккуратно огибая моделей, направляется к выходу.– Пожелай мне удачи, – прошу я Карлу.Она встает из-за стола, чтобы выпустить меня:– Иди давай! Я присмотрю за вдовой и мексиканским дедулей.Я чмокаю ее в щеку и кидаю на стол десятку за напитки, которую она тут же сует мне обратно в руку.– Эй, у тебя же есть мой мобильный?– Послушай, Карла, ты действительно с кем-то встречаешься? Мне неприятно оставлять тебя здесь одну.Мои слова вызывают у нее бурное веселье.– Не волнуйся, папочка. Со мной все будет в порядке. А теперь давай беги!Я оказываюсь на парковке у пляжа как раз в тот момент, когда Лореаль садится на свой «харлей». Когда мой «мустанг» вливается в поток на шоссе A1А, жеребец Клио успевает отмахать пять кварталов.С недавних пор законодательство штата Флорида позволяет мотоциклистам ездить без шлемов; закон этот на «ура» приняли нейрохирурги и гробовщики. А сегодня он сослужил службу и мне: длинные волосы развеваются за Лореалем, точно хвост кометы, и разглядеть его в потоке машин даже ночью не составляет ни малейшего труда.Далеко он не уехал: до бильярдной под названием «У ворчуна Пита». Я паркую машину рядом с его мотоциклом и жду минут двадцать, чтобы дать Лореалю время залить в свой организм еще пару-тройку порций алкоголя. Затем вынимаю блокнот и захожу.
– Так говорите, из какой вы газеты?– «Юнион-Реджистер».– Никогда о такой не слышал.– Она единственная в городе.– Честно говоря, у меня нет времени на чтение.Не могу сказать, что шокирован его откровением. Мы с Лореалем болтаем уже примерно час, и у меня создалось впечатление, что ему понадобится репетитор, чтобы прочитать вкладыш к компакт-диску. В основном мы обсуждаем музыку – а именно его бурную карьеру музыкального продюсера. Его послужной список увеличивается с каждой выпитой кружкой пива, хотя он и путается, называя певцов и певиц, которые прибегли к помощи его гения. Вся эта неразбериха отражена в моих записях: например, то он говорит о «Черных воронах», то о «Считая ворон». «Блэк Кроуз» (с 1984) – американская хард-рок-группа. «Каунтинг Крауз» (с 1991) – американская кантри-рок-группа.

Доверие к юному Лореалю подрывают и его хвастливые россказни о выдающейся (хотя непризнанной) работе в студии с группой, которая, как он уверяет, называется «Тридцать спичек». Существует флоридская поп-рок-группа «Двадцать спичек» («Matchbox Twenty», с 1996).

Я не делаю ни малейших попыток опровергнуть его заявления – в нашей работе нет утонченнее удовольствия, чем брать интервью у неумелого лжеца. Я разговорил его, сказав, что узнал его по фотографии в «Оушен-Драйв» и что мне надо задать ему пару вопросов для большой статьи о Клио Рио и ее готовящемся к выходу альбоме.Он только спросил:– Значит, она сказала вам, что я ее продюсирую?– Вообще-то она сказала, что продюсирует ее муж.– Естественно, он был ее продюсером. – Лореаль притопывает ногой в такт музыке. – Такой это был облом, когда он умер. Она прибежала ко мне вся в слезах и говорит, типа: «Не знаю, что мне теперь делать. Мне нужна помощь, чтобы закончить альбом».– А у меня сложилось впечатление, что альбом был практически закончен, – роняю я.Лореаль цыкает зубом и с деланой скромностью заявляет:– Ну, я ничего не буду говорить про Джимми Стому, о'кей? Он хорошо поработал, учитывая, что это был его первый опыт. И я сказал Клио: «Детка, твой альбом может стать еще круче, его надо только слегка поперчить». А она мне: «Давай, приятель. Джимми был бы доволен». Вот так, – продолжает он доверительным тоном, – мы с ней и начали работать. Осталось совсем чуть-чуть.С радостью он взирает на то, как я записываю каждое его бесценное слово. Думаю, он перестанет улыбаться, если я спрошу его про нетрадиционный способ утешения вдовы Джимми – сунуть член ей в рот. Но я справляюсь с искушением и не затрагиваю эту тему, позволяю Лореалю выставлять себя крутым молодым auteur, Зд. – творец (фр.).

терпеливо растолковывающим секреты своего ремесла туповатому журналисту средних лет. Давай вешай мне лапшу – человеку, который пристукивает ногой в байкерском ботинке в такт песни Боба Сигера, Боб Сигер (р. 1945) – американский рок-музыкант.

льющейся из музыкального автомата, не может нравиться «творчество» Клио Рио. Из-за этой маленькой детали я чуть было не воспылал к нему симпатией, но запретил себе подобную слабость.– Вы не могли бы прояснить мне один момент? – говорю я.– Разумеется. – У Лореаля белая девчачья кожа, усеянная коричневыми веснушками, и я готов поклясться, что он слегка нарумянил щеки. Он верен своему одеколону с запахом гниющей гуайявы – это амбре заставляет бармена держаться от нас подальше. То и дело Лореаль отработанным движением откидывает с лица волосы, и его блестящая грива рассыпается по плечам.– Мне казалось, звукозаписывающие компании не выпускают сингл, пока не готов весь альбом, но песня «Я» вышла уже несколько месяцев назад. Странно, – говорю я, – что диска Клио Рио все еще нет.– У нее контракт с небольшой компанией, а там дела делаются иначе. – Сейчас Лореаль уже не так радуется, что я все конспектирую. – Кроме того, она такая перфекционистка. Хочет потратить побольше времени, но сделать все по-своему. Но вы правы, на нее давят, чтобы она заканчивала альбом поскорее – и он почти уже готов. Фактически все упирается в одну песню.– Какую?– «Сердце на мели». Так называется и сам альбом.– Это та песня, что она пела на похоронах? – уточняю я.– Меня там не было, – многозначительно отвечает Лореаль, – но мне говорили, что она ее пела.Тут нам приносят еще по пиву, и он быстренько хватает свою кружку.Чтобы не прерывать разговор, я спрашиваю, слышал ли он, что случилось с Джеем Бернсом.– Слышал, мне Клио сказала. О-хре-неть! – отвечает он. – Джей должен был сыграть для «Сердца на мели».– А другие «Блудливые Юнцы» работают с Клио?– Не-а, – отзывается он в промежутке между глотками. Я жду, упомянет ли он сегодняшнюю встречу с Тито Неграпонте, но он говорит: – У Джимми была хорошая команда, но Клио нужен собственный звук. Вот так.Он встает, лезет в карман джинсов и кидает на барную стойку двадцатку:– Послушайте, мне пора двигать. Если вам что-то еще понадобится, позвоните в «Лысина Рекорда», это в Лос-Анджелесе, и спросите менеджера по связям с общественностью. Кажется, Шерри ее зовут.– Спасибо, Лореаль.Он улыбается и протягивает мне руку, она вся влажная от кружки.– А как, вы сказали, ваше имя?– Вудворд. Боб Вудворд. – Я диктую ему имя по буквам. Он тупо кивает. – Удачи с альбомом! – говорю я.– Спасибо, братан.Тут я подчиняюсь внезапному капризу подпортить ему мозги.– А вас все это не пугает? – спрашиваю я, когда мы направляемся к выходу.– Что «все»?– Сначала Джимми Стома, потом Джей Бернс – как будто на альбом Клио Рио наложено проклятие?Лореаль вскидывает голову, отбрасывает назад волосы и смеется:– Черт, приятель, это просто музыкальный бизнес. Люди каждый день умирают. 18 В девять пятнадцать утра в воскресенье мне звонит Эмма:– Привет. Ты проснулся?Я с трудом держу трубку. Мои веки будто намазаны засохшей грязью. Вчера я выпил всего три пива, так что это не похмелье; я просто вымотался. А Эмма бодро щебечет:– С тобой все в порядке? Как поживает статья?Я припоминаю, что Эмма варит отличный эспрессо, и похоже, она уже успела выпить не меньше семи чашек.– У тебя на сегодня запланированы какие-нибудь интервью? Я подумала, может, тебе нужна компания?– Конечно, – отвечаю я, будто нет ничего особенного в том, что Эмма вдруг стала моей закадычной подругой. – Но сначала ответь: ты меня целовала прошлой ночью?– Хммм.– Когда я лежал на диване?– Да, полагаю, это была я.Я слишком слаб и не понимаю, заигрывает она или издевается.– Мне нужны пояснения, – говорю я.– Насчет поцелуя?– Именно. Как бы ты его описала?– Дружеский, – без колебаний отвечает она.– Не любовный?– Не думаю, Джек.– Потому что мне он показался как раз таким.– Ты был нездоров. Ты не мог адекватно воспринимать действительность. – По телефону ее не так-то просто раскусить. – Так как насчет сегодня? – переспрашивает она. – Хочешь, заеду за тобой?– Отлично. Мне нужно поговорить со своим источником в Беккервилле. – Теперь я даже говорю, как Вудворд. Как будто я хочу произвести на нее впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45