Пемброук миновал небольшое помещение и, пройдя через еще одну дверь, оказался в длинном коридоре. Остальные последовали за ним. Марк зашагал по коридору. По обеим сторонам коридора на равном расстоянии друг от друга располагались двери. Пемброук остановился возле одной из них, прислушался, затем осторожно повернул ручку. Дверь открылась, и он вошел в темную комнату. Марк махнул рукой, и вся группа быстро последовала за ним, волоча за собой неподвижное тело русского. Энн закрыла дверь и, опустившись на одно колено, приникла к замочной скважине. Марк включил свет.
В комнате стояли кровать, небольшой шкаф, несколько стульев и тумбочка с зеркалом. Комната явно принадлежала женщине. Пемброук открыл дверцу шкафа и увидел несколько платьев, юбок и блузок.
— Давай сюда! — шепотом приказал Марк Роту.
Карл поспешно забрался в шкаф и встал там между платьями.
— Ты был предателем больше сорока лет, Рот, но сегодняшними своими действиями ты искупил вину. Так что мы оставляем тебя в живых. Повернись.
Рот повернулся к задней стенке шкафа. Левелин связал ему руки за спиной виниловым шнуром и уже собирался было заклеить рот пластырем, но Пемброук остановил его.
— Послушай, Рот, может, ты хочешь нам сказать что-нибудь еще? Что-нибудь такое, что поможет нам успешнее справиться с нашей задачей. Подумай хорошенько.
Рот несколько секунд молчал, затем торопливо пробормотал:
— Нет-нет, ничего…
Пемброук кивнул Левелину, и тот заклеил рот Карлу пластырем.
Саттер быстро шагнул вперед, резким движением набросил Роту на горло проволочную петлю, сильно крутанул ее рукой в перчатке и коротким движением рванул тело Карла на себя и вверх. Рот несколько раз конвульсивно дернулся, затем обмяк и сполз на дно шкафа.
Энн обернулась от двери.
— В моей стране предателей ждет виселица, — сказал Пемброук. Он бросил взгляд на Рота и охранника. — Карла заприте в шкафу, а с русского снимите форму и усыпите.
Саттер и Левелин сняли с охранника куртку, брюки, ботинки и широкий ремень, Саттер достал из кармана маленький одноразовый шприц и вонзил иглу русскому в предплечье. Вместе с Левелином они затолкали охранника в шкаф поверх тела Рота и закрыли дверь.
— Левелин, его одежда тебе как раз по размеру, — сказал Пемброук. — Кроме того, у тебя в лице есть что-то славянское. — Марк засмеялся.
Левелин сбросил с себя одежду и ботинки, закинул их под кровать и переоделся в форму русского. Он посмотрелся в зеркало и поправил на голове фуражку.
— Ты похож на швейцара, — заметил Саттер.
— Пошел ты! — огрызнулся Левелин.
Пемброук взглянул на часы и тихо сказал:
— Ну что ж, ребята, вот мы и пришли.
— И почти вовремя, — добавил Саттер, тоже посмотрев на часы.
Энн щелкнула пальцами, и все стремительно обернулись к ней. В коридоре раздались шаги. Энн подняла три пальца, затем изобразила ими пистолет. Все ясно: трое вооруженных людей. Шаги замерли, послышалась русская речь. Затем раскаты смеха. Шаги начали удаляться.
Энн прошептала:
— Они что-то говорили о румынской девушке по имени Клаудия. И о Калине. Оба якобы находятся наедине в одной из комнат. В камере. Мы можем ей помочь?
— Нет, — ответил Пемброук. — Пусть выбирается сама. Я ей не доверяю. Она сама вызвалась сотрудничать с нами.
Марк подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. Он подал знак Левелину, который первым вышел в коридор, огляделся, обернулся к Пемброуку и кивнул. Следом за Левелином вышли Энн и Саттер. Замыкал группу Марк. Он тщательно прикрыл за собой дверь.
Они быстро добрались до грузового лифта и вошли в большую кабину. Саттер задвинул решетчатые двери, Левелин нажал на рычаг. Лифт медленно, со скрипом пополз вверх. Пемброук громко прошептал:
— Следующая остановка на втором этаже. Оттуда мы по лестнице поднимемся в мансарду. Все ближе я к тебе, Господи.
Лифт остановился. Пемброук и Энн держали винтовки наготове. Левелин раздвинул двери. Перед ними оказалось небольшое помещение вроде прихожей. Все четверо стояли с минуту неподвижно, затаив дыхание, затем быстро вышли из лифта. Прихожая соединялась с длинным коридором, который пересекал дом с юга на север. По обеим сторонам коридора виднелись тяжелые дубовые двери. Левелин быстро подошел к той, что была третьей на правой стороне. Он повернулся к ней спиной и, нащупав сзади ручку, осторожно повернул ее. Открыто. Выждав минуту, Левелин махнул остальным. Пемброук, Энн и Саттер бегом миновали коридор и ворвались в маленькую комнатку у основания лестницы, которая вела наверх, в мансарду.
Левелин хотел уже было последовать за ними, но тут его прошиб пот. Из комнаты напротив вышли двое русских в гражданских костюмах. Один из них был высоким, худым и лысым. Второй — молодой парень лет двадцати, крепкого сложения.
Пемброук, Энн и Саттер притаились у двери. Они слышали приближающиеся шаги.
Первый русский заговорил.
Левелин знал по-русски только два слова: «да» и «нет». Высоко подняв голову и смотря прямо перед собой, он громко сказал:
— Да!
Русские недоуменно переглянулись. Энн шепнула Пемброуку и Саттеру:
— Они спрашивают, кто поставил его охранять эту комнату и зачем. Думаю, Левелин ответил несколько невпопад.
— Да, русский у него не блестящий, — кивнул Пемброук.
Лысый повторил вопрос, более настойчиво.
— К черту ваши «да» и «нет»! — выкрикнул Левелин и ударил русского кулаком в лицо. Русский взлетел в воздух, а потом рухнул вниз. Молодой парень издал возглас удивления, посмотрел на распростертое на полу тело и вновь повернулся к Левелину. Но в лоб ему уставилось дуло револьвера.
Дверь позади Левелина открылась, и вышла Энн.
— Привет, Николай Васильевич, — сказала она по-русски. — Заходите, пожалуйста. Нам нужно поговорить с вами.
Энн стянула с головы капюшон и тряхнула волосами. У русского отвисла нижняя челюсть. Левелин резко втолкнул его в комнату, втащил туда же бездыханное тело. Саттер закрыл дверь.
Пемброук вгляделся в лицо человека на полу. Нос у того был сломан, челюсть выбита.
— Мне кажется, это Карпенко, начальник здешней службы связи КГБ. — Он взглянул на молодого человека. — Карпенко?
Тот неуверенно кивнул. Его взгляд метнулся в сторону Энн.
— Не бойтесь, — сказала она ему. — Мы вас не тронем. — Энн посмотрела на Пемброука, затем вновь повернулась к русскому. — Все, что нам от вас нужно, это чтобы вы повторили слово в слово то сообщение из Москвы, которое устно передали Андрову.
Николай выпрямился и замотал головой:
— Я ничего не скажу. Можете меня убить.
Энн перевела его слова.
Пемброук достал пистолет с глушителем, взвел курок и прицелился в лицо Карпенко.
— Смерть КГБ! — выкрикнул он сначала по-русски, потом по-английски и трижды выстрелил.
Николай уставился в кровавое месиво, которое образовалось на месте лица Карпенко. Он сильно побледнел, и у него затряслись ноги.
Пемброук перевел дуло пистолета на Николая и произнес по-английски:
— Смерть всем свиньям из КГБ!
Николай отчаянно замотал головой и торопливо сказал по-английски:
— Нет-нет! Я не из КГБ. Я солдат. Я из ГРУ, военная разведка.
Энн положила руку ему на плечо:
— Тебе еще рано умирать, Николай. Клянусь, мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты нам поможешь.
Она пристально посмотрела ему в глаза. Он ответил ей взглядом и кивнул.
— Слово в слово, — повторила Энн. — Я сразу пойму, когда ты говоришь правду, а когда врешь. Ну!
Николай монотонно повторил сообщение, которое он уже передал Андрову. Когда он закончил, Энн перевела, чтобы поняли остальные, и обратилась к Пемброуку:
— Итак, это действительно «Молния». И действительно сегодня ночью. Но об этом мы уже знаем. Чего мы не знаем, так это появится ли сегодня третий «Талбот»? Или он уже здесь?
Марк задумчиво посмотрел на Николая.
— Хотя сейчас и не принято убивать гонца, принесшего плохую весть, но…
Энн похлопала Пемброука по руке, сжимавшей пистолет.
— Не надо, Марк. Кроме того, он мне нравится.
Пемброук медленно растянул рот в улыбке и сказал Саттеру:
— Давай его под лестницу.
Саттер достал шприц и стал приближаться к Николаю. Тот отступил.
— Ну-ну, Иван, пора баиньки. Давай ручку.
Энн что-то тихо сказала Николаю по-русски, и он, немного подумав, протянул руку. Саттер вонзил в нее иглу явно с большей силой, чем требовалось. Потом он отвел Николая в кладовку, расположенную под лестницей, и впихнул русского туда. Николай уже начал терять сознание.
Узкая, слабо освещенная лестница вела на небольшую площадку, где была железная дверь. Марк тихо сказал Энн:
— За этой дверью находится чаша Грааля.
— Оставь ее себе, — улыбнулась она. — Мне нужны радиопередатчики. До полуночи я должна успеть поговорить с Вашингтоном и Москвой.
Пемброук посмотрел на часы.
— Посмотрим, что у нас получится.
Левелин уже забрался по лестнице на площадку и обкладывал коробку двери пластиковой взрывчаткой.
— Осторожней со взрывчаткой и оружием, — предупредила Энн. — Не повредите электронику.
— Понятно.
Энн пристально посмотрела в глаза Пемброуку.
— Если в мансарде нам повезет, Марк, то прощу тебя воздержаться от резни. Нам просто нужно будет быстро уйти отсюда.
— А если не повезет? — спросил Пемброук.
— Тогда, как сказал Джордж, мы заберем с собой как можно больше русских.
Марк кивнул.
— А как быть с твоим отцом?
Энн твердо ответила:
— Пусть возвращается в могилу, откуда он и появился.
— А Торп?
— Он мне нужен живым.
— Другие указания?
— Да. Во что бы то ни стало нам надо отыскать третьего «Талбота».
Пемброук кивнул.
— Не сойти мне с этого места, если сегодня русский дом не откроет нам все свои тайны.
64
Вертолет следовал на юг вдоль береговой линии Лонг-Айленда.
Фарбер крикнул:
— Цель в трех милях! Порывы северного ветра. Скорость девять миль в час на поверхности земли. Здесь — десять-пятнадцать миль. Небольшая облачность. Приближаются дождевые облака. Цель хорошо освещена. Старайтесь не ошибиться и не приземлиться на участке ван Дорна, а то он откроет стрельбу. Строиться!
Гренвил встал и подошел к двери. За ним последовали Стюарт и Коллинз, дальше — Джонсон и Халлис.
Неожиданно свет в салоне погас, горели только огоньки в кабине пилотов. Летчики опустили на окна шторы затемнения и выключили бортовые огни. «Опасное решение», — подумал Гренвил. Будто прочтя его мысли, Фарбер прокричал:
— Не волнуйтесь, ребята! Больше дураков летать в такую ночь на такой высоте нет.
Вертолет прекратил горизонтальный полет и завис в воздухе носом навстречу северному ветру. Машину качало с борта на борт. Парашютисты уцепились за протянутые по верху салона тросы.
— До цели одна миля! — крикнул Фарбер.
Гренвил проверил снаряжение и поправил ремень своей винтовки М-16. Он взглянул вниз через окно двери. Небо по-прежнему прорезали молнии. Мимо вертолета неслись облака.
— Высота пять тысяч пятьсот футов, — объявил Фарбер. — Цель расположена на высоте сто футов над уровнем моря.
Гренвил вдруг понял, что боится. Он обернулся и встретился взглядом со Стюартом. Черные глаза Стюарта блестели в лунном свете.
Резким движением Фарбер сдвинул дверь в сторону. В салон ворвался холодный ветер и оглушительный грохот двигателя и винтов. Фарбер поднял вверх большие пальцы рук. Стюарт подтолкнул Гренвила к выходу и, увидев, что тот замешкался, вытолкнул наружу.
Том почувствовал, что у него под ногами нет больше опоры. Это ощущение всегда пугало его. Он перекувыркнулся через голову, затем собрался, раскинул руки, словно птица, и полетел. Внизу расстилался залитый лунным светом залив Лонг-Айленда.
Он посмотрел вверх и увидел парящие над ним фигуры Стюарта и Коллинза. Через секунду к ним присоединились Джонсон и Халлис.
* * *
В полутьме салона остался только Фарбер. Он проводил взглядом Халлиса, затем взялся за ручку двери и потянул ее на место. Неожиданно в переборке, отделяющей салон от заднего багажника, со стуком открылась небольшая дверца, и оттуда выскочил человек. Почувствовав чье-то присутствие, Фарбер поднял голову. В слабом свете луны он различил фигуру мужчины в черном, с парашютным снаряжением.
— Привет, Барни, — сказал человек.
Глаза у Фарбера округлились от неожиданности.
Мужчина резко шагнул вперед и с силой вытолкнул Фарбера из вертолета в полуоткрытую дверь. Парашюта на Фарбере не было. Выждав секунду-другую, мужчина выпрыгнул в ночь.
* * *
Том Гренвил смотрел на приближающуюся береговую линию. Он надеялся, что легко найдет дом русских, хотя не был уверен, что очень этого хочет.
Внизу стало теплее, и ветер стих. Прямо под собой Том увидел Глен-Коув с хорошо освещенными дорогами, которые пересекались, как мишура на новогодней елке. По краям Глен-Коува различались большие дома-поместья, окруженные обширными темными пятнами частных земельных участков. Гренвил узнал русскую усадьбу. Да, это она, ошибки быть не может.
Земля теперь приближалась быстрее. Том вдруг понял, что если он хочет спокойно приземлиться за пределами русской территории, занимавшей тридцать семь акров, то маневрировать ему нужно уже сейчас. Еще несколько секунд, и будет поздно. Том протянул руку к ремню управления стропами. Но что-то останавливало его. Что же? Он вспомнил напутственные слова ван Дорна. Разумеется, не его патриотическую трескотню и даже не намеки на успешное продвижение по службе. Так что же? Ах да! Вот оно! Ван Дорн тогда сказал: «Поверь мне, Том, если вы с Джоан переживете этот ад, у вас все будет потом по-другому».
И Гренвил инстинктивно чувствовал, что ван Дорн прав. Ведь он любит Джоан, просто жизнь у них пошла немного вкось. Им необходимо было пережить что-то значительное, и это «что-то» должно было вдохнуть новую жизнь в их отношения.
Гренвил произнес вслух:
— Я не могу бросить ее там одну. Я тоже должен пойти.
Он посмотрел вниз на ставший уже огромным участок русских. Он был совсем близко. Слишком близко, чтобы можно было избежать встречи с ним. Встречи с жизнью или со смертью.
Гренвил взглянул на быстро меняющиеся красные цифры своего альтиметра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70