Когда же ему нужно возражать или убеждать, т.-е. когда
на первом плане оказывается не рассуждение, а речевой пафос, тогда он
прибегает к особым приемам, соответствующим основной тенденции.
Прежде всего - ввод разговорно-обиходных слов и выражений, в том чис-
ле так-называемых "крепких слов". Сестра Ленина, А. И. Елизарова, расс-
казывает, как она разыскивала его реферат о Михайловском, читанный им в
1894 г. в Самаре и распространившийся потом без его подписи. "Помню, что
когда я стала разыскивать среди московских знакомых интересующий меня
реферат, я натолкнулась на то затруднение, что в Москве вращался не
один, а несколько анонимных рефератов против Михайловского. - Который
вам? спросила меня некая Юрковская. Затрудняясь определить точнее, я
стала спрашивать ее мнение относительно прочитанных ею трех. Об одном
она отозвалась, как о наиболее интересном, но "выражения уж очень недо-
пустимые". - А например? - спросила я невинно. - Да например: Михайловс-
кий сел в калошу. - Вот, пожалуйста, этот мне достаньте, - заявила тогда
я, прекратив дальнейшие расспросы, ибо решила для меня совершенно опре-
деленно, что это и есть тот, который я ищу. Потом я смеялась с братом по
поводу признака, по которому определила его работу". ("Страничка воспо-
минаний" - "Пролетарская революция", N 2. Цитирую по журналу "На посту"
1923, N 4, стр. 19).
Эти "недопустимые выражения", действительно, один из резких стилевых
признаков Ленинской речи.
Какова же их стилевая функция? Они, очевидно, нужны Ленину не как
простая "ругань", а как особый лексический слой, который он вводит в
свою деловую, книжную, лексику, создавая резкий контраст и отступая от
норм письменной интеллигентской речи. Вводом этих разговорно-обиходных
выражений и поговорок он переходит в область устной речи, устного спора.
"Откуда сие, Аллах ведает", "Положение, можно сказать, хуже губернаторс-
кого", "Сапоги в смятку", "Это сплошной вздор" и т. д. - все эти выраже-
ния, попадая в лексический слой книжного языка, действуют как цитаты из
языка разговорного и в связи с этим получают особый смысл и силу.
Особенно характерны случаи, когда такая цитата использована не только
лексически, как разговорный штамп, но и семантически - получается нечто
в роде каламбура, свидетельствующего об языковом внимании Ленина: "Ты
увертывался всеми правдами и неправдами (особенно неправдами!) от ответа
на вопросы", говорит Ленин, обращаясь к кадетам. ("Победа кадетов и за-
дачи рабочей партии" - брошюра 1906 г. и Собр. соч. VII, ч. I, стр. 91).
С этим можно сопоставить другие случаи, как: "Да, да, недаром, совсем не
даром лобзают теперь кадеты Плеханова. Цена этим лобзаниям очевидная.
Do, ut des, как говорит латинская пословица". (Там же). Латинскими пос-
ловицами Ленин пользуется довольно часто, ценя в них, повидимому, сжа-
тость и силу выражения. В данном случае следует отметить, что пословица
сопровождается целым комментарием, который продолжает латинскую
конструкцию с обращением на "ты". Приведу еще пример звукового каламбу-
ра: "Надо этот политический переворот переварить, сделать его доступным
массам населения, добиться, чтобы этот политический переворот остался не
только декларацией". (Речь "О новой экономической политике и задачах По-
литпросветов" на II Всероссийском Съезде Политпросветов 1921 г. - сбор-
ник "Социалистическая революция и задачи просвещения". Изд. "Красная
Новь", стр. 59).
Основная тенденция Ленина - пользоваться в письменной и ораторской
речи формами разговорно-обиходного языка - не ограничивается областью
лексики, а захватывает и область синтаксиса, интонации. Обычная ораторс-
кая форма синтаксических повторений, образующих период, встречается у
Ленина довольно часто, но, в соединении с обычной для него лексикой, пе-
риоды эти не имеют патетического, "высокого" характера, а реализуют лишь
интонацию сильного категорического утверждения, действуя как периодичес-
кие удары молотком: "При крепкой организованной партии отдельная стачка
может превратиться в политическую демонстрацию, в политическую победу
над правительством. При крепкой организованной партии восстание в от-
дельной местности может разрастись в победоносную революцию. Мы должны
помнить... Мы должны взять....." (IV, 15.) "Говорят о чрезмерной высоте
выкупных платежей, о благодетельной мере понижения и пересрочки их пра-
вительством. Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем требование..... Го-
ворят о малоземельи крестьян..... Мы скажем на это, что..... Мы выдвинем
требование..... Мы выдвинем требование..... Мы потребуем..... Мы будем
стараться....." (IV, 29).
Иногда функция этих повторений несколько иная - не столько стилисти-
ческая (интонационная), сколько конструктивная. Есть примеры, когда при
их помощи речь Ленина слагается в своего рода "строфы", с полным синтак-
сическим параллелизмом, оставаясь в лексическом отношении обычной. При-
веду такой пример без сокращений: "Вы видите они бедны они выступают
только с маленьким листиком, изданным хуже рабочих и студенческих лист-
ков. Мы богаты. Опубликуем его печатно. Огласим новую пощечину царям -
Обмановым. Эта пощечина тем интереснее, чем "солиднее" люди ее дающие.
Вы видите: они слабы, у них так мало связей в народе, что их письмо хо-
дит по рукам, точно в самом деле копия с частного письма. Мы - сильны,
мы можем и должны пустить это письмо "в народ" и прежде всего в среду
пролетариата, готового к борьбе и начавшего уже борьбу за свободу всего
народа. Вы видите: они робки, они только еще начинают расширять свою
профессионально-земскую агитацию. Мы смелее их, наши рабочие уже пережи-
ли "стадию" (навязанную им стадию) одной только профессионально-экономи-
ческой агитации. Покажем же им пример борьбы". ("Письмо к земцам" -
"Искра" 1902 г., N 18 и Собр. соч. IV, 107). Здесь особенно резко высту-
пает установка на определенную конструкцию, напоминающую классические
речи римских ораторов.
4.
Есть еще один интересный пример определенной стилистической и
конструктивной установки. Это - статья "Главная задача наших дней", на-
писанная в тяжелый момент после заключения Брестского мира. ("Известия
ВЦИК" 1918, N 84 и Собр. соч. XV, стр. 164-168). Статья эта отличается
от многих (если не от всех) других наличностью в ней большого ораторско-
го пафоса - вплоть до "больших слов". Здесь Ленин не иронизирует и не
нападает, как обычно, а защищается - и не от врагов, а от своих же бли-
жайших товарищей. В связи с этим речь его достигает высокого ораторского
напряжения - пример в этом смысле почти исключительный, но от этого не
менее характерный, а наоборот - особенно показательный. Обычно рассеян-
ные и как бы случайно появляющиеся ораторские приемы здесь сгущены и
приведены в систему.
Статья бросается в глаза прежде всего стихотворным эпиграфом (кажется
- единственный случай у Ленина) - и притом таким, который в устах Ленина
звучит несколько неожиданно и возвращает к приведенным выше словам -
"больно становится за родную русскую речь":
Ты и убогая, ты и обильная,
Ты и могучая, ты и бессильная
- Матушка-Русь!
Эпиграф этот не стоит только над текстом, как motto, но и отражается в самом тексте, превращаясь в лейт-мотив. В середине статьи читаем: "чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной". И в следую
щем абзаце: "У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих
сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, - чтобы создать действительно могучую и обильную Русь" (стр. 165) Конец: "Это как раз то, что требуется Российской Советской Социалистической Республике, чтобы перестать бы
ть убогой и бессильной, чтобы бесповоротно стать могучей и обильной". (стр. 168).
Синтаксический параллелизм пронизывает всю эту статью, образуя повто-
рения не только в крупных участках речи, но и в мелких - в частях фраз,
и создавая ритмико-интонационные членения и соответствия. Статья делится
на абзацы, между которыми явственно обнаруживаются корреспонденции, ди-
намизирующие речь.
В центре первого абзаца, построенного на развернутых повторениями
слов и конструкций фразах, появляются слова: "неудивительно, что на са-
мых крутых пунктах столь крутого поворота" и т. д. Отсюда - начало вто-
рого абзаца: "России пришлось особенно отчетливо наблюдать, особенно
остро и мучительно переживать наиболее крутые из крутых изломов истории,
поворачивающей от империализма к коммунистической революции". Все
дальнейшее движение этого абзаца образуется повторениями и параллелиз-
мом: "Мы в несколько дней разрушили..... Мы в несколько месяцев прош-
ли..... Мы в несколько недель, свергнув буржуазию, победили..... Мы
прошли победным триумфальным шествием..... Мы подняли к свободе..... Мы
ввели и упрочили Советскую Республику..... Мы установили диктатуру про-
летариата..... Мы пробудили веру в свои силы..... Мы бросили повсюду
клич..... Мы бросили вызов империалистским хищникам всех стран". Следую-
щий абзац подхватывает начальную конструкцию предидущего - "И в нес-
колько дней нас бросил на землю империалистский хищник, напавший на бе-
зоружных". Слово "хищник", повторенное еще дальше, возвращает нас к пер-
вому абзацу - "от войны к миру; от войны между хищниками" и т. д. Таким
образом, третий абзац играет роль коды по отношению к первым двум и
вместе с ними образует первую ораторскую "строфу".
Четвертым абзацем начинается новая "строфа": "Мы принуждены были под-
писать "Тильзитский мир". Конец ее, процитированный выше ("Чтобы Русь
перестала быть убогой и бессильной, чтобы она стала в полном смысле сло-
ва могучей и обильной"), переходит в начало следующего, пятого абзаца -
"Она может стать таковой" - и в то же время, как я уже и указывал, пов-
торяется в конце его: "чтобы создать действительно могучую и обильную
Русь". Шестой абзац, открывающийся словами, которые восходят к концу
четвертого и к началу пятого и в то же время подхватывают последние сло-
ва пятого абзаца, являются тоже своего рода кодой по отношению к двум
предыдущим: IV - конец: "чтобы Русь перестала быть убогой и бессильной,
чтобы она стала в полном смысле слова могучей и обильной; V - начало:
"Она может стать таковой"; конец: "чтобы создать действительно могучую и
обильную Русь"; VI - начало: "Русь станет таковой, если" и т. д.
Этими двумя ораторскими строфами (I-II-III и IV-V-VI) путь речи прой-
ден до середины, что и отмечено особой вехой - возвращением к эпиграфу.
Движение приостанавливается: "таков путь к созданию мощи военной и соци-
алистической". Как видим, перед нами - сложная ценная конструкция, обна-
руживающая ораторскую технику Ленина.
Седьмой абзац начинает собой новое движение: "Недостойно настоящего
социалиста, если ему нанесено тяжелое поражение, ни хорохориться, ни
впадать в отчаяние". Отметим здесь появление слова "хорохориться", взя-
того из разговорной лексики - обычный и характерный для Ленина прием
снижения, здесь особенно резкий. Дальше являются новые повторения: "Неп-
равда, будто у нас нет выхода..... Неправда, будто мы продали свои идеа-
лы или своих друзей, подписав "Тильзитский" мир. Мы ничего и никого не
продали, ни одной лжи не освятили и не прикрыли, ни одному другу и това-
рищу по несчастью не отказались помочь всем, что было в нашем распоряже-
нии". Продолжение этого абзаца, построенное на сравнении с полководцем,
"который уводит в глубь страны остатки разбитой или заболевшей паничес-
ким бегством армии", следует выделить в особый, восьмой, абзац - как
отступление. Эти два абзаца образуют особую среднюю строфу, являясь как
бы разбегом для нового движения.
Начальная фраза девятого абзаца - "Мы подписали "Тильзитский мир" -
сцепляется как с предыдущим абзацем (подписав "Тильзитский мир"), так и
с началом четвертого ("Мы принуждены были подписать "Тильзитский мир") -
цепь становится еще более сложной. Десятый абзац, продолжая тему
"Тильзитского мира", вводит новый параллелизм: "Тогда историческая обс-
тановка не давала иного выхода..... Тогда, сто с лишним лет тому назад,
историю творили..... Тогда история могла ползти..... Разрешением этого
хода служит одиннадцатый абзац, замыкающий движение двух предыдущих:
"Теперь капитализм поднял много и много выше..... Война подтолкнула ис-
торию, и она летит теперь..... Историю творят теперь..... Капитализм до-
рос теперь до социализма".
Три следующие абзаца ясно объединяются в новую (пятую) строфу, после
которой идет особая заключительная кода (пятнадцатый абзац), вся прони-
занная повторениями: "А это как раз то, чего нам недостает. Это как раз
то, чему нам надо учиться. Это как раз то, чего нехватает нашей великой
революции, чтобы от победоносного начала притти, через ряд тяжелых испы-
таний, к победному концу. Это как раз то, что требуется Российской Со-
ветской Социалистической Республике, чтобы перестать быть убогой и бес-
сильной, чтобы бесповоротно стать могучей и сильной". Для наглядности
приведу конструктивную схему этой статьи (буква a - эпиграф, римские
цифры - абзацы):
a {[(I+II+III) + (IVa+Va+VIa)] + (VII+VIII) +
[(IX+X+XI) + (XII+XIII+XIV)] + XVa}
Или в более простом виде (по строфам, которые обозначаю большими буквами):
a [(A+Ba)+C+(D+E)-Fa]
5.
Ясное деление на абзацы - одна из характерных черт речи Ленина, свя-
занная с общим его стремлением к расчлененности и к последовательности.
Отсюда - частое движение по пунктам ("Троякого рода обстоятельства" и т.
д.). Средний размер его абзацев 15-20 строк. Это не те абзацы, которые
характерны для речи импрессионистического или экспрессионистического
стиля, где абзацы коротки и резко отделены друг от друга. Наоборот у Ле-
нина они обычно связываются особыми выражениями - вроде "мало того" или
"но вот беда".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57