Сати разозлилась.
– Блин, а я тут при чем?! Я его в холодильник запихивала, что ли? Сам залез!
Никита промолчал.
– Говорю же, шляется, наверное, где-то. Или к друзьям ушел, тут у него приятели какие-то появились. А то к Тильвусу в гости пожаловал.
– Может, и так… – осторожно проговорил приятель.
Сати снова начала закипать.
– Ну хорошо, скажи тогда, что мы, по-твоему, должны делать? А? Снова идти в эту проклятую закусочную, да? И сказать директору: «Понимаете, у нас тут один знакомый маг потерялся, волнуемся, не у вас ли в холодильнике остался, часом. Может, сходим, проверим? Наверное, там сидит, колбасу вашу трескает. Только он невидимый, знаете ли». Так?!
Сисадмин кашлянул.
– Я могу сказать, что снимки не удались, снова фотографировать надо, – предложил он. – Давай сбегаем, это ж недалеко! Для очистки совести. Потому что, если его в рефрижераторе закрыли, он к утру того…
– Того… Да ничего с ним не будет! Скажет волшебное слово – и порядок… разморозится. – Сати сердито фыркнула. – Ладно уж… спускайся вниз, я пока директору кафе позвоню, объявлю, что снимки не удались… Проклятый раб лампы, чтоб ему пусто было!
До закусочной они добрались минут за десять. Директор, обрадованный возможностью еще раз рассказать о своем замечательном заведении, провел их к холодильнику, погремел ключами и широко распахнул дверь. Оттуда вырвалось морозное облако.
Никита для вида пощелкал фотоаппаратом, Сати, изо всех сил делая заинтересованное лицо, выслушала рассказ о закупке самой свежей продукции и самого вкусного хлеба, наскоро поблагодарила директора и распрощалась. Они выскочили на солнечную улицу, завернули за угол и остановились.
– Эй раб лампы! – вполголоса позвала Сати. – Ты здесь?
Послышался какой-то странный звук. Она прислушалась: очень похоже было, что кто-то, совсем рядом, стучал зубами.
– Раб лампы! Это ты или нет?
– С-с-сколько м-м-мож-ж-ж-но г-г-говорить… – клацая зубами, проговорил Джулис. – Я-н-н-н-н…
– А! Ты тут!
– Ты где был? – приступил к допросу сисадмин. – В холодильнике?
– В амбаре…
– В каком еще амбаре? – перебила Сати. – Это у вас там где-то амбар, а у нас – холодильник!
– Амбар-шмамбар… Зачем тебя туда понесло?
Джулис громко щелкнул зубами и вдруг принялся икать.
– Я тебе скажу, зачем его туда понесло! – сердито проговорила Сати. – За колбасой и за сыром! Слямзить хотел! А, что? Скажешь, не так?
Ответом ей было громкое икание.
– Тьфу! Разве от него сейчас хоть слова добьешься?
Сати пошла по набережной, направляясь к бульвару.
– Скажи спасибо Никите, это он догадался. Иначе сидеть бы тебе там до скончания века, придурок невидимый! Понял? Нет? Чего молчишь?
– Х-х-холод-д-но, – стуча зубами, пробормотал Джулис.
– Так тебе и надо! – сердито ответила Сати.
До редакции они дошли в полном молчании и поднялись на третий этаж. На лестнице было тихо: недавно вернувшийся из очередной командировки шеф требовал от подчиненных небывалого энтузиазма, и неделю-другую в редакции действительно наблюдался трудовой подъем, а курилка на лестнице пустела.
– Рубрику «Городские новости» скоро сдашь? – наконец-то открыл рот сисадмин. – Нам ее верстать завтра с утра.
– Сдам, сдам, – проворчала Сати. – Сейчас перекушу что-нибудь и за городские новости примусь. – А ты, раб лампы, топай на кухню и сиди там на диване тише воды ниже травы, ясно? В редакции Хамер, гляди, чтоб он тебя не заметил.
– Ясно, – просипел Джулис. – Согреться бы чем-нибудь…
– Умолкни!
Криминальный корреспондент действительно сидел на своем месте и разговаривал с кем-то по телефону:
– Что? Нашли труп? А чей? Старика? Какого старика? Да ладно, тоже мне сенсация… плохо с сердцем стало, вот человек и… Нет, этого я в «Криминальную хронику» поставить не могу. Ты мне убийство подавай или грабеж, на худой конец, разбойное нападение! Откуда я знаю, где ты это возьмешь? Ты пресс-службой УВД руководишь, вот и позаботься, чтоб преступления были! – Хамер шмякнул трубку на рычаг и вытер пот со лба.
– А, Сати. Тебе из Управления торговли звонили. Просили перезвонить.
Сати уселась за свой стол.
– Перезвоню, перезвоню… вот только «Городские новости» сдам, а то Никита ругаться будет. – Она повысила голос, стараясь заглушить возню Джулиса на кухне: тот, судя по всему, устраивался на диване.
– А поесть у тебя ничего нету?
– Жвачка антиникотиновая. Хочешь?
Сати погрустнела.
– Жвачку сам ешь…
Хамер добросовестно пошарил в ящике стола, потом заглянул в пустую коробку из-под печенья.
– Странно… вот только что было – и нету. Наверное, Аверченко слопал. Пойдем на бульвар сходим, тут рядом круглосуточный магазинчик открыли. Я тоже куплю что-нибудь, мне сегодня до ночи в конторе сидеть придется, отчет с брифинга обрабатывать.
Сати обреченно вздохнула – идти в магазин очень не хотелось, да делать было нечего, так что пришлось снова отправляться на улицу.
В маленьком магазине вкусно пахло бутербродами с копченой колбасой, однако Сати, узнав фамилию производителя, от бутербродов категорически отказалась и строго-настрого запретила Хамеру их покупать.
– Чего брать-то будешь? – поинтересовался криминальный корреспондент, разглядывая тесно заставленную витрину.
– А пирожки с вареньем есть? Нету… жаль. Надо было в центральный гастроном сходить. Там у них всегда выпечка свежая.
В кармане у нее запиликал телефон.
Сати поспешно сунула пару мятых купюр Хамеру и вытащила мобильный.
– Игорь, возьми мне печенья и пачку сока, а я гляну, кто звонит. О Господи… начальник рекламы… ну сейчас начнется!
Она нажала кнопку.
– Сати! – заорал начальник так, что продавщица вздрогнула и покосилась на покупательницу. – Ты вчера на кладбище была?
– На кладбище?
Хамер выбрал упаковку печенья и показал Сати.
– Такое пойдет?
Она кивнула и ткнула пальцем в ярко-оранжевую пачку сока за стеклом.
– Ну была, была я на твоем кладбище. Еле нашла нужные могилки. И что?
– А текст? Где текст?!
– У тебя на столе лежит!
Криминальный корреспондент протянул продавщице деньги, та разгладила скомканные купюры и проворчала:
– Что же вы, молодой человек, закорючки всякие на денежных знаках рисуете? – Она строго посмотрела на Хамера, потом на загадочный знак, нарисованный красным фломастером. – А с виду – образованный человек! А ну как у меня в банке их не примут?
– Это не я, – отперся криминальный корреспондент, кивая на Сати. – Это вот она. Рисует и рисует, а то и слово нехорошее напишет. Ее хлебом не корми, дай только на деньгах нарисовать что-нибудь!
Продавщица поджала губы и окинула Сати неодобрительным взглядом.
– Оно и видно… народ совсем с ума сошел. То телефон, то адрес, то код от подъезда на купюре напишут… А недавно мужчина прибегал, верните, говорит, деньги срочно, я на них номер рейса записал, которым жена прилетает. Еле нашла, хорошо, хоть деньги сдать не успела.
Сати меж тем продолжала разговор с начальником рекламы:
– Как это – нету? А ты получше посмотри! Порфирия спроси, он, наверное, знает. И он не знает? Гм… под стол загляни, может, там? Ну что значит «откуда»? Оттуда… смахнул на пол нечаянно – и все дела. А я точно помню, что отдавала тебе текст! – заорала она, потеряв терпение. – А ты потерял! Потерял!
Сати выхватила из рук Хамера печенье, засунула в рюкзак, запихала туда же пачку сока, неожиданно нашарила в боковом кармане листок мятой бумаги, вытащила, развернула и поперхнулась.
– Не нашел? Гм… ну не ищи. Да чего тебе искать, трудиться… от работы отвлекаешься, наверное. А я сейчас приду и быстренько найду. Или новый распечатаю. Я-то? Минут через пять буду. Мы тут с Хамером в магазине на бульваре.
Старик, неподвижно сидевший на бульваре на скамейке, вдруг поднялся. Он посмотрел вдоль бульвара, словно принюхивался к чему-то, и глаза его блеснули. Мгновением позже он уже быстро шел по бульвару к реке.
Джулис залез на диван с ногами, устроился поближе к окну, пригрелся на солнышке и незаметно для себя задремал.
Сны ему виделись тревожные, один другого страшнее: то Тильвус, то Мор хотели свести с ним счеты и придумывали самые жуткие наказания. В тот самый момент, когда великий маг уже совсем было собирался произнести ужасное заклятие «огненный шар», сквозняк оглушительно хлопнул дверью, невидимка вздрогнул и проснулся. Тут же пробудились и нехорошие предчувствия и принялись грызть душу, точно оголодавшие гоблины. Джулис осторожно, чтобы не загудели пружины, слез с дивана, на цыпочках подошел к двери и выглянул.
В комнате никого не было.
Джулис стрелой промчался к выходу и, кубарем скатившись на третий этаж, оказался перед белой дверью с табличкой «Компьютерный отдел». Там, как совершенно точно знал Джулис, можно было найти Никиту. Но как туда проникнуть?! Конечно, в собственном мире проходить сквозь закрытую дверь умеют даже шарлатаны, те, что развлекают горожан на площадях… само собой, если вход не охраняют заклятия от незваных гостей. Джулис осмотрел на всякий случай белую, выкрашенную масляной краской дверь – ни одного заклинания. Что за доверчивый народ! Даже чары от воров не накладывают.
Он потоптался на лестничной площадке, размышляя, как быть. Вспомнил несколько выражений, которые почерпнул, общаясь с Адольфычем – надеялся щегольнуть ими, воротясь в Доршату, то-то все удивятся! Вдруг на лестнице послышались неторопливые шаги. Невидимка перегнулся через перила: поднимался молодой толстый парень. Джулиус припомнил, что Сати как-то раз разговаривала с ним, напрягся и вспомнил слово: «художник». На ходу распечатывая упаковку пряников, художник направился к двери. Невидимка на цыпочках двинулся следом и, как только дверь распахнулась, прошмыгнул внутрь.
Никита сидел за столом, уставившись в мерцающий стеклянный ящик.
Джулис знал, что ящик назывался каким-то мудреным словом. Вспоминать не стал – не до того.
Он по привычке огляделся и пошел на цыпочках к Никите. И прямо ему в ухо, шепотом:
– Эй!
Мог бы и во все горло гаркнуть, все равно никто кроме него не услышал бы, уж очень громко у них музыка играет. То есть то, что они музыкой называют. Откуда ж у простолюдинов вкус хороший возьмется, да утонченность, да склонность к музицированию? Неоткуда столь тонким качествам взяться. Вот и слушают что ни попадя.
Но, хоть и сказал шепотом, все равно нехорошо получилось.
Никита подскочил, стукнулся коленом о крышку стола и выкрикнул что-то громкое, энергичное. Кое-что уже от Адольфыча известно было, но некоторые слова оказались совершенно незнакомыми. Одно словечко особенно по душе пришлось, запомнить нужно.
Потом парень коленку потер и процедил сквозь зубы:
– Ты что, сдурел, раб лампы?
Ты им – доброе дело, а они тебя – рабом. Благодарности, видно, не дождешься.
– Зачем сюда приперся? Чего тебе наверху не сидится? Сати уже вернулась?
«Приперся», вот как. Ладно, запомним.
Спросил шепотом:
– А где она? Ушла в сквер? К Тильвусу?
Подумал – хорошо бы, если б она наконец вняла советам и к великому магу отправилась. Но какое там!
– Сквер-шмер… В магазин пошла, с Хамером.
– Давно?
– Минут пятнадцать назад. А что?
Отвечать не стал – не до того. Ух, как тревожно стало, даже мурашки по коже!
Никита тоже встревожился. Вылез из-за стола и скомандовал.
– Топай в коридор, там поговорим.
Потопал.
А на лестнице-то народ шмыгает туда-сюда! Но, однако ж, выдалась спокойная минутка.
– Ну говори, что тебе от нее надо?
– Ничего. Так просто спросил. Зря, зря она не хочет перебраться в сквер! Чем плохо?
Действительно – чем? Великий маг, конечно, такому соседству вряд ли обрадуется, но делать нечего. Главное, чтоб болтливая девица язык придержала и не брякнула, кто ей посоветовал в сквере пожить. С нее станется!
– С какой стати она в сквер должна перебираться?
Все ему знать надо.
– Ни с какой!
Сказал строго, как отрезал, и принялся по площадке ходить – раздумывать.
– Слушай, мне с тобой тут лясы точить некогда… говори!
Ну еще раз можно попробовать – и все. Не хотят понимать – не надо. Он, Джулис, что мог, сделал, а напрямик сказать – это уж извините. Своя шкура дороже.
– Скажи ей, пусть идет в сквер! И поживет там, пока… пока…
Парень прищурился:
– Зачем? Темнишь ты что-то, раб лампы.
– «Темнишь ты что-то, темнишь ты что-то!» Ничего не темню. В сквере будет гораздо лучше! Вот и все. Мне скрывать нечего, совесть моя чиста. В конце концов, я-то тут при чем?
«Поздно, Джулис, – ехидно откликнулся внутренний голос. – Поздно. Вечно влипаешь во всякие истории».
И ведь прав, проклятый голос, сто раз прав.
Никита уже собрался вернуться в отдел, как вдруг заметил Сати.
– Гляди, вон она идет. – Сисадмин ткнул пальцем в окно. Из окна третьего этажа было хорошо видно бульвар, небольшой отрезок дороги и автобусную остановку, на которой толпился народ.
– Вижу, – прозвучал над ухом у сисадмина напряженный голос.
Стулья возле окна скрипнули, консервная банка-пепельница сдвинулась, точно Джулис собрался залезть на подоконник.
– Но что же я могу сделать? Ничего, ровным счетом ничего! Но, если вдуматься, я ведь и не обязан что-то делать?
Сисадмин пожал плечами. Совершенно непонятно, с чего это раб лампы так разволновался: на бульваре протекала самая обычная жизнь, спешили прохожие, катили коляски мамаши, возле цветника играли дети. Сати направлялась к пешеходному переходу, рядом шел криминальный корреспондент, на ходу уплетая пирожок.
– Вот он, – испуганно выдохнул невидимка и умолк.
– Кто? Ладно, раб лампы, проваливай. Некогда мне, и без того с версткой опаздываем.
В ответ послышалось испуганное бормотание:
– Ты пропал, Джулис, ты пропал! Столько народу хочет твоей смерти! Маги, от них не скроешься. Весь вопрос в том, кто раньше доберется!
– Маги-шмаги… – отмахнулся сисадмин. – Задержим номер, шеф нас безо всякой магии живьем съест. А почему задержим? А потому, что некоторые разгильдяи материал вовремя не сдают! – Он посмотрел в окно на Сати и строго сдвинул брови.
– По магазинам гуляют. Сейчас спросим у нее…
Он пошарил по карманам, выудил телефон и принялся набирать номер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53