- Да, - ответил он, - на днях я думаю перелететь в Москву. Мне трудно
расстаться с Ленинградом.
- Тебе тяжело в нем?
- Нет, не тяжелее, чем будет в любом другом месте. Мне хорошо было в
доме Мунция, - вырвалось у Волгина. - Там я был иногда даже счастлив.
Люций пытливо посмотрел на "сына":
- Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя несчастным?
- Нет, но очень одиноким. Мне не хватает товарища, хорошо понимающего
меня спутника. Такого, который мог бы понять и разделить мои чувства. Мэри
и Владилен чудесные люди, я их очень люблю, но... они не всегда способны
понять меня. Ведь они так безмерно моложе. Все любят, - грустно продолжал
Волгин, - вес заботятся, все окружают меня вниманием. А когда все кругом
друзья - настоящего друга нет. Ты знаешь, - прибавил он с улыбкой, - иногда
меня раздражает внимательное ко мне отношение.
- Ты соблюдаешь предписанный мною режим? - неожиданно спросил Люций. -
Делаешь волновое облучение?
- Опасаешься, что у меня нервы не в порядке? Да, я выполняю все. Очень
аккуратно. Это может подтвердить Владилен.
Последние слова Волгин сказал машинально. Он знал, что Люцию и в
голову не придет усомниться в его словах.
- Советую тебе уехать из Ленинграда, - сказал Люций. - Незаметно для
тебя родные места влияют на твое настроение.
- Не думаю, - ответил Волгин. - Но я уеду, и очень скоро. И он сказал
на следующее утро Мэри и Владилену, что пора отправляться дальше.
Молодые люди обрадовались.
- Когда же мы улетаем? - спросила Мэри.
- Завтра, - внезапно решился Волгин. - Сегодня я в последний раз
слетаю в парк. И в Москву! Не бойтесь, я нигде не буду задерживаться больше
столь долго.
- Мы не торопимся, - сказал Владилен. - Задерживайся, где хочешь и на
сколько хочешь.
В случайном разговоре Волгин как-то сказал Мэри, что звезда на груди
Ирины раздражает его, и объяснил почему. И вот сегодня он не увидел на
портрете звезды. Она была закрашена, и с таки искусством, что нельзя было
заметить ни малейшего следа от нее.
- Кто это сделал? - спросил Волгин.
- Я, - ответила Мэри. - А что, разве так плохо?
- Наоборот, очень хорошо. Значит, ты художница?
- Ничуть. Я училась рисованию как все, но не обладаю способностями.
Несомненно, она говорила правду. Но работа была выполнена с большим
мастерством. Складки платья выглядели нетронутыми. Чувствовалась
талантливая рука.
Ответ Мэри заставил Волгина задуматься.
Она говорила искренне, в этом не было никакого сомнения. И с точки
зрения современных людей она, действительно, не обладала художественными
способностями. Но был случай, когда Волгин попросил Владилена исполнить
обещание и спеть. Молодой астроном тотчас же согласился, и вдвоем с Мэри
они исполнили сцену из старой (написанной через тысячу лет после смерти
Волгина) оперы. Сила и красота голоса Владилена не удивили Волгина - он
заранее знал, что услышит одного из лучших певцов века, но Мэри... Она пела
так, что в любом театре двадцатого века могла быть выдающейся примадонной.
А вместе с тем она считала, что у нес нет и не было вокальных способностей.
Значит, так рисовать и петь могли все.
Это стало нормой для человека.
Волгин вспомнил рисунки древних египтян, они выглядели работой детей.
Но их рисовали не дети, а художники Древнего Египта, особо одаренные люди.
То, что во втором и третьем тысячелетии до христианской эры называлось
талантом, стало нормой для двадцатого века. Так получилось и теперь.
Подход к понятию "талант" изменился. Способности человека
совершенствовались вместе с его общим развитием. Такого голоса, каким
обладал Владилен, вообще не могло быть прежде, а Мэри казалась всем самой
обыкновенной женщиной, "умеющей петь", и только.
Волгин вспомнил детскую книгу о технике, которую он так и не смог
одолеть. Это было явление того же порядка. Непосильна ему книга для
современных детей безусловно была легкочитаемой, в противном случае она не
была бы написана для них.
"А смогу ли я догнать их? - с тревогой подумал Волгин. - Что если
передо мной все-таки не мост, а непреодолимая пропасть?"
В тот день он так и не вернулся к вечеру из Октябрьского парка. Всю
ночь он бродил по аллеям, любуясь наиболее памятными ему зданиями при свете
луны.
Обеспокоенная Мэри связалась с ним по телеофу, но, узнав причину
опоздания, как всегда, не возразила ни слова.
Уже под утро Волгину захотелось в последний раз прокатиться по Неве.
Поднявшись по реке до здания Смольного, он повернул назад и направил арелет
к Финскому заливу.
"Надо посмотреть на Кронштадт, - решил он, - ведь я еще не видел, что
стало с ним".
С этим островом у Волгина были связаны воспоминания первых месяцев
Великой Отечественной войны. Там начал он свою военную службу, там окончил
снайперскую школу, оттуда ушел на сухопутный фронт.
Арелет плавно и быстро пошел вперед. До Кронштадта было минут
пятнадцать пути. Волгин поудобнее устроился в мягком кресле.
Равномерный шум рассекаемой воды действовал усыпляюще, и, утомленный
бессонной ночью, Волгин незаметно заснул.
Он открыл глаза, когда уже наступил день. Кругом не видно было никаких
признаков берега.
Волгин находился в открытом море.

5
В арелете, мчавшемуся вперед, было жарко и душно.
Волгин отодвинул стекло, но сильный ветер заставил тут же задвинуть
его. Тогда Волгин остановил машину.
Она закачалась на волнах. Море было хмуро и неспокойно. Но это не
смущало Волгина - в любую минуту он мог подняться в воздух.
Сколько же времени он спал?
Часов у Волгина не было. Они давно вышли из употребления - люди
узнавали время с помощью телеофа. Для этого достаточно было слегка нажать
на его верхнюю крышку. Автоматический голос называл час и минуту. Все
происходило совсем так же, как в двадцатом веке, когда по телефону набирали
цифру "8", только телеоф всегда находился в кармане, вполне заменяя часы.
Волгин узнал, что уже половина одиннадцатого.
Значит, он спал более пяти часов. Он хорошо помнил, что вернулся к
арелету около пяти утра.
Где же он?
За пять часов арелет на полной скорости мог уйти очень далеко. Правда,
по воде он двигался медленнее, чем в воздухе, но все же неизмеримо быстрее
самых быстроходных глиссеров.
Прежде чем заснуть, Волгин направил машину к Кронштадту Она давно
миновала его, автоматически обогнув остров. Куда же помчалась она дальше?
Волгин знал, что предоставленный самому себе арелет в воздухе летел
прямо по заданному направлению. Но на воде он вел себя как любая лодка.
Ветер и течение могли изменить курс.
"Неужели меня занесло в Балтийское море?" - подумал Волгин.
Он не мог определить, где север, а где юг. Солнца не было видно за
тучами. В Ленинграде для Волгина поддерживалась ясная погода, а здесь,
очевидно, было место, куда направляли облака.
Они нависали низко. Значит, подняться и сверху попытаться увидеть
землю было бесполезно. Куда же направить арелет?
Волгин не испытывал никакого волнения и нисколько не боялся. В его
распоряжении находилась надежная и умная машина.
Его только тревожила мысль о Мэри и Владилене. Они должны были очень
беспокоиться.
"Надо сообщить им и заодно посоветоваться".
Он снова вынул телеоф и тут только вспомнил, что не знает номера ни
Владилена, ни Мэри. Ему не приходилось первому связываться с ними, они сами
вызывали его до сих пор.
Ему говорили, что любой индекс и номер можно узнать у справочной. Но
как вызвать ее? Этого он тоже не знал.
"Не беда! Я сообщу Люцию, а он передаст им", - успокоил себя Волгин.
Телеоф был в полной исправности, но проходили минуты, а Люций не
откликался. И тогда Волгин вспомнил то, что мог сообразить сразу. Работая в
своей лаборатории, отец имел привычку прятать телеоф в ящик стола, чтобы
чей-нибудь случайный вызов не помешал производимому опыту. Конечно, Люций в
лаборатории и не может услышать тихого гудения прибора.
"Неприятная история", - подумал Волгин.
Он решительно поднял машину в воздух. Повернув ее на сто восемьдесят
градусов, он полетел наугад.
Для арелета любой берег Балтийского моря находился не очень далеко.
Через несколько минут Волгин должен был достигнуть земли. А там всегда
попадется какой-нибудь дом, в котором ест люди, и все будет в порядке.
Его не удивляло, что Мэри и Владилен не вызывают его. Наверное, они
делали это все утро и, не получая ответа, вообразили бог весть что.
Вероятно, сейчас в Ленинграде множество людей занято поисками пропавшего
арелета.
Волгин хмурился, думая о тревоге, вызванной им. Не следовало уплывать
в море, будучи сильно утомленным. Кронштадт можно было осмотреть когда
угодно. Никто не мешал еще на день отложить отлет из Ленинграда.
За весь вчерашний день Волгин ничего не съел, и голод давал себя
чувствовать Но в любом доме Волгина, конечно, накормят. "И никому это не
будет ничего стоить", - думал он с улыбкой. Внизу показался остров.
Подлетев ближе, Волгин понял, что ошибся, - это был не остров, а судно,
очень большое, неподвижно стоявшее среди моря. На нем не было ни мачт, ни
труб, и потому оно и показалось сперва небольшим островком.
На палубе виднелось много людей. Они махали руками, словно подавая
сигналы пролетающему арелету. А может быть, просто приветствовали его.
Волгин решил, что верно последнее, и пролетел мимо. Но через несколько
секунд с палубы судна сорвался арелет и быстро догнал Волгина. Человек,
сидевший в машине, энергично делал выразительные жесты, могущие означать
только одно, - он требовал, чтобы Волгин вернулся назад.
В чем дело? Вряд ли этот человек мог знать, что в вишневом арелете
находится именно Волгин. А если и знал, то почему требовал возвращения?
Волгин подчинился. Вероятно, были серьезные причины не позволить ему
лететь дальше.
Вслед за маленьким одноместным арелетом он опустился на палубу судна.
Подошел высокий пожилой человек, одетый в непромокаемое платье, будто
из кожи. Выражение его сурового лица было хмуро. Как только Волгин
отодвинул стекло, этот человек сказал довольно резко:
- Куда вы летите? Разве вы не знаете, что здесь нельзя летать на
арелете?
Он замолчал, пристально вглядываясь в лицо Волгина. Хмурое выражение
сменилось крайним удивлением.
- Что такое? - сказал он. - Уж не Дмитрий ли вы Волгин? - Он
улыбнулся, блеснув белоснежными зубами так добродушно, что сразу потерял
весь свой суровый вид. - Так вот вы где оказались. А в Ленинграде не знают,
что и думать о вашем исчезновении. В чем дело? Куда вы направились?
Человек двадцать членов экипажа судна столпилось возле арелета.
- Вот это так подвезло! - наивно и весело сказал кто-то.
Волгин вышел из машины.
- Я очень голоден, - сказал он. - Надеюсь, вы меня накормите?
- Но как вы сюда попали?
Волгин рассказал о своем приключении. Общий смех был ответом на его
слова. Волгин и сам смеялся. Ему стало хорошо и спокойно среди людей,
видимо, искренне к нему расположенных. Эпизод был исчерпан, через несколько
минут Мэри и Владилен узнают где он находится, и перестанут волноваться.
Все успокоятся.
- Но почему вы не назвали первый попавшийся индекс и номер? Всегда мог
найтись владелец этого номера и ответил бы вам.
- Не сообразил.
И снова все рассмеялись.
В их смехе не было ничего обидного для Волгина. Точно так же они
посмеялись бы, случись подобное нелепое происшествие с кем-нибудь из них.
Человек в кожаном платье оказался командиром судна.
- Идемте в каюту, - сказал он, - Я вас накормлю, и надо сообщить о
вашем местонахождении.
Волгин ожидал, что на этот раз Мэри и Владилену изменит их всегдашняя
выдержка и они, по крайней мере, выскажут свое возмущение. Но ошибся.
- Когда тебя ждать? - спросила Мэри, как ни в чем не бывало.
Ее голос был спокоен и ровен.
- Сейчас я узнаю.
Командир судна на вопрос Волгина ответил, что отсюда до Ленинграда
минут восемь полета.
- Ждите меня домой через полчаса, - сказал Волгин. - Раз я уж попал
сюда, то немного побуду...
- Ты хотел лететь в Москву не позже одиннадцати, - заметила Мэри.
- Что поделаешь! Не сердитесь на меня.
Мэри засмеялась, и разговор закончился. За завтраком Волгин узнал
причину своего "задержания".
Судно было филиалом ленинградской станции погоды. Одним из трех. Еще
два точно таких же судна стояли по углам большого треугольника, в самой
середине Балтийского моря, южнее бывшего Рижского залива.
Время от времени нужно было разряжать накапливавшей атмосфере
электричество - излишки используемого для практических целей. Для этого и
предназначались суда. Мощные установки на них притягивали, концентрировали
в одном месте грозовые тучи с огромной площади, и в центре треугольника
разражалась чудовищная по своей силе гроза. Ни один арелет не смел
приблизиться к этому месту. Увидев на море судно станции, пилот тотчас же
поворачивал обратно и облетал опасное место на почтительном расстоянии.
- Вы летели прямо в центр треугольника, - сказал командир судна (он же
был старшим инженером станции). - Сперва мы подумали, что пилот машины
заснул. Но когда арелет не послушался сигнала опасности, мы поняли, что вы
не спите. Не обижайтесь, Дмитрий, но я решил, что в машине летит безумец.
- Так и должно было быть, - ответил Волгин. - Иначе вы не могли
подумать. Но что бы произошло, если бы я все-таки пролетел дальше? Ведь я
мог лететь выше облаков или в самих облаках.
- Выше опасности нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58