— Я из Саратова, — ответил русский.
— Я знаю, это на Волге, — кивнула Энн. Она заметила, что глаза у него на секунду расширились. Затем он отвернулся к окну.
Энн Кимберли посмотрела вперед. В небо взлетали ракеты. Энн потянулась и похлопала русского по плечу. Он машинально схватился за портфель. Энн указала ему на лобовое стекло и пояснила:
— Праздник. День поминовения всех погибших. Как у вас День Победы, 9 Мая.
Похоже было, что он не столько рад таким познаниям о его стране, сколько насторожен этим.
— Да, праздник, — пробормотал русский.
— Меня зовут Энн Кимберли. А вас?
Он немного помедлил, но все-таки ответил:
— Николай Васильевич.
— Моего жениха тоже зовут Николай, по-английски — Николас.
Это совпадение, похоже, не произвело на русского впечатления.
«Интересно, — подумала Энн, — почему он едет в Глен-Коув, а не на Шестьдесят седьмую улицу?»
— Вы будете работать в советской миссии при ООН?
— Да. — На этот раз он не отвел взгляд, а как-то стеснительно посмотрел на Энн. — Вы надолго сюда?
— Возможно, — ответила она.
Она вспомнила, что раньше читала о советской миссии. Половина ее сотрудников были «чистыми» дипломатами, четверть — агентами КГБ, а еще четверть — оперативниками КГБ и ГРУ. Кто же этот Николай Васильевич? На сотрудника КГБ не похож, нет достаточной утонченности. Да, скорее всего, он из ГРУ. Такой серьезный и дисциплинированный. Видимо, в портфеле какие-нибудь документы. Портфель, разумеется, снабжен специальным защитным устройством. В голове у русского тоже полно информации. Здесь защита проще — таблетка цианистого калия. Не исключено, что этот русский вооружен, и вряд ли обычным пистолетом. Какой-нибудь хитрой штукой из 14-го управления.
Машина остановилась.
— Этот фейерверк собрал впереди целую толпу, — сказал таксист.
— Я пойду пешком, — заметила Энн. Она посмотрела на русского. — Так будет быстрее, Николай. Я покажу вам дорогу.
Он нерешительно посмотрел на часы.
— Вот увидите, мы дойдем быстрее, — настаивала Энн. — До дачи советской миссии всего минут пять ходьбы. Вы же туда направляетесь?
Николай кивнул, но не двинулся с места. Энн улыбнулась и пожала плечами, затем достала из кошелька двадцатидолларовую купюру и положила ее на портфель.
Он недоуменно уставился на деньги. Энн взяла свою сумку, открыла дверцу и уже собиралась выходить, но повернулась к Николаю и после некоторых колебаний сказала:
— Вы очень красивы, Николай. Вам надо остаться в Америке. Американские девушки будут сходить по вас с ума. И еще. Передайте привет Виктору Андрову. — Энн подмигнула русскому и выбралась из машины.
Она зашагала вдоль дороги, по которой медленно ползли машины, с помощью полицейского перешла Дозорис-лейн, прошла мимо ворот русской дачи и вскоре оказалась на территории поместья ван Дорна. На дорожке у входа она показала паспорт охраннику. Хотя ее имени не было в списках гостей, охранник кивнул, потому что помнил Энн и знал ее сестру, Кэтрин.
— Вас подвезти, мисс Кимберли?
— Нет, я сама доберусь. — Она задумалась на секунду. — А Николас Уэст еще не приехал?
Охранник просмотрел список.
— Нет, мэм.
Николаса не было ни в клубе, ни на работе, ни дома. Дежурный в Лэнгли сказал что-то неопределенное. У Энн появились кое-какие подозрения, но к любовным делам это отношения не имело.
Она глубоко вздохнула и стала подниматься к дому. Вот он и показался, сияющий огнями, за очередным поворотом. В этот раз было несколько причин, заставивших Энн приехать: она хотела увидеться с Ником, ей часто звонила Кэтрин, в шифрованном послании О'Брайен просил ее предоставить некую важную информацию. Но, помимо того, ее вела интуиция. Ее работа в АНБ заключалась в том, чтобы перехватывать в эфире закодированные донесения и расшифровывать их. С годами Энн приобрела такой опыт, что ей иногда казалось, будто у нее появилась способность к телепатии. Сейчас она чувствовала в воздухе нечто, и, хотя это нечто не было каким-нибудь секретным сообщением, над ним стоило поломать голову.
53
Двустворчатые двери, ведущие в сад, открылись, и в кабинет вошел Джордж ван Дорн. Он посмотрел на Абрамса и, казалось, был больше удивлен его белым сафари, чем перевязанной ногой, царапинами на лице и самим фактом того, что Тони жив.
Ван Дорн поздоровался с Кэтрин и спросил Абрамса:
— Вы хотели меня видеть?
— Вполне возможно, — ответил Тони. Джордж ван Дорн был достаточно опытным человеком для того, чтобы понять психологическое состояние агента, только что вернувшегося с опасного задания. В таком состоянии у людей обычно появлялись злость, сарказм, неуважение к старшим.
— Присядьте, Абрамс. И давайте ваш стакан, — предложил ван Дорн.
— Я постою. А пить я не хочу.
Ван Дорн сел за свой стол.
— С чего начнем?
— Я хотел бы вас спросить, кто еще должен был бы присутствовать при нашей беседе?
— Есть один человек, но в данный момент он исчез.
— Я знаю про О'Брайена, — вставила Кэтрин.
Ван Дорн молча посмотрел на нее. Абрамс продолжил:
— Я обнаружил нечто очень важное и хочу, чтобы эта информация дошла до официальных властей.
— Если будет такая необходимость, она дойдет и до самых верхов.
— Где гарантии, что вы не предатель? — спросил Абрамс.
— По некоторым признакам меня можно было принять за «Талбота», так что ваши опасения оправданны.
— Я не сказал, что вы «Талбот». Его я уже встретил.
— Вот как? — улыбнулся ван Дорн.
— Тони, ты можешь говорить открыто, — вмешалась Кэтрин.
— Хорошо, у меня нет другого выбора.
Ван Дорн заметил:
— Пемброук рассказал мне о том, что произошло на станции. С их стороны это был отчаянный ход. Как вам удалось от них отбиться, Абрамс?
Тони пожал плечами.
— Об этом потом. А сейчас я покажу вам то, о чем просил Эванс. — Абрамс достал из кармана свернутый платок и расстелил его на столе перед ван Дорном. — Похоже на золото.
Ван Дорн осторожно взял крупинку металла.
— Да, хорошая работа. Дверь или окно?
— Двустворчатые двери. Что это означает?
Ван Дорн пропустил вопрос мимо ушей.
— Они видели, что вы соскребали металл?
— Думаю, нет.
— А как же они вас раскусили? Полиграф?
— Нет, видимо, они поняли, что я прогулялся по дому.
— Хорошо. Что еще вы обнаружили?
— Мне поручили посмотреть предохранительные коробки, обратить внимание на телевизоры и приемники, а также на большую наружную антенну.
Ван Дорн задал Тони несколько вопросов, делая пометки в блокноте.
— Отличная работа, Абрамс, — наконец сказал он. — Но убить вас в туннеле они решили не из-за этого. Так что же вы такого сделали или могли увидеть, что толкнуло их на столь серьезный шаг?
Абрамс подошел к стене, снял с нее одну из фотографий и положил на стол перед ван Дорном. Это был снимок Генри Кимберли.
Ван Дорн встал и с силой потер свой тяжелый подбородок. Он взглянул на Кэтрин и понял, что она все знает. Джордж ван Дорн несколько раз встряхнул головой, затем протянул руку, взял со стола стакан Абрамса и осушил его в два глотка. После этого тяжело опустился в кресло.
— Боже мой!
Абрамс подождал, пока ван Дорн придет в себя.
— У меня есть кое-что еще. Но прежде я хотел бы получить ответы на несколько вопросов.
Ван Дорн вновь поднялся.
— Послушайте, Абрамс: я ценю ваши усилия, но я обычно не делюсь конфиденциальной информацией со своими агентами.
— Я и не считаю себя таковым. Просто я оказал услугу человеку, которого уважал. Я обнаружил нечто важное и готов сообщить вам это, но прежде должен узнать, ради чего я рисковал своей жизнью?
Ван Дорн явно колебался.
Кэтрин воскликнула:
— Джордж, ради Бога, расскажи нам, что здесь происходит? Мой отец рядом… Гибнут люди… Ради всего святого!
Ван Дорн прикрыл глаза рукой и задумался. Наконец он сказал:
— Хорошо, я расскажу.
— И, пожалуйста, побыстрее, — заметил Абрамс, — у нас не так много времени.
Ван Дорн внимательно посмотрел на него:
— Я знаю. Несколько недель или, может быть, дней.
— Нет, несколько часов.
— Что?
— Вы можете позвонить кому-то из администрации или из военного руководства? — спросил Абрамс.
— Так вы говорите, несколько часов? Откуда вы знаете? — Ван Дорн внимательно посмотрел на Тони. — Понимаете, я не могу просто так крикнуть: «Волк!» Привести страну и вооруженные силы в повышенную мобилизационную готовность стоит десятки миллионов долларов. Я не хочу быть посмешищем… Мне нужны железные факты. И не только то, что вы видели Генри Кимберли, этого мало. Нужно что-то, что убедило бы всех в реальности и неотвратимости угрозы. Предоставьте мне такие факты, Абрамс, и я позвоню. А потом я расскажу вам все, что знаю.
— Хорошо, — согласился Абрамс. — Как насчет такого факта: в подвале русской дачи сидят взрослые и дети, и собрались они там не на кинопросмотр.
Ван Дорн бросил быстрый взгляд на Кэтрин, затем порывисто вышел из-за стола.
— Вы уверены в этом, Абрамс? Вы их видели?
Тони покачал головой:
— Нет, сам я их не видел, мне сказала об этом одна девочка, а затем я получил подтверждение от офицера полиции. — Он кратко все объяснил ван Дорну.
Когда Абрамс закончил, ван Дорн опустил голову, и Тони понял, что он потрясен. «А почему, собственно, ему не быть потрясенным, — подумал Абрамс, — ведь сейчас он услышал, по сути, сигнал воздушной тревоги».
Ван Дорн протянул руку к стоявшему на столе телефонному аппарату и набрал номер.
— Это Джордж ван Дорн, — сказал он в трубку, — пароль: «Мы прошли сквозь огонь и воду», соедините меня с «Пегасом», пожалуйста. — Он помолчал. — Хорошо, найдите его и попросите позвонить мне домой. Условие — «Омега»… Да. — Ван Дорн положил трубку и взглянул на часы. — Они найдут «Пегаса» в течение десяти минут.
Тони было интересно, кто такой «Пегас», но он понимал, что этот вопрос неуместен.
— О'Брайен как-то намекнул мне, — сказал он, — что подстерегающая нас опасность кроется не в атомной, химической или биологической войне. Это меня поначалу успокоило, но, зная о том, какую изобретательность проявляет человек, придумывая новые способы разрушения, я вновь занервничал.
— Да, это необычный способ, — подтвердил ван Дорн. — Вы слышали что-нибудь об ЭМИ — электромагнитном импульсе?
— Некоторые журналисты называют его страшным оружием.
— Это как-то связано с ядерным взрывом в космосе, — добавила Кэтрин.
— Да, ты права, — проговорил ван Дорн, — но дело не в самом взрыве. Эти русские прячутся в подвале не от бомбы, а от нас. Взрыв, если он будет произведен, произойдет где-то над Омахой на высоте примерно трехсот миль. Не будет никакого облака, ударной волны, светового излучения и тому подобного. Только далекая вспышка высоко в небе. Потом…
— Что потом? — подхватила Кэтрин.
— Потом по всей Америке погаснет свет, и больше мы его в своей жизни не увидим.
Все замолчали. Наконец Абрамс спросил:
— Это как-то связано с законами электричества?
— Да, — кивнул ван Дорн. — Это явление открыто нами в начале шестидесятых при проведении последних испытательных взрывов в космосе. К сожалению, почти одновременно его открыли и русские. — Ван Дорн раскурил сигару. — Суть явления в следующем. Выделяющиеся при взрыве в космосе гамма-лучи устремляются к Земле и, воздействуя на молекулы воздуха, порождают так называемые электроны Комитона. Эти электроны под воздействием магнитного поля Земли начинают бешено вращаться. Они-то и производят электромагнитный импульс, или удар. Любой электрический или электронный прибор в стране, включая и ваши кварцевые часы, Абрамс, будет облучен этим импульсом и перестанет работать. Остановятся атомные электростанции, авиадвигатели, автомашины, компьютеры, бытовая техника. Страшно даже представить себе размеры катастрофы.
Он посмотрел на телефон.
Через несколько минут всеобщего молчания Абрамс спросил:
— Я полагаю, какая-то зашита от этой напасти есть?
— Наши друзья в соседнем доме, видимо, использовали молнию для выработки средств защиты от ЭМИ. И считают, что преуспели в этом. Но до возникновения настоящего импульса никто не может сказать, насколько эффективна любая из придуманных защит.
— А как у наших военных? — спросила Кэтрин.
— Они правильно оценили размер опасности, но сделали это поздно и подготовиться к возможному удару ЭМИ не успели. Например, только один из самолетов, используемых как командный пост президента, защищен от электромагнитного импульса. — Ван Дорн потрогал золотые крупинки на своем столе. — Между прочим, золото поглощает ЭМИ, и в том случае, если оно используется как уплотнитель в окнах и дверях, оно не пропускает импульс.
— А вакуумные лампы? — спросил Абрамс.
— Это ирония техники. Старые вакуумные лампы в миллионы раз устойчивее к ЭМИ, чем нынешние полупроводники и микросхемы. — Ван Дорн сделал паузу. — Русские очень быстро поняли все опасности, связанные с ЭМИ, и, надо сказать, действовали довольно быстро. Помните эпизод с русским МИГ-25, который советский перебежчик угнал в Японию в 1976 году? Этот самолет считался тогда одним из самых лучших в мире. Американские специалисты разобрали его по винтикам и оценили машину очень высоко. Но их удивило одно обстоятельство. Вся электроника, расположенная вблизи от фюзеляжа, была на лампах. Поначалу это вызвало удивление: неужели у русских нет современных устройств? А когда стали копаться поглубже, обнаружили новейшие микросхемы. Так почему же у фюзеляжа стояли лампы? Теперь мы знаем: для того, чтобы сделать работу приборов устойчивой к ЭМИ. Значит, русские воспринимали потенциальную угрозу импульса довольно серьезно. Потом это подтвердили израильтяне, исследовавшие различные образцы захваченной русской военной техники. Следовательно, нужно исходить из того, что русские разрабатывают свои арсеналы, имея в виду ЭМИ.
— По всей видимости, их дом в Глен-Коуве тоже имеет какую-то защиту от электромагнитного удара. Судя по всему, ему уготована роль командного центра после начала атаки, — сказал Абрамс.
— А этот дом… — начала было Катрин.
— Здесь нет бомбоубежища, — отрицательно покачал головой ван Дорн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70