Ты знаешь, что хоронить людей в земле прекратили
более тысячи семисот лет назад. Я определяю возраст этих камней в две
тысячи лет или около того.
- Как жаль, что нет самого трупа... - вздохнул Люций.
- Да, конечно! Но труп давно уже исчез бесследно. Мо, быть, можно
найти остатки черепа и крупных костей.
- Это не то!
- Понимаю, но то, чего хочется вам, биологам, вы никогда, найдете.
Вернемся к нашей теме. Для археолога самое важное в подобных случаях - это
определить язык, на котором была сделана надпись. Остальное - дело времени
и терпения. В данном случае того и другого потребовалось немного. В былые
времена, которые нас интересуют, существовало много различных языков, и это
обстоятельство часто затрудняет расшифровку. Так как эта местность
расположена на территории бывшей России, то мы вправе предположить, что и
надпись сделана на старом русском языке. И это действительно так и есть. Ты
еще помнишь его?
- Плохо, но помню, - ответил Люций. - Твои уроки не пропали. Странно,
что они пригодились. Я думал, что русский язык мне никогда не понадобится.
- Знания никогда не пропадают, - сказал Мунций. Он открыл записную
книжку и положил се на колено. - Вот смотри. В надписи три строчки. Первая
буква первой строчки сохранилась. Это большое "Г". За нею идут две буквы
меньшего размера - "е" и "р". Получается начало слова - "Гер..." Затем идет
большой пропуск, и опять три буквы рядом: "ю", "з" и "а" - "юза". Судя по
величине букв и длине всей строчки...
- Постой, - перебил Люций. - Может быть, строчка не заканчивалась
слогом "юза"?
- Заканчивалась. Это можно сказать наверняка. За буквой "а" идет грань
мраморной пирамиды. Она ясно видна. Итак, судя по длине всей строчки, можно
сделать вывод, что в промежутке могло быть еще восемнадцать букв. Но одного
слова такой длины не существовало. Значит, сюда входят и промежутки между
словами. Очень смутно, на местах четырнадцатой и пятнадцатой букв, можно
различить несколько линий, дающих основание думать, что здесь могли быть
буквы "о" и "г", расположенные рядом. Учитывая это, можно с уверенностью
сказать, что первая строчка это - "Герой Советского Союза". Ты, конечно,
знаешь, что это звание присваивалось людям в первые века коммунистической
эры за подвиги, выделяющие, своим героизмом. Перейдем ко второй строчке. На
ней, как видишь, сохранились только четыре буквы, и они находятся не рядом.
Кроме того, невозможно определить длину строчки и место, которое она
занимала относительно первой. Все, что мы можем сказать уверенно, это то,
что строчка именно вторая, а не третья. И это очень важно. Видишь большое
"И", потом маленькие "н", "в" и "а". Если " пая строчка прочитана нами
правильно, а я в этом не сомневаюсь, то это может быть именем и отчеством
героя. Ни того, ни другого мы прочитать не можем. Большое "И" даст
некоторое основание считать, что героя звали Иван, имя очень
распространенное как с тысячи лет назад, так и сейчас. Перейдем к третьей
строчке. Тут-то и ждет нас самое интересное и важное. Строчка была написана
большими и, заметь, одинаковыми буквами. Три буквы рядом - "В", "О" и "Л",
затем промежуток величиной в три интервала и буква "Ы". Получается
"ВОЛ...Ы". Но, на наше счастье, безусловный факт, что от буквы "В" третьей
строчки до буквы "Г" первой строчки и от буквы "Ы" третьей до буквы "а"
первой совершенно одинаковое расстояние.
Мунций произнес последние слова с нескрываемым торжеством в голосе.
Люций с удивлением посмотрел на него.
- О чем же это говорит? - спросил он.
- Это даст нам решение загадки. Дело в том, что надписи на могильных
памятниках делались обычно так, что строчки располагались симметрично.
Отсюда вывод, в третьей строчке мы имеем дело с коротким словом в семь
букв, начинающимся на "ВОЛ" и кончающимся буквой "Ы". Это фамилия! Знаешь,
что это такое?
- Да, помню, - ответил Люций и улыбнулся. Он хорошо знал привычку
своего отца разговаривать со всеми, как с учениками.
- Но, - продолжал Нунций, - эта фамилия написана во множественном
числе, что доказывается буквой "Ы" на конце. А отсюда следует, что первая
строчка прочитана нами неправильно. Не "Герой Советского Союза", а "Герои".
Два героя с одинаковой фамилией. Вряд ли их было три. Вероятно, это братья.
Если мы зададимся вопросом, когда могло так случиться, что два брата
одновременно получили звание Героя и были похоронены вместе, то легко
придем к выводу, что легче всего это могло произойти на войне. Они воевали
вместе и вместе совершили свой геройский подвиг. Такие примеры знает
история. Во время Великой Отечественной войны, которая происходила в
двадцать пятом-двадцать девятом годах коммунистической эры, был случай,
когда подвиг был совершен сразу двадцатью восьмью воинами. Ты должен
помнить это.
- Я это помню, - ответил Люций. - Это были двадцать восемь
панфиловцев. Но почему ты предполагаешь, что братья, которые были
похоронены под этим могильным памятником, получили звание героев
одновременно?
- Это, конечно, спорное утверждение, - ответил Мунций. - Но оно
кажется мне наиболее вероятным. Этот вопрос мы очень скоро выясним. Я
переберу архивные материалы и найду историю подвига. Мне поможет место, где
была могила, и то, что известна часть фамилии и имя одного из братьев. И,
разумеется, время совершения подвига - примерно две тысячи лет назад.
Точнее тысяча девятьсот, так как звание "Герой Советского Союза" введен
только с двадцатых годов коммунистической эры. Вы сообщат кому-нибудь об
этой находке?
- Пока нет. Я хотел, чтобы ты первый увидел эти камни Я думал, что они
представляют собой более таинственную загадку.
- Все, что я сказал, пока только правдоподобное объяснение не
больше, - ответил Мунций. - Все эти камни надо перевезти отсюда в
археологический институт и тщательно изучить с помощью оптических средств.
Только тогда можно будет окончательно сказать, что надпись прочитана
правильно.
Мунций встал. Люций поднялся за ним.
- Я попрошу Владилена позвать кого-нибудь на помощь, - сказал он.
Вынув из кармана маленькую плоскую коробочку, точно такую же, как та,
которой пользовался в полете Мунций, Люций нажал нужные кнопки.
Через несколько секунд голос Владилена раздался так ясно, будто
молодой астроном стоял в двух шагах:
- Я слушаю.
- Где вы находитесь? - спросил Люций. - На земле или в воздухе?
- На продовольственном складе, - ответил Владилен, - Это вы, Люций?
- Да. Найдите желающих помочь нам перевезти все найденные вами камни и
захватите большой арелет.
- Хорошо! Ждите примерно через час.
- Пойдем пока в палатку, - предложил Мунций.
Не прошло и часа, как на поляне опустился большой арелет -
отличающийся от одноместных только размерами - окрашенный в темно-вишневый
цвет. Из него вышли Владилен и четверо мужчин, молодых и здоровых, одетых в
одинаковые, различающиеся только по цвету, легкие костюмы с короткими
брюками и рукавами.
По-видимому, они хорошо знали, кто такой Мунций, потому что
поздоровались с ним со всеми признаками глубокого уважения. Не менее
почтительно они приветствовали и Люция.
По просьбе Владилена Мунций рассказал о находке все, что знал сам.
С большой осторожностью (многие из камней грозили развалится на более
мелкие) обломки были погружены на воздушный корабль.
Владилен обещал принять все меры, чтобы найти недостающие куски
мрамора, если только они сохранились в земле, а не рассыпались от времени.
Он дружески простился со своими гостями.
- Надеюсь непременно увидеться с вами в ближайшем будущем, - сказал он
Мунцию. - Меня очень интересуют результаты ваших исследований.
- Я буду рад встретиться, - ответил старый историк. - Вы сделали очень
ценную и интересную находку. Желаю быстрее найти метеорит.
Он крепко пожал руку астронома и направился к своей машине.
- Люций, - сказал Владилен, - оставьте мне ваш арелет. Я забыл свой на
складе. Если вы любите именно этот, то я его верну.
Люций засмеялся.
- Мне все равно, - ответил он, - на каком арелете летать. Возьмите
этот совсем. Я полечу на большом. До свидания, Владилен! Желаю успеха!
Они простились, и вскоре обе машины поднялись в воздух и скрылись за
кромкой леса.

3
В восемьсот пятидесятом году новой эры одно из первых по своему
значению мест занимала старинная наука, роль которой для человечества
поняли и оценили еще в первом веке коммунистической эры, - биология.
На протяжении почти двух тысяч лет поколения ученых пытались исчерпать
до дна "науку жизни", подойти к ее пределу, за которым открывать и изучать
будет нечего, поставить самую могучую силу природы целиком и полностью на
службу человеку.
Проходили века. Много раз казалось - "дно" уже видно! Но мнимый конец
опять и опять превращался в начало. Биология была неисчерпаемой, как
неисчерпаем атом - основа всей мертвой и живой природы.
Впрочем, в восемьсот пятидесятом году граница между живым Мертвым
почти стерлась.
Проблемы возникали друг из друга, и им не было конца. Вопросов, ждущих
разрешения, становилось не меньше, а больше с каждым пройденным этапом. А
значение биологии в жизни человека непрерывно возрастало.
"Наука жизни" предъявляла к своим адептам все большие и большие
требования. Чем дальше углублялись ученые в та? И жизни и смерти, тем
сложнее они оказывались. Работать становилось труднее. Но армия биологов
наступала упорно. Огромны каждым годом нарастающие знания, настойчивость и
упорный то были оружием в непрекращавшейся битве за Человека.
Тайна медленно, но непрерывно отступала. И снова казалось конец
близок, окончательная победа совсем рядом. Вечный и благодетельный
самообман!
Люций был одним из выдающихся биологов своего времени. Ученик и
последователь знаменитого ученого семисотых годов, он как и его великий
учитель, больше интересовался не жизнью, а ее оборотной стороной - смертью,
полагая, что чем дальше проникнет человечество в тайны смерти, тем скорее
оно добьется своей цели - продления жизни до се естественного предела.
Средняя продолжительность жизни современного человека - двести лет -
казалась ученым-биологам восемьсот пятидесятого года до обидного малой.
Люций, как и его коллеги, был убежден, что наука находится на пороге
"великого скачка" и что совсем близко (по масштабам науки, разумеется) то
время, когда цифра "двести" сменится желанной цифрой "триста".
Ведь именно к ней, к этой цифре, стремились усилия биологов длинного
ряда веков.
"А что будет дальше? - нередко спрашивал себя Люций. - Разве наука
остановится на этом? Мы считаем, что триста лет жизни - это предел для
человеческого организма. Так же считали и две тысячи лет тому назад. Но так
ли это на самом деле? Может быть, способность к обмену веществ
многоклеточного организма беспредельна? Может быть, пройдет совсем немного
времени и цифра "триста", к которой мы так стремимся, будет отброшена и
заменена другой? А если этой другой не существует вовсе?"
Много подобных вопросов вставало перед пытливым умом ученого. Ответ
могло дать только будущее и... упорная работав настоящем.
Люций умел и любил работать. Сын ученого, он с детства был приучен к
настойчивости и систематическому труду. В мире на уки он забывал обо всем,
и годы проходили незаметно, когда новая интересная задача вставала перед
ним.
В девятом веке Новой эры Люций являлся редким исключением - он работал
один. Такие рецидивы изредка возникали среди человечества.
Результаты его трудов заставляли других ученых пересматривать прежние
взгляды, меняли направление многих работ, но сам Люций не задумывался над
значением своего труда для науки.
Его слава росла, вся планета знала его имя, а он в своей домашней
лаборатории считал, что является лишь маленьким винтиком великой машины.
Но так не могло долго продолжаться. Настал конец неестественному
уединению большого ученого.
Избрание в члены Совета науки явилось для Люция ошеломляющей
неожиданностью. Он долго не мог осознать, как это могло произойти, что
побудило ученых выдвинуть его имя на соискание чести, которой немногим
удавалось добиться.
Пришлось покинуть привычную обстановку, руководить другими, уделять
часть времени работе учебной.
Учить других! Не каждый был достоин такого доверия!
Против своих ожиданий, Люций быстро привык к новому положению.
Расширение рамок работы пришлось ему даже по вкусу. Коллективные
исследования были интереснее и продуктивнее одиночных. Но ошибка,
допущенная родителями, - индивидуальное воспитание, развившее природное
влечение к одиночеству, - заставляла его считать себя недостойным работать
в мировых институтах и лабораториях.
Теперь их двери широко открылись перед ним - можно сказать, против его
воли. Он не мог не войти. И Люций вошел, сперва с недоверием к самому себе,
потом с радостью и увлечением.
Но время от времени старая, укоренившаяся привычка сказывалась, и для
решения какой-нибудь интересной частной задачи Люций возвращался в свою
лабораторию. Новые мысли почему-то приходили ему в голову именно тут, дома.
Товарищи шутили, называя эти периодические исчезновения "периодами
улитки". Но Люций вскоре возвращался, каждый раз удивляя весь ученый мир
новой проблемой, за которую следовало немедленно браться всем вместе,
решать силами всей мировой биологии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58