Она оказалась достаточно прочной, чтобы меч Граса не разрубил спину кочевника, впрочем, судя по крику боли, удар был ощутимым. Противник развернулся, пытаясь сдерживать лошадь и сражаться одновременно. Ему удалось отбить еще один удар Граса, но потом лезвие меча попало в шею выше кожаной рубашки и ниже стального шлема. Брызнула невероятно красная кровь. Ментеше завопил от боли. Грас нанес еще один удар, прямо по лицу. Сабля выскользнула из руки кочевника, он сполз с лошади и упал на землю.
Король Грас на мгновение оглянулся. Вырваться удалось лишь нескольким кочевникам. Прямо на его глазах один был сражен выпущенной в спину стрелой. Он погнал лошадь вперед, чтобы помочь расправиться с остальными.
– Сдавайтесь! – крикнул он, когда в живых остались только четверо или пятеро кочевников. – Сдавайтесь, и мы сохраним вам жизнь.
Он не ожидал, что кочевники так поступят. Чаще стычки между ментеше и аворнийцами были боями не на жизнь, а на смерть. Но эти кочевники... Решив, что жить лучше, чем умереть, они сняли стальные шлемы и повесили их на концы сабель.
– Вы сделаете из нас рабов? – спросил один из них на ломаном аворнийском.
– Нет, клянусь богами, мы так не сделаем. – Грас покачал головой.
– Только слова, – сказал ментеше.
Он заговорил с товарищами на родном языке. Судя по тону разговора, они тоже не верили.
Со вздохом усталости и облегчения король повернулся к своим солдатам.
– Займитесь ими и соберите луки, которые не растоптаны лошадьми. Будет лучше, если наши мастера научатся делать такое оружие.
Солдаты поспешили подчиниться. Они также согнали в одно место лошадей, хозяева которых пали, и прекратили страдания животных, которые были слишком серьезно ранены, чтобы выжить. Некоторые лишили жизни раненых ментеше, и на глазах у Граса один солдат перерезал горло аворнийцу, которому попала стрела в живот, – к тому же несчастному досталось от лошадиных копыт.
Подъехал улыбающийся Гирундо.
– Итак, ваше величество, эта капля ртути больше не сможет нас беспокоить. Кстати, нам не пришлось платить слишком высокую цену, чтобы от нее избавиться.
– Это как посмотреть...
– Что вы имеете в виду? Они попытались нас атаковать, это верно, но мы убили гораздо больше кочевников, чем они наших солдат.
– Да, это так. Ты прав, когда говоришь о только что закончившемся бое, и мне нечего возразить. Но сколько крестьян убили эти ментеше? Сколько домов, амбаров и полей они сожгли? Сколько коров, лошадей или овец они угнали или забили с тех пор, как перешли Стуру? Мы вернули часть долга, но разве этого достаточно?
Гирундо с удивлением уставился на него.
– Ваше величество, вы обо всем этом думаете? Если бы я вас не видел, то решил бы, что разговариваю с Ланиусом.
– А он думает обо всем этом, верно? – Грас улыбнулся, но глаза оставались серьезными. – Знаешь, генерал, чем дольше я сижу на троне, тем больше мне нравится это занятие.
В данный момент король Ланиус думал, не швырнуть ли что-нибудь в Чугуна. Он пытался нарисовать портрет котозьяна, а его питомец не хотел сидеть неподвижно. Если бы Ланиусу нужно было, чтобы тот носился по кругу, капризная тварь, несомненно, замерла бы на месте. Пока же все попытки заставить животное принять такую же позу, как и днем раньше, когда началась работа над портретом, были безуспешными.
Тем не менее, молодой человек не стал ничего швырять, просто щелкнул пальцами. Звук заставил Чугуна посмотреть в его сторону, но только на мгновение, после чего котозьян забрался под потолок. Ланиус нисколько не расстроился.
– Подкуп! – Он усмехнулся. – Какой же я король, если не подумал о подкупе?
Он вышел из комнаты Чугуна и поспешил на кухню. Повар дал ему несколько кусков баранины и, пошарив по шкафам, кусок бечевки.
– Все это предназначено для жалких заморских тварей, ваше величество? – спросил он.
– Не говори ерунды, Колинус, – совершенно серьезным тоном ответил Ланиус – Просто мне захотелось немного поиграть с едой, прежде чем съесть ее. – В его слова вряд ли можно было поверить, так как баранина была сырой. С другой стороны, король вроде бы не шутил. Повар остался задумчиво чесать затылок, а Ланиус вернулся в комнату Чугуна.
Котозьян вдруг стал гораздо более дружелюбным, чем всего несколько минут назад. Путь к его сердцу определенно лежал через желудок. Ланиус привязал один кусок баранины бечевкой так, что Чугун должен был потянуться, чтобы достать его, и, соответственно, принять почти нужную Ланиусу позу.
Зверь тянулся, Ланиус делал эскиз. Прошло совсем немного времени, и Чугун доел мясо. Он повернулся к Ланиусу и мяукнул, явно жалуясь на судьбу, так как чувствовал, что ему отдали не все мясо.
Теперь котозьяну баранина доставалась маленькими кусочками. Скоро котозьян съел все мясо, а Ланиус закончил эскиз. Последние штрихи и мазки краски можно было нанести, не торопясь. Он именно этим и занимался в своей спальне, когда подошла Сосия и посмотрела на портрет через его плечо.
– Очень хорошо, – сказала она.
Удовольствие было бы более сильным, если бы она говорила менее удивленно, и все же Ланиус решил никак на это не реагировать.
– Спасибо, – коротко поблагодарил он жену. Сосия наклонилась, чтобы получше рассмотреть картину, пощекотав волосами его щеку.
– Очень хорошо, – повторила она. – Может показаться, что он живой и только замер на мгновение.
– Спасибо, – еще раз поблагодарил ее Ланиус, но более теплым тоном. – Именно это я и пытался изобразить.
– И у тебя это получилось. Достаточно посмотреть на картину, чтобы понять, как выглядит атакующий котозьян.
На этот раз Ланиус улыбнулся. Вернее, он едва не замурлыкал.
– Ты действительно считаешь картину хорошей?
Его нечасто хвалили, поэтому он решил насладиться моментом.
– Я считаю ее прекрасной, – сказала Сосия. – Любой человек, который никогда не видел котозьяна, но которому хочется посмотреть на него, заплатит за такую картину большие деньги.
– Ты действительно так думаешь?
– Я уверена в этом, – твердо заявила Сосия.
Она поцеловала его снова, и почему-то ее слова стали еще более убедительными.
Этот разговор мог бы закончиться ничем, кроме похвалы любящей женой своего мужа. Мог бы, но не закончился. Ланиус вдруг щелкнул пальцами и воскликнул:
– Деньги!
– Что? – Откуда Сосии знать, о чем он говорит.
– Помнишь, Петросус отказался дать нам деньги, и мы вынуждены были отпустить слуг? Если я смогу продавать картины, мы не будем зависеть от казначея. Он хочет сделать меня нищим, но это не значит, что я позволю ему.
Говоря так о Петросусе, он имел в виду Граса, но не сказал об этом, не желая оскорбить дочерние чувства. Казначей не стал бы отвечать отказом на его просьбу, если бы не получил указания Граса. Ланиус был уверен в этом, как в своем собственном имени.
– Ты действительно сможешь продать такие картины? – спросила Сосия. – Король Аворниса когда-нибудь этим занимался?
– Я так не думаю, – ответил Ланиус. – И также не думаю, что кто-нибудь из моих предшественников попрошайничал.
Он не понимал, как мог быть нищим правитель Аворниса. В конце концов, именно король контролировал сбор налогов и таможенные пошлины, собираемые чиновниками. Он мог тратить на себя столько, сколько хотел. По крайней мере, так могли почти все короли – Грас определенно мог, хотя отличался скромностью в повседневной жизни. Ланиус? Конечно, нет. Он жил на то, что выделял ему тесть.
Но сейчас все может измениться.
– Если я буду продавать картины, – сказал он, – то в качестве художника, а не короля. Многие люди купили бы эти картины, считая, что помимо холста приобретают влияние.
– Ты получишь больше денег, если люди будут знать, что они написаны королем Аворниса, – заметила практичная Сосия.
– Возможно, – согласился Ланиус. – Весь вопрос в том, а нужно ли мне это?
– А насколько сильно ты хочешь, чтобы этот, как его там, Петросус выглядел дураком?
Она задала верный вопрос. «Насколько сильно я хочу, чтобы Петросус выглядел дураком?» – задумался Ланиус. Он вспомнил надменную улыбку казначея – какое удовольствие испытывал он, отвечая отказом. «Насколько сильно я хочу, чтобы Петросус выглядел дураком? Честно говоря, очень сильно».
– Хорошо. Я буду продавать их под своим именем.
– Их? – переспросила Сосия. – Ты напишешь еще?
Ланиус кивнул.
– Если я решил этим заняться, то не остановлюсь на полпути. Кроме того... – он хотел показать, что может быть не только гордым, но и практичным, – нам нужны деньги.
Король Грас, естественно, следил за событиями в Аворнисе, пока находился на юге. Странные идеи могли возникнуть у Ланиуса или у Орталиса, у старика Лептуруса или даже у Ансера – одним словом, у любого амбициозного человека, решившего, что временно пустующий трон больше подходит к его заднице.
Когда он прочитал письмо и узнал, к чему стремится Ланиус, лицо его было настолько удивленным, что Гирундо, не удержавшись, спросил:
– Что-нибудь интересное, ваше величество?
– Можно и так сказать, – ответил Грас – Похоже, король Ланиус решил стать художником.
– Художником? – Генерал тоже удивленно заморгал. – Не знал, что у него есть такой талант. Я имею в виду, парень он сообразительный и все такое прочее, но...
– Собрался рисовать котозьянов, ни больше и ни меньше. И уже продал три картины за... нелепую цену. – Грас не мог поверить цифрам, которые сообщил ему один из его шпионов. – Кто мог заплатить такие деньги за картинку, на которой изображено животное?
Гирундо заставил его понять, что он неправильно ставит вопрос.
– Любая цена не может быть нелепой, – заметил генерал, – если ты платишь королю Аворниса. Пусть даже такому.
Он склонил голову перед Грасом – странный жест, учитывая то обстоятельство, что они сидели у костра, на котором жарилась баранина на палочках. Только что закончилась очередная утомительная погоня за ментеше.
– Конечно, – согласился Грас, – ты прав. Вопрос лишь в том, сколько влияния переходит из рук в руки вместе с деньгами. Я думал, что Ланиус выше этого, но, вероятно, ошибался.
– Насколько хорошо написаны картины? – поинтересовался Гирундо. – Возможно, это все объясняет.
– Судя по тому, что здесь написано, они достаточно хороши. Кто бы мог подумать?
Может, приказать Петросусу еще сократить денежные средства, выделяемые Ланиусу? Пожалуй, этого делать не следует. Если Ланиус решил заработать и нашел способ, он имел на это полное право.
Где-то вдалеке завыл волк – по крайней мере, Грас надеялся, что это был именно волк. Вой мог оказаться условным сигналом ментеше или, как сказал Гирундо:
– Солдаты Эврена снова решили повыть на луну.
– Если у них осталась хотя бы доля разума, они давно должны были уйти на север, – сказал Грас. – Но кто знает, насколько они разумны.
Кто знает, что заставит их сделать Низвергнутый?
– И это тоже. Они не всегда поступают так, как хотят. Они делают то, что нужно ему, что служит достижению его целей.
Гирундо обнажил в улыбке острые зубы.
– Надеюсь, он решил уничтожить как можно больше ментеше, потому что именно это пока происходит.
– Не понимаю, как может не знать об этом Эврен? – Грас пожал плечами. – Что заставляет его воевать за Низвергнутого, что заставляет всех принцев ментеше воевать на его стороне, если это сулит только беды на их головы?
– Если бы они не объединились с Низвергнутым, – со смехом ответил Гирундо, – они должны бы были объединиться с кем-нибудь еще, например с нами. Вероятно, они считают это худшим вариантом.
Наверное, он шутил. Нет, генерал определенно шутил, тем не менее, в его словах заключалась очень важная истина. Как любые другие люди, ментеше считали своих врагов нечестивыми только потому, что они были врагами.
– Они все равно будут ненавидеть нас, – сказал Грас. – Пусть хотя бы боятся. Нужно придумать что-нибудь, чтобы их вой не пропал даром.
Такая возможность появилась на следующее утро. Прискакали разведчики, которые сообщили о большом отряде ментеше неподалеку. Король отдал приказ, и в лагере аворнийцев взревели трубы.
Прежде чем выступить, Грас отправил разведчиков во всех направлениях.
– Правильно, – одобрил Гирундо. – Нам не нужны неприятные сюрпризы.
– Сюрпризы нам определенно не нужны, – согласился Грас. – Граф Корвус был первостатейным ублюдком, но я благодарен за то, что он преподал мне урок. Если бы он обратил внимание на действия фервингов, то сейчас, вероятно, был бы королем Аворниса.
– К счастью, этого не произошло, – сказал Гирундо, и Грас сложил губы в улыбку.
Он улыбнулся еще раз – через несколько минут, – когда разведчик сообщил, что порядка двухсот всадников ментеше спрятались в зарослях миндаля, неподалеку от равнины, на которой был разбит основной лагерь.
– Они вас видели? – спросил король.
– Кажется, нет, ваше величество, – ответил разведчик.
– Хорошо. Мы организуем атаку на основные силы так, словно понятия не имеем об отряде на фланге. Когда они появятся из деревьев, чтобы захватить нас врасплох, сами окажутся в засаде. Гирундо!
– Да, ваше величество!
– Позаботься о том, чтобы наши солдаты на этом фланге были начеку и ждали нападения кавалерии ментеше, которая попытается их смять. Я хочу, чтобы этого не произошло. Я также хочу, чтобы они не заподозрили о наших планах. Ты понимаешь меня?
– Кажется, да. Вы хотите, чтобы они попытались захлопнуть ловушку, а потом разгромить кочевников.
– Вот именно. – Грас хлопнул его по плечу. – А теперь пошли проверим, мы действительно умны или только кажемся себе умными.
Бывший моряк почти не чувствовал неудобства, сидя на лошади, и это немного его беспокоило: значит, он проводит в седле слишком много времени. Но нельзя было отрицать, что Грас достаточно хорошо ладил с лошадью, если она не была слишком горячей. Сейчас под ним был мерин, на котором он сражался с мятежным бароном Пандионом.
Увидев ментеше, его солдаты закричали. Кочевники между тем уже перестроились в развернутый боевой строй – видимо, увидели поднятую копытами аворнийских лошадей пыль. Ментеше начали стрелять, когда аворнийцы приблизились на дальность стрельбы своих луков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63