победа, капитуляция или же контрибуция — все эти мелочи не интересуют агрессоров, в данном случае нас с тобой; уничтожение больших масс людей по определенным, заранее выбранным критериям — вот страшная цель предстоящей войны!
Да, ты прав, технология войны определяет саму войну, и современные технологии позволяют нам достичь поставленных задач: по итогам предстоящей войны победители имеют реальный шанс получить планеты без побежденных, на которых в перспективе будут жить только они сами… — и, как ни горько осознавать это, все это становится возможным благодаря современной технологии ведения войны, и эта технология основана на общем уровне научно-технического прогресса.
И если мы, потенциальные победители, скажем, что предстоящая война является просто исключительно большой войной, ведущейся оружием массового уничтожения, то наши противники скажут, что это геноцид их народов, — и обе стороны одновременно будут и правы, и неправы.
— Ты осуждаешь нас? — спросил он.
— Я еще не владею временем, чтобы ответить на такой вопрос. Через сто, двести или же триста лет после этой войны люди поймут, что она представляла собой в действительности. Будущие громадные потери лет через 50 восполнятся, а через века перестанут казаться чем-либо значительным и, тем более, уникальным.
Представь себе, что будут воевать сотни галактик, населенных людьми — жертв будет еще больше. Существует мнение, что потери в предстоящей войне покажутся нашим потомкам совсем небольшими. Война есть война — численность участников и общее число погибших являются важными величинами, но еще более важными являются относительные показатели, и по этому параметру будущая война еще долго будет ходить в кошмарных лидерах. А число погибших… — в последней войне счет жертв шел уже на триллионы, и это мало кого обеспокоило, а ведь большую часть времени существования человечества его численность не превышала миллиарда, притом что на заре времен она исчислялась всего несколькими миллионами.
Война — зло, но зло иногда необходимое. Лучше, чтобы всегда был мир, но так не бывает. Если бы не было войн, то… Я хотел сказать, что «если бы не было войн, то люди до сих пор мирно жили бы себе в каменном веке», однако я считаю эту мысль в корне неверной: прогресс не стимулируется войной — движение вперед обусловлено творчеством и созидательным трудом людей, а если иногда проще перебить носителей старого, чем привлечь их на сторону нового, то это всего лишь признак человеческой инертности и нетерпимости, хотя старое — не обязательно плохое, а новое — не синоним хорошего!
Итак, пусть война будет такой, какой она будет, и проходит так, как проходит, — время расставит все на свои места, но я надеюсь, что после войны человечество станет лучше — мудрее и добрее. Да будет так!
Мы разошлись. Я думал: "Действительно, технология войны определяет ее внутреннюю логику: и до Второй Мировой войны люди тоже уничтожали мирное население — это были или неизбежные жертвы во время войны, умершие от оружия, холода, голода и болезней; или же жертвы яростной резни… — но что интересно: чаще всего резня происходила между народами, говорящих на разных, неродственных языках и (или) разных вероисповеданий. С языками все ясно — на чужом непонятном языке проще выслушивать проклятия и мольбы о пощаде и, вместе с тем, творить свое черное дело, ибо ты не понимаешь, что тебе говорят; с верой тоже все понятно — религиозное мировоззрение разделяет людей по принадлежности к той или иной вере, одновременно, объединяя их против тех, кто верит в «другого» бога, и подталкивает людей к противостоянию: в мирное время к спокойному и вежливому равнодушию и чувству превосходства над приверженцами другой религии («наш» бог единственно правильный!), а в военное время — к насилию с религиозной окраской… — и в пиковых ситуациях — к безжалостной резне!
Резня — это кровь и крики, стоны и боль, страх и ненависть, и глаза умирающего…
Резня — это, когда ты слышишь, и делаешь, и запоминаешь ее — смерть — посеянную тобой!
Резня — это руки по локоть в крови, страх в сердце, злоба в глазах и кровь везде — на своих руках, на убитых и в своей душе…
Время резни — страшное время…
Время резни — недолгое время, ибо нормальному человеку очень тяжело делать это — только сильная ненависть и ярость, ослепляя глаза, способны подвигнуть человека на такое…
А современная война? Один выстрел — и дело сделано! Население планет гибнет под тяжестью гравитационного удара, но ты не слышишь и не видишь ничего: ни криков, ни крови, ни смерти — ты лишь произвел удачный выстрел… Ты видишь лишь своих сослуживцев, приборы и данные, а потом, когда время залечит раны, через годы, придут строители, которые будут восстанавливать планеты с помощью роботов и которые сами, своими руками, никогда не прикоснуться к сделанной тобой смерти.
Люди гибнут, но ты не слышишь их, — для тебя они не существа из плоти и крови, а лишь безликие цифры. Их боль — это их боль — не твоя! И совесть твоя чиста — за содеянное ты получишь награды и будешь гордиться ими. И будут правы все: и ты, и те, кто будут звать тебя убийцей (ведь ты лишил жизни их родственников и знакомых), и те, кто будут награждать тебя, потому что так должно быть — и так будет"!
Предстоящая война пугала меня и, чем больше я размышлял о ней, тем больше пугала. В связи с этим, я заметил, что стал очень высоко ценить самые простые вещи: глоток воздуха, воду, то, что я вижу и слышу, а также голоса людей вокруг и прочие обыденные вещи. Я ценил (а сейчас ценю еще больше) каждую свою секунду, потому что это моя секунда, и моя жизнь вместе с ней тоже сокращается на секунду, а потому я радовался окружающему меня миру, ибо по сравнению с предстоящей чудовищной войной постиг, насколько он был хрупок и прекрасен. Это мое чувство радости имеет глубокие фундаментальные корни в моей душе, растущие из моего мироощущения.
Для чего живет человек? — Он живет для того, чтобы исполнять свой долг и находить в этом радость, а также для того, чтобы стараться и уметь находить приятное во всем. Да, именно так и никак иначе… — а иначе зачем тогда влачить свои дни: для гордости, для печали, для мести, для золота или же для желудка?! Долг и радость — основа; все остальное — пыль и тлен: долг (в том значении, которое ты вкладываешь в него) ты должен выполнить, потому что его выполнить необходимо, а вот радость — это твое личное, без чего ты — глупец, машина, растение, животное или же вещь, которая не осознает того факта, что другой жизни никогда не будет, да и эта — конечна — иногда закономерно, а иногда непредсказуемо и внезапно, но всегда конечна — а бытие все же лучше небытия!
…Время шло, и вот однажды на улице я вновь встретил своего «отца». Я узнал его по духу и выделил среди толпы обычных людей, хотя сам он явился ко мне в виде другого человека, — не того, в образе которого он приходил ко мне раньше. Я молча отошел в сторону и встал так, чтобы нам никто не мешал, после чего «отец» подошел ко мне и сказал:
— Ты должен стать командиром корабля, поэтому займись этим немедленно.
Он не добавил «командиром корабля для будущей войны», но я понял его именно так.
— Зачем? — спросил его я. — Чтобы убивать?
— Так будет лучше для твоего становления как Хозяина Миров.
— Что мне это даст? — вновь спросил его я.
— Ты прочувствуешь власть над миром и лучше поймешь свою сущность и свою душу.
— Но почему именно сейчас?
— Тебя хотя бы успеют обучить, а вот тех, кто придет после тебя, учить будут уже по сокращенной программе. Кроме всего прочего, — продолжал он, — недолгая служба в армии полезна, причем она не успеет лечь тебе на плечи тяжелым ярмом, на срывание которого тебе придется тратить дополнительные силы — а они тебе пригодятся для других, более важных дел, — например, для самосовершенствования, а не для борьбы с армейским бытом.
— Что ж, хорошо, — согласился я и иронией добавил, — как я понял, выбора у меня нет (?)
— Ты правильно меня понял, — обрадовался мой собеседник, — но выбор у тебя есть — выбор есть всегда, просто так будет лучше для тебя — поверь мне, я знаю о чем говорю.
Мы разошлись. Что ж, «отец» направил меня в любопытную сферу деятельности, тем более, что это произошло накануне столь важных событий; правда, я и сам мог бы догадаться об этом — действительно, война — это серьезная школа жизни для духа и тела… — «отец» прав, по зрелому размышлению, он, конечно же, совершенно прав…
Вооруженные силы современных государств в своей основе состоят из звездного флота (иначе называемого космическим силами), который является наиболее массовым видом войск, являющимся костяком или, вернее сказать, становым хребтом армии, способным вооруженным путем решать проблемы, возникающие между государствами, а также небольших сил планетарного характера: подразделений специального назначения и частей охраны особо важных объектов. К войскам специального назначения относятся: во-первых, планетарные десантники, предназначенные для высадки на небесные тела, ведения боевых действий против враждебной армии и захвата территории на обитаемых и необитаемых планетах, а также в кислородосодержащих и бескислородных атмосферах небесных тел, короче говоря, — везде и всюду; во-вторых, отряды по борьбе с терроризмом и экстремизмом, действующие на территории государства, то есть на обитаемых кислородосодержащих планетах, и, в-третьих, еще некоторые виды войск.
Части по борьбе с терроризмом — это элита из элит всех вооруженных сил страны; они комплектуются наилучшими кадрами и оснащены самой современной техникой, но эти отряды невелики по размерам и предназначены в основном для молниеносных операций, при условии наличия в зоне операции и прилегающей к ней территории значительного количества мирного населения и материальных ценностей, причем эти подразделения обязаны действовать с минимальными потерями для окружающих людей; в то же время планетарные десантники — это отборная часть собственно армии, предназначение которой — борьба с сопоставимым по силе противником, притом что наличие каких-либо материальных ценностей не должно существенным образом влиять на ход операции, а вот наличие мирного населения — должно, но не в той самодовлеющей мере, в какой это присуще антитеррористическим отрядам. Планетарные десантники, которых также называют десантниками звездного флота или же просто десантниками, экипированы гораздо более разнообразно, но менее качественно по сравнению с частями для борьбы с экстремизмом — оно и понятно: последних мало, а десантников — много, но все же наличие спускаемых аппаратов и капсул, сбрасываемых с космических кораблей, скафандров, ручного холодного и лучевого оружия, специальных средств связи, спецпайка, индивидуальных гравитационных конденсаторов для быстрого перемещения по планетам как в вертикальном, так и в горизонтальном направлении, наличие минилодок, спецпалаток и множества других исключительно разнообразных предметов и инструментов делает десантников самой грозной силой после звездного флота.
Я ни в коем случае не желал идти в планетарные войска, во-первых, потому что «отец» советовал мне стать командиром корабля, а к его мнению я прислушивался, а во-вторых, потому что в звездном флоте относительно несложно получить в командование военный корабль, оснащенный самым разрушительным на сегодняшний день оружием — основным оружием, — обладание которым, по моему мнению, приблизит меня к пониманию власти над миром, а использование его мощи в предстоящей войне даст мне неоценимый опыт для моего становления; именно поэтому я сделал согласно рекомендации «отца»: уволился с предыдущей работы, сдал необходимые экзамены и стал военным. Экзамены я сдал успешно, и меня начали готовить на командира боевого звездолета: нас начали учить теории ведения космических войн, причем параллельно с этим мы также занимались физической подготовкой, тренируя выносливость к гравитационным ударам; кроме того, нас знакомили с историей войн и, в частности, звездных войн, рассказывали о выдающихся полководцах, о героях, о патриотизме и чувстве долга перед Родиной, призывая нас к тому, чтобы быть верными ее защитниками.
Потом была присяга. Для себя я так понимаю присягу: государство дает мне в руки оружие и заботится о том, чтобы оно использовалось строго по назначению и только по приказу командования, — серьезной гарантией этого и является присяга, которая дает обществу право лишить жизни одного из своих членов за неверное с точки зрения общества — не в то время, не в ту цель и не по приказу свыше, — использование оружия. До этого в армии я не служил и считал себя глубоко штатским человеком, однако требование дисциплины мне было знакомо и понятно. Оружие — это большая власть и поэтому вполне логично, что страх за собственную жизнь должен сделать его использование более управляемым; да и вообще, присяга — прекрасное событие — она заставляет военных почувствовать общность интересов и целей, что является исключительно важным во время настоящего боя.
После присяги я чувствовал себя полноценным защитником Отечества; я еще глубже понял свою ответственность перед своим народом. Само понятие о родном народе и о том, что его нужно защищать, у меня сформировалось уже давно, а присяга лишь юридически и фактически оформила это мое неотъемлемое право на служение своим путем отбирания жизней чужих.
Я понимаю, почему в армию всегда стараются взять молодых зеленых юнцов: ими проще управлять, они меньше боятся смерти, потому что меньше видели жизнь; они не понимают, что в смерти главное — не боль и не страх — их можно преодолеть, а окончательность, необратимость и законченность. Твоя смерть — это конец, окончательный конец именно твоего, а не чьего-то другого жизненного пути… — вот и берут в армию пацанов, чтобы чужие люди использовали их до конца, несмотря на слезы и боль матерей и отцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80