Это - дань, плата, кото-
рую мы отдали "за науку". За науку заплатить не жалко, лишь бы ученье
шло толком. А вот в соседнем месте путем кооперативным достигнуто то-то.
Прибыль кооператоров такая-то. А в третьем месте чисто государственным,
чисто коммунистическим путем достигли того-то (этот третий случай будет
в данное время редким исключением).
Задача должна состоять в том, чтобы каждый областной хозяйственный
центр, каждое губернское экономическое совещание при исполкоме немедлен-
но поставило, как первоочередное дело, организацию тотчас же различного
рода опытов или систем "оборота" насчет тех излишков, которые остаются
после уплаты продналога. Через несколько месяцев надо иметь практические
результаты, чтобы сравнивать и изучать их. Местная или привозная соль;
керосин из центра; кустарная древообрабатывающая промышленность; ремес-
ло, на местном сырье дающее некоторые, хотя бы не очень важные, но необ-
ходимые и полезные для крестьянина, продукты; "зеленый уголь" (использо-
вание местных водных сил небольшого значения для электрификации) и так
далее и тому подобное - все должно быть пущено в ход для того, чтобы
оживить оборот промышленности и земледелия во что бы то ни стало. Кто
достигнет в этой области наибольших результатов, хотя бы путем част-
но-хозяйственного капитализма, хотя бы даже без кооперации, без прямого
превращения этого капитализма в государственный капитализм, тот больше
пользы принесет делу всероссийского социалистического строительства, чем
тот, кто будет "думать" о чистоте коммунизма, писать регламенты, прави-
ла, инструкции государственному капитализму и кооперации, но практически
оборота не двигать.
Это может показаться парадоксом: частно-хозяйственный капитализм в
роли пособника социализму?
Но это нисколько не парадокс, а экономически совершенно неоспоримый
факт. Раз на-лицо мелко-крестьянская страна с особенно разоренным транс-
портом, выходящая из войны и блокады, руководимая политически пролетари-
атом, который в своих руках держит транспорт и крупную промышленность,
то из этих посылок совершенно неизбежно вытекает первостепенное значение
в данный момент местного оборота, во-первых, и возможность оказать со-
действие социализму через частно-хозяйственный капитализм (не говоря уже
о государственном), во-вторых.
Поменьше спора о словах. Мы еще до сих пор безмерно много грешим по
этой части. Побольше разнообразия в практическом опыте и побольше изуче-
ния его. Бывают условия, когда образцовая постановка местной работы, да-
же в самом небольшом масштабе, имеет более важное государственное значе-
ние, чем многие отрасли центральной государственной работы. И у нас как
раз в данный момент, по отношению к крестьянскому хозяйству вообще и об-
мену излишков с.-х. производства на продукты промышленности в особеннос-
ти, условия именно таковы. Образцовая постановка дела, в указанном отно-
шении, хотя бы для одной волости, имеет более крупное общегосударствен-
ное значение, чем "образцовое" улучшение центрального аппарата того или
иного наркомата. Ибо центральный аппарат у нас за три с половиной года
настолько уже сложился, что успел приобрести известную вредную косность;
мы его не можем значительно и быстро улучшить, мы не знаем, как это сде-
лать. Помощь ему для более радикального улучшения, для нового притока
свежих сил, для успешной борьбы с бюрократизмом, для преодоления вредной
косности должна итти с мест, с низов, с образцовой постановки небольшого
"целого", но именно "целого", т.-е. не одного хозяйства, не одной отрас-
ли хозяйства, не одного предприятия, а суммы всех хозяйственных отноше-
ний, суммы всего хозяйственного оборота, хотя бы небольшой местности.
Те из нас, кто осужден на то, чтобы остаться на центральной работе,
будут продолжать дело улучшения аппарата и чистки его от бюрократизма,
хотя бы в скромных, непосредственно доступных размерах. Но главная по-
мощь в этом отношении идет и придет с мест. На местах у нас, в общем,
стоит дело лучше, - насколько я могу обозревать - чем в центре, да и это
и понятно, ибо зло бюрократизма естественно концентрируется в центре;
Москва не может не быть в этом отношении худшим городом и вообще наихуд-
шим "местом" в республике. На местах уклонения от среднего есть в обе
стороны; уклонения в худшую сторону реже, чем уклонения в лучшую. Укло-
нения в худшую сторону, это - злоупотребления примазавшихся к коммунис-
там старых чиновников, помещиков, буржуа и прочей сволочи, которая иног-
да совершает отвратительные бесчинства и безобразия, надругательства над
крестьянством. Тут нужна чистка террористическая: суд на месте и
расстрел безоговорочно. Пускай Мартовы, Черновы и беспартийные мещане,
подобные им, бьют себя в грудь и восклицают "хвалю, тебя, господи, за
то, что я не похож "них", что я не признавал и не признаю террора". Эти
дурачки "не признают террора", ибо они выбрали себе роль лакействующих
пособников белогвардейщины по части одурачивания рабочих и крестьян.
Эс-эры и меньшевики "не признают террора", ибо они исполняют свою роль
подведения масс под флагом "социализма" под белогвардейский террор. Это
доказала керенщина и корниловщина в России, колчаковщина в Сибири,
меньшевизм в Грузии, это доказали герои Второго Интернационала и Интер-
национала "два с половиной" в Финляндии, Венгрии, Австрии, Германии,
Италии, Англии и т.д. Пускай лакействующие пособники белогвардейского
террора восхваляют себя за отрицание ими всякого террора. А мы будем го-
ворить тяжелую, но несомненную правду: в странах, переживающих неслыхан-
ный кризис, распад старых связей, обострение классовой борьбы после им-
периалистской войны 1914-1918 годов, - таковы все страны мира, - без
террора обойтись нельзя, вопреки лицемерам и фразерам. Либо белогвар-
дейский, буржуазный террор американского, английского (Ирландия),
итальянского (фачисты), германского, венгерского и других фасонов, либо
красный, пролетарский террор. Середины нет, "третьего" нет и быть не мо-
жет.
Уклонения в лучшую сторону: успешная борьба с бюрократизмом, внима-
тельнейшее отношение к нуждам рабочих и крестьян, заботливейшее поднятие
хозяйства, повышение производительности труда, развитие местного оборота
между земледелием и промышленностью. Эти уклонения в лучшую сторону, хо-
тя и чаще, чем уклонения в худшую, но все же редки. Однако они есть. Вы-
работка новых молодых, свежих коммунистических сил, закаленных гражданс-
кой войной и лишениями, идет повсюду на местах. Мы все еще делаем далеко
и далеко недостаточно для систематической и неуклонной передвижки этих
сил снизу наверх. Это возможно и необходимо делать шире и настойчивее.
Некоторых работников можно и должно снимать с центральной работы и ста-
вить на местную: в качестве руководителей уездов и волостей, создавая
там образцовую постановку всей хозяйственной работы в целом, они прине-
сут громадную пользу и сделают общегосударственное дело более важное,
чем иная центральная функция. Ибо образцовая постановка дела послужит
рассадником работников и примером для подражания, который перенять будет
уже сравнительно не трудно, а мы сумеем из центра помочь тому, чтобы
"перенимание" образцового примера шло широко повсюду и становилось обя-
зательным.
Дело развития "оборота" между земледелием и промышленностью, на счет
излишков после уплаты продналога и насчет мелкой, преимущественно кус-
тарной промышленности, требует по самому своему существу самостоя-
тельной, сведущей, умной инициативы мест, а потому образцовая постановка
уездной и волостной работы приобретает, в настоящий момент, совершенно
исключительную важность с общегосударственной точки зрения. В военном
деле, например, во время последней польской войны мы не боялись отсту-
пать от бюрократической иерархии, не боялись "понижать в чинах", переме-
щать членов Р. В. С. Респ. (с оставлением в этой высокой, центральной
должности) на низшие места. Почему бы теперь не переместить некоторых
членов В. Ц. И. К. или членов коллегий или других высокопоставленных то-
варищей на работу даже уездную, даже волостную? Не настолько же мы в са-
мом деле "обюрократились", чтобы "смущаться" этим. И найдутся у нас де-
сятки центральных работников, которые охотно пойдут на это. А дело хо-
зяйственного строительства всей республики выиграет от этого чрезвычай-
но, и образцовые волости или образцовые уезды сыграют не только крупную,
но прямо решающую, историческую роль.
Между прочим. Как мелкое, но имеющее все же значение обстоятельство,
надо отметить необходимую перемену в принципиальной постановке вопроса о
борьбе с спекуляцией. "Правильную" торговлю, не уклоняющуюся от госу-
дарственного контроля, мы должны поддержать, нам выгодно ее развить. А
спекуляцию нельзя отличить от "правильной" торговли, если понимать спе-
куляцию в смысле политико-экономическом. Свобода торговли есть капита-
лизм, капитализм есть спекуляция, закрывать глаза на это смешно.
Как же быть? Объявить спекуляцию безнаказанной?
Нет. Надо пересмотреть и переработать все законы о спекуляции,
объявив наказуемым (и преследуя фактически с тройной против прежнего
строгостью) всякое хищение и всякое уклонение, прямое или косвенное,
открытое или прикрытое, от государственного контроля, надзора, учета.
Именно такой постановкой вопроса (в С. Н. К. уже начата работа, т.-е.
Совнаркомом уже предписано начать работу, по пересмотру законов о спеку-
ляции) мы и добьемся того, чтобы направить неизбежное, в известной мере,
и необходимое нам развитие капитализма в русло государственного капита-
лизма.
ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИТОГИ И ВЫВОДЫ.
Мне осталось еще коснуться хотя бы вкратце политической обстановки,
как она сложилась и видоизменилась в связи с обрисованной выше экономи-
кой.
Уже сказано, что основные черты нашей экономики в 1921 году те же са-
мые, какие были в 1918 г. Весна 1921-го года принесла - главным образом,
в силу неурожая и падежа скота - крайнее обострение в положении
крестьянства, и без того чрезвычайно тяжелом вследствие войны и блокады.
Результатом обострения явились политические колебания, составляющие, во-
обще говоря, самое "натуру" мелкого производителя. Самым ярким выражени-
ем этих колебаний был Кронштадтский мятеж.
Характернее всего в кронштадтских событиях именно колебания мел-
ко-буржуазной стихии. Вполне оформленного, ясного, определенного очень
мало. Туманные лозунги "свободы", "свободы торговли", "раскрепощения",
"советов без большевиков", или перевыбора советов, или избавления от
"партийной диктатуры" и так далее и тому подобное. И меньшевики и эс-эры
объявляют кронштадтское движение "своим". Виктор Чернов посылает гонца в
Кронштадт, за "Учредилку" голосует в Кронштадте, по предложению этого
гонца, меньшевик Вальк, один из кронштадтских вождей. Вся белогвардейщи-
на мобилизуется "за Кронштадт" моментально, с быстротой, можно сказать,
радиотелеграфической. Белогвардейские военспецы в Кронштадте, ряд спе-
цов, а не один Козловский, разрабатывают план десанта в Ораниенбаум,
план, испугавший колеблющуюся меньшевистски-эс-эровски-беспартийную мас-
су. Свыше полусотни заграничных белогвардейских русских газет развивают
бешеную по энергии кампанию "за Кронштадт". Крупные банки, все силы фи-
нансового капитала открывают сборы на помощь Кронштадту. Умный вождь
буржуазии и помещиков, кадет Милюков, терпеливо разъясняет дурачку Вик-
тору Чернову прямо (а сидящим в Питерской тюрьме по их связи с Кронштад-
том меньшевикам Дану и Рожкову косвенно), что не к чему торопиться с Уч-
редилкой, что можно и должно высказаться за Советскую власть - только
без большевиков.
Конечно, нетрудно быть умнее таких самовлюбленных дурачков, как Чер-
нов, герой мелко-буржуазной фразы, или как Мартов, рыцарь подделанного
"под марксизм" мещанского реформизма. Не в том собственно и дело, что
Милюков, как личность, умнее, а в том, что партийный вождь крупной бур-
жуазии яснее видит, лучше понимает классовую суть дела и политические
взаимоотношения в силу своего классового положения, чем вожди мелкой
буржуазии, Черновы и Мартовы. Ибо буржуазия есть действительно классовая
сила, которая при капитализме господствует неизбежно, и в монархии и в
самой что ни на есть демократической республике, пользуясь также неиз-
бежно поддержкой всемирной буржуазии. А мелкая буржуазия, то-есть все
герои Второго Интернационала и Интернационала "два с половиной", не мо-
жет быть ни чем иным, по экономической сути дела, как выражением классо-
вого бессилия, - отсюда колебания, фраза, беспомощность. В 1789 году
мелкие буржуа могли еще быть великими революционерами; в 1848 году они
были смешны и жалки; в 1917-1921 годах они - отвратительные пособники
реакции, прямые лакеи ее, по их действительной роли, все равно, зовут ли
их Черновыми и Мартовыми, или Каутскими, Макдональдами, и так далее и
тому подобное.
Когда Мартов в своем берлинском журнале заявляет, будто Кронштадт не
только проводил меньшевистские лозунги, но и дал доказательство того,
что возможно противобольшевистское движение, не служащее целиком белог-
вардейщине, капиталистам и помещикам, то это именно образец самовлюблен-
ного мещанского Нарциса. Давайте попросту закроем глаза на тот факт, что
все настоящие белогвардейцы приветствовали кронштадтцев и собирали через
банки фонды в помощь Кронштадту! Милюков прав против Черновых и Марто-
вых, ибо дает действительную тактику действительной белогвардейской си-
лы, силы капиталистов и помещиков:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57