Я их использую в своей работе.
Абрамс подумал: а вот О'Брайен заявил бы, что он, в свою очередь, использует Торпа.
— И в чем же заключается ваша работа?
— Нечто, связанное с внутренней агентурой. Какой у вас рост, Абрамс?
— Шесть футов и два дюйма.
Торп улыбнулся:
— Вы мне нравитесь. Извините за то, что я наговорил вам за ужином.
— Ничего. — Абрамс пригляделся к Торпу. Когда Торп оскорблял его, Абрамс понимал, что лично ему ничего не угрожает. Теперь же он осознавал, что находится в большой опасности.
Дональд принес выпивку. Торп поднял свой стакан:
— Смерть врагам нашей родины!
— Шалом, — отозвался Тони. Оба замолчали.
Бармен перегнулся через стойку и тихо сказал Торпу:
— Ваше послание дошло до того человека. — Торп кивнул и подмигнул. Дональд сказал уже громче: — Знаете, я подумал о том, о чем вы говорили… насчет четвертого июля…
— Отлично. Нам нужен хороший бармен в поместье на Лонг-Айленде. Вы готовы помочь?
Дональд немного смутился:
— Да… Конечно.
Торп обернулся к Абрамсу:
— Сможете сохранить это в тайне? Я собираюсь предложить Кейт выйти за меня замуж. Свадьбу планирую на четвертое июля.
— Поздравляю.
— Спасибо, — с отсутствующим видом ответил Торп.
Абрамс огляделся. Все как и должно быть в клубе: лампы с зелеными абажурами, на стенах картины с изображением лошадей, а в углу возле бара — группа мужчин. Абрамс поднялся и застегнул пальто.
— Пора идти.
Торп взял его за руку.
— Вы говорили с кем-нибудь об этом деле за пределами фирмы?
Абрамс подумал, что прозвучавший вопрос был как раз из тех, после которых стреляют в голову. Он вырвался из цепких рук Торпа и направился к двери. Торп последовал за ним. Они спустились по лестнице, и Абрамс зашел в телефонную будку. Он вышел из нее через несколько минут.
— Позвонили в полицию? — спросил Торп.
— А следовало бы, между прочим, — сказал Абрамс, — хотя бы для того, чтобы порадовать О'Брайена.
Они вышли на улицу и остановились под серым навесом. Дождь продолжал шуметь в темноте.
Торп снова заговорил:
— Вы собираетесь переночевать в городе?
— Возможно.
— А сейчас возвращаетесь в Штаб?
— Только если то же самое сделаете и вы.
Швейцар остановил проезжавшее мимо такси, и они оба сели. Торп достал из кармана две длинные сигары в деревянных цилиндрах.
— Рамон Аллонес. Из Гаваны. Свернуты вручную. Мне их привез канадский бизнесмен, работающий на меня. — Он протянул одну сигару Абрамсу. — Русская водка и кубинские сигары. Интересно, что бы сказали по этому поводу люди из Отдела внутренней безопасности?
Абрамс, рассматривая сигару, проговорил:
— Мой дядя Берни сказал бы «штик».
— Штык?
— «Штик». На идиш это означает что-то вроде «выпендреж». Это относится и к вашей кепке, и к золотой данхилловской зажигалке.
В глазах Торпа промелькнула обеспокоенность:
— Да нет, это просто проявление изысканного вкуса.
— «Штик».
— Похоже, идиш мне не нравится. — Он закурил и протянул зажигалку Абрамсу.
Абрамс покачал головой:
— Нет, я, пожалуй, сохраню ее для какого-нибудь знаменательного случая. — Он сунул сигару в карман и спросил: — А почему вы не предложили заглянуть в клубный сейф?
— Что? Ах да, дневник… Боже! — Торп наклонился было к шоферу, но Абрамс потянул его за плечо обратно.
— Не стоит тратить понапрасну время.
— По крайней мере, надо сыграть по правилам. Нам придется сказать О'Брайену, что мы проверили сейф.
— Вы, Торп, небрежны. Не обращаете внимания на детали. Если уж собираетесь создать видимость игры по правилам, то хотя бы старайтесь помнить, что следует делать и говорить.
Торп кивнул.
— Я недооценил вас. Приношу свои извинения. — Он стряхнул пепел на пол.
— Скажите, дневник хоть стоил того? — спросил Абрамс.
— Стоил чего? — Торп на секунду задумался. — Поверьте мне, это дело государственной важности. Карбури хотел передать чрезвычайно ценные материалы кучке любителей, кое-кто из которых к тому же требует повышенного внимания с точки зрения безопасности. И нам никак не удавалось отговорить его от этого.
— Он мертв?
— Нет, конечно, нет. С ним все в порядке.
Абрамс кивнул. «Значит, мертв».
— Голова у вас от всего этого не пошла кругом? Может, лучше было бы остаться дома? — спросил Торп.
— Нет, это был прекрасный вечер.
— А ночь только начинается. И впереди еще много приключений, — улыбнулся Торп.
Абрамс закурил.
— Не сомневайтесь.
Абрамс откинулся на спинку сиденья. «О мужчинах, — подумал он, — можно судить по их окружению, чего нельзя сказать о женщинах, судя по их любовникам».
21
Кэтрин Кимберли озабоченно посмотрела на дверь в дальнем углу «Полковничьей гостиной». Комнату пересек Николас Уэст с двумя коньячными бокалами в руках.
— Пожалуйста. И успокойся, ради Бога.
Кэтрин пригубила коньяк. Окна гостиной, расположенной на первом этаже Штаба, выходили на Парк-авеню. В гостиной было душно и шумно. Комната была заполнена мужчинами, женщинами и табачным дымом. На длинном боковом столике выстроилась шеренга бокалов с послеобеденными коктейлями. В гостиной стояла темная ореховая мебель во французском стиле, стены отделаны дубовыми панелями, на полу лежал толстый ковер кремового цвета с восточным орнаментом. На стене над облицованным мрамором камином висел большой портрет Джорджа Вашингтона кисти Рембрандта Пила. Противоположную стену украшал портрет короля Георга IV, который, как отметила Кэтрин, собрал на своей стороне гостиной всех находившихся в ней британцев.
Один из них, Марк Пемброук, приближался сейчас к ней. Кэтрин не видела его со времени майской вечеринки у ван Дорнов. До нее доходили неясные слухи относительно связи между Пемброуком и женой Гренвила, Джоан, но здесь, видимо, больше была виновата Джоан, чем Марк.
Пемброук поздоровался с Кэтрин и Уэстом.
— Есть какие-нибудь новости о Карбури?
Кэтрин отрицательно покачала головой. Она не очень доверяла Марку, но О'Брайен однажды намекнул ей, что с Пемброуком можно говорить о делах, разумеется, в пределах разумного. У Марка был доступ к архивам, и его связывали с Арнольдом довольно тесные отношения.
Пемброук тоже кивнул головой:
— Все это довольно странно.
Кэтрин знала, что Марк живет и работает в Нью-Йорке уже достаточно долго. У него был офис в «Бритиш билдинг» в Рокфеллеровском центре, недалеко от здания, в котором располагалась фирма Кэтрин. Вывеска на офисе гласила: «Британские технологии», но ни Кэтрин, ни кто-либо другой не знали, на кого в действительности работает Пемброук. Она помнила, что видела тогда по дороге к ван Дорну очертания наплечной кобуры под пиджаком Марка.
— А где Питер? — спросил Пемброук.
— Ушел, но скоро вернется, — ответила Кэтрин.
— Мне нужно с ним поговорить.
— Я ему передам.
Марка Пемброука связывали какие-то деловые отношения с Питером Торпом. Кэтрин подумала, что Марк чем-то напоминает ей Питера, но это сходство не внушало ей доверия или особой симпатии к англичанину. Марк Пемброук принадлежал к тому типу, который вызывает интерес у женщин и отчуждение у мужчин. В нем была какая-то жесткость, и Кэтрин не удивилась, заметив у него оружие. Напротив, ее больше удивило бы, если бы она его не обнаружила. Кэтрин могла поспорить, что Марк не раз пользовался пистолетом, и не для стрельбы по мишеням.
Пемброук и Уэст заговорили между собой, и Кэтрин, извинившись, отошла к Патрику О'Брайену. Тот стоял у окна, залитого дождем, и смотрел на Парк-авеню. Кэтрин встала рядом с ним. О'Брайен сказал:
— Что касается Тони Абрамса, то, думаю, он будет нам полезен. Ты поговорила с ним?
— Да. Он соглашается на сотрудничество без энтузиазма. Ситуация его несколько обескураживает. Но человек с такими данными нам нужен. Помимо всего прочего, он не связан личными отношениями ни с одним из нас. Он может объективно оценивать все факты. — Она неожиданно улыбнулась. — Думаю, ему будет приятно изобличить одного из нас, как предателя.
О'Брайен взглянул на Кэтрин, но ничего не сказал.
Кэтрин вспомнила день окончания юридического факультета Гарвардского университета, alma mater ее отца. На церемонии неожиданно появился Патрик О'Брайен и предложил ей работу в своей фирме, в создании которой принимал участие ее отец. Кэтрин приняла предложение и переехала в Нью-Йорк.
Она вышла замуж за одного из своих клиентов, Пола Хоувела, и поселилась в его квартире на Саттон-плэйс. Патрик О'Брайен относился к Хоувелу достаточно вежливо, но не любил его. В конце концов Кэтрин обнаружила, что она тоже не любит Пола, он же заявил, что не даст ей развода. С Хоувелом поговорил Патрик О'Брайен, после чего Пол заупрямился еще больше. И тут как гром среди ясного неба на Хоувела посыпались неприятности. Прежде всего дела его конторы попали в поле зрения Комиссии по финансам и ценным бумагам, которая учинила проверку офиса Хоувела по подозрению в махинациях на фондовой бирже. Затем случилась неприятность с компьютерами в его брокерской конторе. По непонятной причине из их памяти исчезли результаты участия фирмы в торгах на бирже за целый день. Немногим позже Хоувела покинули несколько его лучших брокеров, которые унесли с собой все данные по своей работе. Сыпавшиеся на Пола неприятности напоминали эпидемию чумы. В один прекрасный день он примчался к Кэтрин в офис и заорал с порога:
— Домовладелец не хочет продлевать со мной контракт на аренду квартиры! Останови его!
— Кого? — Она решила, что он выжил из ума.
— О'Брайена! Кого же еще, черт побери?
Кэтрин была настолько поражена, что ничего не ответила.
Пол на той же высокой ноте прокричал:
— Можешь получить свой чертов развод!
Через несколько месяцев они действительно официально развелись. Хоувел переехал в Торонто, и она больше ничего не слышала о нем.
Кэтрин посмотрела на О'Брайена, который маленькими глотками отхлебывал кофе из чашечки.
— Даже если Тони Абрамс откажется работать с нами, видимо, не стоит мстить ему за это.
О'Брайен улыбнулся ей отеческой улыбкой и слегка похлопал по руке:
— Только в том случае, если ты не слишком много рассказала ему о фирме.
— Нет, я не рассказывала.
Кэтрин вспомнила тот день, почти пять лет назад, когда она без вызова вошла в кабинет О'Брайена с бьющимся сердцем и задала вопрос, из-за которого и оказалась здесь сегодня:
— Могу я войти в вашу организацию, или это обязательно должен быть ветеран УСС?
Тогда О'Брайен без колебаний ответил:
— Можешь. Нам нужны молодые люди.
Она задала ему еще один вопрос:
— Вы старший?
Его лицо оставалось непроницаемым, что было ему несвойственно.
— Мы все равные среди равных.
— Каковы же ваши цели?
— Отплатить за удары в спину. Отомстить за убитых, в том числе за твоего отца. Вскрыть затесавшихся в наши ряды предателей. Отыскать самого страшного предателя, «Талбота», и убить его. И в конечном счете выполнить задачу, которую поставили перед нами тогда, в сорок втором, — уничтожить любую силу, стремящуюся уничтожить нас.
— Эту задачу выполнил Трумэн в сорок пятом. — Она указала на висящий на стене документ в рамке, подписанный Гарри Трумэном.
— Мы не признаем такого варианта ее решения. Нас породила необходимость, и по необходимости же мы существуем. Мы бессмертны. Разумеется, не в физиологическом смысле, а в смысле бессмертия нашего дела. Время от времени нам приходится перегруппировывать силы, вовлекать новых членов и привлекать союзников, освобождаться от нерадивых, но мы никогда не прекратим осуществления нашей миссии. Во всяком случае, до тех пор пока не выполним тех задач, ради которых возникли.
От того, что сказал тогда О'Брайен, у нее закружилась голова, хотя кое о чем из сказанного она догадывалась и раньше. О'Брайен умело давал ей возможность увидеть некоторые элементы, терпеливо ожидая, пока она сделает нужные выводы и придет к правильному решению. Помнится, она спросила что-то о материальной базе организации.
О'Брайен ответил:
— Ты думаешь, мы не понимали, что произойдет после войны? Когда мы уже были не нужны нашему правительству, то, как и любая другая администрация, оно попыталось просто выбросить нас на помойку. Но чиновники просчитались. Они не поняли, какой громадный интеллектуальный потенциал был ими же собран воедино. Война послужила катализатором. Она объединила нас в одной организации.
Мы видели, что они точат ножи, рассчитывая уничтожить нас после того, как мы уничтожим фашизм, поэтому мы приняли соответствующие меры предосторожности. Мы начали скрываться. Мы попрятали по разным местам свои досье и архивы. Некоторые из них находятся прямо здесь, в этом здании. Мы установили тесные контакты с британской разведкой, которая, как мы считали, продолжит свое существование и после войны. Наконец, мы крали деньги. Да-да, крали. У нас было особое подразделение, ведавшее «специальными фондами». Мы работали по всему миру почти с восьмьюдесятью валютами. Фонды насчитывали около семидесяти пяти миллионов долларов. По тем временам это было огромное состояние. Конгресс и президент выделили нам эти деньги, не обусловив их использование «нормами закона, имеющими отношение к расходованию государственных средств». Они сделали это не от широты душевной, а вынужденно. Действительно, разве можно рассчитывать на то, что контора, призванная организовывать убийства, похищения, диверсии и экономический саботаж, согласится на то, чтобы кто-то контролировал ее расходы. Кстати, мы и сами иногда зарабатывали приличные деньги на своих операциях, ведь, в конце концов, большинство из нас до войны были юристами и бизнесменами. — О'Брайен сделал шаг в сторону Кэтрин и тихо добавил: — За последние тридцать пять лет мы достигли многого на пути к выполнению нашей миссии. Деталей я раскрыть не могу, скажу лишь, что мы изобличили и уничтожили энное количество американцев и англичан, которые работали на противника. — Он положил руку Кэтрин на плечо. — Так ты действительно хочешь присоединиться к нам?
— Вы знаете, кто убил моего отца? Это ведь не был несчастный случай, разве не так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70