Зубастик сразу же погнался за ним, и все весело смеялись, когда котенок повернулся и злобно зашипел на проказливого хорька. Тот быстро уселся на задние лапки, забавно качая головой.
Прошло довольно много времени с тех пор, как все четыре молодые женщины последний раз собирались вместе, поэтому Брайенна решила, что они пообедают в саду, у фонтана. Стоял сентябрь, и груши, абрикосы, сливы и гранаты лежали на блюде рядом с инжиром, финиками и орехами.
Глинис, лизнув липкий финик, пожаловалась:
— Вся армия уже давно вернулась. Не понимаю, где задерживаются лорд Кристиан и Али.
Джоан, ловко вытаскивая шпилькой красные зерна граната, заметила:
— Они должны вот-вот явиться. Авиньон не так уж далеко!
Джоан явно сгорала от нетерпения поведать им какую-то тайну, и они, в свою очередь, хотели узнать от нее, в чем дело.
— Кристиан отправился к Папе попросить разрешение на наш брак с Эдуардом. Я знаю, очень многие будут против этой женитьбы, когда все станет известно.
— Потому что вы троюродные брат и сестра? — спросила Адель.
— Нет. Королева Филиппа считала меня бесстыдной кокеткой, помолвленной одновременно с двумя мужчинами, а теперь, когда я неожиданно превратилась во вдовушку с завидным приданым, меня каждый вечер осаждают толпы поклонников. И она из-за этого думает, что я неразборчивая в знакомствах распутница. Правда, Эдуард, горя нетерпением, все же пообещал мне сохранить в секрете нашу помолвку, пока не будет получено разрешение. Я как могла уверяла его, что для ревности нет причин. Этим людям нужны лишь мои деньги.
Остальные посмеялись над ней. Каждому ясно, что в данном случае не только состояние семьи Кент служило приманкой для мужчин.
— Да, но они уже пять раз могли бы добраться до Авиньона и вернуться, — тревожилась Глинис. — Но ведь Авиньон совсем рядом с Марселем, где, по слухам, пятнадцать тысяч человек погибли от «черной смерти».
Брайенна надкусила спелую сливу, отказываясь поддаваться нарастающим волнам паники. Когда Кристиан пришел, чтобы спасти ее в самый страшный час, рассеялись темные тучи над ее судьбой. Она навсегда обрела уверенность в своем арабском принце, но теперь начинала думать, что провидение, возможно, решило наказать ее за все грехи. Жизнь есть жизнь, а не волшебная сказка. Она вышла замуж за принца, но шансов на то, что они будут долго и счастливо жить вместе, почти не остается.
Брайенна вспомнила о книге, которую еще не успела дописать, и приняла мучительное решение: в ее сказке будет счастливый конец — пусть даже Кристиан никогда не прочтет ее, зато это сделает его дитя.
— Они вернутся, Глинис, отбрось все сомнения! — сказала она вслух.
Адель надеялась, что Брайенна сама верит в то, что говорит. Как странно, что Хоксблад не возвращается и не дает о себе знать! На получение разрешения могут уйти месяцы, и обычный здравый смысл подсказывал, что проще обратиться с прошением к Папе и не ждать столько времени, пока тот вынесет вердикт. Она тоже начинала бояться, что никто и никогда не увидит больше Хоксблада и его верного оруженосца. Но, конечно, пока Брайенна ждет и верит, ни у кого не хватит духу уничтожить эту надежду.
Наконец Глинис молча, с болью в душе, распрощалась с мечтами и спрятала подвенечный наряд с глаз долой. Она сделала все, чтобы ускорить возвращение Али, — читала заклинания и заговоры, даже приносила жертвы древней языческой валлийской богине. Адель же начала усматривать связь между отсутствием Хоксблада и исчезновением Лизетт Сен-Ло. Ей казалось слишком странным то обстоятельство, что оба пропали одновременно.
От Брайенны отнюдь не ускользали полные жалости взгляды окружающих, в том числе и Джоан.
Эдуард получил послание от Хоксблада, в котором тот сообщал, что подал Папе прошение и теперь должен срочно уехать на некоторое время по неотложному делу. Эдуард рассказал обо всем Джоан, но та ни за что не осмелилась бы расстроить подругу. В конце концов, что может быть важнее для Кристиана де Бошема, чем возвращение к собственной жене?
Брайенна тоже получила письмо, из которого узнала, что муж некоторое время будет отсутствовать. И, хотя записка была короткой и Кристиан ничего не объяснил подробно, Брайенна была счастлива и спокойна, потому что прочла в конце три слова: «Всегда верь мне».
Мирный договор наконец был составлен и подписан. Король Эдуард отказывался от претензий на трон Франции и возвратил северные территории, которые раньше захватил, в обмен на подтверждение права владения Ангулемом, Бигарром, Гасконью, Жьеном, Гизом, Лиможем, Пуату, Пуатье, Руергом, Сентонжем и Кантоном, объединенными отныне под общим названием Аквитания. Без всяких оговорок Эдуард получил и Кале. Кроме того, французы согласились выплатить три миллиона золотых крон шестью частями в течение года в счет выкупа за короля, дофина и дворян.
Король Англии решил отдать Аквитанию принцу Эдуарду, наделив его властью над всеми французскими владениями английской короны. Когда принц сообщил Джоан радостную весть, оказалось, ей тоже есть, чем поделиться с возлюбленным. Они резвились в бассейне дома у Брайенны, подальше от любопытных глаз придворных, но Джоан решила подождать до тех пор, пока они не будут в постели, чтобы разделить драгоценную тайну с Эдуардом.
Поцелуи его становились все требовательнее, но Джоан накрыла руку, сжимавшую ее грудь, осторожно передвинула себе на живот и, приложив губы к его уху, прошептала:
— Дорогой, ты снова собираешься стать отцом, но на этот раз — я чувствую — будет мальчик.
Эдуард, застонав, спустил ноги на пол. Джоан в тревоге, зажала рот рукой. Зачем только она сказала ему? Кажется, принц не слишком рад.
— Одевайся, — пробормотал он.
— Ты сердишься? — тоненьким голоском спросила Джоан.
— Сержусь? — недоуменно переспросил принц.
— Похоже, что ты расстроен!
— Дорогая моя крошка Жанетт, если я и раздражен, то только потому, что ты выбрала самое неподходящее время! Я сгораю от страсти, но твоя новость не дает мне спокойно заняться любовью.
— Но почему? — тихо шепнула она.
— Потому что должен повести тебя к священнику, чтобы тот поженил нас.
— Но… разрешение Папы…
— Черт с ним, с разрешением!
— Эдуард, ты уверен?
Принц подхватил ее огромными руками и поставил на кровать, так, что глаза их оказались на одном уровне.
— Милая, я еще никогда ни в чем не был так уверен! Если ты права и в самом деле носишь моего сына, он может стать королем, только если происхождение его не будет подвергаться сомнению. И я не хочу, чтобы хоть кто-то задавал ненужные вопросы. Получим разрешение и можем пожениться еще раз. В Вестминстере! Я настаиваю на этом! В присутствии королевской семьи! И вся английская знать будет воздавать почести новой принцессе Уэльской! Но сегодня мы соединим наши судьбы по закону!
— А что мне надеть? — выдохнула Джоан. Эдуард невольно рассмеялся.
— Уже далеко за полночь, и нас увидит только дряхлый старичок-священник.
— Это не важно! На своей свадьбе я хочу быть самой красивой!
Эдуард чуть прикусил мочку ее уха.
— Надень то, что можно легко сбросить, а поверх накинь мой плащ. Я намереваюсь потом отнести тебя сюда и завершить то, что мы начали.
Он нежно потерся набухшим фаллосом о мягкое бедро Джоан, но ее воображение уже разыгралось.
— Можно мне надеть алый бархатный плащ с золотыми леопардами на спине?
Эдуард снова застонал:
— Да… наверное, но это означает, что мне придется вернуться во дворец и отыскать его!
— Бедный Эдуард! Я такое тяжкое бремя для тебя!
Но принц поцеловал кончик хорошенького носика, не в силах ей ни в чем отказать.
— Ты моя Прекрасная Дама, а я твой Верный Рыцарь. И для тебя готов совершить этот подвиг
Джоан хихикнула.
— Я сумею вознаградить тебя, Эдуард Плантагенет!
Король Франции, его четверо сыновей и дворяне, взятые в плен при Пуатье, наслаждались в Бордо щедрым, не знавшим границ гостеприимством короля и королевы. Они хотели бы остаться в Южной Франции до тех пор, пока выкуп не будет заплачен, но Плантагенеты были достаточно практичны, чтобы сообразить: искушение сбежать в этом случае будет слишком велико.
В конце октября корабли были готовы перевезти высокопоставленных пленников через Ла-Манш, и король Эдуард в приступе великодушия подарил французскому королю только что выстроенный на берегу Темзы дворец, названный Савойским, в честь временного пребывания Иоанна на английской земле. В качестве прощального жеста доброй воли король решил устроить пышную охоту, которая должна была закончиться празднеством и шумным пиром, прежде чем гости Плантагенетов отправятся в Англию.
Брайенна и Джоан с нетерпением ждали охоты. Стоял прекрасный осенний день. Угнетающая жара наконец уступила место ласковому теплу и освежающему морскому ветру.
Брайенна только откинула простыню, чтобы встать, но покачнулась от нахлынувшей волны тошноты. Она надеялась, что все скоро пройдет, но доносившиеся из кухни аппетитные ароматы сделали свое черное дело. Брайенна едва успела добежать до умывального таза, как ее вывернуло наизнанку. Тут она почувствовала, как нахлынула еще одна волна, на этот раз — жалости к себе, залившая душу. Мысли об охоте доставляли теперь примерно столько же удовольствия, как перспектива быть похороненной заживо. Поэтому Брайенна упросила Джоан ехать без нее. Новобрачная сияла здоровьем и красотой и выглядела поистине неотразимой в новом камзоле для верховой езды из абрикосового бархата.
Брайенна медленно потащилась к фонтану смыть омерзительный запах рвоты, потом осторожно поднялась в спальню, боясь вновь растревожить мятежный желудок. Чтобы хоть немного развеселиться, она выбрала лучшее платье переливчато-синего цвета, оставив волосы распущенными, чтобы они подсохли на солнце, и вышла на балкон посмотреть, как охотники выезжают из дворца вверху это походило на оживший многоцветный гобелен.
Глазом художника Брайенна фиксировала яркие наряды, начищенную до блеска конскую сбрую, рвущихся с поводков охотничьих собак и гордых соколов. И тут она охнула, не веря увиденному: во главе кавалькады ехала Лизетт Сен-Ло, бесстыдно флиртуя с королем Франции. Вспышка гнева лучше всякого лекарства прогнала все слезы «утреннего недомогания». Чертова баронесса считалась пленницей, и поглядите только! Роскошно одета, и оба короля стараются завладеть ее вниманием!
Жизнь показалась Брайенне отвратительно несправедливой!
Вернувшись к себе, она бросилась, в постель, искренне желая, чтобы мир, со всем, что в нем есть, провалился в ад.
Кристиан Хоксблад и Али сошли с корабля, только что бросившего якорь в оживленной гавани Бордо. Оба были в арабских одеяниях, а между ними шла женщина под густой вуалью. Они помогли ей сесть в седло великолепного белого арабского скакуна, сами вскочили на коней и поехали вдоль берега Гаронны дорогой, неторопливо вьющейся между зелеными лугами, к величественному аббатству Сент-Андре.
Все трое спешились у белого каменного дворца Уоррика, и Али взял коней под уздцы. Потом принц Драккар протянул матери руку и повел в дом.
Уоррик в это время чистил двуручный меч, намереваясь получше наточить его и снять ржавчину. Пусть, скорее всего, он уже никогда не сможет поднять меч на врага — оружие нужно всегда содержать в порядке.
Но, услышав приближающие шаги, Гай де Бошем насторожился, устремив взгляд на дверь.
Хоксблад остановился на пороге, почти касаясь тюрбаном притолоки. Взгляды аквамариновых глаз встретились, застыли и сверкнули радостью встречи. Хотя Уоррик не признавался Брайенне, тревога за сына терзала его день и ночь. Теперь, облегченно улыбнувшись, он заметил, как блеснули в ответной улыбке белоснежные зубы на темном лице.
Но тут Хоксблад отступил в сторону. За его спиной оказалась маленькая женская закутанная с головы до ног фигурка. Когда женщина подняла украшенную кольцами руку, чтобы отодвинуть вуаль, Кристиан впервые заметил на лице сурового воина детски-беззащитное выражение и понял, что, должно быть, сам выглядит точно так же, стоит ему увидеть Брайенну.
Неожиданно поняв, что такие мгновения предназначены только для любящих, лишь для них одних, и ничьи глаза не должны видеть эту душераздирающую нежность, Кристиан молча отступил и исчез, уверенный, что сейчас родителям никто не нужен.
Брайенна, погруженная в невеселые мысли, подпрыгнула от неожиданности: через спальню сломя голову мчался котенок, преследуемый по пятам Зубастиком, норовившим вцепиться ему в хвост. Несчастный Маффи добрался до балкона и одним взмахом взлетел на крышу, в надежде избавиться от преследователя.
Брайенна, выведенная из себя, вскочила и вышла на балкон.
— Это последняя капля, — раздраженно пробормотала она.
Котенок скорчился на крыше, а Зубастик тем временем явно раздумывал, броситься ли за ним, рискуя получить трепку, или посидеть с покаянным видом, пока гнев Брайенны не уймется.
— Дьяволенок паршивый! Вот отрежу тебе усы, — пригрозила она, и, судя по выражению мордочки, черно-лапый хорек явно устрашился. Окончательно раздосадованная, Брайенна попыталась позвать котенка:
— Сюда, Маффи… Кис-кис… Вот какой нехороший мальчик — убежал… ну же, Маффи… Черт возьми, Адель, нужно же было тебе дать ему такое дурацкое имя! Я чувствую себя последней идиоткой, выкрикивая его во всеуслышание! — обратилась Брайенна к пустой комнате.
Вскоре стало ясно, что котенок не собирался добровольно спускаться. Кто-то должен взобраться на крышу и снять его.
Брайенна подобрала юбки и, держась за решетку, ограждавшую балкон, поднялась на крышу, а потом, встав на четвереньки, добралась до угла, где съежился котенок.
— Какого черта ты там делаешь? — окликнул снизу низкий мужской голос.
Сердце Брайенны радостно встрепенулось.
— Кристиан, — охнула она, вставая, чтобы получше рассмотреть мужа.
Вся злость мгновенно улетучилась, словно унесенная ветром.
Брайенна рассмеялась.
— Я вскарабкалась на крышу, объявить миру, что я люблю тебя!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67