– Мы, значить, с Серегой в киоску пойдем, – деловито распоряжался Сидор, набивая пакеты добычей. – А ты тута постой, покарауль, это самое. Серегу-то тут оставлять – дело гиблое, – сообщил он Тильвусу, понизив голос. – Вернутся, это самое, вокзальные-то, в зубы ему дадут и бутылки-то все и заберут. И денежки наши тю-тю! А ты, если что…
– Точно, – согласился Тильвус, поддергивая штаны. – А я, если что, по шеям им сразу! Пусть на вокзале работают, а то ишь! Явились…
– По шеям, это самое, не помешало бы…
Вскоре приятели, нагруженные пакетами, бодрой рысцой удалились в сторону выхода. Тильвус же занялся делом: переложил все бутылки в пакеты, поставил мешки под дерево, потом присел на бортик тротуара и принялся дожидаться приятелей, поглядывая на киоск с вывеской «Горячие пирожки», что виднелся неподалеку. До него было рукой подать, но оставлять без присмотра добычу не хотелось.
Звонко хлопая крыльями, на асфальт опустился толстый сизый голубь и принялся разгуливать по дорожке, косясь оранжевым глазом на Тильвуса.
– Чего тебе? – рассеянно спросил маг. – Нету у меня ничего. И булки нет. И хлеба. И семечек, да. А вот так, нету и все. Ты на главную площадь отправляйся, там пенсионеры сидят. Они вашего пернатого брата день-деньской булками кормят! Я бы тоже сейчас не отказался. Есть хочу, как голодный гоблин… – Тильвус снова посмотрел в сторону киоска с пирожками. – Чего – «полетели вместе»? Куда это? На площадь? Думаешь, меня тоже булками кормить будут? Это, брат ты мой, еще большой вопрос… Тогда ты один полетишь? Ладно, пока…
Тильвус проводил взглядом голубя и снова задумался. Над головой раздалось насмешливое карканье, и черный блестящий ворон, слетев с дерева на асфальт, неторопливо прошелся перед магом.
– Кто дурак? – переспросил он, отвлекаясь от своих мыслей. – Голубь? А чего ты его так? Дармоед? Да ладно тебе… Чего дармоедом-то не быть при жизни такой? Когда всяк тебя норовит булкой угостить…
Великий маг посмотрел на ворона и усмехнулся:
– Я-то? А что, не знаешь, кто я? Знаешь? А чего тогда спрашиваешь? Из вежливости? Ишь ты, вежливый какой…
Он поскреб в бороде.
– А? Да так… мысли всякие одолевают. Чего? Наплевать? Хорошо бы, да не поможет ни фига. Потому и сижу вот, думаю… Тебе рассказать? Зачем? Как ты мне поможешь? Умным советом? – Маг покосился на ворона. – Я смотрю, от скромности ты не помрешь…
Птица согласно наклонила голову и уставилась на мага черными блестящими глазами.
Тильвус подумал немного и махнул рукой.
– Ну ладно, слушай. Есть тут у меня знакомая одна… чего? Нет. Нет, говорю! Просто… гм… знакомая. Ну блин, да откуда у тебя такие мысли? – с досадой пробубнил Тильвус. – Что?! А ты бы поменьше смотрел, что по вечерам в парке делается. Слушай дальше. И вот приходит она ко мне… что? Вчера вечером. Нет, поговорили просто, ничего такого… а? Что значит «это ты зря»? А что я должен был делать? Что?! Ну ты даешь… – Великий маг крякнул и поскреб в бороде. – Нет, я даже и не думал. Совсем. Честно тебе говорю! Чего «врешь?» Ничего я не вру. Ну может, подумал один разочек, что такого? А потом не до того стало. Почему? Да потому, блин, что приходит она и объявляет, что видит мои сны! Представляешь? – Тильвус посмотрел на ворона. – Человек! Видит мои сны!
Ворон каркнул.
– Да уж, – согласился маг. – Офигел, это мягко сказано… нет, не все подряд, а только те, которые… в общем, особые это сны. Опасные для человека. Что? Ну молодая… и что с того? Красивая ли? Ну как сказать… не то чтобы красавица, но… гм… – Он замялся, потом кашлянул в кулак. – В общем, это к делу не относится. Что тебе понятно? Глупости всякие выдумываешь… дальше слушай. И вот сидит она передо мной и спокойненько так выкладывает, что видела Битву небес на Восточном рубеже, меня, а главное, видела, как Странник забирает чужую душу. По Страннику-то и догадалась… И, блин, не волнуется ни капли! Спокойна, как дракон!
Он посмотрел на ворона, тот каркнул.
– Вот именно. Не боится, понимаешь? Что? Смелая? Скажешь тоже… Нет, это она не догадывается, что происходит. Не понимает, куда угодила.
Великий маг тяжело вздохнул:
– Ну я, понятное дело, ей говорю, что это ерунда, тьфу, пустяковое дело, я быстренько во всем разберусь, выясню, почему так произошло, и… чего? Да ну глупости… мы и знакомы-то всего ничего. Познакомиться поближе? А «поближе» – это как? Что?! Нет, не надо, не рассказывай… Почему-почему… потому!
Тильвус поковырял дырку на поле джинсовой куртки и снова вздохнул.
– Да какая тебе разница, как она выглядит? Что значит «интересно»? Что тебе интересно, не понимаю… Ну невысокая, стройная, волосы темные. Глаза тоже темные. А? Нет, знаешь, насчет ног ничего не могу тебе сказать, она в джинсах все время. Но, думаю, с этим все в порядке… а? Да не видел я ее в юбке, говорю же. Многое потерял, ага… Я тоже так считаю… что?! – Великий маг смущенно кашлянул. – Размер чего? А… нет, я в такие подробности не вдавался… не до этого пока что. Может, попозже… Я думаю, как такое произойти могло? Такие сны никто, кроме меня, видеть не должен. Для меня тоже ничего хорошего, знаешь… всякое произойти может. Но для человека… Ну я прикинул, конечно, что дальше делать… ни с того ни с сего такие вещи не происходят. Тут кто-то руку приложил… а я распутать это дело должен как можно быстрее. Иначе недолго она мои сны видеть будет. Почему? А потому, что…
Договорить Тильвус не успел. В конце дорожки показались приятели – Сидор и Серега. Вид у обоих был довольный, стало быть, финансовую операцию по превращению стеклотары в звонкую монету они провернули успешно. Сидор увлеченно объяснял что-то Сереге, загибая пальцы, не иначе подсчитывал прибыль, которую принесет им такое замечательное мероприятие, как пивной фестиваль. Однако по мере приближения Сидор отчего-то стал меняться в лице. Сначала он выпучил глаза и физиономия его пошла красными пятнами, потом приятель принялся махать руками, словно ветряная мельница. Тильвус привстал и удивленно захлопал глазами. Сидор завопил что-то, но что именно – маг не расслышал. Вслед за Сидором принялся бушевать и Серега, и вдруг оба они сорвались с места и помчались вперед.
– Держи их! – гаркнул Сидор, с топотом проносясь мимо.
Тильвус оглянулся. По аллее во весь дух улепетывала давешняя парочка вокзальных бомжей с тяжелыми мешками в руках. Великий маг подскочил и глянул в канаву. Так и есть! Пока он беседовал с вороном, пока размышлял, подлые конкуренты подкрались втихомолку и стащили чужую добычу!
За нечистыми на руку конкурентами с криками и проклятиями неслась погоня: Сидор и Серега. Тильвус подтянул штаны и бросился следом. Вороватые коллеги с вокзала с похищенным расставаться не желали, проскочили асфальтовый пятачок, где торговали квасом и мороженым, пересекли аллею, нырнули в кусты и вдруг с шумом рухнули в канаву.
– Бутылки побьют! – в ужасе вскричал Серега.
– Я им, это самое… морды… морды сейчас побью! – свирепо пообещал Сидор, проламываясь сквозь заросли.
– Точно! – на бегу поддакнул Тильвус, чувствуя свою вину. – Эй, ворюги! Бросайте мешки!
Ворюга, точно расслышав обещание Сидора, поспешно выкарабкались из канавы и припустили еще быстрей.
– Упустим! – отчаянно завопил Серега.
Помощь пришла самым неожиданным образом: в конце аллеи показался милицейский патруль. Похитители, заметив стражей порядка, заметались по дорожке, кинулись назад, увидели преследователей, бросили пакеты на песок, шмыгнули за павильон аттракционов и были таковы.
Первым подбежал Сидор и торопливо заглянул в пакеты.
– Цело? – беспокойно спросил запыхавшийся Серега.
– Цело, цело. – Сидор бросил взгляд в сторону приближавшегося патруля. – А ну значить, тащи в кусты, быстро!
Подоспевший Тильвус подхватил мешки, и приятели нырнули в заросли.
– Не разбили, это самое, ничего, – объявил Сидор, исследовав оба пакета. – Это, значить, хорошо. А то бы плакали денежки-то наши.
Он сурово посмотрел на Тильвуса.
– Отвлекся малость, – виновато сказал тот. – Со знакомым заболтался.
И он покосился в сторону. Сидевший на дереве ворон насмешливо каркнул.
Сати еще с утра предчувствовала, что денек будет богат на события – и как в воду глядела. Не успела она появиться в конторе, как в редакцию ввалился водитель Борисыч.
– Сати! – заорал он так, что старенький телефон на столе испуганно звякнул. – Куда мы с утра едем? А! Вспомнил! Центр красоты! Гы-гы! Поехали! Небось омолодиться хочешь?
Сати встревожилась.
– Думаешь, пора? – Она поспешно глянула в зеркало и успокоилась: с омоложением можно было пока не торопиться.
– Борисыч, имей в виду, мы должны быть в Центре через десять минут. Успеешь? Ты вообще быстро ездить умеешь?
– А резина? Покрышки? – завопил Борисыч. – Шеф за амортизацию платить не хочет, а машина у меня не казенная! Она у меня собственная!
– Надоел ты мне со своей машиной! – заорала Сати в ответ и вылетела из кабинета. Водитель вывалился следом, на ходу громогласно пересказывая в лицах последнюю беседу с шефом относительно платы за амортизацию. Борисыч, когда дело касалось денег, умел настоять на своем, но и шеф был тертый калач, поэтому их финансовые разборки всегда напоминали схватку двух титанов.
О последней схватке негодующий Барбарисыч пожелал поведать подробно. Эпитеты он использовал сочные, красочные, поведение шефа обличал гневно и бурно и умолк лишь тогда, когда машина подкатила к парадному входу современного здания с зеркальными стеклами. Центр красоты «Купава» открылся совсем недавно и сразу же стал необыкновенно популярен среди состоятельных горожанок: на страже молодости там стояла целая армия прекрасно обученных специалистов, от косметологов и пластических хирургов до фитнес-тренеров и массажистов.
– Давай, омолаживайся тут, – во всеуслышание объявил водитель, не смущаясь прохожих, оглянувшихся на его слова. – А я пока сигарет куплю да газетку с кроссвордом почитаю.
Сати кивнула и направилась к входу, старательно припоминая имя-отчество ведущего косметолога, с которым предстояло побеседовать. На ступенях крыльца она остановилась и полезла в рюкзак за блокнотом: имя вспомнилось, зато номер кабинета начисто исчез из памяти!
К крыльцу бесшумно подкатила блестящая машина, из салона выпорхнула нарядная рыжеволосая дама. Сати тут же узнала в ней актрису театра музыкальной комедии примадонну Похвальбищеву. Прима грациозно взбежала по ступенькам, рассыпая улыбки прохожим, остановившимся поглазеть на местную знаменитость, и в это мгновение зеркальные двери бесшумно разъехались и на пороге появилась высокая эффектная блондинка – актриса того же театра Сорокина. Столкнувшись нос к носу, дамы застыли.
Сати, как и все в городе, была наслышана о сложных отношениях двух див, поэтому тоже замерла, уставившись на соперниц во все глаза.
Первой опомнилась Похвальбищева.
– Какая встреча! – пропела она сладким голосом. – Не знала, что ты сюда заглядываешь! Наверное, на пластическую операцию записалась? На процедуры по омоложению?
– Мне это не нужно, возраст еще не тот, – с большим достоинством ответила Сорокина. – Я гораздо моложе своих лет выгляжу, мне все это говорят. А вот кое-кому бы не помешало. – Она окинула пренебрежительным взглядом пышную фигуру примадонны. – Лишний вес старит. А ведь ты и так старше меня на пять лет!
– На четыре с половиной года, – ласково улыбнулась Похвальбищева. – А лишнего веса у меня нет. Так, разве совсем чуть-чуть. Кстати, я недавно похудела на… на три кило! Хоть и не старалась. Как-то само собой.
– Похудела? – Сорокина поджала губы. – Оно и видно. Вон и морщинки на лице сразу же появились…
– Что?! Где?! – Похвальбищева тревожно глянула в зеркальное стекло. – Ах да, действительно… Это мимические морщинки, от смеха, – пояснила прима. – Как вспомню, что от тебя муж ушел, так хохотать начинаю…
Сорокина сделала вид, что не расслышала.
– Возраст, возраст, – притворно вздохнула она. – Оперетта, знаешь ли, искусство молодых. Антиквариат, он только в музее ценится. – Сорокина бросила на Похвальбищеву выразительный взгляд. – А вот я, например, хотела бы умереть молодой и красивой!
Примадонна улыбнулась еще ласковей.
– Молодой и красивой? Ты уже опоздала. Вон и в клинику красоты зачастила…
– Подругу навещала, – поспешно сказала Сорокина. – Билет занесла на премьеру.
– А кем твоя подруга работает? Наверное, силиконовых дел мастер? – Прима выразительно посмотрела на роскошный бюст соперницы, туго обтянутый шелковой блузкой. – Что-то, я смотрю, он у тебя увеличился в последнее время.
– Это наследственное, – тут же заявила Сорокина. – Наследственное, настоящее и никакого силикона! У моей бабушки знаешь, какой бюст был?
И она, изящно округлив руки, показала размер.
– Вот такой! Все восхищались. И цвет волос – тоже от нее. Она натуральная блондинка была.
– У бабушки? Такой бюст? Бедная старушка. – Похвальбищева небрежно поправила пальчиком рыжий локон. – Нет, мое воображение такую грудь даже представить не может. Это что-то из фильма ужасов получается.
Сорокина с досадой фыркнула, дернула плечиком и пошла к лестнице.
– Прекрасная краска для волос, – подпустила яду в голосе Похвальбищева вслед и направилась к дверям центра, торжествуя победу.
Сати наконец нашарила в рюкзаке нужную бумажку и следом за театральной примой вошла в вестибюль.
Когда часы на башне Центрального универмага медленно и звучно пробили двенадцать часов, Сати подняла глаза от разложенных па столе бумажек.
– Уж полдень близится, – проговорила она и обвела взглядом пустой кабинет. – А в дорогой редакции никого, кроме меня, нет. К чему бы это? К дождю, что ли…
Она вздохнула и снова уставилась в монитор.
– «Опытные специалисты, имеющие стаж работы в области косметологии более 13 лет, исправят все недостатки вашего внешнего облика. Накопленный ими опыт, умения и знания современной косметологии могут гарантировать вам…» Гм… как бы самой понять, что они гарантируют? Вечную молодость?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53