Но интересно посмотреть, какие именно выгоды извлекла для себя Тереза, вращаясь в столь просвещенном обществе. Если верить рассказчице, они оказались весьма завидными: "Почти семь месяцев, упиваясь найденным источником счастья, я погружалась в поток сладострастия, изучив и доведя до совершенства открытые мною возможности.
Здоровье мое полностью восстановилось, совесть была спокойна. И все это — благодаря заботам моего нового наставника, который давал мне разумные советы, опираясь на мудрость Всевышнего, давшего человеку могучий источник наслаждения".
В чем же именно заключались разумные советы аббата Т.? Может быть, наставник открыл перед дрожащей от страха ученицей тайну человеческого бытия, указав ей светлый путь душеспасительного движения к абсолюту? Или объяснил непонятливой девочке сложную систему отношений в человеческом обществе? Рассказал об основных положениях, выводимых из принятия нравственного императива? Раскрыл важность моральных норм для функционирования государственного механизма? Ничего подобного, он просто-напросто порекомендовал девице заниматься онанизмом, как только молодой организм того потребует. В сущности, совет аббата Т. в упрощенной форме воспроизводит один из важнейших догматов философии Просвещения, следуя которому сексуальные потребности воспринимались в качестве доминанты человеческого бытия, короче го-воря, наивному читателю внушали: esse est futuere (Существовать — значит совокупляться (лат).), или, в данном случае, masturbare(Онанировать (лат).). Поистине, пе sutor ultra crepidam (Суждение не выше сапога (лат.), т.е. свидетельствующее об узости кругозора автора.).
Составив довольно-таки ясное представление о границах человеческого счастья, безымянный создатель романа "Тереза-философ" с завидной последовательностью защищает любимое учение чуть ли не на каждой странице. Однако в литературе XVIII столетия декларативные заявления в художественной прозе, как правило, подкреплялись солидными спекулятивными доказательствами, так что нашему автору волей-неволей приходилось рассуждать и о способах, с помощью которых человечество избавилось бы от своих невзгод, а подобные рассуждения становятся попросту невозможными, если не занять строго определенную философскую позицию. Другими словами, автору необходимо было примкнуть к одному из влиятельных в XVIII веке философских направлений.
Несмотря на то, что содержащиеся в романе метафизические размышления сами по себе не представляют ни малейшего интереса, они заслуживают внимания хотя бы потому, что в XVIII веке считались образцовыми для подавляющего большинства друзей Просвещения. Именно такие романы и оказывали сильнейшее влияние на сознание европейского обывателя, подготавливая тем самым новый порядок вещей, тогда как серьезные трактаты, сохраняя престижное предназначение морального вадемекума, по сути дела, никем не читались.
Изложение взглядов философствующего анонима, по-видимому, следует начинать с уяснения того, каким образом он решает вопрос о "свободе воли", так как любой ответ на этот вопрос определяет и все последующие рассуждения, связанные с проблемой достижения человеческого счастья. Поскольку роман был написан в XVIII веке, когда идеологическое господство католической церкви накладывало на писателей весьма ощутимые ограничения, то при разборе взглядов автора романа не следует упускать из виду, во-первых, мнение церкви, во-вторых, мнения, принятые в крупнейших философских школах. В противном случае наши суждения покажутся крайне легковесными и необоснованными.
Что касается прекрасной Терезы, то ее трудно причислить к апологетам свободы человеческой воли: "Всякий может легко убедиться в том, что разум способен лишь оценить степень желания отдаться тому или иному удовлетворению или же воздержаться от оного. Из этого знания и происходит то, что мы зовем волей и решимостью. Но и воля, и решимость эти столь же полно зависят от силы страстей и желаний, во власти которых мы находимся" .
По-видимому, аноним не разделял воззрений, принятых католической церковью, учение которой о свободе воли вкратце сводится к следующему: "Поелику Бог предвидел, что одни люди будут хорошо пользоваться своею собственною волей, а другие — худо, то посему одних Он предопределил к славе, а других осудил же" . Христиане должны думать следующим образом: свобода дана была от Бога человеку как творению, созданному по его образу и подобию. Но все-таки, будучи существом ограниченным уже в силу сотворимости, человек и свободу получил ограниченную, так что мог и нарушать ее. Между тем только при свободной воле человека его поступки получают то или иное нравственное значение. Если бы Бог насильно удержал Адама и Еву от нарушения данной им заповеди, то лишил бы их тем самым свободы, вне которой исполнение заповеди не имеет нравственного достоинства.
С философской точки зрения можно как признавать, так и отвергать свободу воли. Сторонники пер- . вого направления называются индетерминистами, а второго — детерминистами. Тереза, как видим, принадлежит к детерминистам, однако же здесь, как и в любом философском направлении, существуют самые разные оттенки и градации, без знания которых мы рискуем впасть в грубую ошибку при определении спекулятивного направления текстов той далекой эпохи.
Само словосочетание "свобода воли" допускает, по крайней мере, два подхода к его объяснению. С одной стороны, мы вправе понимать эту свободу в негативном смысле, как свободу от какого бы то ни было внешнего воздействия, тогда как, с другой стороны, свобода обычно воспринимается в качестве существенного признака самостоятельной человеческой деятельности. В соответствии со сказанным и отрицание свободы воли получает два различных значения.
Теперь мы вправе сказать, что безымянный автор романа "Тереза-философ" придерживался одного из самых примитивных видов детерминизма, т.н. механистического, или натуралистического, сущность которого прекрасно выразил барон Гольбах: "Nous agissons necessairement"(Любые наши поступки — необходимы (фр.). Systeme de la nature.). Кстати говоря, сходных взглядов придерживались и два других столпа материализма — Гельвеций и Ламетри .
Нет смысла еще раз напоминать, что подобные воззрения, будучи противными христианскому учению о свободе воли, в XVIII веке рассматривались церковью как опасная ересь. Однако Тереза, полагая, будто наша воля с необходимостью проявляется благодаря абсолютно от нас не зависимому воздействию внешних (физических) факторов, тем самым бросала вызов сторонникам иных философских учений, в частности космологическому детерминизму Спинозы. Последний, как известно, считал действительно нравственно свободным лишь того человека, который, следуя необоримому велению разума, с успехом будет подавлять все аффекты, воздействующие на его волю, и в особенности те из них, которым так подвержены действующие лица рассматриваемого романа. В отличие от Спинозы, безымянный автор пытается полностью снять с человечества возвышенные обязанности, к следованию которым призывал людей гаагский отшельник: "Характер наших страстей диктуется и строением наших органов, и расположением тканей, и движением соков внутри нашего организма. Та сила, с которой страсти волнуют нас, определяет и сам строй наших мыслей и наше поведение. Она делает человека страстным, мудрым или глупцом. Глупый не менее свободен, чем мудрый или человек страстный, так как следует тем же самым принципам. Для природы равны все. Предположить, что человек свободен и сам управляет своими поступками, значило бы уподобить его Богу".
Вообще-то говоря, приступив к своему роману, анонимный автор, по-видимому, намеревался предстать всего лишь апологетом человеческих страстей, и особенно той, которая внушается нам стрелами резвящегося Купидона: "...жалкие смертные, вы воображаете, что способны справиться со страстями, которыми наделила вас природа! Эти страсти даны Богом. Вы же хотите уничтожить их или хотя бы ограничить их какими-то рамками. Безумные!.. Сами страсти есть дело Его рук" .
Понятно, имя Бога поминается в данном отрывке всуе, ибо на всем протяжении романа преимущественное внимание автора остается прикованным к земным удовольствиям. Впрочем, пропаганда аморализма в середине XVIII века была предприятием рискованным, ибо твердые нравственные устои общества еще не были расшатаны настолько сильно, чтобы оказался возможен головокружительный скачок от цивилизованного порядка к царству хаоса и анархии. Тем не менее многочисленные представители высших слоев французского общества уже в начале XVIII столетия несли на своем челе унылую печать разложения и упадка, причем процесс либертинизации среди аристократии распространялся с неумолимой быстротою , несмотря на противодействие консервативных институтов церкви и государства. Что же касается крестьянства и третьего сословия, то они отличались тяготением к устойчивому традиционализму, хотя самосознание у большинства членов этих сословий в отрыве от конфессиональных и корпоративных связей находилось на крайне низком уровне, характерном, скорее, для варваров еще непокоренной Цезарем Галлии, но отнюдь не для просвещенных граждан цивилизованного королевства. Подтверждением сказанному могут служить каннибальские эксцессы времен французской революции. Поставив перед собой задачу оправдания сексуальных потребностей перед судом божеским и человеческим, анонимный автор "Терезы" избрал средний путь, равно удаленный и от христианского ригоризма, и от радикального аморализма маркиза де Сада. Нельзя сказать, чтобы безымянный писатель успешно справился со столь трудным делом, ибо в философском отношении он довольствуется жалкой эклектической похлебкой, а в области практической морали постоянно впадает в своеобразное ханжество, совсем не свойственное ни наставникам Пор-Рояля, ни "божественному маркизу". В итоге автор отдает предпочтение занятному варианту умеренного гедонизма, который, не входя в противоречие с ценностными установками французского общества середины XVIII века, тем не менее подрывает устои любого нравственно организованного социального образования.
Пропагандируемые в романе философские воззрения вкратце можно охарактеризовать как гремучую смесь пантеизма, деизма и морального релятивизма, причем в философской терминологии царит невообразимая путаница. Чего стоят, например, такие вот заявления: "Почему бы раз и навсегда не признать, что природа — это фантом. Все есть Бог. Физическое зло, вредящее одним, служит для счастья других. С точки зрения Всевышнего, в мире нет ничего плохого. Все относительно. То, что в обществе считается злом, завтра может предстать в образе добра. Законы общества установлены людьми, но исходят они от Бога. Дав миру толчок, Создатель определил принципы, на которых возникли первые законы на которых держится все сущее" . Подобную абракадабру отказывается понимать не только изощренный разум философа, но и элементарный рассудок любого здравомыслящего человека.
По сравнению с чисто спекулятивными рассуждениями практические советы, которыми потчует читателей автор романа "Тереза-философ", представляют собой гораздо больший интерес. В теории автор придерживается крайнего морального релятивизма, видоизменяющегося в зависимости от условий места и времени: "Каждый, сообразуясь со своими воззрениями, волен поступать, как ему заблагорассудится.., если только... поведение не противоречит известным нравственным нормам" . Упоминание об "известных нравственных нормах" никого не должно вводить в заблуждение, поскольку пропагандируемые в романе правила поведения в действительности объясняются по большей части страхом перед беременностью или королевской полицией. Кстати сказать, означенная этическая концепция оказала влияние и на сюжет романа "Тереза-философ", композиционно разделяющийся на четыре неравные части: историю отца Диррага и маде- муазель Эрадис, рассказ о пребывании Терезы в обществе аббата Т... и мадам С..., историю Буа-Лорье и заключительный эпизод со счастливым любовником Терезы, причем каждая из частей знаменует собой определенную ступень нравственного развития героини.
Рассказывая о занятиях, которым предавались отец Дирраг в компании с мадемуазель Эрадис, автор показывает, как невинная Тереза знакомится с истинной природой сексуальных отношений. Между прочим, в довольно вяло написанном вступлении автор не забывает упомянуть о фатальных ошибках традиционного воспитания, следуя которому наставники наглухо запирают перед неофитами врата в святилище Эроса.
Разумеется, незрелый ум неопытной девушки не способен справиться с потоком эмоций, нахлынувшим на нее после того, как ей без помех удалось рассмотреть сцену лишения невинности развратным священником его недалекой воспитанницы. Впрочем, вскоре на подмогу неопытности приходит разум.
Встреча с аббатом Т... и мадам С... вносит в жизнь Терезы немаловажные изменения, ибо после продолжительных бесед с этими людьми девушка начинает осознавать смысл человеческой жизни, кроме того, Терезе удается самостоятельно справиться и с некоторыми проблемами физиологического характера. Рассуждения аббата Т..., безусловно, образуют концептуальное ядро всего произведения, так как в них находит выражение этическая программа, разделяемая автором романа. Что касается истории Буа-Лорье, то рассказ старой сводни (настоящая вставная новелла, живая, хотя и несколько вульгарная) служит иллюстративным материалом, наглядно подтверждающим истинность воззрений аббата Т... Счастливая развязка (Тереза становится постоянной сожительницей одного богатого дворянина), по всей видимости, должна была свидетельствовать о том, что благоразумное поведение приносит соблазнительные плоды.
Поскольку эпизод с аббатом Т... и мадам С... оказался для Терезы поистине судьбоносным, на нем следует остановиться несколько подробнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29