Америка не имеет пока защищенных от ЭМИ ракет, бомбардировщиков, боевых кораблей и истребителей. Даже если они примут решение о ядерном ударе, то не смогут нанести его в полную силу. Так что наши потери будут несущественны.
Генри Кимберли четко произнес:
— Итак, Москва тщательно все продумала. Так что давайте говорить не о войне, а о нашей победе без сражения.
— Очень многое будет зависеть от Джеймса Аллертона, — сказал Андров. — Когда он проинформирует президента и его советников о безысходности ситуации и потребует, чтобы Соединенные Штаты объявили о капитуляции, в Кэмп-Дэвиде, возможно, возникнет паника. Аллертона могут застрелить на месте. Однако он опытный дипломат и должен суметь обеспечить превосходство трезвых голов в окружении президента. Если удача будет способствовать Джеймсу, ему, возможно, удастся убедить президента в том, что капитуляция — единственное средство, способное предотвратить ядерный апокалипсис.
Метков добавил:
— И тогда президенту останется лишь зачитать заранее заготовленное нами краткое обращение к американскому народу, в котором он объявит о подписании мирного договора между Соединенными Штатами и Советским Союзом. В обращении он также заявит о своей отставке.
Андров прошел мимо Кимберли к камину. Он посмотрел на американский флаг, затем поднял руку, захватил пальцами уголок полотнища и пощупал материал — совсем как покупатель, выбирающий ткань в магазине.
— Мы никогда не смогли бы победить их на поле боя, — задумчиво произнес Андров. — Но эта страна допустила маленькую брешь в комплексной системе обороны. Они поняли это и бросились заделывать брешь. Мы тоже поняли это и бросились искать способы ее использования. Мы обогнали их, они опоздали. Да, звездные войны… Все эти протоны, нейтроны, лазерные пучки и спутники-убийцы… Мы не смогли бы конкурировать с ними по этим программам, но на своем пути к звездам американцы забыли про ту самую маленькую брешь на земле. И мы пролезли в нее.
51
Кэтрин сидела на диване, подобрав под себя ноги, и смотрела в потолок. Абрамс нервно вышагивал по кабинету, время от времени бросая взгляд то на нее, то на часы. Почему не идет ван Дорн?
На столе зазвонил телефон. Звонок был из города. Абрамс быстро снял трубку:
— Тони Абрамс.
— Ну и что?
— Спинелли! Ты получил мою записку?
— Нет, я набрал номер наугад и попал на тебя.
— Где ты сейчас?
— Где-где? Там, откуда ты и просил меня позвонить, — из дежурки. В свой выходной я приперся сюда из Джерси. Ну дела… Ладно, зачем ты пригнал меня сюда?
— Сейчас объясню. Послушай, что ты видишь из окна?
— Подожди.
Абрамс услышал, как Спинелли поднимает жалюзи. Он посмотрел на Кэтрин и слабо улыбнулся. Она улыбнулась ему радостно.
Спинелли наконец ответил:
— Черт возьми, Абрамс! Ты знал, что русская миссия при ООН находится прямо напротив 19-го участка? Лично я об этом первый раз слышу.
Абрамс не обратил внимания на издевку в голосе Спинелли. Он продолжал:
— Там стоят автобусы?
— Только один. Большой, серый.
— А микроавтобусы?
— Они или в гараже, или их еще не пригнали из Глен-Коува.
Абрамс мысленно представил себе двенадцатиэтажный кирпичный дом на Шестьдесят седьмой Восточной улице, в котором находился офис русских и где жили сотрудники миссии с семьями.
— Ты ничего странного там не видишь? — спросил он Спинелли.
— Послушай, Абрамс, за русскими поручено следить тебе, а не мне.
— Ну, допустим, ты такой же внимательный, как и я. Что ты видишь?
Спинелли выглянул из окна второго этажа, где находилась дежурка.
— Так. Ну, на улице все спокойно. Несколько прохожих. В полицейской будке кто-то сидит. У тротуара припаркованы три патрульные машины. Все выглядит вполне мирно.
Абрамс мысленно увидел знакомую сцену: деловая улица с несколькими жилыми домами, дом русских с навесом над входом, забор с тремя телевизионными камерами, просматривающими всю улицу. На другой стороне, прямо напротив, находится 19-й полицейский участок, где Абрамс долго работал в «Красном отряде». Он знал каждый фут этого квартала, от Третьей авеню до Ленсингтон-авеню. В общем, он знал этот район лучше собственного, в Бруклине.
— Ну, а что со зданием? — спросил он Спинелли.
— Гараж закрыт, главный вход — тоже. На первых трех этажах нет света. Жилые этажи освещены, шторы задернуты, но за ними кто-то мелькает. Апартаменты посла наверху освещены. Что случилось, малыш? Может, мне вызвать саперов?
Абрамс подумал про себя: «Если бы они могли обезвредить атомную бомбу, можно было бы позвонить». А вслух спросил:
— Где сейчас фэбээровцы?
— Здесь их нет. Наверное, сидят в пожарной части, там кофе получше.
— Слушай, ты можешь соединить меня с их группой наблюдения или с ЦРУ? — Абрамс знал, что у ЦРУ было несколько квартир в доме рядом с русскими, откуда они вели прослушивание. А в доме рядом с участком у них была квартира на третьем этаже, откуда они вели безостановочную видеозапись всего происходившего вблизи здания русской миссии.
— Нет, я и так у них в долгу.
— Тогда соедини меня с полицейской будкой. Можешь подслушивать.
— Ты это серьезно? — И Спинелли разразился потоком отборных ругательств.
Абрамс услышал щелчок, потом женский голос ответил:
— Офицер Линдер слушает.
Спинелли представился и сказал:
— Давай, Абрамс, можешь говорить.
Абрамс также назвался и спросил:
— Вы давно дежурите именно на этом посту?
— Да, сэр, уже полгода.
— Вы видели сегодня, как происходила выгрузка из серого автобуса?
— Да, сэр. В основном багаж, как обычно. Несколько пассажиров помогали носильщикам вносить багаж через служебный вход в правой части здания. Это было больше часа назад.
Абрамс немного подумал и спросил:
— А много было вещей?
— Ну, как всегда.
Абрамс понял, что своими вопросами он как бы подсказывает ответы. А ему надо было, чтобы офицер Линдер объективно описала ему то, что она видела. Он спросил:
— Вам ничего не показалось странным?
Линдер растерялась:
— Нет, сэр… Может, вы более точно сформулируете вопросы?
— Послушайте, почему бы вам просто не рассказать мне все по порядку? Ведь вы заступили около четырех вечера, не так ли?
— Да, сэр. Вообще-то все было спокойно. Около часа назад прибыл черный «форд фэйерлэйн» с советским представителем при ООН, его женой и тремя детьми.
— Как они выглядели?
— Жена и дети нормально. Она улыбалась и, как обычно, кивнула полицейским. Он выглядел… как бы это сказать… немного не в себе.
— Понятно. Еще машины приезжали?
— Нет, сэр.
— А микроавтобусы?
— Да. Они заехали в гараж.
— Сколько их было?
— Они прибыли двумя группами. Первая заехала минут сорок пять назад, автобусов шесть или семь. Думаю, в ней были дети.
«Все правильно», — подумал Абрамс. Эти шесть или семь автобусов обычно выезжали из пионерского лагеря в Ойстер-Бее и обязательно делали остановку в Глен-Коуве. Цель такой остановки так и не удалось выяснить. Может, они кого-то забирали по дороге, а может, просто пересчитывали детей. Сложность заключалась в том, что автобусы обычно заезжали на огороженный высоким забором двор, который не просматривался с помощью обычной оптики. Абрамс не исключал, что если сегодняшняя ночь для русских особенная, то детей могли высадить в Глен-Коуве и препроводить в подвал.
— А автобусы со взрослыми? — спросил Тони.
— Они прибыли минут через пятнадцать после того, как привезли детей, — ответила Линдер. — Их было четыре, они заехали прямо в гараж.
Абрамс представил себе ворота в гараже русских. При приближении транспорта железная створка отъезжала в сторону, освобождая въезд на пандус, который резко спускался вниз. Гараж был подземный. Полицейская будка находилась буквально в десяти футах, прямо напротив ворот.
— В автобусах кто-нибудь был? — задал Тони очередной вопрос.
— Не знаю, у них затемненные стекла.
— Линдер, подумайте как следует. Припомните осадку этих автобусов, их маневренность. По этим признакам можно сделать какие-то выводы?
Линдер ответила сразу же:
— Да-да, я вспомнила. Автобусы двигались так, будто в них не было пассажиров. Когда они пересекали дорожку при въезде в гараж, их очень сильно подбрасывало. И еще. При въезде в гараж они почти касались крышами потолка над пандусом.
Абрамс молчал.
— Вы хотите узнать что-нибудь еще? — спросила Линдер.
— Нет, достаточно, спасибо, — мягко проговорил Тони.
— Пожалуйста.
Телефон щелкнул.
— Ну? — спросил Спинелли у Абрамса.
— Ты же все слышал.
— Ага. Слышал. И что? Может, руководителю русской миссии все надоели, и он отправил их на дачу еще на денек.
— Вполне возможно, — сказал Абрамс. — Если уж они отдыхали три дня, отчего бы не отдохнуть и четвертый? Но вот почему все-таки автобусы пришли пустые?
— Мы не знаем, пустые они были или нет, Абрамс.
— Так сказала Линдер.
— Ну, хорошо. Может быть, русские и спрятались у себя, в Глен-Коуве. Так когда же рванет бомба?
— Я очень похож на параноика? — спросил Абрамс.
Спинелли ответил через несколько секунд:
— Нет, все это действительно очень странно. Какие еще новости?
— Пока никаких. А у тебя?
— Кое-что есть. Правда, не знаю, представляет ли это для тебя интерес по-прежнему.
Абрамсу показалось, что в голосе Спинелли зазвучала тревога.
— Выкладывай.
Спинелли откашлялся.
— Этот парень, Уэст, как в воду канул. Двадцать моих ребят отправились на поиски, сбились с ног, а его и след простыл. Не нашли пока и О'Брайена. Вскрытие пилота показало, что смерть наступила оттого, что кто-то проломил ему основание черепа, судя по всему, резиновой дубинкой. Да, и дело Арнольда Брина. При повторной экспертизе выяснилось, что это все-таки убийство. А ты еще жив.
— Точно. — Абрамс покосился на Кэтрин. Она даже и не пыталась делать вид, что не слушает. Слишком серьезной была ситуация.
— Мне стало известно, что ты тут наведывался в библиотеку, — добавил Спинелли. — Брал «Одиссея». Я не знал, что ты читаешь по-гречески. Может, пояснишь, о чем идет речь?
— Я просто люблю Гомера.
— Серьезно? — Было слышно, как Спинелли достает сигару. — Послушай, это дело начинает действовать мне на нервы. Все задают мне уйму вопросов и ничего не сообщают взамен. Если это дело ФБР или ЦРУ, то зачем пудрить мне мозги? — Спинелли вздохнул. — Но как бы то ни было, если что-то будет нужно лично тебе, Абрамс, то звони.
— Спасибо, — сказал Тони. — Может статься, ситуация не такая уж и плохая.
Абрамс повесил трубку и повернулся к Кэтрин.
— Я поняла, — задумчиво произнесла она, — они все сегодня в Глен-Коуве. Дело серьезное.
— Вероятно, не все, но большинство. В Манхэттен отправили для прикрытия нескольких человек, которыми они жертвуют.
— Боже! — Кэтрин порывисто встала, подошла к Абрамсу и положила руки ему на плечи. — Как нам не хватает О'Брайена!
— Думаю, он первый бы сказал, что мы сделали все возможное, — ответил Абрамс.
— Хватит планировать, уточнять и прикидывать. Наступило время действовать. Не исключаю, что пришла очередь Марка Пемброука. Нам пора наведаться к нашим соседям.
52
Как Энн Кимберли и ожидала, найти в выходной такси от аэропорта Кеннеди до Лонг-Айленда оказалось непросто. И все же она сидела сейчас в машине, да еще рядом с русским, направлявшимся на Дозорис-лейн, только в ту ее часть, что была расположена за железным занавесом. Энн положила ногу на ногу и открыто рассматривала молодого парня. Он был очень привлекательным: вьющиеся каштановые волосы, длинные ресницы, карие глаза и хорошо очерченный рот.
Она заметила его еще в самолете (они летели «Люфтганзой» из Франкфурта), затем столкнулась с ним у стойки спецконтроля, потом последовала за ним на стоянку такси. С любопытством Энн наблюдала, как парень пытался найти машину. Это ему никак не удавалось. Наконец он приблизился к группе таксистов-эмигрантов из Советского Союза. Евреи почему-то так набросились на бедного русского, что, казалось, собирались его побить.
Энн пришла парню на помощь. После короткого разговора выяснилось, что им еще и по пути. Она все-таки нашла машину и пригласила в нее нерешительного русского. Сейчас она наблюдала за ним, по привычке отмечая всякие детали. У него не было багажа, только виниловая сумка и кожаный портфель.
Судя по всему, он в краткосрочной служебной командировке.
— Вы бывали в Глен-Коуве раньше? — спросила его Энн по-русски с сильным акцентом.
Он вздрогнул, нервно улыбнулся и кивнул.
— Вы надолго в Америку? — спросила Энн.
Он, похоже, тщательно обдумывал свой ответ, словно этот вопрос был для него крайне важен. Он ответил на ученическом английском:
— Я приехал сюда работать.
— А я работаю в Мюнхене.
— Вот как…
«Интересно, почему его не встретили?» — подумала она. — Хотя это, может быть, и не так удивительно. Ведь за русскими машинами все время следит ФБР, поэтому если они не хотят привлекать к кому-то внимание, то отправляют без сопровождения. Разумеется, чиновник на паспортном контроле в аэропорту сообщит ФБР о прибытии русского с дипломатическим паспортом, но пока никакого «хвоста» Энн не замечала.
Она бросила взгляд на портфель, лежавший у него на коленях. Она была уверена, что в нем какие-то документы. В последнее время русские стали меньше пользоваться шифрованной радиосвязью, больше полагаясь на курьеров. Энн Кимберли считала, что в этом есть и ее заслуга. Ведь она занималась раскрытием их шифров. Шифры у русских были неплохие, но отнюдь не идеальные.
— Здесь так жарко, — вновь заговорила Энн.
— Влажно, — отозвался русский.
— Это еще ничего, в Вашингтоне хуже. А в Мюнхене хорошо.
Энн подумала, что его зажатость происходит от свойственной русским подозрительности, от необходимости следовать бюрократическим инструкциям и, видимо, частично оттого, что он находился в компании с иностранкой, которая вдобавок еще и старше.
— Я была в Москве один раз, а в Ленинграде — два. Вы сами откуда?
Лицо у русского исказилось от переживаний. Видимо, он считал, что эта якобы случайная встреча на самом деле не случайна. Но Энн никаких специальных целей в общении с ним не преследовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70