Эллиот Синклер один вышел в штормовое море навстречу своей смерти.
– Вы уверены в этом?
– Да, – ответил начальник порта с некоторым нетерпением. Джейсон Синклер также допытывался у него об этом. – Я видел, как он приехал сюда. Я помог ему подготовить яхту. Мы разговаривали о грозовых тучах, надвигающихся издалека. Я отдал швартовы и наблюдал, как он уплывает.
При последних словах его голос стал тихим, словно он мог предвидеть случившееся и испытывал чувство вины за то, что не отговорил Эллиота от смертельно опасного плавания.
– А в чем дело?
– Мы просто проверяем, был ли с ним кто-то еще.
– Нет, никого не было. И хорошо – ведь если бы с ним кто-то находился, то он бы тоже погиб. Яхта была сильно повреждена.
Ник это знал. Он видел фотографии. Ник видел фотографии яхты и фотографии трупа Эллиота Синклера.
– Итак, Джейсон приходил сюда, – размышлял вслух Ник.
– Он превосходный яхтсмен, такой же, каким был его отец. Конечно, и в настоящее время он больше выступает за яхт-клуб Нью-Йорка…
– А как насчет другого сына, Чарлза?
– Он не яхтсмен.
– Он проводил здесь немного времени?
– Нет.
– Вы бы узнали его?
– Конечно. Он как две капли воды похож на отца.
По дороге из Саутгемптона в Манхэттен Ник решил, что полиция Саутгемптона оказалась права: Эллиот Синклер погиб во время сильнейшего шторма. Появление Чарлза было простым совпадением, и даже если при этом было что-то большее, какое-то предчувствие, то это уже не имеет никакого отношения к преступлению.
И может быть, тяжкое страдание в карих глазах Чарлза в тот день, когда напали на Мелани, и его гнев, когда Ник предположил, что он мог сделать это, не являлись признаками вины. Возможно, они стали проявлением чувств страстного человека, который был глубоко и отчаянно влюблен.
«Мне нужно поговорить с ним», – подумал Ник.
Импульсивно Ник решил направиться в офис Чарлза. Ему удалось увидеться с Чарлзом спустя десять минут после приезда.
– Я до сих пор не получил от вас подтверждения вашего алиби, – сказал Ник.
– Это потому, что у меня его нет.
– Нет?
– За исключением двадцать третьего декабря, когда я присутствовал на банкете журнала «Вог» в течение недолгого периода времени, все остальные вечера я проводил в полном одиночестве.
– Это не совсем обычно для вас?
– Нет.
– И что же вы делали этими ночами в полном одиночестве?
– Не знаю. Долго гулял, читал, пил. Не знаю.
– В этом нет ничего особенного.
– А мне и не нужно быть особенным. – Чарлз пристально посмотрел на Ника. – Это все?
– Полагаю, да.
– Вы провели дополнительное расследование по факту смерти моего отца?
– Да.
– И что же?
– Его смерть наступила в результате несчастного случая во время шторма.
– Мне бы хотелось, чтобы вы рассказали об этом моему брату, – едва слышно проговорил Чарлз.
– Джейсон знает.
– О?! – Это почти что не имело никакого значения. Джейсон верил в возможность того, что Чарлз убил Эллиота; и именно это имело важное значение.
– Да. – Какое-то мгновение Ник смотрел на Чарлза, прежде чем уйти. «Надеюсь, не ты тот Потрошитель. Я лелею эту надежду ради тебя, и Джейсона, и Мелани. И Брук…»
«Я надеюсь на это, – думал Ник, спускаясь по винтовой лестнице из кабинета Чарлза, – но я не знаю этого наверняка…»
– Я действительно верил в то, что Чарлз мог находиться тогда на яхте, – сказал Джейсон, обращаясь к Гейлен.
– И в то, что он убил отца?
– Не знаю. – Джейсон никогда не позволял своему воображению представить ту картину до конца. В его голове тысячу раз возникали образы Эллиота и Чарлза вместе, на яхте, но после этого… – Может быть, это был несчастный случай.
– Но ведь Чарлза действительно не было с ним. Ведь теперь ты в это веришь, правда?
– Да.
– Я не понимаю, Джейсон. Что заставляет тебя думать именно так? Зачем бы Чарлзу…
Не отвечая на вопрос Гейлен, Джейсон повел ее мимо комнаты, где спала Элис, в кабинет Эллиота. Он вытащил из верхнего ящика дубового письменного стола Эллиота маленький медный ключик.
– Личные бумаги моего отца заперты в этих ящиках. Я знаю, что там есть письма, и полагаю, что и его дневник тоже.
Однажды спустя год после гибели отца Джейсон просматривал эти лежавшие в столе бумаги, надеясь найти в них ответ. Но даже если ответ и был там спрятан, то его нужно было искать в словах, которые Джейсон не мог прочитать. Тогда Джейсон закрыл стол, размышляя о том, раскроются ли когда-нибудь тайны, спрятанные в нем. Сегодня, двенадцать лет спустя, он протянул ключ Гейлен.
– Ты не могла бы прочитать их, Гейлен?
– О Джейсон! – «Нет».
– Мне нужно узнать о Чарлзе все. Нам обоим это нужно, из-за Элис.
Гейлен медленно кивнула. Если в Чарлзе на самом деле было что-то такое, что заставляло вежливого, любящего Джейсона поверить в то, что его брат-близнец способен совершить убийство, тогда им необходимо узнать об этом.
Элис тихо гукала в другой комнате.
– Я пойду, – прошептал Джейсон.
Гейлен опять кивнула. Для нее будет легче просматривать бумаги, если Джейсон при этом не станет наблюдать за ней.
Но это будет довольно сложно сделать одной. Это походило на вмешательство в личную жизнь другого. А если она узнает нечто ужасное?
Гейлен тихо вздохнула и осторожно открыла правый верхний ящик дубового письменного стола.
– Суд возвращается для вынесения приговора, Брук.
– Действительно? Так быстро?
– Должно быть, нас ждут хорошие новости, – самоуверенно улыбнулся Эндрю.
– Надеюсь. – Брук схватила свой портфель и пальто и взглянула на часы: пятнадцать минут второго. В случае если действительно все кончено, если они с Эндрю выиграли этот процесс, это станет ее последним рабочим днем в окружной прокуратуре. У нее не уйдет много времени на то, чтобы забрать свои вещи из письменного стола в кабинете; она успеет управиться до конца рабочего дня.
– Хорошо, пойдем, – улыбнулась Брук, посмотрев на Эндрю.
Глава 31
– Ник, тебя здесь ждет какая-то женщина. Она говорит, по делу Потрошителя.
Ник оторвал взгляд от заваленного документами стола и насупился, глядя на следователя. В полицейский участок непрерывным потоком шли люди, и все уверяли, что у них есть информация по делу Потрошителя. Но до сегодняшнего дня ни одно подозрение не подтвердилось. Обычно Ник даже не принимал участия в опросе добровольных свидетелей. Тот факт, что следователь привел эту женщину к нему, говорил сам за себя.
– Думаешь, ей что-то известно?
– Не знаю. Она не хочет ни с кем говорить, кроме тебя. Ник поморщился: это был еще один из многочисленных недостатков публичного заявления о том, что именно он занимается расследованием дела Манхэттенского Потрошителя.
– Где она?
– Сидит за столом Ларри.
Ник поднялся и посмотрел через пуленепробиваемое зеркальное стекло на служебное помещение за его кабинетом. Все, что ему удалось разглядеть, – это ее нежные темно-каштановые кудри; по наклону головы было похоже, что она о чем-то думала.
Ник улыбнулся. Это Брук с неожиданным визитом. Может быть, ей захотелось поговорить с ним о приговоре Джеффри Мартину. Нику только что стало известно об этом; но он мог бы сделать вид, что еще ничего не знает о нем.
– Я встречусь с ней.
Улыбка Ника испарилась, когда он приблизился к женщине. Клубы темного табачного дыма витали над ее каштановыми волосами, а ее одежда была простой, в темно-коричневых тонах. Это была не Брук.
Ник остановился в нескольких шагах от нее.
– Здравствуйте. Я лейтенант Эйдриан.
Посетительница медленно повернула голову. У Ника перехватило дыхание, когда она посмотрела на него темно-синими глазами. У нее были глаза Брук, лицо Брук. Ник думал: «Она портрет Брук, только постаревшей, изможденной. Когда-то эта женщина была красивой; когда-то она была очень похожа на сегодняшнюю Брук. Кто она?»
Незнакомка поднялась, переложила сигарету из правой руки в левую и протянула Нику слегка дрожащую правую руку.
– Лейтенант Эйдриан, – ее голос оказался звучным и глубоким, – я знаю, кто он. Мне необходима ваша защита.
Ник кивнул и жестом указал на свой кабинет за пуленепробиваемым и звуконепроницаемым стеклом. Он подождал, пока она возьмет свою сумочку и тетрадь в темно-синем кожаном переплете. Ее сумочка была старенькой – как и она сама, – но тетрадь в кожаном переплете была новой, дорогой и элегантной. Ник не знал, кто эта женщина, но интуиция подсказывала ему, что у нее есть ключ к разгадке тайны Манхэттенского Потрошителя.
Его испугал до смерти тот факт, что она так сильно похожа на Брук…
Женщина молчала до тех пор, пока они не вошли в его кабинет и пока он не закрыл за собой дверь. Потом она назвала ему свое имя.
– Вы его… – спросил Ник, в то время как мысли вихрем кружились у него в голове. «О Господи…»
– Я его жена. Я не такая старая, какой выгляжу, – грустно улыбнулась она. У нее была красивая улыбка, улыбка Брук.
– Почему вы думаете, что это он?
– Я не думаю, я знаю. – Она помолчала и полезла в свою сумочку.
«За еще одной сигаретой? – нетерпеливо размышлял Ник. – Расскажи мне. Если это правда, то мне нужно действовать сейчас же».
Но она вытащила из сумочки не сигарету, а оселок.
– Я не нашла ножа и не нашла пятен крови на одежде, но зато обнаружила вот это.
Ник взял оселок. Даже если на нем и были следы крови, то это ничего не доказывало. Ему необходимо больше фактов. Ник даже не знал наверняка, была ли эта странная женщина с очаровательным лицом именно той, кем ему представилась.
Словно прочитав мысли Ника, она протянула ему фотографию. Это была их свадебная фотография – невеста молодая и красивая, с сияющими радостью темно-синими глазами, и она действительно была копией Брук.
– Что еще? – промолвил Ник. Ему нужно нечто большее, доказательства на основании закона. Он едва сдерживался – ему хотелось немедленно отдать приказ о его аресте; будь прокляты все эти доказательства!
– Его дневник. – Она протянула Нику тетрадку. – Он был заперт в письменном столе в его кабинете, как и оселок, – но я сломала замок. Это на законных основаниях, это допустимо. Ведь это и мой дом тоже. Когда-то я была адвокатом…
До Ника долетали ее слова, словно в тумане. Он открыл первую страницу дневника и прочитал вступление:
Так много крови – слишком много. В следующий раз грязи будет меньше. В следующий раз? Конечно!
Ник лихорадочно думал: «Много очевидного, но доказательств нет. А что, если эта женщина, – Нику хотелось ей верить, потому что она была похожа на Брук, – окажется сумасшедшей? Эта женщина действительно выглядела немного странной. А что, если она пытается просто сфабриковать улики против собственного мужа?»
Нику было необходимо исследование идентичности почерка в дневнике, а еще ему нужно получить разрешение на установление слежки. На это потребуется время, и если эта женщина говорит правду, – если это он сумасшедший, а она в здравом уме, – тогда Нику нельзя терять ни минуты.
– Почему вы взломали его письменный стол? – «Что заставило вас подозревать собственного мужа в таком омерзительном преступлении?»
– Я видела по телевизору Брук Чандлер сегодня утром. У нее брали интервью, когда она вчера выходила из здания суда. Когда-то я выглядела так же, как она. Я была умной, привлекательной, красивой, как она. И он отчаянно хотел меня. – Она вздохнула, и ее синие глаза затуманились. Когда она снова заговорила, ее голос был тихим и слегка хрипловатым. – Он хотел меня так сильно, что убил мою соседку по комнате.
– Что?
– Я не знала об этом, пока не прочитала этот дневник сегодня. Думаю, на протяжении всех этих лет я размышляла над этим. Мы познакомились в Принстоне. Он был одержим мыслями обо мне. Но он скрывал свою одержимость под маской очарования и самоуверенности. Мне льстило его внимание, но я была счастлива и довольна своей жизнью, строила планы насчет карьеры в юриспруденции. Мне он нравился, но я не нуждалась в нем. – Женщина замолчала. Ее темно-синие глаза прищурились, когда ужасное далекое воспоминание живо предстало перед ее глазами. – И тогда он сделал так, чтобы я стала в нем нуждаться.
– Как?
– Моя соседка по комнате была убита. Ее изнасиловали и закололи ножом. Это произошло в комнате, где мы жили. Именно я обнаружила ее… – У женщины перехватило дыхание. Она сделала глубокий вдох. – После случившегося я чувствовала себя опустошенной, а он оставался сильным, оказывал мне поддержку. Он убедил меня – и я поверила в это, – что я нуждаюсь в нем.
– А теперь?
– Теперь у меня ничего не осталось. Потихоньку он забрал у меня все. Я была хорошим адвокатом, и это очень сильно пугало его. Он убедил меня – он может быть очень настойчивым, – что хорошая жена не должна работать. Раньше я была очень близка со своей семьей, но он вбил между нами клин. Он лишал меня потихоньку всего, до тех пор, пока не взял надо мной полный контроль. Почти полный. – Она криво улыбнулась. – При любой возможности я стараюсь сбежать – провожу месяц или два в санатории. Это очень злит его, он чувствует себя покинутым.
– Но ведь вы не сумасшедшая. – «Это он ненормальный».
– А разве не сумасшествие – не покидать его? А разве не сумасшествие – позволить случиться всему этому?
– Почему же вы до сих пор не ушли от него?
– Из-за страха, полагаю. Я собой ничего не представляю… больше я не личность – без него.
– Но… – «Все это бессмысленно».
– Знаю, где-то я все еще существую, где-то очень глубоко, но так тяжело откопать себя. – Усталость в ее голосе свидетельствовала о многих годах морального хаоса. – А он все еще одержим мной. Он до сих пор говорит мне о своей отчаянной, бесконечной любви. В его извращенном воображении я все еще молодая, сильная, красивая, как…
…Брук. Ник выслушал достаточно; он верил этой женщине. Ему необходимо сделать очень много и одновременно, но самое главное сейчас – убедиться, что Брук в безопасности.
«Она действительно в безопасности, – пытался он убедить себя. – Брук – единственная женщина на свете, которой он не причинит вреда».
«Если только, – предостерегал его тяжелый голос, – Брук станет вести себя так, как он ждет от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54