Придется по-настоящему объяснить все, оборвав ее просьбу на полуслове:
— Ты просишь меня, а я спрашиваю тебя, как практически вселенский разум спрашивает человека: «Зачем ты пришел ко мне? Хочешь ли ты познать непознаваемое или же только лишь прикоснуться к великому? Но за чем бы ты ни пришел ко мне, знай же, что между мной и тобой — пропасть, и я стою на одной стороне ее, а ты — на другой, и я стою спиной к тебе!» А потому, смертная, молись своим богам — не мне!
— Но почему? — ведь ты сильнее!
— Я предполагаю, что ты права, и это мое предположение основывается вот на чем: мой «отец» может устанавливать правила эволюционирования для целого мира, а я, зная эти правила, использую имеющиеся в реальности ресурсы; боги же используют те ресурсы, которыми вы, люди, их наделяете, а вы настоящей реальности не знаете и никогда не узнаете — это следует из внутренней логики построения этой Вселенной.
То, что есть в реальности и то, что ты думаешь о ней — это совершенно разные вещи.
Преимущество, естественно, остается у реальности, то есть у меня. Ты правильно все поняла, но проблемы людей — это проблемы именно людей, а не кого-либо еще. Да, я могу в отношении почти любого события довести вероятность его совершения от обычной, среднестатистической, до стопроцентной, но что из того? Так что прощай, и не надо связывать меня никакими обязательствами, не надо.
Она ушла, а я ходил по дому и думал. Как-то раз я подошел к зеркалу и глянул на себя — в моих глазах была воля и решимость сделать дело. Я присмотрелся повнимательнее — там была воля, решительность и, конечно же, мудрость.
Я смотрел сквозь свои глаза себе в душу, и она постепенно раскрывала передо мной мои далекие горизонты.
Я видел разноцветную траву, распустившиеся цветы, летящих птиц и прекрасные города, растущие прямо на глазах, видел сердца, полные любви, — это была Жизнь.
Я видел кровь и боль, обломки и осколки, сломанные деревья и завядшие цветы, — а вот это была Смерть.
Я — и Жизнь, и Смерть! Да, это так и есть…
Я видел Миры, одни растущие, а другие — умирающие или же гибнущие, и падающие на них сверху отдельные потоки моего Могущества. Оно выглядело, как туман, но в нем была сила и власть, которую оно несло этим Мирам. А там, еще выше, висело необъятное облако тумана — моего Могущества — цельное и ничем не расчлененное. Жесткие и твердые образования темного цвета стояли на пути от облака к Мирам и разбивали туман на отдельные потоки — то была моя Воля. Тонкие и светлые прямые нити тянулись от Миров и от сгустков моей Воли туда, в сторону, к блестящему светлому шару — это и есть моя Совесть.
Я смотрел на разворачивающуюся передо мной картину самого себя и видел изогнутые лучи переменчивого цвета, которые пронизывали все — и Миры, и Волю, и Могущество, и Совесть. Эти лучи не имели центра, однако они были скелетом, на котором держится все — это была моя Мудрость. Лучи выходили из облака Могущества дальше, в неизмеримую бесконечность и там сверкали всеми цветами радуги. Я видел, как мое Могущество постепенно увеличивается, нарастая исключительно по лучам Мудрости, но там, где не было разноцветных лучей, там не было и тумана — истинное могущество без мудрости быть не может. Все это я — это мой внутренний мир, моя душа.
Я прислушался. Могущество в облаке плескалось, как вода в озере, а затем с шумом водопада изливалось на лежащие внизу Миры. Совесть стучала в такт с ударами моего сердца, и нити ее отзывались серебряным звоном на эти удары. Сгустки Воли молчали, сильные, цельные и замкнутые в себе, а нити Мудрости пели какую-то свою песню, меняя цвета в ритме с льющейся мелодией, и от этой музыки на душе становилось еще чище и светлее — спасибо тебе, моя Мудрость!
Запахи воды и свежего воздуха сплетались в ткань существования Мира, ибо были основой жизни — ее необходимым условием — и там, где они были там была Жизнь, а где их не было — там властвовала Смерть.
…Я отошел от зеркала. День шел, я ходил по дому, лежал, сидел и все время думал. В это время я был наиболее близок к самоубийству, и, когда мое психическое состояние приблизилось к нему, я или, вернее сказать, мы, окончательно разделились.
Теперь нас снова было двое — я и человек. Мы были такие разные — слишком разные, но двусторонняя связь между нами все еще сохранялась, поэтому я помог этому человеку, помог против его воли, и его самоубийственное настроение постепенно прошло.
Мы были отделены друг от друга, но нас еще можно было условно называть как единое целое: "я". «Я посоветовался сам с собой, и мы решили…» — именно эта фраза, несмотря на свою кажущуюся нелогичность, наиболее полно отражала процессы, происходившие во мне (или в нас?) тогда.
Как бы там ни было, но время пришло. Решение было принято мной, а не человеком, и я принялся осуществлять его. Сначала мне необходимо было поговорить с «отцом». Я переместил своего человека в уютное и спокойное место: там были камни, трава, журчащий ручей да невысокие деревья вокруг; людей там нет и не было — люди здесь не появятся еще многие годы; а потом бросил зов в неизмеримую бесконечность:
— Где ты? Где ты? — спросил я Мир и сразу же услышал ответ своего «отца»:
— Я здесь.
«Отец» пришел. Он понял, что мне будет удобнее разговаривать с ним, находясь в образе человека, поэтому он создал мужчину и поставил его рядом с моим представителем. Итак, на поляне возле ручья разговаривали два человека — и слова, которые они говорили, были не их словам, а нашими — моими и моего «родителя»:
— Выслушай мои рассуждения, «отец», — начал беседу я.
— Хорошо, говори, — сказал он.
— Когда согласно твоей воле и по своему желанию я перестал быть человеком, я все-таки остался им в определенной мере, — принялся говорить я. — Моя человеческая часть представляет собой великого человека и гениального ученого — такие, как он — лицо человечества; — он или похожие на него, могли бы представлять человечество на переговорах с иной разумной цивилизацией. Другая же, и большая часть меня, похожа на тебя, «отец» — она представляет собой разумное пространство-время, использующее для своих нужд пространство, время и саму материю. Но я перечислил только то, что я представлял собой раньше, в самом начале своего пути, когда у меня было только два начала — мир Земли и ты, однако это совсем не то, что я представляю собой сегодня, сейчас. В процессе своего становления я достаточно долгое время пробыл халанином и сроднился с миром Халы, поэтому теперь Хала также является одним из моих корней. Суммируя вышесказанное, получается, что на сегодня я являюсь сверхчеловеком и у меня три начала: Земля, Хала и ты, «отец».
Идем дальше. Я пришел к такой мысли: «Чтобы стать Властелином Вселенных, нужно в своих решениях перестать зависеть от своих корней, связывающих меня с разумными цивилизациями», но на данном этапе своего становления я не могу сделать этого.
Если плохо людям — я человек!
Если плохо халанам — я халанин!
Я люблю оба этих мира!
Если беда угрожает Земле — я за нее!
Если беда угрожает Хале — я и за нее тоже!
Я знаю себя — это так и есть на самом деле. Я могу, конечно же, убрать все свои придатки, включая и свое изначальное человеческое тело тоже, и остаться в абсолютном одиночестве, но это совершенно не изменит мою душу.
Я хочу использовать тебя и освободиться от своего родства, как с миром Земли, так и с миром Халы, и для этого мне нужна твоя помощь, «отец» — я хочу, чтобы ты устроил мне войну миров, войну Земли и Халы.
Я загоняю сам себя в ловушку: я не смогу помочь ни одному из борющихся миров, ибо в таком случае я нанесу вред другому миру, поэтому выход из этой столь сложной для меня ситуации может быть только один — невмешательство. А из невмешательства вытекает наблюдение за развитием конфликта, сначала очень нервное, а затем все более и более спокойное, и в итоге — освобождение от привязанностей к обоим мирам.
Я не чувствую себя предателем ни по отношении к миру Земли, ни по отношению к миру Халы — сегодня я уже почти одинаково чужд им обоим и одинаково далек от них; морально я уже готов подтолкнуть оба эти мира к смертоубийственной схватке за абсолютное господство в известной им обоим части Вселенной — и это не является ни низким, ни, тем более, благородным поступком с моей стороны: внутренняя логика становления меня как полноценной сущности под названием «Повелитель Миров» требует от меня этого. Я стал совершенно другим, отличным от них всех, и поэтому у меня есть моральное право бросить оба родительских мира в пучину звездной мясорубки и не корить свою совесть этим поступком!
Я знаю, что если ты не вмешаешься, то это будет настоящая война между разумными цивилизациями, основанная на органической ненависти двух миров, — война без проигравшего, так как проигрыш означает смерть, то есть всеобщее уничтожение всех представителей побежденной цивилизации — именно всех, во всеобъемлющем значении этого слова, а также окончательную и бесповоротную гибель всей этой разумной цивилизации. Кто бы ни победил — он не вправе гордиться своей победой (хотя он и будет делать это), так как она является результатом всей многотысячелетней истории обоих, я подчеркиваю, именно обоих, миров; а, с другой стороны, — проигравшая сторона не вправе винить себя за поражение (хотя она и будет делать это (пока ее представители еще живы) и выискивать в своей истории упущенные возможности); я считаю, что результат такой войны можно будет абсолютно точно предсказать за многие тысячи лет до непосредственного начала самой войны.
Пусть эта Галактика будет представлять человечество, а какая-нибудь другая — халан, и пусть они воюют, но самое главное, самое основное в моей просьбе заключается в том, что я хочу прочувствовать всю эту войну целиком, пропустить ее через себя, пропустить через себя все чувства и события, которые будут происходить с обеих сторон. Вмешиваться в события я не буду: кто победит — тот и победит. Пусть противники в первый момент войны будут иметь равные силы — я хочу, чтобы эта война продолжалась как можно дольше для того, чтобы я успел освободиться ото всех привязанностей к этим мирам. Моя цель — освобождение от Земли и Халы в моей душе, и когда это произойдет, тогда можно будет закончить эту войну. Меня не интересует победитель — это будет искусственная война, ведь и сегодня, и завтра ее возникновение невозможно потому, что на Хале вообще нет разума и неизвестно, как скоро он там появится, поэтому кого ты, «отец», выберешь решишь, тот и победит.
Я считаю, что сейчас я пока еще не готов к тому, чтобы пропустить сквозь себя такую войну — скорее всего, она искалечит мне психику, только и всего, поэтому в качестве подготовки или, точнее сказать, тренировки, я полагаю, что мне нужно попробовать пропустить сквозь себя какое-нибудь масштабное событие, которое было бы связано со страданиями и переживаниями больших масс людей, а также значительного количества представителей живой материи. Я думаю, что если взять хотя бы одну или несколько планет, погибших в прошлую войну, тогда я смогу увидеть жизнь людей, животных и растений как единое целое, а затем прочувствовать всю полноту того гравитационного удара, который погубил их всех — уж это-то моя психика наверняка выдержит.
— Нет, не выдержит, — возразил мне «отец». — Твои рассуждения верны, но сейчас ты этот путь не пройдешь. Ты лучше скажи мне, а каково твое видение войны разумных цивилизаций с Земли и с Халы?
— В этой войне будет два аспекта: технологический и органический. Технологический — это оружие, машины и механизмы, промышленность и наука. Этот аспект перед войной можно установить произвольно — по нашему с тобой желанию, технологический аспект (если ты не захочешь вмешаться) — это результат всей многотысячелетней истории разумной цивилизации, всего ее развития и всей ее деятельности.
Другой аспект — органический — его изменить мы с тобой не сможем: в этом плане мир Халы сильнее мира Земли. Это превосходство выражается в нескольких областях.
Во-первых, микробы гниения Халы обладают такой разрушительной способностью, что могут разлагать любых живых, именно живых, а не умерших существ Земли, совершенно не дожидаясь их смерти. Это явление даже по-научному называется «заживо сгнить».
Во-вторых, многие растения и микроорганизмы Халы, усваивающие солнечное излучение и воду и создающие органическое вещество, вместо кислорода, как их аналогичные собратья на Земле, будут вырабатывать озон, причем в очень больших, слишком больших, для мира Земли количествах, в результате чего мир земного типа просто захлебнется в озоне. Сравни: 21% кислорода в атмосфере Земли и 87% озона в атмосфере Халы. Необходимо не забывать того, что озон в 1,5 раза тяжелее кислорода и обладает значительно большей химической активностью. Таким образом, в воздухе Халы содержится кислорода более чем в 6 раз больше, чем в нормальном земном воздухе; все органическое вещество Земли, да и машины вместе с большинством человеческих сооружений, будут постепенно окисляться до разрушения или же, в случае достаточной химической активности земного вещества, просто сгорать в такой атмосфере.
В третьих, на Хале существуют многие растения и микроорганизмы, выделяющие в атмосферу фтор, фторид кислорода, а также галогены — а ведь это химически очень агрессивные вещества. Фтор вместе со фторидом кислорода вполне могут играть роль первичного химического агрессора, разрушающего верхний защитный слой зданий и сооружений, машин и механизмов, а также наносящего тяжелые повреждения кожному покрову и дыхательной системе живых организмов.
Свободный фтор и хлор, а также некоторые их соединения ядовиты, хотя их отравляющая способность ни в коей мере не может сравниться с отравляющими свойствами обычных органических молекул Халы, которые, будучи безопасными для халанских организмов и встречаясь на Хале повсеместно, для живого вещества мира Земли являются сильнейшими ядами чрезвычайной силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80