Едва прыгун развернулся, как за ветровым стеклом показался вышагивающий к ним богомол.
Рени безмолвно помолилась, потянула штурвал на себя и дала полный газ. Аппарат прыгнул, вдавив !Ксаббу и Каллена в обитую чем-то мягким стену кабины и прижав Рени к спинке кресла, и взлетел, едва увернувшись от последнего хватательного рывка богомола.
Через несколько секунд разгромленный Улей остался далеко позади. Рени покачала штурвал, осваивая управление, и чуть не свалилась в пикирование, но потом подобрала нужное ей положение. Машина сделала вираж и полетела над лесом навстречу садящемуся солнцу.
- То был не прадедушка Богомол, - угрюмо проговорил за ее спиной !Ксаббу. - Я забылся… и мне стыдно.
Рени начала дрожать и на секунду испугалась, что никогда не сможет остановиться.
- Насекомые, - пробормотала она, все еще дрожа. - Господи, какая гадость…
ГЛАВА 8
СРАЖАЮЩИЕСЯ МОНСТРЫ
СЕТЕПЕРЕДАЧА/ЛЮДИ: «Сердитый человек» умер
(изображение: Гомес отвечает на вопросы журналистов перед зданием суда)
ГОЛОС: Нестор Гомес, назвавший себя в суде «просто сердитый человек», умер в приюте для бедняков в Мехико-сити в возрасте 98 лет. Он стал знаменитым уже после шестидесяти, когда уволился с фабрики, на которой работал. Многие назвали Гомеса героем после того, как он расстрелял из автомата автомобиль с молодыми людьми на придорожной стоянке неподалеку от мексиканского городка Хуарес. Он утверждал, что юнцы над ним издевались.
(изображение: обгоревшие останки машины)
Еще более неоднозначными, чем само убийство, были показания свидетелей, утверждавших, что Гомес поджег машину, когда некоторые из раненых еще оставались в живых. Суд по его делу в Мехико-сити не пришел к единому решению. Два последующих суда также не смогли вынести приговор. Гомеса никогда не судили в США, хотя все пять жертв были американцами.
(изображение: Гомеса приветствуют в аэропорту Буэнос-Айреса)
Многие годы после этого инцидента он был почетным гостем на собраниях антикриминальных групп в разных странах, а выражение «гомесировать» стало синонимом насильственного и даже чрезмерного возмездия…
- Вот ведь гнусь, - заметил Фредерикс, развалившись в тенечке под травяным стеблем. - Хоть я и знаю, что нам не надо есть, а все равно утро без завтрака вроде как и не утро.
Орландо, которому стало намного лучше после того, как у него прошел жар, пожал плечами:
- Может, ниже по реке и отыщется забегаловка с кофеваркой. Или плантация воздушного риса.
- Уж лучше помолчи, - проворчал Сладкий Уильям. - Ни кофе, ни шмали - то бишь курева, чтобы вам, ребятишкам-янки, было понятно - «это ад», как сказал один парень по имени Шекспир, «и выхода из него нет».
Орландо ухмыльнулся, гадая, что подумал бы Уильям, узнав, что один из «ребятишек-янки» на самом деле девушка. Кстати говоря, откуда им знать, что Сладкий Уильям сам не девушка? Или что Флоримель не парень?
- Так что нам делать? - спросила Кван Ли. - Куда идти? Разве нам не следует искать остальных?
- Мы можем делать что угодно, - ответила Флоримель, как раз вернувшаяся из разведывательной прогулки вверх по реке. Рядом с ней шипел и лязгал Т-четыре-Б. - Но от воды некоторое время нужно держаться подальше. Рыбы еще кормятся.
Даже рассказ о том, как устроившие безумную кормежку рыбы потопили их корабль-лист, не смог омрачить хорошее настроение Орландо. Он встал, все еще немного слабый, но чувствуя себя гораздо лучше, чем на протяжении нескольких последних дней, и стряхнул пыль с холщовой набедренной повязки Таргора. Забавно. Если как следует приглядеться (или стать достаточно маленьким), то даже грязь оставляет пыльные следы. Частички грязи, настолько маленькие, что он даже не смог бы их рассмотреть, если бы был нормального размера, терлись друг о друга и измельчались при этом еще сильнее. Он предположил, что процесс будет продолжаться, пока пылинки не уменьшатся до размеров молекул, но даже тогда можно будет отыскать кусочки микроволокна среди молекулярных морщинок. Полная супергнусь, как любит говорить Фредерикс…
- Кто-нибудь представляет, где могут находиться Рени и ее друг… Коббу или как там его? - спросил Орландо. - То есть видел ли их кто-нибудь после того, как они упали в воду?
- Они еще живы.
Все посмотрели на Мартину, которая сидела, прислонившись к камням (точнее было бы сказать, песчинкам, если бы Орландо и остальные были нормального размера). Путешественники сложили из этих камней стену, чтобы укрыться от ночного ветра. Сегодня сим Мартины выглядел уже менее потрепанным и усталым, хотя Орландо и задумался, не создалось ли у него обманчивое впечатление из-за собственного замечательного настроения.
- Откуда вы знаете? - спросил он.
- Я… не могу объяснить. Наверное, я их… чувствую. - Мартина с такой силой потерла лицо, что оно даже изменило форму, и Орландо впервые увидел то, что воспринял как истинную меру ее слепоты: он не думал, что незрячий человек сделает жест, выглядящий столь интимно. - Такое не объяснить словами, но для работы с информацией я всегда использовала… невизуальные методы, да. Понимаете? Именно так была задумана и создана моя система. А теперь я принимаю то, чего никогда не принимала раньше: новую и очень странную информацию. Но постепенно, и очень медленно, потому что это болезненный процесс, она начинает обретать определенный смысл. - Мартина повернулась к Орландо. - Вот ты, например. Ты для меня - набор звуков; я слышу, как твоя одежда трется о кожу, как бьется сердце, слышу твое дыхание с примесью… как бы это сказать… побулькивания в легких из-за болезни. Обоняю запахи твоего кожаного пояса, твоего тела и железа твоего меча. Кстати, он немного заржавел.
Орландо посмотрел на меч и смутился. Таргор никогда не оставил бы оружие без ухода, если бы оно побывало в воде. Он набрал горсть микропесчинок и принялся чистить лезвие.
- Но это лишь часть информации, - продолжила Мартина. - Теперь ко мне поступает и другая, но я не могу описать ее словами. Во всяком случае, пока не могу.
- О чем это вы? - с тревогой спросила Кван Ли. - Что к вам поступает?
- Я имела в виду, что не могу выразить свои ощущения словами. Как если бы вы попытались объяснить, что такое цвет, слепому человеку вроде меня.
Она нахмурилась.
- Нет, тут я не права, потому что было время, когда я могла видеть, и поэтому помню, что такое цвет. Но если вы попытаетесь описать «красное» или «зеленое» тому, кто вообще никогда не видел цветов, то как вы это сделаете? Тебя, Орландо, я также могу ощущать как некую рябь в воздухе, но только это не рябь и не в воздухе. Есть нечто такое, что подсказывает мне: предмет в форме Орландо должен находиться где-то рядом. А этот лес я ощущаю как… своего рода числа. Маленькие твердые предметы, миллионы предметов, которые пульсируют и разговаривают друг с другом. Это так трудно выразить словами…
Она покачала головой и прижала пальцы к вискам:
- Вся эта Сеть… она для меня, как река информации. Она несет меня, вертит, почти меня утопила. Но понемногу я начинаю понимать, как в ней следует плавать.
- Хо дзанг! - выдохнул Фредерикс. - Но тоже гнусь порядочная.
- Значит, вы уверены, что Рени и человек-бабуин все еще живы? - спросил Орландо.
- Я могу… да, ощущать их. Еле-еле, как очень далекий звук. Вряд ли они близко. Или же, не исключено и такое, я ощущаю некий… остаток. - Ее лицо стало печальным. - Возможно, я заговорила слишком рано. Быть может, они погибли, а я ощущаю лишь их былое присутствие.
- Значит, ты можешь различать нас своим… сонаром? - сердито, а может, и немного испуганно проговорила Флоримель. - И что еще ты о нас знаешь? Ты умеешь читать наши мысли, Мартина?
Слепая женщина развела руки, словно отражая удар.
- Ну что вы! Я знаю лишь то, что ощущаю, а это говорит о ваших мыслях не больше, чем можно понять по выражению лица или по голосу.
- Так что успокойся, Флосси, - ухмыльнулся Сладкий Уильям.
- Меня зовут не «Флосси». - От эмоций на виртуальном лице Флоримель могло бы скиснуть молоко. - И это дурацкая шутка, если вообще шутка.
- Но кто вы? - спросил Орландо. - И кто каждый из вас? - Все посмотрели на него. - Я лишь хочу сказать, что до сих пор не знаю, кто вы такие. Мы должны доверять друг другу, но ничего не знаем о тех, кому нам следует доверять.
Теперь настала очередь скривиться Сладкому Уильяму:
- Мы ничего не обязаны делать. Я, например, не планирую строить тут карьеру, и мне глубоко начхать, какими скучными и отвратительными вещами вы занимаетесь в свободное время.
- Этого мало, - заявил Орландо. - Слушайте, я скажу вам всю правду о себе. Меня зовут Орландо Гардинер. Мне пятнадцать лет.
- Будет через три месяца, - уточнил Фредерикс.
- Подросток? Какой сюрприз, - Уильям закатил глаза.
- Заткнись. Я хоть что-то пытаюсь предпринять. - Орландо перевел дух, готовясь продолжать, - Мне почти пятнадцать лет. У меня прогерия. Это болезнь, и она очень скоро меня убьет. - Как и в тот день, когда он признался в этом Фредериксу, он ощутил некое возбуждение, холодные брызги после прыжка с высокого трамплина, мысль о котором долго нагоняет страх. - И не говорите, что вам очень жаль, потому что важно не это. - Уильям приподнял брови, но промолчал. Орландо торопливо заговорил дальше: - Я многие годы играл в сетевые игры и стал очень опытным игроком. Потом… была одна причина… я случайно узнал про все это. Я не знаю никого, кто заболел бы из-за пребывания в Сети, но сейчас я намерен заняться именно этим, и… и для меня это стало самым важным делом.
Договорив, он ощутил, как пылают от волнения его реальные щеки, и понадеялся, что это не проявилось на виртуальном лице. Все молчали.
- Меня зовут Сэм Фредерикс, - заговорил наконец его друг, прервав неловкое молчание. - И мне тоже пятнадцать лет… но уже полных пятнадцать. - Фредерикс почти застенчиво улыбнулся Гардинеру. - Я здесь потому, что меня взял с собой Орландо. Но я застрял здесь точно так же, как если бы проник сюда, чтобы кого-то спасти. Фенфен, пожалуй, я здесь и в самом деле, чтобы кого-то спасти. Себя. Нас.
Несмотря на смущение, которое Орландо испытал, когда уточнили его возраст, он не стал отмечать, что Фредерикс кое о чем умолчал. Как и остальные, Сэм будет носить то лицо, какое хочет.
- А я Мартина Дерубен, - сказала слепая женщина. - Занимаюсь научными исследованиями. Ослепла в восемь лет. Несчастный случай. Живу одна в От-Лангедоке на юге Франции, неподалеку от Тулузы. Я пришла вместе с Рени, !Ксаббу и Мюратом Сагаром Сингхом, который был убит, когда мы вошли в Сеть Иноземья. - Она кивнула, словно ставила знак препинания в сухом изложении фактов. Орландо уловил пропуски и в ее рассказе, но снова не стал задавать вопросы.
- Хрень все это. - Т-четыре-Б скрестил руки на угловатой груди. - На фига вам знать все про меня? Вы чо, из сетевых новостей?
- Боже праведный. Я и то могу говорить по-английски лучше него, а это не мой родной язык, - прокомментировала Флоримель.
- Просто скажи, что ты здесь делаешь, - взмолился Орландо. - Как твое настоящее имя?
- Фиг вам, а не имя. - Робот оскалился, насколько это было возможно в мультяшной хромированной боевой маске. - Я здеся из-за своей тени - моего зизза.
- О ком это он? - изумилась Кван Ли.
- Приятель, с которым он корешится, - перевел Орландо, испытывавший восхищение парня из богатой семьи к жаргону Очкариков.
- Не приятель, нет, - возмутился Т-четыре-Б. - Он моя тень - мы из одной коробки.
- Они… гм-м… нечто вроде как из одной банды, - пояснил Орландо единственной в группе сертифицированной бабушке. - А что случилось с твоим другом, Т-четыре-Б?
- Пришел в тот хренов дворец это узнать, скажешь, нет? - буркнул робот. - В госпитале мой зиззи. Нашли почти дохлым на полу в его хибаре. Думал, его зарядом шарахнуло, но он был воткнут в мамапапину сеть.
Орландо все больше ощущал нелепость ситуации, но тем не менее стоически перевел:
- Он говорит, что его друг в госпитале, совсем как брат Рени. Когда его нашли, то сперва подумали, что мозг поврежден «зарядом», но парень был подключен к обычной Сети.
- Кстати, а «Т-четыре-Б» - это разве не один из видов «заряда», мой дорогой Бабах? - поинтересовался Сладкий Уильям.
- Да ты сечешь. - В голосе робота появилось нечто вроде мрачного восторга. - Слишком смачный заряд этот «Т-четыре-Б». Летишь на небеса прямиком. Мое имя - моя слава, усек?
- Господи, помилуй нас, - сказал Уильям. - Да он же «зарядник». Просто блеск, верно?
Робот продемонстрировал шипастый кулак:
- Вот он блеск, козел.
- О, прекратите. - Хорошее настроение, с которым Орландо начал утро, начало таять. Да и солнце уже клонилось к закату. - Кван Ли?
- Разве не все еще слышали мою печальную историю? - Она обвела спутников взглядом, но никто не отозвался. - Это случилось с моей внучкой. - Кван Ли помолчала. - Джинь, мой милый котеночек, радость моя… Она тоже… заснула, как брат Рени, как… друг этого человека. Я долго и упорно пыталась найти причину. - Казалось, ей неприятно, что все ее слушают. - Я живу в Новом Каулуне, в Гонконге, - добавила она. - Разве этого недостаточно для рассказа о таких, как я? Я очень, очень старая.
Орландо улыбнулся, но засомневался, что она и во время поисков истины была такая же робкая и вежливая - не очень-то ей было легко продвигаться вперед до самого Иноземья, когда вся семья твердила, что старуха ведет себя бессмысленно и глупо.
- Кто еще?
- Я делаю это только поэтому, что на реке пока еще опасно, - заявила Флоримель. - При иных обстоятельствах вы не уговорили бы меня тратить время на болтовню, когда нас ждут дела. И я не считаю слишком важной информацию о том, кто мы есть. - Последнее слово она ехидно выделила. - Мое имя знаете. Фамилия значения не имеет. Родом я из Баден-Вюртемберга. А сейчас живу возле Штутгарта.
Орландо подождал, но продолжения не последовало.
- И это все?
- А что еще вам надо знать?
- Почему вы здесь? - На сей раз вопрос задал Фредерикс. - И где обучились тому, что проделали с Орландо? Вы врач или кто?
- У меня есть определенное медицинское образование, но я не врач. И хватит об этом.
- Но почему вы здесь? - повторил вопрос Орландо.
- Ну сколько можно спрашивать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108