— Вот что, ханум, бросьте эти шутки...
— Почему же шутки? — В глазах Махбубы неожиданно блеснули слезы.— Вы думаете, я не смогу справиться с этой должностью? Считаете, я глупее других?
Шукуров все еще не мог отделаться от шутливого настроения. Жена пришла к нему в райком просить высокий пост! Да разве это можно было принять всерьез?
— Нет, ханум, вы конечно в тысячу раз умнее, красивее других...
— Нечего смеяться!
— Зачем же вы сами смешите?..
— Разве то, что я сказала, так смешно?
— Если не смешно, то из рук вон плохо! — неожиданно для себя отчеканил Шукуров.— Приходите ко мне, к своему мужу. И зачем? Я должен вам устроить место главного врача! Надо же додуматься!
У Махбубы обиженно задрожала нижняя губа. Попыталась было что-то сказать, но не смогла, выскочила из кабинета.
Вечером того же дня Абрар Шукурович долго беседовал с женой. Махбуба вроде бы поняла, что перегнула палку, и даже сама посмеялась над нелепой своей просьбой.
Но все-таки удивительно — раньше за ней не наблюдалось такого. Во всяком случае, он не замечал, чтобы она так жадно желала быть
первой, чтобы стремилась к роскоши, блеску. Может, сработали дремавшие в ней родительские гены? Шукуров вспомнил: ведь не раз уже он подмечал в доме тестя некоторую чрезмерность во всем: и в обстановке, и в самом поведении доктора наук Мирабидова... Шукуров шел, углубленный в свои думы.
— Абрарджан! —прервал его мысли чей-то голос. У небольшого фонтана на площади перед новым двухэтажным зданием райкома стоял тот самый старый председатель колхоза, Аксакал, который вскоре по приезде Шукурова приходил к нему с жалобой на Атакузы по поводу мрамора.
Аксакалом, то есть белобородым, его прозвали не только из-за почтенного возраста, но и за длинную, заботливо соблюдаемую серебристую бороду. Раис сегодня оделся что-то очень торжественно — новый просторный китель весь увешан орденами и медалями, над ними поблескивает маленькая Звезда Героя, хромовые сапоги отполированы, на бритой голове новая тюбетейка, а уж как сегодня промыл и расчесал пышную белую бороду — каждая волосинка блестит.
«Ага, прискакал уже!» — подумал Шукуров, вспоминая не совсем приятный разговор, который на днях вышел у него с первым секретарем обкома.
— Я слышал, вы там обижаете нашего почтенного Аксакала,— прямо в упор начал секретарь.
Шукуров не сразу и сообразил, о ком идет речь. Поняв, начал было объяснять сугь дела. Но секретарь не стал слушать.
— Я, конечно, понимаю. Атакузы Умаров толковый хозяин, и мы всячески поддерживаем его. И заслуги...
— Дело не в заслугах,— не выдержал Шукуров. — Беда в том, что я сам очутился в положении Атакузы Умарова.
— Не понял вас.
— Плохо со снабжением, из рук вон плохо! Это и толкает людей на разное... ну, что ли, предпринимательство.
— Надеюсь, вы лично еще не преуспели в таких делах?
— К сожалению, начисто лишен предпринимательского таланта,— засмеялся Шукуров.— Зато и положение в районе — катастрофическое. Особенно с удобрениями.
— Ну, насчет катастрофы вы, конечно, преувеличиваете. Я прочел вашу записку. Рассмотрим ее на бюро. А пока прошу подумать вот над чем. Не слишком ли много валим мы на эти самые неурядицы? Некоторые из раисов в вашем районе разрешают себе куда больше дозволенного, не стесняются и закон нарушать. Есгь один нехороший сигнал, касается Атакузы Умарова. К вам на днях приедет Бекмурад Халмура-дович. Разберитесь! А Аксакала не обижайте!..
И вот уже Аксакал здесь. Шукуров пропустил раиса в дверь своего кабинета на втором этаже.
«Даст он себя в обиду! Дожидайтесь! Тот же Атакузы — одно тесто, разве что разной выпечки. Любопытно: скажет, что был у первого, или промолчит?»
Промолчал. Маленькие глазки хитро сияли из-под густых нависших бровей. Пришел он просто проведать уважаемого нового секретаря.
Может, у дорогого Абрарджана есть какие-нибудь замечания по его работе? Ведь не зря говорится: ум не от возраста зависит, а от головы. Он считает — очень правильные эти слова. Вот и сам он, несмотря на почтенный возраст, впадает иной раз в ошибки, глупостей делает немало.
Тонкий ход! Спешит опередить возможный упрек. Абрар Шукуро-вич улыбнулся. Пословица пословицей, но вот он, секретарь, действительно нередко ошибается, ему бы очень кстати были советы таких умудренных опытом руководителей, как Аксакал. Дипломатический ход, видимо, удался, и раис приступил к делу. Оказывается, опять пришел с жалобой. И опять на Атакузы, хоть и преклоняется перед его умом, хозяйственной хваткой и дерзостью. Выяснилось — Атакузы снова перехватил то, что предназначалось колхозу Аксакала. На этот раз—дефицитные трубы для газификации кишлака.
Шукуров дал слово — разберется. Записал при Аксакале в блокнот. Под конец не удержался и от шутки:
— Как же это вы так, бывалый раис, уважаемый всеми аксакал — и дали обойти себя Атакузы?
Сказал — и сразу пожалел. В маленьких глазках-стеклышках, прикрытых седыми бровями, мгновенно заиграли ехидные огоньки. Улыбаясь в пышные усы, Аксакал ответил:
— У него ведь хандаляшки! Много хандаляшек!
Вот оно как! Шукуров поспешил закруглить разговор. Проводив раиса, он долго ходил по кабинету.
Аксакал в своей жалобе на Атакузы, конечно, прав. Прав и первый — не годится вершить незаконные дела, прикрываясь хозяйственными неурядицами. Но ведь и сами неурядицы существуют — это тоже правда, от которой не уйти. Именно они и толкают на разные хитрые ходы. Значит, в первую очередь надо бороться с причиной, которая привела к нежелательному следствию. Об этих неурядицах Шукуров писал и в обком, и в Госплан, а результат, как говорится, равен нулю!..
В дверь тихо постучала секретарша:
— Тут пришли двое. Говорят, из Ташкента.
— Из Ташкента? («Не тесть ли?» — подумал Шукуров.) Пусть заходят.
В кабинет вошел длинный, тощий мужчина лет тридцати, с загорелым дочерна лицом. За ним — девушка с высокой прической из мягких каштановых волос.
— Доцент Абидов,— представился темнолицый посетитель. Девушка подняла большие печальные глаза на Шукурова и тут же низко опустила голову.
— Пожалуйста, присаживайтесь...
— Спасибо,— девушка села на стул, одернула подол короткого ситцевого платья без рукавов.
— В-вот что... Мы к вам с просьбой! — Доцент, волнуясь, пригладил свою взлохмаченную густую шевелюру.
Шукуров не сразу разобрал, в чем его просьба. Наконец понял следующее: он, доцент университета Сакиджан Абидов, уже много лет работает над биологическим методом борьбы с вредителями хлопка и
теперь приехал к знаменитому миллионеру-председателю (при слове «миллионер» доцент саркастически усмехнулся), хочет в колхозе, где широко поставлено хлопководство, испытать результаты своей работы. Есть и еще одна причина, почему выбрал именно этот колхоз. Вот эта девушка, Латофат. Здесь ее родной кишлак, здесь она родилась и выросла. В этом году окончила университет...
Латофат... Он уже слышал это имя. И не так давно. Ах да, это же дочь Бурибаева и той красавицы, из-за которой погиб сын домлы Ша-мурадова. Будущая невестка Атакузы!..
Шукуров, не поворачивая головы, искоса взглянул на Латофат. Удивительные глаза — огромные, грустные. Ну, если мать ее в молодости была такой же, можно представить себе боль и горечь джигита. Джаббар—так, кажется, звали его...
— Простите, т-товарищ Шукуров, я вижу, вам не интересна наша идея...— доцент Абидов дернулся к двери.
— Нет, нет, очень интересна. Так что вы собираетесь здесь делать?
— Я уже сказал — испытывать биологический метод боробы с вредителями, в частности с совкой. Кому-кому, а вам должно быть известно, какое это зло для хлопчатника. Надеюсь, вы представляете себе, что ядохимикаты — палка о двух концах. Бьют не одну только совку. А мы привезли вот что,— он вынул из кармана стеклянную банку с какой-то зеленовато-желтой пыльцой, потряс ею перед Шукуровым.— Здесь мушки-трихограммы. Мы развели в нашей институтской лаборатории. Злейший враг совки. Трихограмма обыкновенная, яйцеед. Вы, может быть, замечали — на нижней части стебля иной раз приклеена цепочка блестящих желтых яичек, вроде пшена? — Доцент увлекся и теперь совсем не заикался.— Это яички совки. Вот мы придем с этой банкой на поле и выпустим своих мушек. Ветер быстро их разнесет... А через неделю приходите, увидите: желтые яички совки станут черными. И из них теперь не совки вылетят, а такие же трихограммы. Вот и все! Трихограмма может уничтожить до девяноста процентов яиц вредителя. А то и до ста. Представляете? — Абидов торжествующе замолчал, наблюдая, какое действие его слова произвели на хозяина кабинета.
Шукуров с неожиданно вспыхнувшим интересом следил за странноватым доцентом.
— Очень интересно,— повторил он.— А с председателем вы уже говорили?
— Да, все в порядке. У нас договор. Колхоз отвел нам небольшой участок...
— Так в чем нужна моя помощь? Может, свести вас с руководителями районного отдела защиты растений?
— Благодарю вас, спасибо! — тонкие губы Абидова насмешливо искривились.— Нам известны эти паникеры!
— Паникеры? —не понял Шукуров.
— А как же иначе? Появится в поле один-единственный клещ или бабочка — и уже поднимают шум на весь мир: спасите, горим! Известна причина этого шума!
— Ив чем она?
— Да в том... выполнять нужно план! План по протраве! Ядами травить поле надо. А чтобы разрешили сыпать ядохимикаты, шумят, пугают: погибаем, весь мир заполонили совки!
Узкое, обтянутое темной кожей лицо Абидова пылало румянцем, глаза светились. «Дервиш! Дервиш, беседующий с нечистой силой!» — мелькнуло в голове Шукурова. Но этот «дервиш» заинтересовал его. Говорил о вещах, которые и самого Шукурова тревожили. Он невзначай взглянул на Латофат. Что с нею сделалось? Чистое, нежное, цвета пшеничного зерна лицо порозовело. Печальные глаза странно блестели, в них был восторг. Этот тощий, темнолицый заика, похоже, задел что-то в ее душе!..
— Ладно! — Абидов махнул длинной рукой.— Сейчас я к вам по другому вопросу. Латофатхон окончила недавно университет. Специалист она способный, вполне могла бы стать хорошим ученым, если бы захотела...
— А разве она не хочет? — Шукуров улыбнулся Латофат.
— Не хочет! Собирается замуж за сына того самого...
— Домладжан! —девушка умоляюще сложила руки.
— За сына самого передового, самого сознательного, самого лучшего председателя-миллионера. Ну, не будем об этом! — Абидов странно дернул шеей. Шукурова поразила боль в его голосе.— Хочет замуж — пусть выходит. Это личное дело. Но чтоб она не затерялась в апартаментах своей свекрови-миллионерши, прошу вас помочь в одном деле.
— А именно?
— А именно открыть здесь лабораторию, где можно было бы исследовать биологические процессы, происходящие на ваших полях, и размножить личинки той же мушки-трихограммы. Я понимаю, задача эта не входит в компетенцию района. Такими делами занимается Министерство сельского хозяйства. Но в ваших возможностях подсказать им, подать, так сказать, идею. Вы же знаете, сейчас во всем мире, и в нашей стране в том числе, серьезно занялись вопросами биологического метода борьбы с вредителями сельского хозяйства...
Глаза девушки снова засияли. Шукурову очень захотелось помочь ей.
— Дело перспективное. Но пока...
— Раз перспективное, зачем же тянуть, надо сейчас уже закладывать фундамент! — подхватил Абидов.— Вы не думайте, для этой лаборатории не потребуется много средств. Достаточно трех-четырех работников. Латофатхон, к примеру, будет заведовать. Потребуются еще лаборантка-методист и агроном, энтомолог... Годовая зарплата на всю лабораторию, включая сторожа и уборщицу, не составит и десяти тысяч рублей.
— А оборудование?
— Да что там оборудование! Один холодильник, два термостата, колбы-молбы, шкафы-мафы — вот и все оборудование!
Шукурова все больше удивлял этот доцент. Он, как видно, знал дело досконально. Сам Шукуров масштабы расходов на лабораторию представлял себе совсем иными.
— А вы не пробовали говорить об этом в министерстве?
— Сколько колхозов в районе? — доцент, казалось, не услышал вопроса.
— Девять колхозов и шесть совхозов...
. — Столько хозяйств! Неужели они не смогут выделить двадцать тысяч рублей ради такого нужного и благородного дела?
— Атакузы-ака...— начала было девушка и покраснела,— может помочь.
— Ну что ж, это все хорошо. Но так или иначе вопрос надо ставить перед министерством...
— Вот вы и поставьте! Самый передовой секретарь самого передового района, кому же еще, как не вам...
— Откуда взяли, что я передовой секретарь? Абидов снова скривил тонкие губы:
— Первый раз встречаю человека, которому не нравится слово «передовой»!
Шукуров не успел ответить — зазвонил телефон. Секретарь обкома Халмурадов, оказывается, приехал уже в колхоз Аксакала и ждет его. Шукуров начал собирать бумаги.
— Вот что, домла Абидов. Если вас не затруднит, зайдите еще раз. Поговорим обстоятельно.
Посетители ушли. Шукуров достал из сейфа папку с копией своей записки в обком, стоя перелистал ее. Нашел страницу, где говорилось о неурядицах в снабжении, об опасном разрыве между планом и реальностью в работе хозяйственных и строительных организаций. В одном месте упоминалось и имя Халмурадова. «Секретарь обкома по сельскому хозяйству Халмурадов и подведомственный ему отдел не всегда четко и оперативно решают наболевшие вопросы...»
Предстоял нелегкий разговор.
2
Атакузы был доволен вдвойне. Созванная обкомом летучка прошла в его штабе — это первое, а второе — перед летучкой секретарь обкома в сопровождении съехавшегося из обкома и райкома начальства обошел его хлопковые поля, участки, засеянные клевером и бахчевыми.
Молодые деревца, освобожденные от песка, подросли; хлопчатник, оберегаемый ими от горячих степных ветров, зеленел во всей красе. Поля Атакузы очень выигрывали по сравнению с чахлыми посевами вновь созданных совхозов. Известно, рядом с некрасивой девушкой всего лишь миловидная и та покажется красавицей. Вот так и у Атакузы — по сравнению с посевами новых совхозов его поля казались райскими садами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41