– Правда, Порфирий? – Он вопросительно посмотрел на «заместителя».
Порфирий Петрович промолчал, он очень сомневался в платежеспособности завода. Начальник конечно же истолковал многозначительное молчание «зама» в свою пользу:
– Ну вот видишь! Порфирий тоже говорит – заплатят! Это клиенты надежные, не пустышка какая-нибудь. Предприятие солидное, денежное. На днях перечислят, будь спокойна. А пока…
Он порылся в папке и вытащил очередную заявку.
– А! Вот послушай, Сати…
Она села за чей-то стол, придвинула поближе коробку с печеньем и приготовилась слушать, но тут к столу начальника подскочил встревоженный менеджер. В одной руке он держал калькулятор, а в другой – список клиентов, исчерканный вдоль и поперек. Без лишних слов менеджер сунул список под нос начальнику и принялся что-то шептать на ухо. Тот, немедленно забыв про Сати, впился глазами в строчки и сдвинул брови.
– Ага… – зловеще произнес начальник, изучив список, и перевел взгляд на окна рекламного агентства «Нимфа». Менеджеры тревожно зашушукались. Сати переглянулась со Светланой.
Начальник прошелся по кабинету туда-сюда, прихватил со стола маузер и остановился напротив окна.
– А я-то думаю, отчего это клиентов у нас вдруг поубавилось? – спросил он сам себя. – Комбинат хлебопродуктов что-то притих, завод по производству моющих средств заявку отозвал… А дело-то вон в чем…
Он посмотрел в окна напротив. В офисе конкурентов кипела жизнь: сновали сотрудники, хватали телефонные трубки, швыряли на столы папки, рылись в бумагах, толпились возле ксерокса, а усатый предводитель, стоя посреди комнаты, руководил всей этой суетой, как дирижер – оркестром.
Начальник рекламного отдела, кровожадно поглядывая в сторону «Нимфы», снял трубку и набрал номер.
Суматоха в «Нимфе» усилилась. Было видно, как подпрыгивает, надрываясь, телефон на столе, но предводитель внезапно словно оглох.
– Бери трубку! – рявкнул начальник, потеряв терпение. Конкурент, точно услышав, воровато глянул на окна редакции.
– Давай, давай! – приглашающее сказал ему начальник рекламы и помахал маузером. Руководитель «Нимфы» поспешно отвернулся, а кто-то невидимый опустил жалюзи.
– У, идолище поганое! Вот, значит, ты как?! – возмутился начальник. – Наших клиентов переманивать?! Ну погодите же теперь!
– И что ты с ними сделаешь? – с любопытством спросила Сати.
Начальник рекламы небрежно протер рукавом пистолет и положил перед Порфирием.
– Разберусь по законам военного времени.
Он сел за стол, подумал и вспомнил о деле.
– Городской спецкомбинат рекламный блок заказал. Текстик небольшой и пару фотографий. Слышишь? Только это срочно нужно.
– Слышу, слышу, – недовольно отозвалась Сати, вытряхивая из коробки последнее печенье. – У тебя все срочно… А больше у вас ничего вкусного нет? Жаль…
– Сейчас же поезжайте с Никитой на кладбище и…
Сати замерла.
– Куда?! – с набитым ртом спросила она.
– На Центральное кладбище, – бодро сказал начальник рекламы. – Спецкомбинат просил рассказать о секторе «Б». Не перепутай там!
Сати задумалась, жуя печенье.
– А что там такого особенного, в секторе «Б»?
– Гм… – Начальник рекламы посмотрел в заявку. – Ну как тебе сказать… «В этом секторе производятся самые дешевые захоронения, доступные широким слоям населения. Возможно захоронение на льготных условиях, в рассрочку и кредит», – прочитал он.
– А как можно захорониться в рассрочку? Мне это очень важно…
– Вот и съезди, узнай. Пусть Никита пару могилок сфотографирует и общий план… А ты посмотри хорошенько, потом впечатления напишешь.
– О том, как чудесно и замечательно лежать на Центральном кладбище в секторе «Б»? Интересно, а как кредит на это дело оформить? – Сати сняла трубку и набрала номер компьютерного отдела. – Никита? Что делаешь? Бросай все, едем на кладбище. Что значит: «Давно пора»? Кому пора? Дурацкие у тебя шутки… двигай в отдел рекламы. Да быстрей, а то у меня работы полно! Вот и я говорю – надоел этот отдел рекламы, особенно начальник. Ладно, собирайся… еще на набережную спустимся, пирожков купим, а то я с голоду помираю, а у рекламщиков ничего съедобного нет.
Сати вышла в коридор и стала поджидать сисадмина возле доски объявлений, коротая время за чтением циркуляров и приказов.
– Куда это ты собираешься? – промурлыкал над ухом голос.
Сати вздрогнула, но тут же взяла себя в руки. Она покосилась на вахтера – тот с увлечением читал замусоленную брошюрку «Лечение облепиховым маслом» и не обращал никакого внимания на то, что происходило вокруг.
– Куда надо, – негромко отозвалась Сати. Она говорила не двигая губами, словно чревовещатель в цирке. – Тебя не касается.
– «Тебя не касается! Тебя не касается!» – передразнил Джулис, дыша ароматом драгоценного коньяка для важных гостей. – Досадно, что ты не получила должного…
– Опять? Ну по делам, по делам! Только сначала на набережную схожу, пирожков куплю.
– Куда?
– На набережную, где пляж. Что, забыл? Там с тобой эротический шок приключился. Солнечный удар.
Голос невидимки повеселел.
– Помню, помню. Как же! Волнительное воспоминание… весьма волнительное. Единственное, что скрашивает последние дни моей жизни.
– Последние? Это ещё почему? Неужели в свое царство-государство сваливаешь? Наконец-то!
Джулис засопел.
– Нельзя так откровенно радоваться, когда гости покидают твой дом, – назидательно проговорил он. – Схожу-ка я, пожалуй, с тобой.
Сати поморщилась.
– Только тебя мне… – и тут же забыла о нем: по лестнице сбегал Никита.
– Фотоаппарат взял?
– Взял, взял. Кто ж нас без фотоаппарата на кладбище пустит?
Услыхав голоса, на площадку второго этажа выскочила секретарша шефа.
– Никита! – закричала она отчаянным голосом, свесившись через перила. – У меня компьютер не работает! Что с ним? Он, понимаешь, гудит, как обычно, но экран почему-то черный! Что делать?!
Сисадмин вздохнул.
– Монитор включи, – сдержанно посоветовал он.
Секретарша скрылась, и через минуту с третьего этажа послышались восторженные восклицания.
– Ох, спасибо! – снова закричала она, появившись на лестнице. – Какой ты умный!
– Да, он такой, – сдержанно подтвердила Сати. – Много фокусов знает. Пойдем, Копперфильд… нас на кладбище заждались. Но сначала – пирожки! Кстати, – добавила она, выходя во двор, – с нами еще раб ла… ну ты понял кто, правда?
На набережной было довольно многолюдно. В беседке парка играл духовой оркестр, и музыка, летевшая над рекой, придавала буднему дню праздничность. Сати и Никита спустились по старой лестнице на берег: киоск «Бабушкины пирожки» стоял почти у самой воды, рядом со станцией спасателей. Открылся он недавно, но сразу стал популярным среди любителей выпечки: пирожки тут продавали просто замечательные – румяные, пухлые, с блестящей золотистой корочкой.
– Возьмем штук пять, тогда можно и на кладбище ехать, – рассуждала Сати, глотая слюнки в предквушении пирожков. – А лучше – шесть. О, смотри, Никита, народ-то уже купается! А вода-то холодная еще, наверное… Эх, на пляже бы сейчас поваляться!
– Хорошее изобретение – пляж! – подхватил разговор Джулис, предусмотрительно умолкая, когда навстречу попадался прохожий. – Я бы тоже… Но досадно, досадно, что женщины лишены удовольствия полюбоваться моей статной фигурой, мускулами, выразительными зелеными глазами! – Голос его приобрел завывающие интонации.
– Зелеными? – переспросила Сати, отвлекаясь от подсчета наличных. – Вроде раньше ты говорил, что они у тебя голубые?
Невидимка поперхнулся.
– Разве? – спросил он обычным голосом. – Глупости! Я никак не мог сказать «голубые», потому что глаза у меня зеленые. Зеленые! А ты ослышалась – да и все. Ты, часом, не глуховата?
– Сам ты глуховат, – пробурчала Сати, передавая деньги Никите.
– Возьми шесть пирожков, – наказала она. – Или семь. С повидлом.
– Повидло-шмавидло… лучше с мясом. А вкусно пирожками пахнет!
Сати потянула носом и поморщилась.
– Не только пирожками, – кислым тоном сказала она. – Я давно с тобой посоветоваться хотела… надо с этим что-то делать.
Она оглянулась по сторонам:
– Раб лампы! Мы о тебе говорим, между прочим.
– Опять?!
– Уймись. Лучше меня слушай. К нам вчера шеф заходил. Зашел, постоял, подумал, а потом весь день допытывался, чем это у нас так пахнет, не сдохла ли где-нибудь крыса. Обещал дезинфекцию вызвать. А все из-за тебя!
– Это еще почему? И сколько раз говорите – никакой я не раб!
– Ладно, ладно. Не обращай внимания. Я просто хотела сказать, не мешало бы тебе… гм, – она переглянулась с Никитой и продолжила уже решительней: – Словом, я тебе дам адресок муниципальных бань. Они – наши рекламодатели, кстати. Ты туда наведайся и…
– Бань? Это еще зачем? – подозрительно спросил невидимка.
– Зачем в баню ходят? – удивился сисадмин. – Помыться.
– Тебе не помешает, – поддержала Сати. – А то перед клиентами неудобно. Заходят в редакцию – и давай принюхиваться! А в бане – парилка, горячая вода, мыло!
– Главное – билет тебе не нужен, – сообщил Никита, еще раз пересчитывая деньги. – Раз невидимка – бесплатно пройдешь.
Джулис недовольно засопел:
– Все знают, что от мытья горячей водой начинают болеть зубы, – пробурчал он. – «Помыться»!
– Зубы? – Сати и Никита снова переглянулись.
– Конечно. Ваше невежество поразительно!
– Ты наше невежество оставь в покое, – сказала Сати. – И разговор не переводи. Зубы-то небось от частого мытья болеть начинают? А ты, как мне кажется, этим делом не злоупотребляешь. Вот, скажи, когда ты в последний раз мылся?
– Весной, – отрезал Джулис и добавил: – Раза четыре в год – вполне достаточно.
– Зубы беречь надо, – совершенно серьезно согласился с ним сисадмин. – Новые не вырастут.
– Почему? Вырастут. Только дорого очень – зубное заклинание покупать.
– Может, все-таки рискнешь? Бани у нас хорошие. Я там, правда, не была ни разу, но кто ходил – хвалят. А зубы… могу устроить тебе визит к стоматологу. Бесплатно! У нашей конторы со стоматологической поликлиникой – бартер. Хочешь?
– Кто это – «стоматолог»?
– Зубной врач. Ну так как?
Никита захохотал.
– Чего ты?
– Пусть лучше магией лечится. А то стоматолог с ума сойдет от таких клиентов!
Невидимка кашлянул.
– Нет, – решительно сказал он. – И не просите. Мыться не буду!
Сати принюхалась – ветер как раз дул со стороны невидимки – и скривилась.
– Тогда ноги твоей чтоб в конторе не было! – заявила она. – И никаких тебе журналов, ясно? Про «Интим-газету» и думать забудь. Проваливай отсюда!
Звук шагов Джулиса стих. Некоторое время ветерок доносил только запах свежевыпеченных пирожков, потом Сати и Никита переглянулись: невидимка снова был где-то рядом…
– Ладно уж, – пробурчал он. – Помоюсь я… раз у вас такие странные обычаи, мой долг гостя – их уважать. Я в отличие от вас знаком с хорошим воспитанием, с правилами хорошего тона. А вот вы…
– Что – мы? Топай в бани и…
– Но горячей водой мыться не буду! – поспешно сказал невидимка. – Ни за что!
Сати остановилась:
– А как же?
– Помоюсь в реке.
– Какой же толк от мытья в холодной воде? – кисло спросила она.
– Пусть хоть так, – поспешно перебил Никита. – А то еще передумает.
Сати посмотрела на волну, набегающую на песчаный берег, и махнула рукой.
– Мойся в речке, черт с тобой…
Послышалось сосредоточенное сопение и шуршание.
– Жаль, у вас тут не растет мыльный корень! Вообще, к слову сказать, мытье…
Сати растерянно заморгала глазами:
– Ты что, раздеваешься?
– А у вас моются одетыми? – удивился в свою очередь Джулис. – Конечно раздеваюсь.
Сати забеспокоилась.
– При мне? Ну Никита-то ладно, но я же… Я-то некоторым образом… э… А у нас мужчины не раздеваются при…
Шуршание прекратилось.
– Какая разница? – осведомился Джулис. Никита фыркнул, сдерживаясь из последних сил. – Ты же все равно меня не видишь. Проклятая невидимость! – воскликнул «раб лампы» с досадой. – Ты лишена возможности полюбоваться моей красотой, ведь я уверен, нечасто тебе выпадало подобное удовольствие! Ты бы оценила по достоинству мои…
Сати покосилась на сисадмина.
– Ты что, снял с себя всю одежду? Совсем всю?
– Совершенно! – горделиво ответил невидимка. – Жаль, ты не видишь мои мускулистые плечи, руки, ну и, гм… все остальное. – Он многозначительно умолк.
Никита захохотал во все горло.
– Что смешного? – накинулась на него Сати. – Сам подумай, а если Тильвус расколдует его сейчас? Именно в этот момент?! А он, скажем прямо, не совсем одет!
– «Именно в этот момент, именно в этот момент»! Да ты будешь вспоминать прекрасное зрелище до конца своих дней! Знала бы ты, чего ты лишена по причине моей невидимости! Нет, пора, пора домой, где дожидаются меня прелестнейшие из женщин! Если б мой друг Тильвус не был так поглощен распутываем заклятия сновидений, он поспешил бы мне помощь, я снова бы стал видимым и отправился в Доршату. Какая досада, что он так занят!
Послышался плеск и довольное фырканье.
– Ух, холодновато… Если ты меня увидишь сейчас, это будет лучший миг в твоей жизни! – самодовольно продолжал Джулис. – Есть на что посмотреть, есть!
Сати сердито взглянула на Никиту, который покатывался со смеху.
– Хватит ржать! Я вовсе не желаю любоваться прелестями заезжих магов. И, кстати, надо бы ему гардеробчик обновить, что ли? Попроси ребят из своего отдела, пусть шмоток притащат. Рубашку там, джинсы… Эй, раб лампы, какой у тебя размер?
Плеск воды прекратился.
– Чего?
– Размер, размер… ну какого ты роста?
– О! – В голосе Джулиса послышалось воодушевление. – Я – высокого роста. Очень высокого. У меня широкие плечи, мускулистые…
– Ясно, – вздохнула Сати. – Пойдем, Никита, пирожков купим. Не могу слушать этот самодовольный бред!
– Да и я бы все равно не мог надеть этот самый… гардеробчик, – сообщил невидимка, бултыхаясь в реке.
– Это еще почему?
– Да потому, что на моей одежде – заклятие невидимости.
– Блин, – с досадой сказала Сати. – Я об этом как-то не подумала. Другую-то одежду на тебе, стало быть, видно будет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53