Кто-то стал торопить других, но Али напомнил, что необходимо засыпать яму. Керим снял с себя галабею. Расстелил ее на песке, и они положили на нее тело Рифаа, Потом совместными усилиями забросали яму песком. Хусейн снял свою галабею и накрыл тело Рифаа. Друзья понесли тело к Баб ан-Наср. Небо над горой уже светлело. Роса, оседая на лбах мужчин, смешивалась с их слезами. Хусейн указывал им дорогу к кладбищу. Там они в полном молчании открыли склеп. Уже настолько рассвело, что можно было различить очертания накрытого галабеей, как саваном, тела Рифаа, испачканные в крови руки и покрасневшие от слез глаза его друзей. Они внесли тело в склеп и стояли вокруг него понурые и смиренные, крепко сжимая веки, чтобы сдержать застившие глаза слезы, которые мешали им последний раз лицезреть покойного друга. Керим сдавленным голосом проговорил:
– Твоя жизнь была коротким сном, но она очистила наши сердца и наполнила их любовью. Нам не могло прийти в голову, что ты покинешь нас так скоро, что будешь убит рукой жителя нашей неблагодарной улицы, той самой, которую ты любил и лечил и которая отблагодарила тебя тем, что убила воплощенные в тебе любовь, милосердие и исцеление. Она заслужила проклятие на вечные времена.
Заки, рыдая, воскликнул:
– Почему лучшие уходят, а преступники остаются?
– Если бы не любовь к тебе, запечатлевшаяся в наших сердцах, мы навсегда возненавидели бы людей,– проговорил Хусейн, а Али добавил:
– Мы не будем знать покоя, пока не искупим нашу трусость. Когда друзья покинули склеп, направляясь в пустыню, свет зари расцветил горизонт, подобно распустившейся алой розе.
61.
Никто из друзей Рифаа больше не появлялся на улице Габалауи. Их близкие полагали, что они вместе с Рифаа тайно покинули улицу, спасаясь от мести футувв. А на самом деле они жили на краю пустыни, испытывая страшные душевные муки, терзаясь раскаянием и всеми силами стараясь превозмочь боль утраты. Гибель Рифаа была для них ужасней любой сердечной раны. И единственное, что оставалось им в жизни,– это надежда продолжить дело Рифаа и тем самым бросить вызов смерти и покарать убийц. Они не могли вернуться на улицу, но надеялись, что и за ее пределами смогут встречаться с ее жителями.
Однажды утром жилище Наср пробудилось от громкого плача Абды. Соседи сбежались, чтобы узнать, что случилось, и услышали, как она охрипшим голосом причитает:
– Мой сын Рифаа убит!
Лица людей омрачились, они обратили взгляды к Шафеи, и тот, утирая слезы, пояснил:
– Его убили футуввы где-то в пустыне.
– Убили моего сына, который в жизни пальцем никого не тронул! – продолжала стенать Абда.
– А знает ли об этом наш футувва Ханфас? – спросил кто-то из соседей.
– Он был среди убийц,– гневно проговорил Шафеи.
– Его предала Ясмина и указала Бейюми, где его найти! – сквозь слезы сказала Абда.
На лицах собравшихся отразилось негодование, а один из них высказал догадку:
– Вот почему она живет в доме Бейюми после того, как жена ушла от него!
Весть о гибели Рифаа быстро облетела весь квартал Га-баль. Ханфас, придя в дом Шафеи, закричал на него:
– Ты что, с ума сошел? Что ты сказал обо мне? Шафеи встал перед ним с видом человека, которому уже нечего терять, и ответил:
– Ты участвовал в его убийстве, хотя долг нашего футув-вы защищать нас!
Ханфас изобразил возмущение.
– Ты сумасшедший, Шафеи! – воскликнул он.– Ты сам не знаешь, что говоришь, но, клянусь, я научу тебя уму-разуму.
С этими словами он покинул дом Шафеи, делая вид, что кипит от гнева. А известие о смерти Рифаа тем временем дошло и до квартала, где Рифаа поселился после того, как покинул квартал Габаль. Оно повергло жителей квартала в смятение и горе. Они оплакивали смерть юноши и возмущались его убийцами. Чтобы их утихомирить, футуввы вооружились дубинками и ходили взад и вперед по улице, устрашая людей своим грозным видом. А через некоторое время распространилась еще одна новость: песок к западу от скалы Хинд пропитан кровью Рифаа. Шафеи и его близкие друзья отправились на поиски тела Рифаа. Они перекопали весь песок в этом месте, но так и не обнаружили никаких следов. Это вызвало новую волну негодования, люди терялись в догадках и ждали, что в скором времени на улице обязательно что-то произойдет. Многие приходили в квартал Рифаа, чтобы узнать у его жителей, что сделал Рифаа и за что он убит. Люди рода Габаль говорили:
– Рифаа убит, а Ясмина живет в доме Бейюми…
А футуввы однажды ночью отправились на то место, где они зарыли убитого Рифаа, и стали при свете фонаря раскапывать песок, но так и не отыскали тела.
– Может быть, его нашел Шафеи? – предположил Бейюми.
Но Ханфас возразил:
– Нет! Он тоже не нашел, так мне сказал мой соглядатай.
Бейюми топнул ногой и вскричал:
– Значит, это его друзья! Мы допустили ошибку, позволив им убежать. Теперь они будут тайно нам мстить!
Когда они возвращались на свою улицу, Ханфас сказал Бейюми:
– Пока Ясмина будет жить в твоем доме, муаллим, она будет доставлять нам много неприятностей.
– Лучше признайся, что ты самый слабый из футувв! – вспыхнул Бейюми.
Ханфас ушел, чувствуя себя оскорбленным.
Положение в кварталах Габаль и Рифаа все больше накалялось. Футуввы преследовали недовольных и установили настоящий террор, и теперь жители улицы старались не выходить из домов без крайней на то необходимости.
Однажды вечером, когда Бейюми сидел в кофейне Шалдама, родственники его жены проникли в его дом, чтобы расправиться с Ясминой. Она, почуяв опасность, бросилась бежать в чем была в пустыню и бежала в темноте как безумная, пока не убедилась, что ее преследователи отстали. Тогда она остановилась, тяжело и часто дыша, с запрокинутой головой и закрытыми глазами. Так она стояла, пока не отдышалась. Оглянувшись назад, она никого не увидела, но ей было страшно возвращаться ночью на свою улицу. Тут она заметила впереди слабый свет, исходивший, возможно, из какой-то хижины, и поспешила туда, надеясь найти там приют до утра. Дорога оказалась неблизкой. Как она и ожидала, светились окна хижины. Ясмина подошла к двери и позвала хозяев. Неожиданно она очутилась лицом к лицу с закадычными друзьями ее мужа: Али, Заки, Хусейном и Керимом.
62.
Ясмина словно приросла к земле. В страшном смятении она переводила взгляд с одного лица на другое и чувствовала себя как в кошмарном сне. Четверо мужчин представлялись ей стеной, вырастающей на пути человека, по пятам которого гонятся преследователи. Они смотрели на нее с презрением. Особенно тяжел был взгляд Али. Не помня себя от страха, Ясмина воскликнула:
– Я не виновата! Клянусь, не виновата. Я ведь была с вами, пока они не напали на нас, и убежала так же, как и вы!
Лица мужчин нахмурились, а Али сквозь зубы спросил:
– Кто тебе сказал, что мы убежали?
– Если бы вы не убежали, вас уже не было бы в живых,– дрожащим голосом ответила Ясмина.– Но я невиновна. Я не сделала ничего дурного.
– Ты убежала к своему покровителю Бейюми!
– Нет, нет! Позвольте мне уйти, я невиновна!
– Ты отправишься на тот свет! – вскричал Али. Ясмина рванулась бежать, но он опередил ее и схватил за руки с такой силой, что она взмолилась:
– Отпусти меня ради него, ведь он не одобрял убийств и убийц!
– Подожди, Али,– испугался Керим,– сначала надо хорошенько все обдумать.
Но Али уже держал женщину за горло и прикрикнул на Керима:
– Замолчи, трус!
Он изо всех сил сдавил горло Ясмины, давая выход бушевавшим в его груди гневу, боли и раскаянию. Напрасно она пыталась вырваться, разжимала его руки, пинала его ногами и бодала головой. Все ее усилия были тщетны. Наконец она выбилась из сил, глаза ее вылезли из орбит, из носа пошла кровь. А Али продолжал сдавливать ее горло, пока она не умолкла навеки. Тогда он отпустил безжизненное тело, рухнувшее к его ногам.
На следующий день труп Ясмины был найден возле дома Бейюми. Известие об этом распространилось по улице с быстротой пыли, поднимаемой хамсином. Люди сбежались со всех сторон к дому футуввы. Поднялся невероятный шум, каждый высказывал свои предположения, но все старались скрыть свои истинные чувства. Дверь дома отворилась, и из нее выбежал Бейюми, похожий на разъяренного быка. Без разбора он принялся молотить своей дубинкой направо и налево, и собравшиеся в испуге разбежались по домам и кофейням. Бейюми остался один посреди опустевшей улицы, изрыгая проклятья и угрозы и сокрушая все, попавшееся под руку, своей дубинкой.
В тот же день дядюшка Шафеи и Абда покинули улицу, и, казалось, вместе с ними исчез последний след Рифаа.
Однако многие вещи постоянно напоминали о нем – жилище Шафеи в доме Наср, его столярная мастерская и жилище самого Рифаа в квартале, который теперь стали называть Домом исцеления, место его гибели у западного склона скалы Хинд. Но главное, остались его преданные друзья, продолжавшие начатое им дело. Они встречались со сторонниками Рифаа и обучали их науке исцеления больных и очищения человеческих душ от ифритов. Друзья были убеждены, что своими делами они возвращают Рифаа к жизни. Что же касается Али, то он не мог успокоиться, не расквитавшись с преступниками. Хусейн даже упрекал его:
– В тебе нет ничего от Рифаа! А Али с горячностью отвечал:
– Я знаю Рифаа лучше, чем вы. Всю свою короткую жизнь он провел в жестокой борьбе с ифритами.
– Ты хочешь стать футуввой, а их он ненавидел больше всего,– спорил Керим.
– Он был футуввой из футувв! – решительно утверждал Али.– Вас просто обманывала его внешняя кротость.
Каждый из них продолжал дело Рифаа так, как понимал его. Жители улицы рассказывали друг другу историю Рифаа, которую пока еще многие не знали. Говорили также о том, что его брошенное в пустыне тело подобрал сам Габалауи и предал земле в своем цветущем саду.
Напряжение на улице постепенно спадало, как вдруг неожиданно исчез футувва Хандуса, а на следующее утро его изуродованный труп был найден напротив дома управляющего Игаба. Все в доме Игаба, да и в доме Бейюми были потрясены случившимся. На улице вновь воцарился террор. Каждый, кто был связан или подозревался в связи с Рифаа или его друзьями, подвергался преследованиям. Их били дубинками по головам, пинали ногами в живот, оскорбляли, молотили кулаками по чем попало. Все, кто мог, убежали с улицы, а те, кто пренебрег опасностью, были убиты. Крик и плач стояли на улице, ее окутали мрачные потемки, запахло кровью. Но, сколь ни удивительно, это не остановило борцов. Однажды, когда футувва Халед выходил из дома Бейюми на рассвете, на него напали и убили. Месть футувв была жестокой. Но на исходе одной из ночей нашу улицу разбудил страшный пожар, охвативший дом футуввы Габера, в котором погибла вся его семья. Бейюми не выдержал:
– Этих бешеных, друзей Рифаа, развелось, как клопов! Но, клянусь Аллахом, я всех их перебью, куда бы они ни забились!
На улице стало известно, что ночью футуввы нападут на дома. Люди обезумели от страха. В знак протеста они вышли на улицу, вооружившись дубинками, стульями, крышками от кастрюль, ножами, камнями и даже деревянными башмаками. Тогда Бейюми решил атаковать первым. Он собрал подручных, и, подняв дубинки, они приготовились к нападению. В тот день на улице впервые появился Али, а с ним отважные бойцы, которые возглавили возмущенных жителей. Едва завидев приближающегося Бейю-ми, Али отдал приказ забросать его камнями, и на Бейюми и его подручных обрушился настоящий каменный град. Полилась кровь. Бейюми, как дикий зверь, бросился вперед, но камень угодил ему в голову, и он остановился, затем покачнулся и упал, истекая кровью. А подручные его разбежались кто куда. Толпы бунтующих сровняли с землей дом Бейюми. Их гневные крики и грохот разрушения донеслись до ушей управляющего Игаба, забившегося в самый дальний угол своего дома.
Бунт ширился. Доведенные до отчаяния люди расправлялись с футуввами и их приспешниками и разрушали их дома. Испуганный управляющий, почувствовав, что власть его пошатнулась, послал за Али. Тот явился на зов, а его друзья прекратили мстить футуввам и разорять их дома в ожидании исхода встречи. Улица притихла и успокоилась.
Встреча эта положила начало новой эпохе в истории улицы. Управляющий признал за жителями квартала Рифаа такие же права и привилегии, как и за жителями квартала Габаль. Али был назначен управлять выделенной рифаитам частью имения. Он считался теперь футуввой рифаитов. Он получал их долю доходов от имения и делил полученное между всеми по справедливости. В новый квартал вернулись все, кто ранее покинул улицу, в том числе Шафеи с Абдой, Заки, Хусейн и Керим. Перед Рифаа после его смерти стали преклоняться так, как никогда не преклонялись при жизни. Имя его было окружено любовью и благоговением, а его история была у всех на устах. Поэты распевали о нем в кофейнях, рассказывая о том, как Габалауи перенес его тело из пустыни и похоронил у себя в саду. Все рифаиты верили этой легенде и все почитали родителей Рифаа. Но в других вопросах они были не согласны друг с другом. Хусейн, Керим и Заки утверждали, что завет Рифаа заключается в том, чтобы исцелять больных и пренебрегать богатством и силой. Они и их сторонники так и поступали, а некоторые даже давали обет безбрачия, подражая своему учителю. Али же завладел всеми правами на поместье, женился и решил перестроить и обновить квартал Рифаа. Он не считал нужным отрекаться от богатства, но говорил, что истинное счастье возможно и без него. Он проповедовал борьбу со злом, порождаемым алчностью, во имя чего призывал делить все доходы по справедливости, а лишние средства расходовать на строительство и другие добрые дела. В этом он видел истинное благо.
Во всяком случае, люди радовались в ожидании счастья и воспринимали жизнь с надеждой. Уверенно говорили они о том, что сегодня лучше, чем вчера, а завтра будет лучше, чем сегодня.
Но почему же бич нашей улицы забвение?!

КАСЕМ
63.
Ничто не изменилось на нашей улице: все так же босые ноги тяжело ступали по земле, так же сновали мухи, садясь то на мусорные кучи, то на глаза детей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57