Но Чарлз выглядел так, словно вообще не ложился.
– Знаешь, мне не спится без тебя.
– А я не хотела, чтобы ты спал без меня.
– Нет?
– Я подумала, что могла бы рано лечь спать, а ты бы мог присоединиться ко мне. – Мелани пожала плечами, осознавая, что это глупая, сентиментальная мысль.
– А почему бы нам вместе не лечь спать рано? Может, попробуем сегодня вечером?
Мелани ответила ему поцелуем, который мог привести к непредсказуемым последствиям, если бы она чудесным образом не вспомнила о своей фотосъемке. Мелани неохотно отодвинулась от Чарлза.
– Мне пора идти. – Мелани направилась к двери, когда ее внимание привлекла фотография в рамке на стене. Должно быть, Стив сделал эту фотографию во время фотосъемки в Центральном парке прошлой зимой. Мелани никогда не видела ее до этого момента. В рамке была она – Мелани Чандлер, но не уставшая от славы топ-модель, а энергичная, жизнерадостная, очаровательная искусительница.
– Стив сделал этот снимок после того, как ты сказала: «Я не стану выставлять за это счет тебе, Чарлз».
– Не думала, что ты обратил внимание на мои слова.
– Я всегда обращаю на тебя внимание.
Ник позвонил Брук в десять часов вечера того же дня.
– Ты узнал мой нигде не зарегистрированный номер телефона?
– Я решил, что ты могла звонить мне по срочному делу. А до этой минуты у меня не было возможности связаться с тобой. – В ее сообщении говорилось, что она звонила из окружной прокуратуры.
– Нет никакого срочного дела. Я звонила, чтобы извиниться.
– Не обязательно. – У Ника был такой голос, словно он чувствовал себя уставшим и разбитым. – То, что я сказал тебе… это я самому себе говорю, понимаешь? И злюсь я на самого себя…
– Ник, что случилось? – Брук решила, что с Ником происходит нечто, не связанное с их вчерашним разговором. Что-то произошло, что-то важное и ужасно тревожное.
– Отвратительное, отвратительное сегодняшнее убийство. Вернее, оно было совершено прошлой ночью. – Всю ночь и большую часть дня Ник находился на месте преступления, в богато обставленной квартире. – Ты услышишь об этом в одиннадцать часов вечера в новостях.
– Что?
– Убита молодая женщина двадцати семи лет, красивая, преуспевающий брокер, владеющая большой фирмой на Уолл-стрит, – глухим голосом ответил Ник. Женщина была изнасилована, а потом заколота ножом насмерть. Ник не стал говорить об этом Брук. – Ее зовут – звали – Памела Роудз.
– Я о ней слышала. Она делала обозрения по фондовой бирже в утренних новостях.
– Да.
Брук передался ужас Ника. Должно быть, он увидел что-то такое страшное, что не выразить словами. Это потрясло и взбесило его.
– Ты знаешь, кто это сделал?
– Нет. Вероятно, кто-то, кого она знала или думала, что знает. Это произошло в ее квартире. Нет никаких признаков насильственного вторжения; кроме того, она была красиво одета, словно на выход. – «По крайней мере, сначала была одета, прежде чем…»
– Ты скоро отыщешь его. – Брук хотелось приободрить Ника. Она ненавидела этот его тон – совершенно бесцветный тон его голоса.
– Надеюсь. Если это не первая жертва какого-нибудь сумасшедшего маньяка.
– Почему ты думаешь, что такое может быть?
– Просто чутье. Это убийство – такое жестокое, и ни одной улики. Нет ни одного отпечатка пальцев. Мы определили группу крови по его сперме, но кроме этого… – Ник вздохнул. – Не похоже, что убийца – просто отвергнутый любовник. Тут действовал или… гм… профессионал, или психопат.
– О!
– Будь осторожна, Брук, хорошо? – внезапно попросил ее Ник, и в его голосе снова послышались живые нотки. Ему пора было уходить. Полицейский патологоанатом, только что закончивший работу по вскрытию трупа Памелы Роудз, вошел в его кабинет. – Мы поговорим позже. Спасибо за звонок.
Так много крови – слишком много. Будет меньше грязи в следующий раз. В следующий раз? Конечно! Настанет кровавая бесконечность следующих разов до тех пор, пока она не поймет. Она не может обращаться со мной так! Если она обращается со мной так, кому-то придется платить за это…
Он посмотрел на слова, которые нацарапал в своем дневнике две ночи назад – спустя несколько часов после того, как жестоко убил Памелу Роудз, – и улыбнулся при волнующем воспоминании.
Глава 20
Четвертого июля солнце ярко освещало Нью-Йоркскую гавань, где в выходные дни проходили празднества в честь Дня независимости. Накануне эффектным зрелищем стало торжественное открытие отреставрированной статуи Свободы. Сегодняшние празднества – парад лодок и яхт – завершались необыкновенным по красоте фейерверком.
– Джейсон, это такой восторг! – воскликнула Брук, вступая на борт стодвадцатифутовой яхты в «Яхт-клубе Нью-Йорка». – Спасибо, что пригласил меня.
– Я рад, что ты смогла прийти, – великодушно улыбнулся Джейсон.
Брук не видела Джейсона в течение нескольких месяцев. «Он выглядит немного грустным», – подумала она. Его солнечная улыбка как будто лишилась обычного блеска. Импульсивно Брук обняла Джейсона.
– Чувствуй себя как дома, Брук. Я бы представил тебя гостям, но мне нужно оставаться здесь, пока мы не отчалим.
Брук бродила по яхте среди толпы приглашенных и улыбалась, узнавая одно знакомое лицо за другим. После того как Брук улыбнулась в знак приветствия красавчику – ведущему теленовостей, а он улыбнулся ей в ответ, она поняла с ужасом, вызвавшим замешательство, что ведет себя так, словно знакома с ними. Она действительно знала, кто они. Она видела их по телевизору, в кино, на сцене, она слушала их музыку и восхищалась роскошной одеждой, которую они разрабатывали. Они были узнаваемы, но Брук – нет.
И вместе с тем они улыбались в ответ на ее улыбку.
«Это потому, что я должна быть кем-то, – поняла Брук. – Я бы не оказалась на этой яхте в этот особенный день с этими особенными людьми, если бы я ничего собой не представляла. Просто они не могут определить, кто я».
– Брук!
– Привет, Адам. – Действительно знакомое лицо.
– Это очень волнующее событие, правда?
– Превосходный день.
– Позволь мне представить тебя некоторым гостям, – предложил Адам.
Брук и Адам снова пошли тем же маршрутом, который уже прошла Брук. Он представлял ее своим знакомым, с которыми она уже успела обменяться улыбками. Адам представлял ее как Брук Чандлер; иногда он добавлял, что она работает в окружной прокуратуре. Адам ни разу не упомянул, что она сестра-близнец Мелани Чандлер.
Брук не видела Мелани и не разговаривала с ней с тех пор, как они вместе ели в «Плаза». За любовным романом Чарлза и Мелани она следила по публикациям в прессе и размышляла, когда он кончится. А что, если он никогда не кончится? А что, если, как заявляли газеты и журналы, их счастливая, слепая любовь окажется вечной?
Когда Джейсон позвонил неделю назад и предложил Брук участвовать в круизе в честь Дня независимости, она приняла его предложение, поскольку ей было необходимо увидеть Чарлза и Мелани вместе. Брук должна кое-что выяснить для себя.
Чарлз любит Мелани, решила Брук, когда сумерки окутали Манхэттен. Брук никогда не могла себе представить т кое нежное или такое счастливое выражение его темно-карих глаз. Чарлз любил Мелани, и это казалось очевидным. И было что-то новое – что-то ясное и безмятежное – во внешности Мелани.
– Какие новости по убийству Памелы Роудз, Брук? – спросил телеведущий после ужина. Чарлз, Мелани, Адам, Джейсон и Брук сидели на корме и не спеша потягивали шампанское в сумерках, ожидая, когда совсем стемнеет и начнется эффектный фейерверк. – Не для записи, – быстро добавил он.
Этот вопрос удивил Брук. Потом она вспомнила, что Адам упомянул окружную прокуратуру, когда представлял Брук гостям.
– Для записи или нет – не имеет никакого значения, ответила Брук. – Я ничего не знаю.
За исключением того, каким тоном рассказывал ей об убийстве Ник Эйдриан, за исключением его не предназначенного для публикации опасения, что это только начало серии подобных убийств.
– Ты был с ней знаком, так ведь, Чарлз? – спросил Адам.
– Она была для Чарлза одной из многочисленных… – начал Джейсон, но, увидев, как расширились светло-голубые глаза Мелани, оборвал себя на полуслове.
Чарлз повел себя так, словно это его ничуть не касалось.
«Джейсон, что случилось? – размышлял Чарлз, уловив горечь в голосе брата. В тоне Джейсона чувствовалась резкость вместо неизменной вежливости последних месяцев. Чарлз пристально смотрел на своего брата-близнеца, не веря своим ушам. – В чем дело, Джейсон?»
– Я знал Памелу, – с трудом выговорил Чарлз. Воцарилось неловкое молчание, каждый лихорадочно подыскивал новую, безопасную тему для разговора.
– Что касается вынесения приговора Джонсу, – наконец пробормотал телеведущий, – это действительно впечатляюще, Брук.
– О, ну… – «Он на самом деле знает, кто я», – с удивлением поняла Брук.
– Эндрю Паркеру пора начать остерегаться.
– О нет. Эндрю – самый лучший. Он научил меня всему, что я знаю.
– Возможно, он научил тебя слишком многому.
Последние слова заглушил грохот, взрыв света и ярких красок на темном небе ароматной июльской ночи, когда миллионы огоньков фейерверка вспыхнули над головой. Завороженные удивительным зрелищем над Манхэттеном, они все направились к блестящим латунным перилам на подветренной стороне яхты.
Только Чарлз и Мелани задержались.
– Мелани? – нежно произнес Чарлз, взяв ее за руки.
– Почему ты не рассказал мне, что был знаком с Памелой Роудз? – Свет от салюта играл в ее светло-голубых глазах.
– Я знал ее задолго до того, как встретил тебя.
– Но…
– Дорогая, это не имеет к нам никакого отношения.
– И все-таки…
Чарлз заставил Мелани замолчать, прильнув губами к ее рту и призывая ее, таким образом, страстно и нежно, не беспокоиться. Они целовались, и их лица с выражением страсти освещались блестящими разноцветными искрами фейерверка на летнем небе. Джейсон и Брук наблюдали за поцелуем своих близнецов…
Волна трепетного, волнующего чувства прокатилась внутри Брук, словно Чарлз целовал ее. Брук быстро справилась с этим изумительным, чудесным ощущением, рассердившись на себя за такую реакцию. «Посмотри правде в глаза, Брук».
«Он целовал Гейлен так же? – размышлял Джейсон со смешанным чувством грусти и злости. – Чарлз соблазнил Гейлен так же, как сейчас обольщает Мелани? Конечно, да. В этом Чарлз настоящий специалист – он заманивает жертвы в свою теплую, прочную паутину любви. Потом, когда жертва оказывается в ловушке, он бросает ее». Джейсон это знал не понаслышке. Чарлз бросил его без всякого предупреждения, объяснения или извинения, когда им было по двенадцать лет; и он сделал это снова, когда им исполнилось восемнадцать.
Мелани упорно отказывалась думать о своей поездке в Европу. Это путешествие больше не казалось ей захватывающим приключением. Оно означало – находиться вдали от Чарлза. С каждым днем уверенность Мелани в себе и их любви становилась все крепче и крепче; и вместе с тем их отношения оставались деликатными и хрупкими. Существовали секреты, которыми они не делились друг с другом, и любовью они до сих пор занимались с отчаянной поспешностью любовников, разделяющих украденные мгновения страсти, а не вечную любовь.
За десять дней до отъезда Мелани Адам дал ей окончательно составленный график ее работы в Европе. Только один раз в конце недели, может быть, два раза, она могла бы вернуться на выходные в Нью-Йорк и повидаться с Чарлзом. Возможно, он мог бы приехать к ней. Вероятно, ему удалось бы освободиться на неделю или две…
Мелани лежала, открыв глаза, ощущая безопасность в его объятиях, ее мысли кружились от попытки найти способ провести вместе с Чарлзом неделю. Она могла бы работать на фотосъемках день и ночь. Она сможет это выдержать; каким-то образом ей удастся избежать темных кругов под глазами. «Похоже, – думала Мелани, вспоминая график работы, который лежал свернутым в ее сумочке в гостиной Чарлза, – в один из дней будет только двухчасовая фотосъемка, запланированная в Риме для Гуччи…
Мелани нежно разомкнула руки, обнимавшие ее, и выскользнула из кровати. Чарлз пошевелился, но не проснулся. Когда Мелани вернулась в спальню через полчаса после телефонного разговора с Адамом, Чарлз лежал на противоположной стороне кровати. Мелани осторожно забралась обратно в постель.
Казалось, он находится так далеко. Может быть, он проснется, увидит, что она не в его объятиях, и крепко прижмет ее к себе так, как обычно.
– Скажи мне, отец, пожалуйста. Мне нужно понять.
Эллиот многозначительно рассмеялся.
– Ты не заслуживаешь никаких объяснений.
– Пожалуйста.
Яхта накренилась в штормовом море. Сердце Чарлза болело от привычной пустоты.
– Ты не заслуживаешь моей любви, – прошипел Эллиот. – Ты хочешь знать почему?
– Да, пожалуйста. Я хочу, чтобы ты любил меня, – спокойно добавил Чарлз.
– Я никогда не буду любить тебя. Никто не станет любить тебя. Ты воплощение зла, Чарлз.
– Нет.
– Да.
Темные глаза Эллиота горели ненавистью. Внезапно раздался оглушительный треск, за которым последовало сокрушительное падение в темноту…
Когда все кончилось, Эллиот лежал на палубе. Ярко-красная кровь струилась из его головы, а темные глаза больше не горели. Наоборот, его глаза подернулись дымкой, а губы прямо перед смертью растянулись в многозначительной улыбке.
– Нет! – умолял Чарлз .
– Нет! – Чарлз сел, выпрямившись, на кровати. Его обнаженная грудь тяжело вздымалась. Он обхватил голову руками.
– Чарлз? – Мелани дотронулась до его влажной, холодной спины.
Но казалось, что Чарлз не слышит ее и не чувствует ее прикосновения. Молча, не взглянув на Мелани, он вылез из кровати и вышел из спальни. Очнувшись через мгновение от шока, Мелани пошла вслед за ним.
Чарлз был на террасе в саду среди роз, которые они так любили. Его руки были крепко стиснуты. Его красивое лицо при свете луны представляло мрачную маску страдания.
– Чарлз!
Он медленно окинул ее взглядом, не узнавая. У Мелани перехватило дыхание, когда она увидела боль в его темных глазах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54