кран на кухню с фильтром для воды
Что касается христианских идолов, то мы обязаны поступить с ними точно так же, как и со святынями королевской власти.
Символы свободы поднимутся на основаниях, некогда служивших опорою тиранам, статуи великих людей заменят на пьедесталах изваяния негодяев, которым поклонялось христианство (однако мы не имеем в виду тех, кто почитаем с древнейших времен).
Что же касается последствий атеизма для наших деревень, то мы не будем их опасаться. В самом деле, разве крестьяне уже сами не почувствовали необходимость уничтожения католической веры, столь противной подлинным идеалам свободы? Разве не смотрели они без малейшей скорби и страха на разрушение алтарей и изгнание священнослужителей? Да поверьте мне, крестьяне точно также откажутся и от баснословного Бога.
Итак, статуи Марса, Минервы и Свободы должны быть воздвигнуты в самых примечательных местах крестьянских поселений, и там поселяне начнут справлять ежегодные празднества. Тот, кто в наибольшей степени отличится перед родиной, получит на этом празднестве гражданский венок.
У входа же в уединенную рощу влюбленные станут возносить молитвы Венере, Гименею и Амуру, украшающим вершину сельского храма. Здесь Грации помогут красоте увенчать венком постоянство в любви. Кстати сказать, одна любовь будет признана недостаточной причиной для того, чтобы удостоиться венка, ибо ответную любовь получат лишь по заслугам; героизм, таланты, человечность, великодушие, испытанная гражданственность — вот те верительные грамоты, которые любовник непременно возложит к ногам своей возлюбленной. Подобные грамоты, без сомнения, с лихвой заменят знатность и богатство, некогда привлекавшие к себе недалекую спесь.
Такое почитание богов по крайней мере позволит проявиться добродетелям, тогда как от прежнего культа, который мы имели глупость исповедовать, рождались одни только преступления.
Пускай же вера соединяется со свободой, а именно ей мы и служим, пусть вера оживит, усилит, воспламенит нашу свободу. Что же касается теизма, то он, по своей сути и природе, остается самым непримиримым врагом той свободы, которой мы служим.
Да и стоит ли этот теизм хотя бы одной капли крови, пролитой в Византии во времена разрушения языческих идолов? Тогда переворот, подготовленный глупостью опустившегося до рабства народа, произошел без малейшего препятствия. Так неужели дело философии станет для нас тяжелее дела деспотизма?
Поистине, только священники продолжают держать народ склоненным перед их мифическим Богом. Вы же, со своей стороны, боитесь народного просвещения. Удалите священников, и завеса упадет сама по себе. Знайте же, наш народ гораздо мудрее, чем вы то себе представляете. Освободившийся от цепей тирании в скором времени станет свободен и от уз суеверия. Но вы, вы опасаетесь того, что народ сбросит с себя эти узы, какая нелепость!
Вы полагаете, будто бы не убоявшийся реального меча закона перестанет грешить из-за нравственного страха адских мучений, над которым он, конечно, потешается со дня своего рождения. Однако ваш теизм, содействуя множеству преступлений, к слову сказать, не предотвратил ни одного злодеяния. Если же признать справедливым то, что человеческие страсти нас ослепляют, если их действия образуют вокруг нас своеобразное облако, скрывающее все окружающие опасности, позволительно ли предполагать, будто опасности отдаленные, к примеру, те наказания, о которых возвещал ваш Бог, смогут этот туман рассеять? Ведь даже меч закона, постоянно грозящий страстям, здесь нам не в силах ничем помочь.
Далее, если доказано, что идея Бога и его дополнительные узы суть совершенно бесполезны, если строго доказано, что Бог становится опасен в силу различных следствий, вытекающих из принятия его идеи, тогда я задам вопрос: а зачем вообще он нам нужен? Какие основания могут быть приведены, дабы продлить его существование?
Но вот мне возражают: мы еще якобы недостаточно созрели для того, чтобы развивать нашу революцию столь решительным образом. Мои сограждане, путь, пройденный нами с 1789 г, был намного труднее того пути, который нам предстоит пройти! Для проведения в жизнь моих предложений потребуется незначительная подготовка общественного мнения по сравнению с той агитацией, которую мы провели со времен уничтожения Бастилии.
Мы знаем, что народ, достаточно мудрый и храбрый, чтобы сбросить бесстыдного монарха с вершины величия к подножию эшафота, народ, победивший в столь малое время такое число предрассудков, сорвавший с себя множество смехотворных цепей, очевидно и впредь останется тем же народом, всегда готовым пожертвовать призраком ради общего блага и процветания республики, тем более, что данный призрак представляет собой большую иллюзию даже по сравнению с призраком королевской власти.
Французы, нанесите только первые удары, и народное образование сделает все остальное. Но все-таки это дело должно стать важнейшей вашей заботой, трудясь над ним, не теряйте времени. Что касается фундамента образования, то им будет служить естественная нравственность, на долю которой выпадало презрение при образовании религиозном.
Итак, вместо глупостей, которые рождают богов и вносят утомление в детские души, обучайте молодежь превосходным началам общежития. Вместо пустых молитв, забываемых учениками, едва те достигнут шестнадцатилетнего возраста, предметом изучения станут общественные обязанности. Научите детей нежно любить добродетели, ранее едва лишь упоминаемые, ибо они, в отличие от ваших религиозных сказок, вполне достаточны для личного счастья.
Дайте почувствовать своим ученикам подлинное счастье, заключающееся в том, чтобы вести других к такому благополучию, которого мы желаем достигнуть сами. Остерегайтесь, однако, основывать эти истины на химерах христианства, как вы имели глупость поступать в прошлом. Едва лишь ваши ученики распознают никчемность подобных оснований, они тут же опрокинут все здание, становясь злодеями, лишь потому, что, по их мнению, отвергнутая религия запрещала злодейство.
Напротив, дайте почувствовать ученикам необходимость добродетели, от которой зависит их собственное счастье, тогда они будут достойными людьми благодаря эгоизму. Закон эгоизма, управляющий всеми людьми, несомненно, всегда окажется наиболее действенным.
Далее, с величайшей тщательностью избегайте проникновения каких-либо религиозных басен в дело народного образования. Не забывайте ни на минуту о том, что в наши цели входит воспитание свободных людей, а не жалких почитателей какого-либо бога. Пусть бесхитростный философ введет молодежь в высокие таинства природы, пускай он докажет им, что знание о Боге, по большей части для людей чрезвычайно опасное, никогда еще не приводило к благу человеческого рода.
Понятно, люди не смогут добиться счастья, допуская в качестве причины чего-нибудь непостижимого другую вещь, которую они понимают гораздо меньше. Пожалуй, лучше наслаждаться природой и уважать ее законы, в равной степени отличающиеся мудростью и простотой, нежели стремиться к познанию естества.
Законы природы начертаны в сердце каждого человека, — ответ о причинах людских поступков скрывается только в человеческом сердце.
Только когда ваши ученики напрямую начнут задавать вопросы о создателе мира, вы им расскажите о природе — вечной, неизменной, никогда не возникающей и не умирающей. Человек не извлечет для себя никакой пользы, если он начнет искать некое воображаемое начало, к тому же совершенно невозможное, сверх того, подобное начало ничего не объясняет и ни к чему не приводит. Каким же образом, скажете вы им, люди приобретут истинные идеи о существе, которое никак не воздействует ни на один из наших органов чувств?
Все наши идеи, как известно, являются представлением тех объектов, которые воздействуют на наши органы чувств. Но как следует понимать тогда идею Бога, идею, очевидно, существующую вне всякого объекта? Подобная идея, вы скажете далее, в своей невозможности равнозначна следствию без причины. Чем же иным, если не химерой, может называться такая идея без прототипа?
Однако же некоторые ученые, дополните вы свое рассуждение, продолжают уверять, будто, бы идея Бога для человека является врожденной. Люди, по их мнению, обретают подобную идею, находясь еще в материнском чреве. Здесь вы определенно скажите, что все это ложь. В самом деле, любое правило есть суждение, любое суждение, в свою очередь, представляет собой следствие из опыта, опыт же, наконец, приобретается только при действии органов чувств. Поэтому религиозные правила не соотносятся ни с одним предметом и не могут считаться врожденными.
Далее вы продолжите, спросив: каким образом возможно убедить обладающее разумом существо в том, что вещь, которую понимают с огромным трудом, в то же самое время является самой необходимой? По всей видимости, людей надо очень сильно напугать, так как в страхе они теряют разум. Когда же, помимо прочего, запутывая мысли, советуют не особенно полагаться на разум, человек начинает испытывать слепое доверие ко всему остальному.
Вы объясните своим ученикам, что страх и невежество являются опорами любой веры. Человек становится верующим благодаря отсутствию достоверности, неизвестности, окружающих Бога. И в физической, и в нравственной темноте людям свойственно испытывать страх. Постепенно страх становится привычным, понемногу боязнь превращается в потребность — и вот человек начинает считать себя обделенным, если ему нечего уже бояться и не на что надеяться.
Напомните затем вашим ученикам о необходимости нравственности. Здесь вам следует уделять преимущественное внимание не лекциям, но наглядным примерам, не книгам, но доказательствам. Поступая таким образом, вы воспитаете достойных граждан, храбрых бойцов, добрых отцов и супругов, одним словом, вы сделаете из ваших учеников настоящих людей, слишком крепко привязанных к свободе своей земли, чтобы какая-либо рабская мысль смогла омрачить их душу, а религиозный страх — потревожить их гений.
Тогда в человеческих сердцах со всей силой и чистотой засияет свет истинного патриотизма. Любовь к родине будет царить в душах людей, она останется единственным господствующим чувством и ни какая другая идея уже не ослабит ее энергии. Поверьте мне, только тогда ваши наследники окажутся в совершенной безопасности, только тогда они смогут перенять ваше дело, которое станет законом для остального мира.
Но если, напротив, из-за страха и малодушия вы останетесь глухи к моим советам, сохраняя в неприкосновенности основы здания, подлежащего разрушению, то что же тогда произойдет, спрашиваю я вас?
Разумеется, на этих основах возобновится строительство, на них будут воздвигнуты те же самые колоссы с той, однако же, чудовищной разницей, что ни ваше поколение, ни все за ним последующие поколения теперь уже не свергнут кумира, прочно укрепленного на пьедестале.
Не сомневайтесь, именно религия и есть колыбель деспотизма. Первый деспот на земле был священником, первый римский царь Нума, первый римский император Август соединяли со своим званием сан священника. Константин и Хлодвиг скорее походили на настоятелей монастырей, чем на властителей. Гелиогабал являлся жрецом бога Солнца. Таким образом, во все времена и века между деспотизмом и религией существовала теснейшая связь. Исходите же из следующего важного правила — религия всегда есть закон царской власти, и тогда вам уже не потребуется иных доказательств, если, уничтожив царскую власть, вы пожелаете расправиться и с религией.
Впрочем, я не предлагаю вам совершать массовые убийства или прибегнуть к ссылкам. Подобные ужасные средства настолько противны моей душе, что я не в состоянии даже подумать о них хотя бы одно мгновение. Нет, убивать или отправлять в изгнание никого не следует. Все эти жестокости достойны лишь царей и злодеев, им подражающим. Отрешившись от убийств и насильственных изгнаний, вы только усилите неприязнь, выпадающую на долю тех, кто совершает подобные ужасные жестокости.
Силу надлежит применять только по отношению к кумирам, служители которых достойны всего лишь насмешки. И действительно, разве сарказмы Юлиана не нанесли больший вред христианству, чем все преследования Нерона?
Итак, мы должны навсегда уничтожить всякую идею о Боге, мы обязаны сделать солдат из священников. Кстати, некоторые из священников уже стали солдатами, пускай же они привяжутся к столь благородному республиканскому ремеслу, не распространяясь более ни о химерическом существе, ни о своей баснословной вере, которая одна остается предметом нашего презрения.
А коль скоро кто-нибудь из этих святош-шарлатанов вновь приступит к разглагольствованиям о Боге и вере, то он, забрасываемый грязью на всех перекрестках крупнейших городов Франции, будет обречен вами на глумливое посрамление.
Далее, вечное тюремное заключение выпадет на долю того, кто осмелится дважды совершить подобный проступок. Наконец, закон должен полностью разрешить самые яростные богохульства, самые крайние атеистические произведения, пока следы, оставленные ужасными игрушками нашего детства, не будут окончательно изглажены из сердца и памяти человеческого рода.
Власти непременно учредят соревнование среди литераторов с той целью, дабы наградить произведение, в наибольшей мере способное, наконец, просветить европейцев в этом важном предмете. И пусть внушительная награда, даруемая всем народом, достанется тому, кто, исчерпав предмет исследования с наибольшей глубиной, оставит своим соотечественникам меч и чистое сердце, чтобы граждане могли бороться с суевериями и искренне их ненавидеть.
Итак, в течение шести месяцев мы покончим с религией, и ваш обесславленный Бог перейдет в небытие. При этом люди ни на минуту не перестанут быть справедливыми, ревнивыми к заслугам других, трепещущими перед мечом закона, одним словом, они останутся порядочными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Символы свободы поднимутся на основаниях, некогда служивших опорою тиранам, статуи великих людей заменят на пьедесталах изваяния негодяев, которым поклонялось христианство (однако мы не имеем в виду тех, кто почитаем с древнейших времен).
Что же касается последствий атеизма для наших деревень, то мы не будем их опасаться. В самом деле, разве крестьяне уже сами не почувствовали необходимость уничтожения католической веры, столь противной подлинным идеалам свободы? Разве не смотрели они без малейшей скорби и страха на разрушение алтарей и изгнание священнослужителей? Да поверьте мне, крестьяне точно также откажутся и от баснословного Бога.
Итак, статуи Марса, Минервы и Свободы должны быть воздвигнуты в самых примечательных местах крестьянских поселений, и там поселяне начнут справлять ежегодные празднества. Тот, кто в наибольшей степени отличится перед родиной, получит на этом празднестве гражданский венок.
У входа же в уединенную рощу влюбленные станут возносить молитвы Венере, Гименею и Амуру, украшающим вершину сельского храма. Здесь Грации помогут красоте увенчать венком постоянство в любви. Кстати сказать, одна любовь будет признана недостаточной причиной для того, чтобы удостоиться венка, ибо ответную любовь получат лишь по заслугам; героизм, таланты, человечность, великодушие, испытанная гражданственность — вот те верительные грамоты, которые любовник непременно возложит к ногам своей возлюбленной. Подобные грамоты, без сомнения, с лихвой заменят знатность и богатство, некогда привлекавшие к себе недалекую спесь.
Такое почитание богов по крайней мере позволит проявиться добродетелям, тогда как от прежнего культа, который мы имели глупость исповедовать, рождались одни только преступления.
Пускай же вера соединяется со свободой, а именно ей мы и служим, пусть вера оживит, усилит, воспламенит нашу свободу. Что же касается теизма, то он, по своей сути и природе, остается самым непримиримым врагом той свободы, которой мы служим.
Да и стоит ли этот теизм хотя бы одной капли крови, пролитой в Византии во времена разрушения языческих идолов? Тогда переворот, подготовленный глупостью опустившегося до рабства народа, произошел без малейшего препятствия. Так неужели дело философии станет для нас тяжелее дела деспотизма?
Поистине, только священники продолжают держать народ склоненным перед их мифическим Богом. Вы же, со своей стороны, боитесь народного просвещения. Удалите священников, и завеса упадет сама по себе. Знайте же, наш народ гораздо мудрее, чем вы то себе представляете. Освободившийся от цепей тирании в скором времени станет свободен и от уз суеверия. Но вы, вы опасаетесь того, что народ сбросит с себя эти узы, какая нелепость!
Вы полагаете, будто бы не убоявшийся реального меча закона перестанет грешить из-за нравственного страха адских мучений, над которым он, конечно, потешается со дня своего рождения. Однако ваш теизм, содействуя множеству преступлений, к слову сказать, не предотвратил ни одного злодеяния. Если же признать справедливым то, что человеческие страсти нас ослепляют, если их действия образуют вокруг нас своеобразное облако, скрывающее все окружающие опасности, позволительно ли предполагать, будто опасности отдаленные, к примеру, те наказания, о которых возвещал ваш Бог, смогут этот туман рассеять? Ведь даже меч закона, постоянно грозящий страстям, здесь нам не в силах ничем помочь.
Далее, если доказано, что идея Бога и его дополнительные узы суть совершенно бесполезны, если строго доказано, что Бог становится опасен в силу различных следствий, вытекающих из принятия его идеи, тогда я задам вопрос: а зачем вообще он нам нужен? Какие основания могут быть приведены, дабы продлить его существование?
Но вот мне возражают: мы еще якобы недостаточно созрели для того, чтобы развивать нашу революцию столь решительным образом. Мои сограждане, путь, пройденный нами с 1789 г, был намного труднее того пути, который нам предстоит пройти! Для проведения в жизнь моих предложений потребуется незначительная подготовка общественного мнения по сравнению с той агитацией, которую мы провели со времен уничтожения Бастилии.
Мы знаем, что народ, достаточно мудрый и храбрый, чтобы сбросить бесстыдного монарха с вершины величия к подножию эшафота, народ, победивший в столь малое время такое число предрассудков, сорвавший с себя множество смехотворных цепей, очевидно и впредь останется тем же народом, всегда готовым пожертвовать призраком ради общего блага и процветания республики, тем более, что данный призрак представляет собой большую иллюзию даже по сравнению с призраком королевской власти.
Французы, нанесите только первые удары, и народное образование сделает все остальное. Но все-таки это дело должно стать важнейшей вашей заботой, трудясь над ним, не теряйте времени. Что касается фундамента образования, то им будет служить естественная нравственность, на долю которой выпадало презрение при образовании религиозном.
Итак, вместо глупостей, которые рождают богов и вносят утомление в детские души, обучайте молодежь превосходным началам общежития. Вместо пустых молитв, забываемых учениками, едва те достигнут шестнадцатилетнего возраста, предметом изучения станут общественные обязанности. Научите детей нежно любить добродетели, ранее едва лишь упоминаемые, ибо они, в отличие от ваших религиозных сказок, вполне достаточны для личного счастья.
Дайте почувствовать своим ученикам подлинное счастье, заключающееся в том, чтобы вести других к такому благополучию, которого мы желаем достигнуть сами. Остерегайтесь, однако, основывать эти истины на химерах христианства, как вы имели глупость поступать в прошлом. Едва лишь ваши ученики распознают никчемность подобных оснований, они тут же опрокинут все здание, становясь злодеями, лишь потому, что, по их мнению, отвергнутая религия запрещала злодейство.
Напротив, дайте почувствовать ученикам необходимость добродетели, от которой зависит их собственное счастье, тогда они будут достойными людьми благодаря эгоизму. Закон эгоизма, управляющий всеми людьми, несомненно, всегда окажется наиболее действенным.
Далее, с величайшей тщательностью избегайте проникновения каких-либо религиозных басен в дело народного образования. Не забывайте ни на минуту о том, что в наши цели входит воспитание свободных людей, а не жалких почитателей какого-либо бога. Пусть бесхитростный философ введет молодежь в высокие таинства природы, пускай он докажет им, что знание о Боге, по большей части для людей чрезвычайно опасное, никогда еще не приводило к благу человеческого рода.
Понятно, люди не смогут добиться счастья, допуская в качестве причины чего-нибудь непостижимого другую вещь, которую они понимают гораздо меньше. Пожалуй, лучше наслаждаться природой и уважать ее законы, в равной степени отличающиеся мудростью и простотой, нежели стремиться к познанию естества.
Законы природы начертаны в сердце каждого человека, — ответ о причинах людских поступков скрывается только в человеческом сердце.
Только когда ваши ученики напрямую начнут задавать вопросы о создателе мира, вы им расскажите о природе — вечной, неизменной, никогда не возникающей и не умирающей. Человек не извлечет для себя никакой пользы, если он начнет искать некое воображаемое начало, к тому же совершенно невозможное, сверх того, подобное начало ничего не объясняет и ни к чему не приводит. Каким же образом, скажете вы им, люди приобретут истинные идеи о существе, которое никак не воздействует ни на один из наших органов чувств?
Все наши идеи, как известно, являются представлением тех объектов, которые воздействуют на наши органы чувств. Но как следует понимать тогда идею Бога, идею, очевидно, существующую вне всякого объекта? Подобная идея, вы скажете далее, в своей невозможности равнозначна следствию без причины. Чем же иным, если не химерой, может называться такая идея без прототипа?
Однако же некоторые ученые, дополните вы свое рассуждение, продолжают уверять, будто, бы идея Бога для человека является врожденной. Люди, по их мнению, обретают подобную идею, находясь еще в материнском чреве. Здесь вы определенно скажите, что все это ложь. В самом деле, любое правило есть суждение, любое суждение, в свою очередь, представляет собой следствие из опыта, опыт же, наконец, приобретается только при действии органов чувств. Поэтому религиозные правила не соотносятся ни с одним предметом и не могут считаться врожденными.
Далее вы продолжите, спросив: каким образом возможно убедить обладающее разумом существо в том, что вещь, которую понимают с огромным трудом, в то же самое время является самой необходимой? По всей видимости, людей надо очень сильно напугать, так как в страхе они теряют разум. Когда же, помимо прочего, запутывая мысли, советуют не особенно полагаться на разум, человек начинает испытывать слепое доверие ко всему остальному.
Вы объясните своим ученикам, что страх и невежество являются опорами любой веры. Человек становится верующим благодаря отсутствию достоверности, неизвестности, окружающих Бога. И в физической, и в нравственной темноте людям свойственно испытывать страх. Постепенно страх становится привычным, понемногу боязнь превращается в потребность — и вот человек начинает считать себя обделенным, если ему нечего уже бояться и не на что надеяться.
Напомните затем вашим ученикам о необходимости нравственности. Здесь вам следует уделять преимущественное внимание не лекциям, но наглядным примерам, не книгам, но доказательствам. Поступая таким образом, вы воспитаете достойных граждан, храбрых бойцов, добрых отцов и супругов, одним словом, вы сделаете из ваших учеников настоящих людей, слишком крепко привязанных к свободе своей земли, чтобы какая-либо рабская мысль смогла омрачить их душу, а религиозный страх — потревожить их гений.
Тогда в человеческих сердцах со всей силой и чистотой засияет свет истинного патриотизма. Любовь к родине будет царить в душах людей, она останется единственным господствующим чувством и ни какая другая идея уже не ослабит ее энергии. Поверьте мне, только тогда ваши наследники окажутся в совершенной безопасности, только тогда они смогут перенять ваше дело, которое станет законом для остального мира.
Но если, напротив, из-за страха и малодушия вы останетесь глухи к моим советам, сохраняя в неприкосновенности основы здания, подлежащего разрушению, то что же тогда произойдет, спрашиваю я вас?
Разумеется, на этих основах возобновится строительство, на них будут воздвигнуты те же самые колоссы с той, однако же, чудовищной разницей, что ни ваше поколение, ни все за ним последующие поколения теперь уже не свергнут кумира, прочно укрепленного на пьедестале.
Не сомневайтесь, именно религия и есть колыбель деспотизма. Первый деспот на земле был священником, первый римский царь Нума, первый римский император Август соединяли со своим званием сан священника. Константин и Хлодвиг скорее походили на настоятелей монастырей, чем на властителей. Гелиогабал являлся жрецом бога Солнца. Таким образом, во все времена и века между деспотизмом и религией существовала теснейшая связь. Исходите же из следующего важного правила — религия всегда есть закон царской власти, и тогда вам уже не потребуется иных доказательств, если, уничтожив царскую власть, вы пожелаете расправиться и с религией.
Впрочем, я не предлагаю вам совершать массовые убийства или прибегнуть к ссылкам. Подобные ужасные средства настолько противны моей душе, что я не в состоянии даже подумать о них хотя бы одно мгновение. Нет, убивать или отправлять в изгнание никого не следует. Все эти жестокости достойны лишь царей и злодеев, им подражающим. Отрешившись от убийств и насильственных изгнаний, вы только усилите неприязнь, выпадающую на долю тех, кто совершает подобные ужасные жестокости.
Силу надлежит применять только по отношению к кумирам, служители которых достойны всего лишь насмешки. И действительно, разве сарказмы Юлиана не нанесли больший вред христианству, чем все преследования Нерона?
Итак, мы должны навсегда уничтожить всякую идею о Боге, мы обязаны сделать солдат из священников. Кстати, некоторые из священников уже стали солдатами, пускай же они привяжутся к столь благородному республиканскому ремеслу, не распространяясь более ни о химерическом существе, ни о своей баснословной вере, которая одна остается предметом нашего презрения.
А коль скоро кто-нибудь из этих святош-шарлатанов вновь приступит к разглагольствованиям о Боге и вере, то он, забрасываемый грязью на всех перекрестках крупнейших городов Франции, будет обречен вами на глумливое посрамление.
Далее, вечное тюремное заключение выпадет на долю того, кто осмелится дважды совершить подобный проступок. Наконец, закон должен полностью разрешить самые яростные богохульства, самые крайние атеистические произведения, пока следы, оставленные ужасными игрушками нашего детства, не будут окончательно изглажены из сердца и памяти человеческого рода.
Власти непременно учредят соревнование среди литераторов с той целью, дабы наградить произведение, в наибольшей мере способное, наконец, просветить европейцев в этом важном предмете. И пусть внушительная награда, даруемая всем народом, достанется тому, кто, исчерпав предмет исследования с наибольшей глубиной, оставит своим соотечественникам меч и чистое сердце, чтобы граждане могли бороться с суевериями и искренне их ненавидеть.
Итак, в течение шести месяцев мы покончим с религией, и ваш обесславленный Бог перейдет в небытие. При этом люди ни на минуту не перестанут быть справедливыми, ревнивыми к заслугам других, трепещущими перед мечом закона, одним словом, они останутся порядочными людьми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29