Затем, вместо того чтобы броситься вперед и сразиться на клинках, армия Эврена поскакала прочь. Всадники стреляли, развернувшись в седлах. Аворнийцы один за другим падали из седел. Потерь среди кочевников почти не было. Кочевники не наносили армии Граса ущерб, о котором стоило беспокоиться, но сами не несли никаких потерь. А потом с дикими воплями и криками из засады вырвались прятавшиеся в зарослях миндаля всадники и помчались вдогонку аворнийцам. В этот момент находившиеся впереди ментеше прекратили отступление и тоже бросились на армию Граса, крича что-то на непонятном языке.
Если бы разведчик не обнаружил засаду, аворнийцам пришлось бы несладко. Грас закричал:
– Вперед! У нас появился шанс сразиться с ними! Он верил, готов был поставить свою жизнь на то, что аворнийцы на левом фланге и в тылу не дадут ментеше смять его ряды.
Да, разумеется, конный лучник из него никчемный. Он мог только обнажить меч и ждать, когда обе шеренги сойдутся, если, конечно, ментеше опять не предпочтут спастись бегством.
Воины Эврена не стали убегать. Те, кто находился впереди, были уверены, что засада в роще выполнит свою задачу. Слишком поздно они поняли, что Грас со своими всадниками почти одержал победу.
– За короля Олора и королеву Квилу!
В ближнем бою аворнийцы обладали преимуществом. Их лошади были больше малорослых лошадей ментеше, их кольчуги лучше защищали от ударов, чем кожаные рубахи. Теперь аворнийские всадники, выкрикивая имена богов, выбивали врагов из седел, мстя за понесенные из-за дальнобойных луков потери.
Кочевник попытался нанести Грасу удар по голове и промахнулся – лезвие просвистело меньше чем на ширине ладони от лица Граса. Король нанес ответный удар, и противник парировал его. Искры полетели от столкнувшихся в воздухе клинков. Спустя мгновение кочевник взвыл и схватился за залитое кровью лицо. Следующий удар Граса заставил его сползти с лошади в грязь.
Король рискнул оглянуться. Его люди налетели на появившихся из зарослей ментеше. На этот раз бегство казалось реальным, а не притворным: значительно меньше стрел было выпущено через плечо, чем при прошлом отступлении.
Пускаться в длительную погоню было бессмысленно.
Грас поискал взглядом трубача, и по его приказу был дан сигнал осадить лошадей. Аворнийская армия не испытывала большего удовольствия, чем при виде улепетывающих ментеше.
К Грасу подъехал генерал.
– Итак, ваше величество, им пришлось сполна заплатить за то, что они учинили на этом берегу реки.
– Верно. – Однако Грас, как и раньше, не мог не напомнить о другой стороне монеты. – Мы тоже несем потери.
– Я знаю, – согласился Гирундо. – Но мы способны делать это дольше.
– Правда? Не уверен. Потребуются годы, чтобы возродить опустошенные ими земли. Это относится и к территории, которая постоянно подвергается набегам фервингов. Что, если у нас не будет крестьян, которые могут стать солдатами или платить налоги?
– Поэтому вы подняли такой шум по поводу знати, отбиравшей землю у мелких владельцев? – спросил Гирундо.
– Конечно. – Грас понимал, что ответ не столь несомненен для Гирундо. – Либо я являюсь королем Аворниса, либо все эти бароны и графы становятся маленькими королями внутри королевства. Я не позволю, чтобы это случилось. – Он посмотрел на облако пыли, скрывавшее остатки армии ментеше. – Я также не позволю править Аворнисом этим дикарям или их хозяину.
– Вы можете остановить кочевников, особенно если поступите мудро, как сегодня, – сказал генерал. – Но как вы собираетесь остановить Низвергнутого?
Грас молчал – у него не было ни малейшего представления, как это сделать.
Король Ланиус кивнул священнику в зеленой мантии, вышедшему ему навстречу из небольшой комнатки, расположенной в дальнем углу резиденции архипастыря. Иксореус не обладал каким-либо значимым духовным саном. Белоснежная борода свидетельствовала о том, что он уже никогда не будет им обладать, и о том, что это не сильно его беспокоило. Рядом с ним Ланиус чувствовал себя более свободно, чем со многими другими людьми: оба они испытывали непреодолимую тягу к знаниям.
Секретарь архипастыря ответил на кивок так, словно приветствовал равного.
– Как всегда, в архив? – спросил он.
– Да, – ответил Ланиус. – Я хочу узнать, как изменились наши молитвы и службы с незапамятных времен.
Иксореус, прищурившись, смотрел на него. Судя по тому, как старик наклонился вперед, он плохо различал предметы на расстоянии.
– Это может оказаться интересным, не так ли? – сказал он.
– Мне тоже так кажется.
Ланиус не стал уточнять, что ему хочется узнать, каким именно богом был Низвергнутый до изгнания с небес. Он считал, что чем меньше он скажет о Низвергнутом, тем лучше будет и ему, и Аворнису.
– Посмотрим, что нам удастся найти.
Секретарь архипастыря горбился и опирался на палку. Ходил он шаркающей походкой, и его могла перегнать черепаха. Ланиус последовал за ним, не сказав ни слова, даже не подумав пожаловаться. В конце концов, священник вел его туда, куда он хотел попасть, и он последовал бы за красивой девушкой с гораздо меньшим рвением.
Недалеко от алтаря главного собора находилась лестница, которая вела вниз в архив, который занимал огромное подвальное помещение.
– Настанет день, я упаду, и эта лестница станет моей могилой. – Ланиус собирался было возразить, но Иксореус остановил его улыбкой. – Можно представить и худший конец.
Наконец спуск закончился, и ноздри Ланиуса вздрогнули, почувствовав затхлый запах древних пергаментов.
– Этот аромат ни с чем нельзя спутать, – сказал он.
Его слова, казалось, произвели на Иксореуса огромное впечатление.
– Да, самый приятный в мире, за исключением, пожалуй, запаха чернил.
Ланиус и он обменялись взглядами отлично понимающих друг друга людей.
Здесь горело всего несколько ламп. И как всегда, Ланиус испытал минутный страх, ощутив не только груз веков, но и тяжесть каменного здания.
– Вам нужен проводник или вы предпочитаете заниматься самостоятельно? – спросил Иксореус.
– Прошу прощения, ваше святейшество... – начал было Ланиус.
Священник громко рассмеялся.
– Вы хотите, чтобы я удалился и вы могли делать все, что пожелаете. Обычные люди хотят, чтобы я держал их за руку. Иногда они находят то, что им нужно, но чаще ничего не ищут. Люди другого сорта... часто возвращаются с пустыми руками. Впрочем, иногда происходит по-другому...
Ланиус его почти не слушал. Король смотрел по сторонам, не понимая, откуда начать. Он также не понимал, почему не приходил сюда раньше. Да, в королевских архивах было достаточно документов, чтобы хотя бы на знакомство с ними ушла вся жизнь. Тем не менее, ему следовало прийти именно сюда еще несколько лет назад.
Он сел, и стул заскрипел под ним. Наверняка этот предмет мебели стоит здесь со времени утраты Скипетра милосердия, а может быть, даже со времени изгнания Низвергнутого с небес. В другом месте он рассмеялся бы над собственными мыслями. Здесь, почти в полной темноте, они не казались нелепыми.
Он уже собирался позвать Иксореуса и спросить о порядке хранения документов, но передумал, решив разобраться самостоятельно. Очень быстро он понял, что никакого порядка не было. Документы, составленные во время правления его отца, лежали рядом с другими, восходящими ко времени, когда короли Аворниса владели Скипетром милосердия. Итак, для того чтобы найти нужный документ, ему потребуются удача и терпение.
Удачу даровали боги. Терпение... Ланиус заерзал на древнем стуле. Терпение у него было. Губы его искривились в горькой улыбке. В конце концов, если он будет проводить здесь дни и ночи, перебирая один пергамент за другим, это не отвлечет его от решения жизненно важных государственных проблем. Этим занимался исключительно Грас.
Он торопливо перебирал самые разнообразные документы, относящиеся то ко времени правления его прадеда, то рассказывавшие о событиях, произошедших три-четыре века назад. Только Олор и Квила знали, что могло оказаться среди этих свитков...
– Но если бы я не просмотрел их, – бормотал Ланиус, – наверняка нужное мне письмо оказалось бы на самом дне ящика.
Его слова исчезли без малейшего намека на эхо, словно пергаменты, ящики и стеллажи поглощали звук. Определенно они были голодными. На протяжении долгих лет им нечасто удавалось полакомиться хоть какими-нибудь звуками.
Ланиус перешел к очередному ящику, потом к очередному стеллажу. Он ждал, что появится Иксореус и с издевкой пригласит его вернуться в обычный мир. Но священник в зеленой мантии не беспокоил его. И король был доволен этим. Как хорошо, что Иксореус понимает его, Ланиусу нечасто приходилось встречаться с такими людьми...
В конце концов, терпение и настойчивость были вознаграждены. Просматривая протоколы заседания какого-то церковного совета, которым было всего двести пятьдесят лет, он обнаружил пожелтевший от времени пергамент. Ланиус едва слышно присвистнул – вряд ли столь древний документ встречался ему в королевских архивах.
Он составил вместе три лампы, чтобы как можно лучше осветить документ, и склонился над ним. Древним оказался не только сам документ, но и язык, на котором он был написан. Почти каждая фраза напоминала загадку.
Закончив чтение, юный король осторожно положил пергамент на место. Он не сказал ни слова о таинственном манускрипте, когда вернулся в мир воздуха и света, – священник все равно не поверил бы ему. Ланиус даже не знал, верил ли он сам себе или просто хотел верить.
27
ВЗГЛЯД АЛСЫ, устремленный на пленного ментеше, не отличался теплотой. Ментеше смотрел на нее узкими черными глазами, полными страха и подозрительности. Грас машинально вслушивался в стук дождевых капель, барабанивших по крыше его резиденции в Куманусе. Успехи его армии и плохая погода, наконец, убедили принца Эврена прекратить военные действия.
– Ты говоришь по-аворнийски? – спросила колдунья.
– Говорю, немного, – ответил кочевник.
– Я специально выбрал для тебя такого, – сообщил Грас.
Алса кивнула.
– Как тебя зовут? – спросила она.
– Кай-Кубад.
Если бы он верил ей, то, несомненно, поведал бы всю свою родословную. Ментеше очень гордились своими предками. Грас не понимал почему. По его мнению, один пожирающий ящериц дикарь ничем не отличался от другого. Своей родословной мог гордиться, допустим, такой человек, как Ланиус. Но ментеше?
– Ты должен понимать, – продолжала допрос волшебница, – что я узнаю, если ты солжешь. Ты понимаешь это? Веришь мне?
– Понимаю. Верю. Ты... – Кай-Кубад сказал что-то на своем языке.
Грас не говорил на языке ментеше и сомневался в том, что его знала колдунья. Но Алса кивнула.
– Хорошо. Скажи, почему принц Эврен пошел на нас войной?
Кай-Кубад дернул себя за ус. У него были редкие усы, которые постыдился бы носить любой аворниец, но лишь у немногих ментеше усы были гуще. Немного помедлив, он ответил:
– Вы существуете для того, чтобы мы воевали с вами. Ты должна была спросить, почему мы не воевали с вами так долго?
– Если вы не воевали с нами так долго, почему Эврен начал войну именно сейчас? – присоединился к допросу Грас.
– Я – Эврен? Откуда мне знать, почему принц поступает так, как поступает? – Ментеше пожал плечами.
– Я знаю, когда ты уклоняешься от ответа, – резко произнесла Алса. – Советую тебе так не поступать. Тебе же будет лучше. – Она замолчала. Спустя мгновение Кай-Кубад кивнул. Колдунья тоже. – Отвечай на вопрос короля.
– Вы – враги. Всегда будете врагами. Кроме того, нашим стадам нужны пастбища, – ответил кочевник. – Разве нужны другие причины?
– Не знаю, – сказал Грас. – Низвергнутый приказал Эврену послать солдат на другой берег Стуры? Поэтому вы решили начать войну именно сейчас?
– Низвергнутый – так вы его называете. Мы называем его Падшей Звездой. Настанет день, и он вернется на небеса. Он вернется и отомстит всем. Как он отомстит!..
От такой перспективы, которая, что было неудивительно, совпадала со словами Низвергнутого, Грас испытал странный страх. Злорадное предвкушение этих событий Кай-Кубадом испугало его еще больше.
– Ты уклоняешься от ответа, – обратилась к пленнику Алса. – Низвергнутый приказал Эврену перейти Стуру?
Кай-Кубад снова пожал плечами. Он был не крупным мужчиной, но все его движения отличались изяществом, за которым чувствовалась скрытая сила.
– Разве поймешь, что на уме у принцев? – сказал он и тут же резко вскрикнул от боли.
– Я предупреждала тебя, что не надо уклоняться от ответов, – сказала Алса. – Отвечай.
– Никто ничего мне не говорил, – сказал кочевник и снова закричал.
– Эти игры ни к чему не приведут, – предупредила колдунья. – Чем дольше будешь в них играть, тем сильнее будешь сожалеть об этом. Говори, что тебе известно, и не трать понапрасну время.
– Я не знаю, что тебе сказать. – Кай-Кубад крепко сжал челюсти в ожидании очередного приступа боли. На этот раз боль не ушла сразу, и он зашипел сквозь зубы, как змея.
– Ты испытываешь страдания от собственной лжи, – сказала Алса. – Если скажешь правду, боль исчезнет.
– Ха! – воскликнул ментеше и застыл на несколько минут, обхватив себя руками. – Прекрати! – простонал он. – Я буду говорить.
– Говори правду, и страдания прекратятся сами.
– Хорошо. Да! Наш хозяин и господин приказал Эврену выступить против вас.
Кай-Кубад вздохнул с облегчением. Колдунья не обманула его.
– Как ты узнал об этом? – спросил Грас.
– Как? – Кочевник медлил с ответом, и этой паузы было достаточно, чтобы боль охватила его. – Прекрати! Я скажу! – поспешно произнес он. – Узнал, потому что сестра моего приятеля – жена одного из стражников принца Эврена. Он сказал, что двор принца посетил посланник Падшей Звезды, незадолго до того, как мы выступили к реке. Принцу остается только подчиниться, если к нему приходит посланник того, кого вы называете Низвергнутым.
– Мы не подчиняемся, – сказал Грас. – Никогда не подчинялись и не будем.
Кай-Кубад посмотрел на него с выражением, которого король не ожидал увидеть на лице ментеше, то есть с жалостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63