Один из гномов зашел в стеклянный куб остановки, вытащил из-под лавочки пластиковую бутылку и, ворча что-то себе под нос, бросил в урну. Во всех зданиях на Красной линии сам собой вспыхнул свет, и оказалось, что и в домах, и на улице полным-полно самого разного народа. Зазвенел колокольчик над дверью аптеки, сквозь большое зеркальное стекло видно было, как, стоя на табуретке, хлопочет за кассой маленький человечек с длинной седой бородой, в колпаке со звездами. Время от времени он спрыгивал с табурета, бежал за каким-нибудь снадобьем, потом снова оказывался за прилавком, тыча пальцами в кнопки сверкающего кассового аппарата «Самсунг». Человечек подхватил серебряный совок, запустил в плетеный короб, насыпал в маленький пакетик мерцающий фиолетовый порошок, ловко перевязал пакет шнурочком и с поклоном протянул посетителю.
Стуча деревянными башмаками, через мостовую пробирался кобольд, странное существо с собачьей головой, маленькими рожками и длинным крысиным хвостом. Кутаясь в красные лохмотья, кобольд перебежал дорогу, сердито оскалился на гнома и нырнул в дверь с табличкой «Управление геологии. Разработка месторождений и полезных ископаемых».
За столиками уличного кафе сидели люди с нездешними лицами, с глазами такими древними, словно они видели, как рождался этот мир, а перед ними на пластиковом столе плясало небольшое пламя, в котором безостановочно сновала саламандра, то свиваясь кольцом, то выгибаясь, то выбрасывая целый сноп холодных белых искр. Допив кофе, посетители поднялись, один из них небрежно смахнул ладонью пламя и сунул саламандру вместе с языком огня в карман.
Из переулка верхом на грифоне выехал темноволосый человек, огляделся, спрыгнул на землю, привязал поводья к перилам лестницы возле таблички «Парковка для спецтранспорта» и направился через улицу к зданию военной комендатуры.
А посредине площади стоял светловолосый человек с зелеными глазами, в кольчуге в виде чешуи дракона, рассматривал город и чему-то улыбался.
В приморском городе спал Никита, слушая сквозь сон шум прибоя. Сны ему снились обычно двух видов, о детстве или о работе. Сейчас он видел производственный сон: в конторе наступил золотой век. Локальная сетка не собиралась падать, менеджеры из отдела доставки твердо запомнили, что для того, чтобы принтер заработал, его нужно включить в сеть, главный бухгалтер научилась сохранять документы в своем компьютере, а отдел рекламы, наоборот, разучился качать из сети порнофильмы за счет конторы. Шеф разрешил пить на работе пиво, а потом и вовсе уехал куда-то в командировку на полгода, и в редакции воцарились благодать, тишина и покой. Тут Никита испытал небольшое беспокойство оттого, что Сати до сих пор не несет на верстку рекламные полосы, и проснулся.
В музыкальном магазинчике, на партитуре «Спящей красавицы» чутко дремал серый кот Скрябин, на душе у него было неспокойно. Он постоянно возвращался мыслями к вчерашней встрече. Возможно, люди ничего особенного и не заметили, что с них взять, но он, кот, сразу раскусил, что за фрукт этот случайный прохожий, и теперь жалел, что не унес лапы вовремя, да еще по привычке нахамил. А хамить таким личностям – дело опасное.
Потому-то весь день настроение у Скрябина было неважное, и кот пытался выразить это как мог: разодрал газету «Музыкальная жизнь края», демонстративно использовал в качестве туалета вазу с пальмой, а когда сотрудники магазина позвали его обедать, постарался донести до них очень важную мысль – у него плохое настроение и все, все они в этом виноваты!
И чтобы им было понятнее, кот наотрез отказался обедать, съел только немного свежего лосося, отведал домашнего паштета из печенки, половину вареного яйца, две оливки, ломтик курицы, рыбную котлетку и кружок колбасы. А к остальному и не притронулся. Увидев такое, музыковеды встревожились не на шутку и позвали заведующую. Прибежала полная белокурая дама, увидела почти нетронутый обед, переполошилась и подхватила кота на руки.
– Скрябин ничего не ест! Скрябин ничего не ест! – причитала она, прижимая его к груди. – Заболел! Может, отравился? Может, врача? Промывание желудка?
Сотрудники магазина, как по команде, выглянули в окно: на другой стороне улицы над белым особнячком виднелась вывеска «Скорая ветеринарная помощь».
«Еще чего, – мрачно подумал Скрябин, выворачиваясь из рук и мягко прыгая на пол. – Нашла дурака. Ладно уж, поем, так и быть…»
Но на всякий случай он решил обождать и пару дней не выходить из магазина, чтоб не попасться на глаза кому не надо. Особенно той неприятной личности…
А «неприятная личность» коротала ночь на берегу реки: с наступлением теплых дней место ночевки из сквера возле музкомедии частенько переносилось на галечную косу.
Сидор, завернувшись поплотнее в бушлат, давно спал возле погасшего костра, а Тильвус все бродил по берегу, швыряя в реку плоские голыши и считая, сколько раз они подскочат на воде. Раньше к этому занятию подключался и Серега, но теперь Тильвус был один, а соревноваться с самим собой было глупо. Он швырнул очередной камешек и долго смотрел, как тот прыгает с волны на волну.
В черном небе плыла круглая луна, «волчье солнце», как называли ее оборотни, дети луны, нетерпеливо дожидающиеся полнолуния, чтобы перейти из одной сущности в другую.
Тильвус дошел до темной громады дебаркадера, где покачивались на волне маленькие речные трамвайчики и побрел обратно. Возле лодочной станции он остановился, постоял, нашарил под ногами плоский камень и отправил его в путешествие по воде. Через пару минут камень булькнул и затонул. Тильвус вздохнул и посмотрел на небо, глухое, черное. До утра было еще далеко.
ГЛАВА 6
На бульваре ранним утром было немноголюдно: сидели на лавочках пенсионеры да прогуливалась кривоногая такса, волоча на поводке хозяйку. Сати пересекла бульвар, и, оказавшись во дворе редакции, покосилась на синюю вывеску «Рекламное агентство „Нимфа“.
– Проклятые конкуренты, – пробормотала Сати. – Браконьеры и хапуги…
«Браконьеры и хапуги» в полном составе стояли возле входа в агентство и курили. Сати сделала вид, что не замечает их, и с независимым видом проследовала к своему крыльцу.
Внезапно дверь конторы с грохотом распахнулась, вылетел взъерошенный курьер с вытаращенными глазами и кубарем скатился по ступенькам.
Сати вздохнула.
По соседству с редакцией находилось солидное заведение – Управление железной дороги. Курьеры, особенно новенькие, частенько путали дома и норовили занести толстые пакеты с гербовыми печатями на вахту редакции. Дед Илья, отличающийся нечеловеческим терпением, каждый раз доброжелательно объяснял заблудившемуся курьеру, что донесение прибыло не по адресу.
Но сегодня…
Сати поглядела вслед курьеру, который улепетывал так, словно за ним по пятам несся начальник рекламного отдела с шашкой наголо, и покачала головой: не иначе, сегодня вместо деда Ильи беднягу встретил кто-то другой.
Она поднялась на крыльцо и потянула на себя дверь. Так и есть! За столом, вместо всеми уважаемого и известного барда, сидел развалясь Порфирий Петрович. Он был одет в потертую джинсовую куртку, на голове у него красовалось старое сомбреро, а завершала картину привязанная ватная борода Деда Мороза. Порфирий нежно обнимал костяной рукой гитару деда Ильи и поглядывал в нотные листы, разбросанные по всему столу.
– Неплохо, – признала Сати, полюбовавшись картиной. – Рекламщики, а куда вы деда Илью дели?
– Он на бульвар пошел, – доложил один из менеджеров, появляясь как из-под земли. – За пирожками к чаю. Вот и попросил Порфирия подменить его ненадолго. – Он поправил на «заместителе» сомбреро. – Видела, как курьер отсюда вылетел?
– Еще бы!
Сати достала из рюкзака плитку шоколада, распечатала, откусила большущий кусок и направилась к лестнице.
Утро начиналось как нельзя лучше. Омрачала его лишь необходимость поскорее написать очередной рекламный текст. Заказчиком выступала адвокатская контора «Фемида», поэтому затягивать с работой Сати по многим причинам не хотела.
Она отгрызла от шоколадки еще кусочек, раздумывая над сложными взаимоотношениями с некоторыми клиентами, как вдруг прямо над ухом раздался негромкий вкрадчивый голос:
– Нельзя ли еще посмотреть эти интересные картинки?
Он неожиданности Сати подскочила, выронила плитку на ступеньки и громко выругалась:
– Проклятый раб лампы! Чтоб тебя!
– «Чтоб тебя! Чтоб тебя!» Люди, знакомые с хорошими манерами, обычно приветствуют друг друга иными словами, – осуждающе промолвил невидимка. – Да, впрочем, что с тебя взять. Я, между прочим, поджидаю тебя здесь с рассвета, а ты что-то не торопишься.
– Поджидаешь? Зачем? Только тебя тут не хватало. – Сати подняла шоколадку, повертела в руках и заколебалась: съесть или отправить в мусорную корзину?
– Завтрака вот из-за тебя лишилась, – пробурчала она недовольно.
– Почему же? Съешь! – посоветовал Джулис.
– После того как я ее с пола подняла? Знаешь, когда наша уборщица мыла лестницу в последний раз? Вполне возможно, что зимой… Она у нас чистотой не злоупотребляет.
Сати вздохнула, бросила шоколад в мусорную корзину, что стояла в углу на площадке второго этажа, и пошла дальше.
– А я думала, ты уже благополучно расколдовался и отбыл в эту… как ее? На историческую родину, словом.
Она вошла в пустую редакцию, Джулис, судя по звуку шагов, не отставал.
– Расколдовался? – Кресло фотокорреспондента Аверченко скрипнуло. – Нет пока что. Мы с моим другом Тильвусом решили, что спешить в таком деле ни к чему.
– Вот это зря, – осуждающе проговорила Сати. Она бросила рюкзак на свой стол и открыла окно настежь. С бульвара повеяло ароматом молодой тополиной листвы, омытой ночным дождем. – Что тянуть-то? Вы же с ним мегаколдуны! Супермаги! Снимайте заклятие – и дело в шляпе. – Она включила компьютер. – А Тильвус что сказал?
– Точно не знаю, – уклончиво отвечал невидимка. – Не видел его.
Сати насторожилась:
– Ты что, так и не пошел к нему? Почему? А где ж ты шлялся?
Невидимка сделал вид, что не расслышал последнего вопроса.
– Попозже наведаюсь, – небрежно сообщил он, перебирая газеты на столе Аверченко. – А пока, если ты не против, я немного побуду здесь, в вашем прекрасном доме.
– С какой стати? – без особой радости отозвалась Сати. – Конечно, я против.
– Посижу, посмотрю картинки, понаблюдаю со стороны за здешней жизнью, это всегда познавательно для путешественника, – не слушая ее, продолжал Джулис. Сати открыла было рот, но невидимка ее опередил: – Благодарю, что не отказала. Гостеприимство, присущее…
Сати тяжело вздохнула:
– Шустрые в вашем царстве-государстве шантажисты, нечего сказать… А, может, все-таки пойдешь к своему лучшему другу Тильвусу? – с надеждой спросила она. – Знаешь, у нас-то здесь, в конторе, ничего познавательного не происходит. А вот у него, в сквере возле муз-комедии…
– Мой лучший друг Тильвус занят важными делами, – строго ответил голос. – Не хочется его беспокоить. Как только освободится, с радостью придет мне на помощь. Он, знаешь ли, большой специалист в области заклятий невидимости.
– Еще бы, – проворчала Сати, уселась за стол и приступила к поискам заявки от адвокатской конторы «Фемида». – За что ни возьмись – во всем он большой специалист.
– Конечно. Как и я, впрочем. Нам по плечу многое, – скромно заметил невидимка. Кресло покачнулось, и Сати догадалась, что Джулис поудобнее устраивается на прежнем месте. – Я, собственно, и прибыл-то сюда просто чтоб развеяться слегка.
– Слышала я вчера о твоих похождениях, вымогатель несчастный, – проворчала Сати.
– Утомился я немного от магических дел. Бремя славы и все такое… Думаю, дай-ка навещу великого мага, попрошу совета в кое-каких делах… пусть порадуется. Я бы рассказал тебе, да ты все равно ничего не поймешь. Ну что сидишь? – недовольно осведомился он. – Никакого уважения к гостю… Давай, неси эту… как ее? Газету с картинками.
Сати нехотя вылезла из-за стола…
– Имей в виду, раб лампы, – кисло сказала она. – Если собираешься торчать в конторе – веди себя тише воды, ниже травы. Ясно? Подшивку «Интим-газеты» сейчас принесу, так уж и быть. Она в кладовке.
Через пару минут Сати бухнула на стол Аверченко пыльную пачку газет.
– Вот, просвещайся. А я буду текст адвокатам писать. Они дотошные такие, ужас… к каждому слову цепляются. Им бы прокурорами работать, а не адвокатами…
Она открыла новый файл, подумала и написала первую строчку: – «Уже пять лет адвокатская контора „Фемида“…
Зазвонил телефон внутренней связи.
– Здравствуй, Сати, – скорбным голосом произнес ответственный секретарь. – Поздновато на работу являешься. А знаешь ли ты, что уровень безработицы растет и растет? Миллионы людей вынуждены влачить нищенское существование, в то время как ты…
– Миллионы безработных журналистов, ага… – проворчала она, не отрывая взгляда от текста. – Вечно ты преувеличиваешь. Говори лучше, что надо?
– Со студии кинохроники звонили. Ты о них юбилейный материал пишешь?
– Я, я… и что?
– Отправляйся сейчас на студию, они какие-то редкие снимки приготовили, хотят статью проиллюстрировать. Выбери что получше.
– Прямо сейчас? Да некогда мне, – заныла Сати, вытаскивая из папки рекламную заявку, вдоль и поперек исчерканную ужасным почерком начальника рекламного отдела. – Мне еще про адвокатскую контору «Фемида» писать нужно и про магазин «Твой телевизор»! Завтра схожу, с утра.
Но секретарь был неумолим.
– Студия кинохроники в десяти минутах ходьбы, – напомнил он. – Спустишься на набережную, забежишь к киношникам, возьмешь что нужно – и назад!
Сати вздохнула.
– Ишь как у тебя все просто… ну ладно уж, – пробурчала она. – Ты ж не отвяжешься. Иду, иду…
Она положила трубку и принялась собираться.
– Нашел курьера, блин, – сердито бормотала она, запихивая в рюкзак блокнот. – Сам бы сходил!
– Чудесные картинки, – внезапно промурлыкал голос рядом. От неожиданности Сати выронила рюкзак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53