Кэтрин выглянула в окно спальни. Небо над деревьями на востоке начинало светлеть.
— Я думаю, об Арнольде ты тоже знаешь, — произнесла она.
— Конечно. Полицейские очень хотят встретиться с тобой.
— Я готова принять их в офисе во вторник.
— Ты настоящий юрист. Каков маршрут пробежки сегодня?
— Бруклин.
— Ты бежишь одна? — неожиданно спросил Торп.
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Да так. Берегись грабителей.
— Я еще не встречала грабителя, который мог бы справиться со мной. — Она сделала небольшую паузу. — Я бегу с Тони Абрамсом.
Торп несколько секунд молчал, затем сказал:
— Это интересно.
— Почему?
— Я не знал, что он бегает. Почему ты выбрала его? Ведь ты его обгонишь.
— На сегодня я такую задачу перед собой не ставлю. Кстати, я могу пригласить и тебя, пробежка пошла бы тебе на пользу.
— А я могу пригласить тебя поупражняться со штангой и в каратэ, — с некоторой обидой сказал Торп.
— Я не готовлюсь в супермены. И мне кажется, что твое поведение в пятницу было грубым и ничем не спровоцированным. Что на тебя тогда нашло?
— Понимаешь, на меня давят некоторые обстоятельства… — начал было Торп.
— Кстати, я не могла найти тебя в субботу вечером и все воскресенье, а теперь ты поднимаешь меня в шесть утра. Откуда ты звонишь?
— Из «Ломбарди». Я тут провозился с компьютером весь уик-энд. И сегодняшнюю ночь тоже. Я потом тебе все объясню.
Кэтрин глубоко вздохнула.
— Ну, хорошо. Встретимся в четыре.
— Подожди. Может, я присоединюсь к пробежке. Откуда и во сколько ты стартуешь?
— От здания мэрии около семи. Затем выбегаю на бруклинский мост.
— Слишком рано. А как дальше?
— В восемь я буду у дома Абрамса. Генри-стрит, дом 75. Там ты можешь присоединиться к нам.
— А я думал, что Абрамс будет ждать тебя на Тридцать шестой.
— Он меняет места ночевок.
— Почему? Чего-то боится?
— Нет, просто проявляет осторожность. Тебе бы тоже следовало это делать.
— И тебе. Оставайся сегодня ночевать в «Ломбарди».
— Я подумаю.
— Хорошо. Может, я найду тебя в Бруклине. Если нет, то на пристани в четыре.
Кэтрин положила трубку и выбралась из постели. Она натянула короткий халатик, прошла в маленькую гостиную и склонилась над кушеткой.
— Тони! — Кэтрин потрясла Абрамса за плечо.
Он открыл глаза, и она сразу же поняла, что он не спит уже некоторое время.
— Я приму душ первой, — сказала Кэтрин.
— Хорошо. — Он сел на кушетке и зевнул.
— Извините за неудобную кушетку.
— А какие у нас были варианты? — Он потянулся.
— Ну… На кушетке могла спать я.
— Тут еле хватило места для меня одного.
— Не делайте вид, что вы меня не поняли.
Тони осторожно опустил ноги на пол, поддерживая одеяло вокруг бедер. Он протер глаза, снова зевнул и спросил:
— Ну как, кто-нибудь пытался убить вас сегодня ночью?
— Нет, — улыбнулась Кэтрин.
— И меня тоже.
— Я буду готова через десять минут, — сказала Кэтрин и снова прошла в спальню.
Абрамс остался посреди гостиной в белых боксерских трусах. Он сделал несколько наклонов, затем достал револьвер и кобуру из-под подушки и положил их на стол; прошел на кухню и отыскал в холодильнике пакет с апельсиновым соком, налил сок в бумажный стаканчик, выпил и вернулся в гостиную.
Комната была небольшой, но уютной и добротно обставленной довольно старой мебелью. В нише перед окном стоял рабочий стол с лежавшими на нем бумагами. Абрамс предположил, что этот стол может стоить многие тысячи долларов. Тони знал, что весь этот дом, принадлежащий теперь Кэтрин, был построен очень давно, по меньшей мере лет сто назад. Район назывался Уэст Гринвич-Вилледж.
Абрамс подошел к окну. Оно было немного наклонным, как и в доме на Тридцать шестой улице. В стекле Тони обнаружил пузырьки. «Боже, да оно служит здесь еще с тех времен, когда по соседству жили индейцы», — подумал Абрамс.
Он посмотрел вниз, на узкую улицу. Она была очень живописной. Уличные фонари еще не выключили, хотя свет уже исходил в основном от розовеющего неба. Улица оказалась пустынной, подозрительных типов видно не было.
Тони попытался сделать какие-то дополнительные выводы в отношении Кэтрин. Раньше он представлял ее себе этакой штучкой, которую интересовали главным образом витрины Блумингдэйла. Позже он узнал, что она профессионально бегает и уважает О'Брайена, которого он тоже уважал. Потом последовали очередные позитивные открытия… «Да, но есть еще и Торп», — одернул себя Абрамс.
Абрамс услышал какой-то звук и обернулся. В проеме двери, ведущей в спальню, стояла Кэтрин.
— О… Извините…
— Ничего. В этом я бегаю, — сказал Абрамс.
Она подавила улыбку, смотря ему прямо в лицо.
«Боксерские трусы. Абсолютно белые». Кэтрин вспомнила многоцветное модное белье Торпа.
— Я хотела предложить вам, чтобы вы не стеснялись. Можете приготовить себе кофе. В холодильнике есть… э-э-э…
— Ага. Лампочка. И та перегорела.
Она рассмеялась:
— Мне ведь некому готовить. Там есть яйца.
Абрамс взглянул на нее. Такие разговоры случались у него и раньше, но уже после этого. Сейчас этого не произошло, потому и разговор был какой-то неловкий.
— Я позавтракаю дома.
Немного поколебавшись, она сказала:
— Питер может присоединиться к нам на пробежке. Ничего?
— Он ваш жених, а не мой.
— Я в том смысле, что не будет ли это выглядеть как-то неприлично — пробежка сразу с двумя мужчинами?
— Я поеду домой на такси. Встретимся там в восемь, — сказал Абрамс.
— Хорошо. В это время такси можно поймать на углу Хьюстон-стрит и Седьмой авеню.
Абрамс вспомнил об одной своей знакомой, у которой напечатанные на машинке объявления такого рода висели в прихожей.
— Спасибо, — серьезно сказал он.
Она вдруг спросила:
— Вы не хотите сегодня вечером поехать к ван Дорнам? У них вечеринка по случаю Дня поминовения.
— Знаете, с меня достаточно одного мероприятия в неделю.
— Подумайте, хорошо? Вы можете поехать туда с Питером и со мной на катере. — Кэтрин тряхнула головой. — Такое впечатление, что я пытаюсь уговаривать ребенка. Я только хочу сказать, что на катере туда плыть сорок минут. Там будут люди, которых вы знаете… Что у меня за сюсюкающий тон?
Он пересек гостиную и прошел на кухню. «Нет, она не сюсюкает, — подумал он. — Она чем-то взволнована».
— Видите ли, у меня сегодня вечером есть дела.
— Ах так? Ну ладно, мне нужно собираться.
Она прошла в спальню и закрыла за собой дверь, затем снова приоткрыла ее.
— О Боже, что это сегодня со мной! Вам нужна ванная?
— Минут пятнадцать я буду разогреваться для пробежки.
Она с деланной сердитостью посмотрела на него и снова скрылась в спальне.
Услышав шум воды в душе, Абрамс снял телефонную трубку и набрал номер.
— Спинелли? Абрамс.
Сонный голос Спинелли заполнил трубку.
— Ну, блудный еврей Абрамс! Где тебя носит? Почему тебя не было дома?
— Я провел ночь на Тридцать шестой.
— А сейчас ты где?
— В Уэст Вилледж.
— Где именно в Уэст Вилледж?
— Дом 4В. Что сказал судмедэксперт о причине смерти Арнольда?
— Случайно подавился. — Спинелли откашлялся. — Никаких признаков убийства.
— Но ведь исчез целый ряд документов.
— Трудно доказать, что их пропажа связана со смертью Арнольда. Да и какая разница? Если это убийство, то почему же ты еще жив?
— Уик-энд пока не кончился. Что-нибудь по тому прыгуну с Тридцать шестой?
— Ага. Там на крыше произошла драка. Трое мужчин. Полагаю, ты об этом знаешь. Мы нашли твои пальчики на пожарной лестнице.
— Но у меня хоть хватило ума спуститься по ней, а не прыгать с четвертого этажа. Что по трупу?
— Иностранец. Возможно, восточноевропеец, хотя одежда вся была американского производства. Послушай, что произошло на крыше? Кому понадобилось тебя убивать? Ну, я бы мог убить тебя, и это было бы понятно, но кто еще?
— Я потом тебе расскажу. Не спускай глаз с Клаудии Лепеску.
— Да мы и так не спускаем глаз со всех, кого только можем зацепить. Кто эти люди, на которых ты работаешь, Абрамс? Где они живут?
— О'Брайен живет на Саттон-плейс, но я не знаю точного адреса. У ван Дорна вилла в Глен-Коуве. Гренвилы упоминали, что живут в Скарсдейле. У Торпа квартира в «Ломбарди». Кэтрин Кимберли живет на Кармин-стрит, 39. Все адреса можно проверить в Ассоциации юристов.
— Эта чертова Ассоциация закрыта на уик-энд, но с утра пораньше во вторник я нагряну в фирму О'Брайена и всех туда затребую, включая и тебя, парень.
— Послушай, ты связался с ЦРУ по поводу Торпа? — спросил Абрамс у Спинелли.
— Ага. Они молчат. Идиоты. ФБР помогает, но, видимо, им неудобно перед ЦРУ. Ну ладно, я проверил Торпа по всем возможным полицейским учетам…
Абрамс услышал, как Спинелли зажигает спичку, чтобы раскурить одну из своих страшных сигар, затем последовал раскат надрывного кашля.
— Задержи дыхание, — посоветовал Абрамс.
— Пошел ты, — огрызнулся Спинелли. Наконец он справился с кашлем. — Прокуратура графства Нассау. Около семи лет назад. Торп и его жена Кэрол катаются на катере недалеко от Лонг-Айленда. Она падает в море. Приложен отчет береговой охраны, все как положено.
— Выводы?
— Ну, к каким выводам они могли прийти? Конечно, несчастный случай. Ты же знаешь, что несчастный случай под парусом или на катере — отличная легенда для сокрытия убийства. Я помню, читал где-то, что таким образом только ЦРУ закрыло три убийства в заливе Чесапик. Они мастера на это.
— И все же это мог быть несчастный случай.
— Разумеется. Как оно было на самом деле, знает только Питер. Торп давал показания следствию, которое осуществляла береговая охрана. Труп Кэрол так и не нашли. В море в память о ней опускали цветы. Ее муж был в страшном горе. Никакого обвинения ему не предъявляли.
Абрамс помолчал минуту, затем сказал:
— Видимо, этот прием часто использовать нельзя.
— Не скажи. Похоже, его можно использовать один раз в семь лет. Почему я это говорю? Просто я проверил данные по несчастным случаям, зафиксированным береговой охраной за последние двадцать лет. Там ничего не было. Но тут я сообразил, что не все эти данные попадают в федеральную систему. Взял и проверил по штатам, и обнаружил кое-что интересное по штату Мэриленд. Бухта в заливе Чесапик, семьдесят первый. Человек оказался за бортом. За штурвалом катера Питер Торп. Он бросается на катере на выручку несчастному… О нет! Корпус судна проходит как раз по голове оказавшегося за бортом, но тот еще жив, для него не все потеряно. Тогда Торп дает задний ход и винтом случайно наезжает на беднягу, сделав ему одновременно стрижку, бритье и рассечение черепа. Этот несчастный случай уже походит на те, которыми столь славится контора Торпа. Никакого официального расследования. — Спинелли, выдержав паузу, резко добавил: — На самом деле, этот парень — хладнокровный убийца.
— Не надо делать скоропалительных заключений.
— Может, ты и прав. Кстати, а какое отношение ко всему этому имеет Джеймс Аллертон? По-моему, ФБР нервничает именно из-за него. Они что, родственники с Торпом?
— Да. Аллертон — приемный отец Питера.
— Серьезно?
— Вполне. Кроме того, Аллертон — друг исчезнувшего полковника Карбури. Ты нашел его следы?
— Нет. Но я знаю, как он исчез. Там был двойник.
— Ты его обнаружил?
— Конечно.
— Кто же его нанял?
— Да я его спрашивал, а он молчит.
— Мертв?
— Ага. В Нижней гавани на его тело наткнулся буксир. В прокуратуре это дело посчитали явным самоубийством, но меня не проведешь, Абрамс. Неопознанные трупы меня раздражают. Долго рассказывать, но по отпечаткам пальцев я вышел на одно дело о получении лицензии на открытие кабаре, проверил по гильдии актеров и наконец нашел людей, опознавших утопленника. Его звали Ларсон.
— А какая связь между ним и Карбури?
— Ну, во-первых, Ларсон был актером. Кроме того, из Англии мы получили по фототелеграфу снимки Карбури и его словесный портрет. Этот Ларсон вполне мог сойти за Карбури. Одежды полковника на нем не было, но судмедэксперт считает, что после смерти Ларсона переодевали. Не исключено, что его утопили — в ванне или сунув головой в ведро — сняли одежду Карбури, надели другую и выбросили тело в реку. — Спинелли снова помолчал. — Мы имеем дело с очень серьезными людьми, Абрамс.
— Да. Отличная работа, Спинелли.
— О, спасибо, Абрамс. Это и естественно. Я ведь уже капитан. Это ты все еще учишься.
— Опять ты прав. Послушай, ты говорил с барменом во второй раз? С Дональдом?
— Назначили встречу на сегодняшнее утро, на девять. Но он явно поторопился. Прибыл в час ночи. Лежит в морге рядом с актером. Нападение в Бронксе. Киркой по черепу.
— Боже праведный…
— Да. А удар профессиональный. Вот я и спрашиваю, Абрамс, как тебе удается еще оставаться в живых? И в каком виде привезут тебя? Раздавленным под кучей бумаг вашей фирмы? — Спинелли захохотал.
Абрамс прошел к холодильнику и налил себе еще сока. Он сделал большой глоток, затем спросил:
— Николас Уэст. Вы следите за ним?
— Ага. Такое впечатление, что за этим птенчиком все следят. Кто он такой?
— Человек, знающий ответы на многие вопросы.
— А-а, тогда понятно. Нам даже не дают поговорить с ним. Но он был в клубе «Принстон».
— Ладно. А как насчет…
— Подожди-ка. Теперь твоя очередь, Абрамс. Давай, колись. Что это вообще за штука такая, эта фирма О'Брайена? Почему весь этот бедлам происходит на моей территории? Почему не в Ньюарке, Берлине или где-то еще?
— По этому телефону говорить небезопасно.
— Да брось ты!
Абрамс решил, что не будет рассказывать Спинелли ничего об О'Брайене и ветеранах УСС, и похвалил себя за такое решение. В этот момент шум воды в ванной стих.
— Ну ладно, давай закругляться…
— Мы приглядываем за твоим домом и за домом на Тридцать шестой, — сказал Спинелли.
— Я знаю. Поставьте пост и возле дома номер 39 по Кармин-стрит. Спасибо.
— В морге будешь благодарить. Как только придешь домой переодеться, я тебя возьму. У меня ордер на твой арест.
Абрамс допил сок.
— Слушай, к черту ордер! Я буду у тебя в кабинете завтра в девять утра.
— У меня уже была назначена встреча с барменом на девять утра. А вы любите с утра пораньше попадать в морг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70