— Мне нужно еще кое-что сделать сегодня, к завтрашнему дню у меня будет больше информации.
Спинелли надолго замолчал, затем неохотно выдавил:
— Хорошо, завтра в девять. Эй, Тони, поостерегись! Понял?
— Понял. — Абрамс положил трубку и прошел в гостиную. Он услышал шум фена из спальни. Тони подумал было надеть брюки, чтобы пройти мимо Катрин в ванную, но потом ему пришло в голову, что она все равно уже видела его в трусах, а казаться в ее глазах слишком скромным или застенчивым ему не хотелось.
Шум фена прекратился, и в проеме двери показалась Кэтрин в халате.
— Вы хотите принять душ? На полочке бритвенные принадлежности и одноразовые зубные щетки.
— На них нет моих инициалов?
— Возможно. Поищите с буквой "Т". — Она пошла обратно в спальню. Снова зашумел фен.
Абрамс перекинул кобуру через плечо и вошел в спальню. Она сидела у трельяжа с феном и расческой и, похоже, не обратила на него никакого внимания. Он вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Интерьер ванной был достаточно современным — так, середина пятидесятых.
Он сбросил трусы и встал перед зеркалом. На полочке раковины были аккуратно разложены бритвенные принадлежности, там же стояли баллончик с пеной для бритья и флакон с лосьоном. На флаконе был изображен игрок в поло. Кто-то когда-то пытался объяснить Тони, почему лосьон с игроком в поло на этикетке стоит на двадцать — тридцать долларов дороже, чем с изображением крокодила или пингвина. Он понюхал пробку. Это был, несомненно, запах Торпа.
Абрамс побрился и принял душ. К лосьону он не притронулся. Обернув полотенце вокруг талии, с трусами в одной руке и с кобурой в другой, он открыл дверь и шагнул в спальню.
Кэтрин стояла перед зеркалом. На ней были только спортивные трусики, футболку она держала в руках. Их глаза встретились. Они молча смотрели друг на друга несколько секунд, затем Абрамс прошел через спальню в гостиную.
Он сел на кушетку и закурил. Да, много воды утекло с утра пятницы, когда он пришел на работу и нашел на своем столе кипу коротких служебных записок с подписью «Кимберли».
В дверь постучали. Послышался голос Кэтрин:
— Мне можно войти?
— Конечно.
На ней были белые трусы для бега и голубая футболка, в руках — кроссовки и носки. Кэтрин оглядела Абрамса, завернутого в зеленое банное полотенце.
— В этом вы далеко не убежите. — Она улыбнулась, села в кресло и натянула мягкие носки. Абрамс поймал себя на том, что не отрывает взгляда от ее ног.
После нескольких секунд молчания они одновременно сказали:
— Извините…
И оба рассмеялись.
— Я должен был постучать, — сказал Тони.
— Ну, а я должна была быстренько одеться, когда услышала, что вы выключили воду.
— Так и сделаем в следующий раз.
Кэтрин завязывала шнурки на кроссовках.
— Я вижу, вы очень аккуратно сложили свою одежду на столе. Идите и одевайтесь за моей спиной, пока мы будем разговаривать.
— И то верно. — Абрамс прошел к небольшому толику в углу и стал одеваться.
— Мы не сможем с вами прятаться здесь долго, — сказала Кэтрин.
— Правильно. — Тони заправил рубашку в брюки и надел кобуру. — Так что я предлагаю: кто из нас останется в живых к ночи, тот должен отправиться спать на Тридцать шестую улицу. Полиция тот дом как раз стережет.
— Логично, — кивнула Кэтрин. — Опять же Клаудия будет рада компании.
Тони не ответил. Он обошел кресло и сел на кушетку напротив Кэтрин. Затем надел носки и туфли. Она встала, потянулась и сделала пару наклонов.
— Чувствую, будет хорошая пробежка. Встретимся у вашего дома через час.
— Отлично. — Он поднялся и надел пиджак. — Бегуны отправляются от мэрии группами?
— Да. С небольшими интервалами с семи до восьми. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Он открыл замок входной двери и выглянул в коридор. Затем обернулся к Кэтрин.
— Поезжайте к мэрии на такси.
— Конечно. — Она поднялась и внимательно посмотрела на Абрамса. — Тони, вы знаете, у меня постепенно возникает чувство вины за то, что я втянула вас в это.
Он улыбнулся:
— Все равно у меня не было других планов на эти выходные.
Кэтрин не ответила. Абрамс посмотрел ей в глаза.
— Как вы думаете, где нас найдет Питер Торп?
— Где-то на маршруте.
— Ну что же, нам нужно внимательно искать его в толпе.
Она кивнула.
Абрамс плотно закрыл за собой дверь, вытащил револьвер из кобуры и стал осторожно спускаться по лестнице.
32
В длинном и слабо освещенном помещении квартиры в «Ломбарди» Питер Торп стоял у операционного стола. Он смотрел на обнаженного Николаса Уэста, который лежал на столе с крепко привязанными руками и ногами. У стола стояли две капельницы, аппарат ЭКГ и столик на колесиках с медицинскими инструментами. Тело Уэста было опутано проводами и трубками. Любой, увидевший эту картину, подумал бы, что находится у постели пациента реанимационной палаты. По существу, так оно и было.
Торп надел специальные светозащитные очки, почти полностью закрывавшие его лицо, и в течение нескольких секунд внимательно смотрел на Уэста. Затем он спросил:
— Как ты, Ник?
Николас Уэст сморщился под слепящим светом операционной лампы.
— Хорошо, — ответил за него Торп. — А знаешь, могло быть и хуже.
Торп склонился к лицу Уэста. Упавшая тень позволила Николасу открыть глаза впервые за многие часы. Он впился взглядом в склонившееся над ним лицо, стараясь вспомнить какое-то слово. Его измученный психотропными препаратами мозг наконец сработал:
— Ты — крот, вот ты кто… Ты — крот.
Торп рассмеялся:
— Ты знаешь. Ник, в детстве я очень любил охотиться на кротов. Я расковыривал прутиком их норки, пока не добирался до какого-то шевеления в глубине. Тогда я брал лопату, немного подкапывал, потом вонзал ее в землю и перерубал крота пополам. — Уэст молчал. — И вот с детства во мне живет это представление о маленьком глупом животном, которое полагает, что спасется от погибели в своем туннельчике. Интересно, какая мысль промелькнула в его мозгу в тот момент, когда лопата перерубала его пополам? Почему природа так слабо защитила его? А над моей головой не зависла ли та же лопата? Ладно, это мы обсудим позже.
Торп выпрямился, и ослепляющий свет вновь упал на лицо Уэста, заставив его опять закрыть глаза.
Улыбнувшись, Питер обернулся к Еве:
— Как его показатели?
Полька кивнула:
— Очень приличные. Он вообще здоровый мужчина. Давление, наполнение и частота пульса в норме. Легкие работают хорошо… — Ева проверила катетер, выходящий из члена Уэста. — Моча прозрачная.
Торп заглянул на нижнюю полку под столом. Там стоял сосуд для накопления влаги из легких Уэста. Ректальная трубка заканчивалась в специальном контейнере.
— Твердых выделений уже нет, — заметила Ева.
Питер вытянул руку и выключил свет. Уэст открыл глаза, и оба смотрели друг на друга несколько секунд. Наконец Торп проговорил:
— Бедный Ник! Но ты же всегда знал, что закончишь вот так, голым на столе. Разве нет?
Уэст кивнул:
— …Знал…
Торп склонился к нему еще ниже.
— Думал ли ты когда-нибудь, что это будет мой стол?
Николас с трудом раскрыл рот и выдавил из себя:
— Питер… пожалуйста… не делай этого со мной…
— А почему нет? Я проделывал это даже с теми, кто заслуживал этого меньше, чем ты. С теми, кого я уважал больше, чем тебя.
— Питер… ради Бога… Я все тебе скажу… Только не надо этого…
Торп посмотрел на красные цифры, загоревшиеся на одном из экранов.
— Звуковой анализатор говорит мне, что ты лжешь, Ник. И диаграмма на ленте утверждает то же самое. А ты ведь знаешь, что происходит, когда ты лжешь.
Уэст отчаянно замотал головой.
— Нет! Нет! Нет!
— Да! Да! Да! — Торп кивнул Еве, которая в ожидании смотрела на него.
Полька прикрепила два зубчатых «крокодильчика» к мошонке Уэста. Торп повернул рукоятку реостата.
— Нет! Нет! — Лицо Уэста исказилось от боли, по телу побежали конвульсии, он дико закричал.
Торп выключил реостат.
— Ты знаешь, Ник, ведь это именно я разработал такой метод допроса. Неофициально он называется «метод Торпа». Мне всегда хотелось, чтобы моим именем называлось что-то зловещее. Как устройство месье Гильотена или законы мистера Линча… — Глаза у Уэста закатились, из уголков рта стекала слюна. Торп продолжал: — Это комбинация небольших доз психотропов и воздействия электрошоком. В дополнение я использую фиксацию рук и ног, с тем чтобы вызвать у допрашиваемого чувство безысходности. — Торп зевнул. — О Господи, как я устал.
Уэст продолжал стонать. Торп сделал вид, что не слышит этого.
— Однако следует заметить, Ник, что тебе внутривенно вводятся тщательно подобранные смеси витаминов, сахара и протеина. Это для того, чтобы твой мозг продолжал активную деятельность. Ты ведь знаешь, что голодающие заключенные не могут вспомнить того, о чем у них спрашивают, даже если бы они и хотели что-то сказать. Кроме того, я использую ряд препаратов, стимулирующих память. Это достаточно эффективная методика. Разумеется, я задействую все возможности полиграфа, так что малейшая ложь наказывается. Хотя я придерживаюсь того принципа, что профессионал не должен быть садистом. Доставлять боль — не самоцель, это может порождать у клиента сопротивление. Наказание болью должно быть заслуженным, ведь мы современные люди, не так ли?
Уэст пытался что-то сказать, но создавалось такое впечатление, что язык не подчиняется ему. Изо рта у него вылетали только какие-то нечленораздельные звуки.
Торп похлопал Николаса по ноге.
— Ну-ну, ты что, язык проглотил, что ли? Ну же, расслабься.
— Он притворяется, — сказала Ева. — Конечно, после электрошока он некоторое время не может говорить, но он делает вид, что его немота длится дольше, чем это должно быть на самом деле.
— Ничего, — в тон ей проговорил Торп, — через несколько дней все будет в норме, он будет говорить безостановочно и еще просить выслушать его. И все это будет записываться на хорошую видеопленку с качественным звуком.
Ева прыснула со смеху.
— Вы, американцы, так любите электронные гильотины!
Торп тоже рассмеялся, затем перемотал назад пленку на видеомагнитофоне и включил проигрывание. Ева обхватила голову Уэста могучими руками и пальцами с силой приоткрыла ему веки.
Укрепленный над столом экран ожил, а из динамиков донеслось умоляющее: «Нет! Нет! Нет!» и пронзительный крик. Уэст уставился на экран. Он со страхом смотрел на свое искаженное болью лицо и извивающееся в конвульсиях тело.
Торп выключил видеомагнитофон.
— Ну что, видел, Ник? А если тебе показывать это часами? Ведь это так же страшно, как и сам электрошок. Ты посмотри на себя. С тебя пот течет, как со свиньи.
Ева презрительно хмыкнула, Торп усмехнулся:
— Еще одно достижение «метода Торпа» заключается в использовании центров удовольствия, для того чтобы усилить тягу клиента говорить правду. Сейчас, — он ткнул Уэста под ребро, — будь внимателен. Отвечай, но прежде хорошенько подумай. Кто-нибудь, кроме тебя, знаком с содержанием досье на «Талбота»?
Уэст моргнул и отрицательно покачал головой, вспомнив затем, что должен отвечать полными предложениями.
— Нет… никто… кроме Энн… Она видела дело «Талбота»… Больше никто…
Торп, наблюдавший за двумя анализаторами, удовлетворенно кивнул.
— Отлично, Ник, спасибо.
Он подал знак Еве, и та ослабила ремни на груди Уэста, который сразу же стал торопливо и глубоко дышать. Ева принялась растирать потные плечи Уэста ароматным маслом. Торп нажал кнопку, и комнату залили мягкие звуки «Лунной сонаты» Бетховена.
— У тебя такой слащавый вкус в музыке, Ник. — Питер обернулся к Еве, массировавшей теперь ноги Уэста. — Знаешь что, Ева, я видел, как это срабатывало десятки раз: уменьшить заряд боли, которую испытывает допрашиваемый, недостаточно для того, чтобы привлечь его на свою сторону. Ведь телу и разуму любого человека нужны удовольствия. — Он выключил музыку. — Это не музыка, а просто пытка. — И Торп засмеялся.
Уэст откашлялся.
— Ты чудовище…
Торп хмыкнул.
— Еще один прием из «метода Торпа», мистер Уэст: позволить пленнику поносить тебя. В ужасные старые времена это стоило бы тебе сломанной челюсти, но поскольку анализаторы показывают, что ты действительно так думаешь, то тебе за это ничего не будет.
— Да, я действительно так думаю.
Торп кивнул.
— Я также иногда использую секс, если мне кажется, что он требуется пленнику в награду за правду. — Нагнувшись к Уэсту, он добавил громким шепотом: — Не бойся, если я и применю этот метод в отношении тебя, то это будет не она. — Питер засмеялся. — Да, она не подарок, уж я-то знаю, поскольку должен обслуживать ее раз в неделю.
Ева казалась задетой, но все же натянуто улыбнулась, вытирая полотенцем покрытые маслом руки.
Торп приблизился к Уэсту:
— О'кей, профессор, продолжим. Почему ты не считал «Талботом» О'Брайена?
Уэст сонно ответил:
— Его подставили… Нет никаких достоверных улик… «Талбот» сам устраивал ему компрометирующие ситуации…
— Ты в этом уверен?
— О'Брайена пытались убить… после войны… настоящее покушение… несчастный случай во время охоты в Юте… Пуля попала в живот… Он был при смерти…
— Я об этом не знал.
— Это секретные сведения… Они в делах…
— Так почему ты не можешь вычислить того, кто пытался подставить О'Брайена во время войны? Почему же ты не знаешь, кто такой «Талбот»?
— Я догадываюсь… догадываюсь… три человека, а не один… Троица… Возможно, они даже не знают друг друга…
Торп потер подбородок и нагнулся к Уэсту.
— Мой отец может быть одним из них?
Уэст внимательно посмотрел на Торпа, затем закрыл глаза и отключился. Ева дала ему понюхать ароматической соли. Уэст отвернулся, и тогда она влепила ему пощечину. Торп повторил вопрос. Уэст кивнул:
— Да, это возможно.
— Как близок был О'Брайен к разгадке?
— Он думал, что был близок.
Торп взглянул на анализаторы.
— Ник, ты ответил слишком запутанно, не надо хитрить.
— Видите, этот прибор тоже можно обмануть, — сказала Ева.
— Да, ненадолго, — улыбнулся Торп. — Так я и прохожу ежегодную проверку в конторе. Но благодаря пыткам, времени и специальной технике, «метод Торпа» действует безотказно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70