А в облаках машина не укрылась бы от наших
локаторов. В ста километрах отсюда происходит разряд. Ваша машина сгорела
бы в огне молний.
Волгина интересовало, как поступают на станции в случае опасности для
кого-нибудь, и он спросил снова:
- Хорошо. Но если бы я все-таки полетел дальше, как бы вы поступили?
Инженер улыбнулся.
- Наша станция, - сказал он, - прямо связана со всеми энергетическими
установками, расположенными в круге радиусом в две тысячи километров. Это
наш район. Установки для концентрации туч требуют огромного расхода
энергии. Когда происходит разряд, в наших руках управление всеми
энергетическими станциями. Если бы мы увидели, что вы не сворачиваете с
пути, пришлось бы разом отключить подачу энергии по всему району. Ваша
машина опустилась бы на воду. Так же и все остальные, которые находятся в
нашем районе, совершили бы вынужденную посадку.
Волгин протянул руку своему собеседнику.
- Спасибо за мое спасение, - сказал он смущенно. - И извините меня за
то, что чуть было не причинил большой неприятности.
- Но ведь не сделали это, - добродушно сказал инженер.
- Мог сделать.
- Нет, не могли. Вы человек военный и, значит, дисциплинированный.
Слово "военный" он произнес по-русски. В современном языке такого
слова не было.
- Вы знаете наш язык? - удивился Волгин.
- Нет, не знаю. Но я слушал выступление Мунция, который рассказал о
вас всем людям, и запомнил это слово. Оно похоже на слово "война". Его
легко запомнить.
Волгин первый раз слышал о таком выступлении своего "деда".
"Что ж, естественно, - подумал он. - Они должны очень интересоваться
мною".
- А откуда у вас слово "война"? Ведь у вас давно нет войн
- Оно известно из курса истории.
- И все же, - сказал Волгин задумчиво, - вы неправильно поняли Мунция.
Я не был военным по профессии. Я стал им только во время войны. Вероятно, я
задерживаю вас? - прибавил он, вспомнив, что сейчас на судне рабочая пора.
- Да, лучше мне вернуться наверх, - с обычной откровенностью ответил
инженер. - Я хотел бы поговорить с вами о многом.
- Как-нибудь в другой раз. Я рад буду, если вы навестите меня. Кстати,
я до сих пор не знаю вашего имени.
- Меня зовут Дмитрий, как и вас. Они вышли на палубу.
Все взгляды тотчас же устремились на Волгина, но люди не подходили к
нему.
Он вспомнил чью-то фразу, что его появление на судне - удача для
экипажа. Конечно, они вес интересовались им и не надеялись увидеть вблизи.
То, что произошло, это действительно счастливый случай: не каждый день
появляются на Земле воскресшие люди.
- А нельзя ли, - спросил Волгин у своего спутника, - увидеть район
грозы, то место, куда я летел?
- Пожалуйста. Пройдемте на пост наблюдения.
Они спустились по другой лестнице и вошли в полукруглую каюту,
посередине которой стоял тоже полукруглый стол. Он был сплошь заполнен
бесчисленным количеством кнопок и приборов. На потолке ровно горели или
непрерывно мигали разноцветные лампочки.
У стола в напряженных позах сидели три человека. Они оглянулись на
вошедших, но тотчас же снова повернулись к стене, где находился очень
большой экран. Очевидно, работа не позволяла отвлекаться.
Волгина оглушил неистовый грохот. Было совершенно непонятно, почему
этот шум не слышен не только на палубе, но и у самых дверей каюты.
Он тотчас же понял, что грохот - раскаты грома, могучего и почти
непрерывного грома, идущего от места, где бушевала гроза, - в ста
километрах отсюда.
Экран казался отверстием в стене. В его глубине творился хаос из воды
и огня. Гроза, являвшаяся суммой всех гроз, собранных с площади диаметром в
четыре тысячи километров, не имела ничего общего с самыми сильными грозами,
которые приходилось когда-либо наблюдать Волгину. Это было падение на
землю, в море сплошной массы огненной лавы. Молнии сливались друг с другом,
и потоки воды были окрашены в желто-красный цвет
"Как много электричества в воздухе!" - подумал Волгин, вспомнив слова
своего тезки, что вес это только излишки атмосферного электричества,
остающиеся от полезной работы.
Волгин даже вздрогнул, вспомнив, что совсем недавно летел прямо в этот
хаос и если бы не персонал станции...
Ему хотелось еще раз выразить свою благодарность за спасение, но
говорить здесь было совершенно невозможно.
Инженер дотронулся до плеча Волгина и знаком предложил выйти отсюда.
Волгин последовал за ним.
Как только дверь закрылась, грохот прекратился, сменившись полной
тишиной. Звукоизоляция была совершенной.
- Теперь я понял, какой опасности подвергался, - сказал Волгин. - Еще
раз спасибо!
- Увидев грозу, - ответил инженер, - вы свернули бы в сторону. Но все
же приближаться к се району очень опасно. Бывает, что группы молний выходят
из повиновения и уклоняются в сторону. Что еще хотели бы вы увидеть?
- Если можно, хотел бы посмотреть, что представляют собой ваши
установки для сбора туч.
- Вот этого как раз и нельзя, - в голосе инженера слышалось
сожаление. - Входить в помещение, где они расположены, во время их работы -
не менее опасно, чем лететь в полосу грозы. Они будут работать еще долго.
- Тогда я покину вас. Будем надеяться, что мне еще представится случай
осмотреть их.
- Если не у нас, то на любой другой станции. Мне хотелось бы, чтобы вы
прилетели к нам.
- Обещаю, что прилечу, - сказал Волгин.
Он чувствовал, что люди, находящиеся на судне, ждут от него
какого-нибудь знака внимания. Кроме того, ему хотелось лично поблагодарить
того человека, который догнал его на арелете и вернул обратно. И он сказал
командиру, что хотел бы познакомиться с членами экипажа.
- Все наверху, - ответил тот, - кроме трех, которых вы видели на
посту.
- Им вы передадите мой привет.
С каждым работником станции Волгин обменялся крепким дружеским
рукопожатием. Трое из них не удержались и обняли Волгина.
Так произошло его первое близкое соприкосновение со своими новыми
современниками. С этого момента Волгин сбросил наконец стеснявшее его
чувство обособленности. Он стал обычным человеком, таким, каким был
всегда, - любящим людей и их общество
Он сел в свой арелет, и инженер Дмитрий объяснил ему то чего Волгин
еще не знал, - как пользоваться указателем направления. Он и раньше видел
маленькую светящуюся зеленую точку на крохотном щитке, но ни разу не
спросил, что это такое.
По указанию инженера Волгин соединился с Мэри и попросил се дать
пеленг. Зеленая точка сразу вспыхнула.
- Теперь летите прямо, - сказал ему командир судна. - Арелет сам
приведет вас к тому месту, где находится телеоф вашей "сестры", а
следовательно, и она сама. Когда вы будете близко, зеленая точка
превратится в красную. Тогда смотрите вниз и выбирайте место посадки.
- До свидания, друзья! - сказал Волгин.
Он видел на всех лицах грустные улыбки, и ему стало вдруг жалко
покидать этих людей.
Арелет плавно поднялся.
Вскоре станция исчезла из виду.
Зная, что машина летит правильно и что его вмешательства в управление
ею не требуется, Волгин отдался своим мыслям.
Он думал о карманном телеофе. В этой маленькой коробочке, такой
невзрачной с виду, помимо телефона и часов, находилось еще и пеленгационное
устройство для арелетов. Что еще может в ней заключаться?..
Сможет ли он понять когда-нибудь всю чудовищную технику этого века?
Технику, столь отличную от прежней.
"А ведь и прежнюю-то технику я почти не знал", - с тревогой думал
Волгин.
Зеленая точка превратилась в красную, когда арелет был уже над
Ленинградом. Посмотрев вниз, Волгин легко нашел свой дом. Опускаясь, он с
удивлением увидел на веранде Люция.
Неужели он бросил работу и примчался в Ленинград, узнав об
исчезновении своего "сына"? Какой же переполох учинил он своим
легкомыслием!
Волгин готов был выслушать любой выговор от своего "отца". Хорошая
головомойка была вполне заслужена.
Опустив арелет у самой веранды, Волгин вышел из машины.
Люций, Владилен и Мэри бросились ему навстречу.
Но они и не думали упрекать Волгина. Совсем другая причина заставила
их нетерпеливо ожидать блудного сына и брата.
И то, что Люций тут же сообщил ему, было так неожиданно, так волнующе
необычайно, что Волгин сперва не поверил. А когда убедился, что ему говорят
правду, почувствовал буйную, всепоглощающую радость. И, не в силах сдержать
ликующий восторг, схватил Мэри и пустился с нею в дикий танец.
Люций и Владилен смеялись. Они радовались за Волгина, понимали и
разделяли его чувства.

Глава третья
1
Волны золотистых волос падали на плечи, обтянутые коричневой кожей
комбинезона. Девушка задумчиво смотрела на экран. Лучи Солнца были еще
слабы, и не нужно было надевать защитные очки, чтобы смотреть на него.
Темная бездна по-прежнему окружала корабль Немигающие точки звезд были
привычны и не притягивали к себе внимания, как восемь лет тому назад.
Только одна звезда изменила свой вид - не казалась больше точкой, не
имевшей размера, а сияла крохотным диском. Эта звезда была Солнцем - старым
знакомым Солнцем, под светом которого прошла вся жизнь.
Вся, кроме последних восьми лет.
Девушка смотрела прямо на Солнце, не мигая, не отводя взгляда, уже
около часа.
У нее были большие совсем черные глаза с длинными ресницами, над
которыми круто изгибались черные брови. Это создавало странный контраст с
цветом ее волос.
Она сидела в кресле перед пультом, искрящимся бесчисленными огоньками
разноцветных сигнальных ламп. Едва слышный шелест, различный по высоте и
тону, исходил от многочисленных приборов пульта. Создавалось впечатление,
что в помещении рубки играет тихая музыка. Иногда в нес вмешивалась певучая
нота, короткая, как вскрик, или длинная, постепенно замиравшая.
Девушка не обращала внимания на звуки. Она ловила их, машинально
отмечая в мозгу, что ничего тревожного нет, все в порядке.
За восемь лет она привыкла к пению приборов. Оно сопровождало весь
путь корабля, не стихая ни на минуту. Остановить их могла только
катастрофа, последняя и непоправимая.
Восемь лет назад девушка не обладала еще непоколебимым спокойствием,
присущим ей сейчас. Она с замиранием сердца думала о возможности
катастрофы - не боялась се, а именно думала о ней с тревожным любопытством.
Человек боится смерти, когда не хочет расставаться навсегда с любимыми
людьми. У девушки не было любимых и близких. Они все умерли давным-давно за
тс короткие, так быстро промелькнувшие месяцы, когда корабль вступил во
второй год полета
Она и ее товарищи пережили тогда тяжелые дни. Но они не жалели ни о
чем! Они знали, на что шли, и малодушию не было места в их сердцах. Они
по-человечески грустили о безвозвратном прошлом. Каждое мгновение уносило
их все дальше и дальше от всего, что было им дорого, от того, что они знали
и любили.
Каждая прожитая секунда ложилась между ними и Землей преградой более
непреодолимой, чем пространство. Они одолели пространство и вернулись
обратно. Но время нельзя было одолеть. Их полет продолжался восемь лет. На
восемь лет постарели все члены экипажа. Не так уж много! Но они знали, что
не только никто, но и ничто знакомое и привычное не встретит их по
возвращении. Там, на родной Земле, все было уже другим.
Теперь девушка не боялась смерти. Она встретила бы ее с улыбкой. К
жизни привязывало только сознание долга. Надо было сообщить результаты
экспедиции. А они были очень важны и нужны людям. Что бы ни случилось, хоть
один член экипажа должен был, во что бы то ни стало, вернуться на Землю.
Так думали они все в последние годы полета. Раньше девушка смутно
надеялась, что в случае несчастья окажется этим последним человеком. Теперь
это было ей безразлично.
Мигнула лампочка на пульте. Девушка не обратила на это никакого
внимания - она знала, что это отворилась дверь рубки.
Вошел мужчина, высокого роста, одетый в коричневый кожаный комбинезон.
У него были темные глаза и смуглый цвет лица. Поперек лба, переходя на
щеку, тянулся глубокий шрам.
Он подошел к пульту и остановился позади кресла. Девушка не
обернулась. Она только сказала без вопросительной интонации в голосе,
уверенная, что не ошибается:
- Это ты, Виктор.
Мужчина ничего не ответил. Он наклонился вперед, пристально
всматриваясь в желтый бриллиант Солнца, сверкавший среди множества других
звезд.
Девушка повернула голову, посмотрела на профиль Виктора рядом с се
лицом и чуть-чуть отодвинулась. Его лицо напоминало хищную птицу, ноздри
тонкого горбатого носа нервно вздрагивал!
- Солнце! - сказала она.
- Радость, - иронически ответил он. - Не Солнце нам нужно, а Земля.
- Она там, рядом с Солнцем, - девушка протянула руку к экрану.
- Да, - он выпрямился за се спиной, - там планета, третья планета от
центра Солнечной системы, но не Земля. Не наша Земля, которую мы покинули
восемь лет тому назад. Там чужая и незнакомая планета. Только планета, и
больше ничего.
Кончиками пальцев девушка дотронулась до его руки.
- Не надо, Виктор! - умоляюще сказала она. - К чему терзать себя?
Разве ты не знал этого, когда мы улетали с Плутона? Там, на Земле, люди.
Он засмеялся, и девушка вздрогнула. В этом тихом смехе ей послышались
слезы, сдерживаемые слезы сильного человека, у которого невыносимо болит
сердце.
- Ну, иди! - сказал он спокойно. - Я пришел сменить тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58