Аббат несколько загораживал от меня общий вид, занявшись всерьез прелестями своей любовницы, но я все же заметила, как неподвижна мадам С..., словно размышлявшая о природе наставления. Тем не менее было хорошо видно, что ласки производят свое действие: сквозь полуприкрытые губы высунулся кончик языка, щеки порозовели, грудь высоко вздымалась, лицо исказила гримаса сладострастия.
— Ты еще не нацеловался? — спросила она аббата. — Приступай же к делу, я больше не могу ждать...
Услужливый наставник не заставил просить себя дважды. Он скользнул в ноги кровати, между мадам С... и стеной, левую руку просунул ей под голову и впился в губы любимой с такой страстью, что ему позавидовал бы и Амур. Основную роль выполняла правая рука сластолюбца: ею он искусно ласкал интимное место прелестной греховодницы. Его пальцы скользили в чаще густой растительности, резко выделяющейся своим черным цветом на фоне молочно-белых ляжек мадам С... Самая главная роль при этом отводилась указательному пальцу правой руки аббата.
Трудно было выбрать более удачную точку для наблюдений. Кушетка была расположена таким образом, что в поле моего зрения в первую очередь попадала пещера мадам С..., о густой растительности которой я уже сказала, ниже виднелись части ее ягодиц, слегка двигавшиеся вверх и вниз. Я правильно сообразила, что движения зада свидетельствуют о темпераменте моей подруги. Но особенное мое внимание привлекли белоснежные бедра прелестницы. Эти части тела тоже совершали движения, поддерживая, несомненно, пламя страсти и помогая пальцу аббата выделывать те пируэты, которые он вытворял в том лесу, в котором только одна тропинка.
Невозможно описать то, что я переживала в столь ответственный момент. Пример был слишком нагляден. С обезьяньей ловкостью я одна изображала то, что вместе делали мои друзья. Я бы, без сомнения, выдала себя, но мадам и аббат слишком увлеклись своей игрой.
— О, умираю! — вскричала мадам С... — глубже, дорогой аббат... глубже... прошу... сильнее, сильнее, мой маленький... Ах! Боже, Боже! я из... не... мо... гаю!..
В точности повторяя все, что я могла видеть, прочно забыв о предостережениях моего наставника, я, в свою очередь, поглубже загнала палец. Легкая боль, которую я при этом почувствовала, не остановила меня, я работала изо всех сил и достигла вершины сладострастного подъема.
Любовный порыв сменился покоем, я стала погружаться в оцепенение, забыв о своем неудобном положении, как вдруг поняла, что мадам С... направляется прямо к тому месту, где я пряталась; я решила, что обнаружена, и не могла пошевелиться от страха. Но она дернула шнурок колокольчика и велела принести шоколад. Пришло время посмаковать любимое блюдо и кое-что обсудить.
— Почему наслаждения, испытанные нами сейчас, не совсем невинны? — спросила мадам С... — Ведь вы разъяснили, что они никак не затрагивают общественные интересы, что нами движет потребность столь естественная для некоторых темпераментов, столь же нуждающаяся в удовлетворении, сколь и потребности в утолении жажды или голода; вы доказали мне, что мы действуем по воле Бога, что природа — слово, лишенное смысла, и что она лишь продолжение Создателя. Но что вы скажете о религии? Она запрещает нам тешить плоть вне брака. Может, здесь тоже есть какая-то бессмыслица?
— Как, мадам, — отвечал аббат, — разве вы забыли о том, что мы вовсе не свободны, что все наши действия, все наши поступки строго предопределены? А если мы не свободны, то как мы можем грешить? Но раз вам угодно, давайте более подробно остановимся на религиозном вопросе. Ваша скромность и осмотрительность мне хорошо известны, и я потому-то не страшусь высказать все, что думаю. Со всей искренностью, возможной для человека, я пытался найти ту границу, что отделяет правду от иллюзии. К какому результату я пришел, размышляя на эту животрепещущую тему?
...Бог добр, говорю я; его доброта является для меня гарантией того, что если я жажду узнать — истинного ли поклонения он требует от меня, то он не обманет меня. И скажет: "Да, истинного". Иначе он несправедлив. Господь дал мне разум, чтобы я пользовался им, руководствовался в своих поступках: как еще лучше я могу его применить?
Если правоверный христианин не желает интерпретировать положения своей религии, то почему же он хочет (и требует), чтобы правоверный магометанин подвергал сомнению постулаты своей религии? Оба они считают, что их религии были даны им как откровения Бога; одному — через Иисуса, другому — через Магомета.
Мы верим, потому что священники сказали нам, что Бог открыл тс или иные истины. Но другие священнослужители говорят то же самое последователям иных религий. Кому же верить? Чтобы ответить на этот вопрос, нужен глубокий анализ, ибо все, что идет от людей, следует подвергать трезвому обдумыванию.
Основатели религий, существующих на земле, заявляют, что получили свою религию в виде откровения Бога. Кому верить? Нельзя не учитывать того, что жизнь человека тесно связана с его происхождением и воспитанием.
Надо просить Бога, чтобы он избавил нас от всякого предубеждения, связанного с тем и другим. Если мы будем свободны от этого, то сможем направить все силы разума на то, чтобы понять, отчего зависит наше счастье и почему мы бываем лишены его. Тогда наш земной путь продлится и в вечности.
Католицизм как религия владеет сравнительно небольшой частью людей, живущих на земле. Те, кто поклоняется Господу, исповедуя другие религии, часто подвергают нас нападкам, утверждая, что мы поклоняемся человеку, а не Богу; что, вопреки завету Священного Писания, творим себе новых кумиров; что отцы церкви в своих книгах явно противоречат друг другу. Таким образом, не Всевышний вдохновляет их в отвлеченных рассуждениях.
Новое слово, новое дело, что принесли нам Моисей, Соломон, Иисус Христос, а затем отцы церкви, свидетельствует о том, что все религии сотворены человеком; Бог никогда не меняется, он неизменен.
Бог во всем. Между тем в Священном Писании говорится, что Бог искал Адама в земном раю, что Бог там прогуливался, что он обсуждал с дьяволом судьбу Иова и т.д.
Разум мне говорит, что Бог не подвержен ни одной из страстей, а между тем в шестой главе Книги Бытия сообщается, что Бог раскаивается в том, что решил сотворить человека. Бог в христианской религии выступает таким слабым, что никак не может справиться с человеком, хоть и наказывает его водой, а затем огнем. Но эти действия не способны изменить низменной сущности человека. Даже слово пророков не может воздействовать на людей. В конце концов Всевышний жертвует единственным сыном, но и это не может остановить людей на пути греха. Подумайте, как же бессилен и смешон в таком случае христианский Бог!
Все верят в то, что Богу известно самое отдаленное будущее, что взором своим он пронзает Вечность. Но сама жизнь доказывает, что Господь не встает на пути тех, кто готов его прогневить и злоупотребить его милосердием. Из этого следует, что Бог всегда знал, что нас ждет проклятие. И он ничего не сделал для того, чтобы отвести от людей несчастья.
Святое Писание утверждает, что пророки посланы Богом для того, чтобы предупредить людей об их несчастьях и тем самым изменить их поведение. Однако всеведущий Господь не мог не знать, что греховная сущность человека неизменна. Но в таком случае логично предположить, что Священное Писание допускает, что Бог — обманщик. Как же в этом случае примирить такое допущение с нашей убежденностью в безграничной доброте Бога?
Считается, что у всемогущего Бога есть опасный соперник в лице дьявола, похищающего (вопреки всему!) примерно три четверти из небольшого количества людей, которые избраны Всевышним. Ради этих людей, заметим, кстати, Бог пожертвовал любимым сыном, позабыв об остальном человечестве. Что за нелепый вздор!
По христианским представлениям, наши грехи совершаются из-за соблазна; толкает людей на это дьявол. Богу было достаточно уничтожить дьявола, и мы были бы спасены. Но Всевышний и не думает этого делать, проявляя бессилие, а значит, несправедливость.
Множество католических священников утверждает, что Бог дает нам свои заповеди, но одновременно следит, чтобы выполнялись эти заветы только его избранниками. Но страшно подумать, что вместе с тем Бог карает тех, кто не выполняет его заповеди! Какое дикое противоречие! Какая ужасающая беспощадность!
Что может быть презреннее утверждений, что Бог мстителен, ревнив, сердит. Как могут католики адресовать свои молитвы святым, которые не вездесущи и не всеведущи, подобно Богу? Разве эти святые способны читать в человеческом сердце и понимать людей?
Какая нелепость говорить, что мы должны все делать во славу Бога. Разве слава Бога может быть приумножена мыслями или поступками людей? Что люди могут ему дать? Разве он нуждается в посторонней помощи?
Как могли люди вообразить, что Бог может чувствовать себя польщенным, удовлетворенным, видя, как они едят селедку вместо жаворонка, луковый суп вместо супа из свинины, и что тот же самый Бог навсегда проклянет их, если в пост они все же наедятся свиного сала?
Слабые смертные! И вы верите, что можете оскорбить Бога! Да вам не по силам оскорбить даже короля, принца. Умный вельможа лишь посмеется над вашим ничтожеством и бессилием. Вам сообщают, что Бог мстителен, и учат, что месть — преступление. Еще одно противоречие! Вас уверяют, что надо прощать обиды и осмеливаются говорить, что Бог мстит за непроизвольную обиду (первородный грех) вечными муками.
Если есть Бог, существует и культ его. Однако нельзя не признать, что до сотворения мира был Бог в не было культа. После же сотворения мира на земле жили животные, не поклонявшиеся Всевышнему. Значит, иные существа могут жить рядом с Господом, не создавая никакого культа... Людям свойственно судить о поступках Бога по своим собственным поступкам.
Христианская религия дает ложное представление о Боге, ведь она учит, что человеческая справедливость происходит из справедливости Божественной. Однако, следуя понятиям человеческой справедливости, мы не можем не порицать поведения Бога по отношению к его сыну; по отношению к Адаму; к народам, которым никто не нес христианской морали; к детям, умирающим некрещеными.
Христианская религия призывает стремиться к совершенству. Состояние девственности, по христианским понятиям, более совершенно, чем состояние брака. Отсюда очевидно, что совершенство, по христианской религии, должно привести к уничтожению рода человеческого. И если усилия, проповеди священников в этом направлении дадут наконец-то результат, то через шестьдесят-восемьдесят лет весь род человеческий исчезнет с лица земли. Разве может такая религия идти от Бога?
Что может быть абсурдней, чем просить молиться за себя священников, монахов или кого-либо еще? Нельзя относиться к Всевышнему как к государю.
Какое безумие считать, что Бог породил нас затем, чтобы мы делали то, что противно природе; то, что может принести нам несчастье в этом мире, и отказывались от всего, что услаждает наши чувства, удовлетворяет потребность, утешает скорбь. Даже самый злобный тиран не додумался бы до того, чтобы подвергать нас гонениям и за гробовой доской.
Чтобы быть идеальным христианином, нужно быть невежественным человеком, слепо верить в чудесное, отказываться от удовольствий, почестей, богатства, оставить родных, друзей, оберегать свою девственность, — одним словом, делать все, что противоречит природе. А вместе с тем природа выполняет лишь волю Бога. Вот какие противоречия религия приписывает безгранично справедливому и доброму существу!
Поскольку Бог является творцом и хозяином всего материального мира, мы должны пользоваться живыми созданиями и неодушевленными предметами в соответствии с теми целями, с какими их создал Господь. Он создал все это по определенному замыслу, и мы, наделенные душой и разумом, должны проникнуть в его намерения и цели, чтобы согласовать их с интересами общества, с интересами того государства, к народу которого мы принадлежим согласно Божественному Провидению.
Человек не создан для праздности: он должен заниматься тем, что не только имеет частную выгоду, но и приносит пользу всему обществу. Бог не хочет счастья для каких-то отдельных людей, он желает счастья для всех. Значит, мы должны оказывать друг другу услуги, при условии, что эти услуги не нарушат общественное устройство. Именно это последнее условие должно руководить нашими поступками. Придерживаясь этого условия во всех наших делах, мы выполняем наши обязанности: все остальное — химеры, иллюзии, предрассудки.
Все без исключения религии придуманы людьми, каждая из религий имеет своих мучеников, рассказывает о мнимых чудесах. Чем наши мученики или наши чудеса отличаются от мучеников и чудес остальных религий?
Религиозные чувства возникли на почве страха древнего человека. Он боялся грома, молний, бури. Град бил фруктовые сады, колосья в поле, дававшие пищу первым людям, рассеянным по поверхности малозаселенной земли. Слабость людская вынудила несчастных придумать молитвы и обратить их к силам, которые они считали могущественнее себя и которые могли причинить им зло. Затем властолюбивые люди, гении, великие политики, появлявшиеся в далекие времена в разных районах земли, использовали доверчивость людей и создали постепенно сонм фантастических и жестоких богов, создали культ сверхъестественного и принялись за создание общественных устройств, в которых они становились начальниками, законодателями. Они быстро поняли, что для поддержания порядка в таких сообществах необходимо, чтобы каждый из его членов как можно чаще жертвовал своими страстями, собственными удовольствиями ради блага других. Отсюда необходимость ожидаемой компенсации или наказания, которые бы заставляли приносить эти жертвы.
Сверхъестественное придумали государственные мужи. Все религии обещают награду за верность служения им и пугают карами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29