Естественно
усиливающийся здесь речевой пафос окрашивает речь соответственным эмоци-
ональным тоном и организует ее по определенному стилевому направлению.
Сосредоточиваясь на этой стороне речи, мы получаем представление о сти-
левых тенденциях автора.
Речи и статьи Ленина - исключительно интересный материал для изучения
ораторского стиля уже по одному тому, что слово было для него не профес-
сией, не карьерой, а настоящим делом. При этом речь его обращена не к
специалистам и не к "публике", а ко всему народу или ко всем народам.
Большинство статей и речей Ленина относятся к агитационному жанру.
Самые заглавия его статей часто звучат как обличение или как лозунг:
"Максимум беззастенчивости и минимум логики", "Народничествующая буржуа-
зия и растерянное народничество", "Со ступеньки на ступеньку", "Учитесь
у врагов", "Пусть решают рабочие!", "Колебания сверху, решимость снизу"
или знаменитое "Лучше меньше, да лучше". Он почти всегда имеет перед со-
бой, с одной стороны, противников и врагов, с другой - некую массу, на
которую нужно воздействовать, которую нужно убедить. В связи с этим речь
его всегда окрашена, с одной стороны, тоном иронии и насмешки, с другой
- тоном категорического, энергичного утверждения. Однако этот общий эмо-
циональный тон не решает вопроса о стилевых тенденциях.
При первоначальном чтении статей Ленина может показаться, что у него
нет никаких определенных стилевых тенденций - что стилевая сторона речи
его не интересует. Никаких заметных ораторских приемов - ни торжествен-
ных периодов, ни сравнений и метафор, ни литературных цитат, ничего та-
кого, чем, например, блещут статьи Л. Троцкого. Изредка пословица или
поговорка, еще реже - ссылка на литературу: на "Горе от ума" (чаще все-
го), на Щедрина, Гоголя или Тургенева. Кажется, что к языку Ленин отно-
сится равнодушно - не как писатель и оратор, а лишь как деловой человек,
пользующийся установленными формами русской интеллигентской речи, как
они сложились к концу XIX века.
Однако, этому впечатлению противоречит уже тот факт, что Ленин очень
определенно реагирует на чужой стиль и, полемизируя со своими противни-
ками или врагами, часто обращает внимание на стилевые особенности их ре-
чи. Каждая партия для него - не только определенное мировоззрение, но и
определенная система речевого стиля. Он то и дело выступает судьей, а
иногда и страстным обличителем "краснобайства", видя в этом признак
умственного бессилия и моральной пустоты. Именно на фоне этих чужих сти-
лей, насмешливой характеристике которых Ленин нередко посвящает специ-
альные строки, а иногда и статьи, ясно выступают стилевые тенденции его
собственной речи.
В статьях 1901-1902 гг. (период "Искры") Ленин имеет дело с царским
правительством и с враждебными партиями. Это период полемический и обли-
чительный по преимуществу. В числе поводов для обличения или насмешки не
раз фигурирует характеристика чужого стиля.
С особенным пафосом возмущается он языком правительственного циркуля-
ра: "Мы сказали: если иметь терпение дочитать циркуляр г. Сипягина до
конца. Терпения на это надо не мало, ибо на три четверти... - какое! на
девять десятых циркуляр наполнен обычным казенным пустословием. Разжевы-
вание вещей давным-давно известных и сотни раз повторенных даже в "Своде
законов", хождение кругом да около, расписывание подробностей китайского
церемониала сношений между мандаринами, великолепный канцелярский стиль
с периодами в 36 строк и с "речениями", от которых больно становится за
родную русскую речь и т. д. (Статья "Борьба с голодающими" - "Искра",
1901, N 9 и "Собр. соч." IV, 56).
Здесь особенно обращает внимание столь, казалось бы, необычное в ус-
тах Ленина выражение - "родная русская речь". Однако это не случайно.
Как увидим дальше, Ленин, в противоположность многим другим политическим
писателям и ораторам, ценит не книжную, а простую разговорную речь и
вводит в свои статьи и речи самые обиходные, часто даже грубые слова и
выражения. Характерно, что французскую поговорку "les beaux esprits se
rencontrent" он передает русской, как бы намеренно подчеркивая контраст
стилей: "свой своему поневоле брат". (В другом месте та же поговорка пе-
редается иначе - "рыбак рыбака видит издалека").
В связи с этим представляется характерным и то, что он высказал по
поводу слова "Совнархоз" на VIII съезде Р. К. П.: "Это было бы похоже на
то, как если бы мы сейчас в программе выставили всемирный Совнархоз. А
между тем к этому уродливому слову "Совнархоз" мы сами еще не сумели
привыкнуть; с иностранцами же, говорят, бывают случаи, когда они ищут в
справочнике, нет ли такой станции". (Собр. соч. XVI, 132). Отмечу кста-
ти, что в приведенной выше цитате рядом с книжным (постоянно употребляе-
мым Лениным) "ибо" оказывается совершенно разговорный перерыв фразы
восклицанием "какое!" - характерное для его стиля сочетание.
Противоположный канцелярскому приподнятый стиль эсеровских статей и
прокламаций подвергается у Ленина систематическому высмеиванию.
В статье "Революционный авантюризм" ("Искра" 1902, N 23 и "Собр.
соч." IV, 121) он иронизирует над искусством с.-р. прикрывать теорети-
ческую беспринципность "потоками слов" и в пример приводит фразу: рабо-
чий народ "мощной волной разобьет железные ворота".
Борьба с "революционной фразой" проходит через все статьи и речи Ле-
нина - это одна из постоянных тем его иронии или насмешки, а иногда и
серьезного обсуждения.
Особенно много внимания он уделяет этому в период 1917-1923 гг. - в
связи с развитием политической литературы, появлением плакатов, лозунгов
и т. д. В 1917 году в "Правде" (N 69) появилась его статья с характерным
заглавием - "О вреде фраз" (Собр. соч. XIV, 222-4). Здесь Ленин смеется
над стилем "Дела Народа": "Грозный тон, эффектные революционные воскли-
цания.., "мы знаем довольно"... "вера в победность нашей Революции"
(обязательно с большой буквы), "от того или иного шага... русской рево-
люционной демократии... зависит судьба... всего так счастливо, так по-
бедно поднявшегося Восстания (обязательно с большой буквы) трудящих-
ся..." Конечно, если слова Революция и Восстание писать с большой буквы,
то это "ужасно" страшно выходит, совсем как у якобинцев. И дешево, и
сердито..... Господа герои фраз! Господа рыцари революционного красно-
байства!" и т. д. В период борьбы с думскими кадетами (1906 г.) Ленин
высмеивает их "обращения к народу" и восклицает: "А не смешно ли, наобо-
рот, писать" "обращения к народу" тем деревянным языком заскорузлого
российского стряпчего, которым пишут кадеты и (к стыду их будь сказано)
трудовики?" ("Эхо" 1906, N 12 и "Собр. соч.", VII, ч. I, 348).
2.
О борьбе с "фразерством" и "пустословием" Ленин не устает говорить до
конца, часто обращаясь уже не к врагам, а к единомышленникам, к товари-
щам по партии.
В брошюре 1919 г. "Великий почин" он пишет: "Карл Маркс в "Капитале"
издевается над пошлостью и велеречивостью буржуазно-демократической ве-
ликой партии вольностей и прав человека, над всем этим фразерством о
свободе, равенстве, братстве вообще, которое ослепляет мещан и филисте-
ров всех стран, вплоть до нынешних подлых героев подлого бернского Ин-
тернационала. Маркс противопоставляет этим пышным декларациям прав прос-
тую, скромную, деловую, будничную постановку вопроса пролетариатом....
"Формулы" настоящего коммунизма отличаются от пышного, ухищренного, тор-
жественного фразерства Каутского, меньшевиков и эс-эров с их малыми
"братцами" из Берна именно тем, что они сводят все к условиям труда. По-
меньше болтовни о "трудовой демократии", о "свободе, равенстве,
братстве", о "народовластии" и тому подобном.... Поменьше пышных фраз,
побольше простого, будничного дела, заботы о пуде хлеба и пуде угля.....
Мы должны все признать, что следы буржуазно-интеллигентского, фразистого
подхода к вопросам революции обнаруживаются на каждом шагу повсюду, в
том числе и в наших рядах". (Собр. соч. XVI, 255-6).
Ленина беспокоит не только фразерство, оперирующее с пышными словами,
но и превращение дорогих для него и насыщенных глубоким содержанием слов
в ходячие термины-названия, превращение этих слов в бытовые знаки и свя-
занное с этим опустошение, обеднение слова.
В той же брошюре ("Великий почин") он говорит о том, что "слово ком-
муна у нас стало употребляться слишком легко", и приветствует решение Ц.
И. К. отменить декрет Совнаркома в том, что касается названия "потреби-
тельских коммун": "Пускай будет название попроще". Он советует изгнать
слово "коммуна" из "ходячего употребления, запретить хватать это слово
первому встречному". В речи на Всероссийском съезде транспортных рабочих
1921 г. он подвергает критике распространенный плакат "Царству рабочих и
крестьян не будет конца": "Сейчас, проходя ваш зал, я встретил плакат с
надписью: "Царству рабочих и крестьян не будет конца". И когда я прочи-
тал этот странный плакат, который, правда, висел не на обычном месте, а
стоял в углу - может быть, кто-нибудь догадался, что плакат неудачен, и
отодвинул его, - когда я прочитал этот странный плакат, я подумал: "А
ведь вот относительно каких азбучных и основных вещей существуют у нас
недоразумения и неправильное понимание". В самом деле, ежели бы царству
рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не бу-
дет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов; а пока оста-
ются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следова-
тельно, не может быть полного социализма".
Внимание Ленина останавливается на каждом преувеличении, на всем, что
имеет характер автоматического пользования словом и тем самым лишает его
действительной значимости.
В той же речи он говорит по поводу другого лозунга: "размышляя о том,
как у нас 3 1/2 года спустя после октябрьского переворота существуют,
хотя и отодвинутые немножечко, столь странные плакаты, я стал размышлять
также и о том, что, пожалуй, и в отношении к самым распространенным и
общеупотребительным у нас лозунгам есть еще чрезвычайно большие недора-
зумения. Все мы поем, что ведем сейчас наш последний и решительный бой -
вот, например, один из самыхъ распространенных лозунгов, всячески нами
повторяемый. Но я побаиваюсь, что ежели бы спросить большую часть комму-
нистов, против кого вы ведете сейчас - не последний, конечно, это немно-
го лишнего сказано, но один из ваших последних и решительных боев, - то
я боюсь, что немногие дадут правильный ответ на этот вопрос и обнаружат
ясное понимание того, против чего или против кого мы ведем сейчас один
из наших последних и решительных боев".*1 ("Основные задачи партии при
Нэп'е". Изд-во "Красная новь". Москва, 1924, стр. 29-30).
_______________
*1 О том же в речи на II Всероссийском Съезде Политпросветов 17 окт.
1921 г.: "Если мы в песне поем, что, "это есть наш последний и реши-
тельный бой", то, к сожалению, это есть маленькая неправда, - к сожале-
нию, "это не есть наш последний и решительный бой". ("Социалистическая
революция и задачи просвещения". Статьи и речи. Изд. "Красная Новь", М.
1923, стр. 54).
Приведенный мною материал (который можно было бы значительно увели-
чить) показывает, что Ленин относился к слову с редкой для политического
деятеля осторожностью и чуткостью, реагируя не только на пышное фра-
зерство, но и на каждое проявление фальши, на каждый словесный штамп, на
каждый необдуманный выкрик. Революционная эмфаза вызывает с его стороны
гневную отповедь, демагогический жест - резкую критику и насмешку. Даже
в приветственных речах он, отступая от обычая, не столько приветствует и
поощряет, сколько обличает и предупреждает от увлечения фразами и "бол-
товней". По поводу названия "Политпросвет" он говорит на съезде: "Вы
взяли на себя название политического просвещения. Когда вы такое назва-
ние брали, вас все предупреждали - не замахивайтесь очень в названии, а
берите название попроще". (Сборник "Социалистическая революция и задачи
просвещения", стр. 62).
Так Ленин пользуется каждым случаем, чтобы обнажить фразерство, удер-
жать от неосторожного обращения со словом, подчеркнуть чрезмерное увле-
чение лозунгами или ярлыками: "Если нам удастся привлечь новых работни-
ков для культурно-просветительной работы, тогда уже будет дело не только
в новом названии и тогда можно будет примириться с "советской" слабостью
наклеивать ярлычки на каждое новое дело и каждое новое учреждение". (Там
же, стр. 36).
3.
Итак, основная стилевая тенденция Ленина - борьба с "фразами", с
"краснобайством", с "большими словами". Одна из постоянных его задач,
формулированная еще в 1903 г., - "разоблачать фразерство и мистификацию,
где бы они ни проявлялись, в "программах" ли революционных авантюристов,
в блестках ли их беллетристики, или в возвышенных предиках о правде-ис-
тине, об очистительном пламени, о кристальной чистоте и о многом про-
чем". ("Искра" 1903 г., N 48 и Собр. соч. IV, 245). Все, что носит на
себе отпечаток "поэтичности" или философской возвышенности, возбуждает в
Ленине гнев и насмешку. Он в этом смысле так же аскетичен и суров, как
Толстой. Если поставить его стиль на фоне того пышного философского и
публицистического стиля, который господствовал в русской интеллигенции
начала XX века (Вл. Соловьев, Мережковский, Бердяев и т. д.), то разница
станет особенно ясной. Ленин избегает всякой абстракции квалифицируя ее
как "болтовню". Большие слова он тщательно охраняет от затаскивания, от
превращения их в название: "диктатура есть большое слово. А больших слов
нельзя бросать на ветер". ("Известия В. Ц. И. К." 1918 г., N 85 и Собр.
соч. XV, 215).
В связи с этим естественно, что в речи Ленина нет больших слов, нет
высокой лексики. Основной слой его речи - деловой, иногда намеренно су-
хой научный язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57