Глаза сияли любовью и смехом, особую прелесть придавало сознание, того что свидание было тайным и запретным.
— Эдуард, я думала, ты забыл меня! — Джоан сама не верила тому, что говорит.
— Моя крошка Жанетт, я все время только о тебе и думаю, хотя мои мысли должны быть заняты совсем другим.
Джоан обвила руками его шею и поцеловала в кончик орлиного носа.
— Я люблю тебя!
— И я обожаю тебе, мой ангел! Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы занимались любовью.
Брайенна сидела у окна, рисуя барки и лодки на реке, делая наброски с пешеходов, толпившихся на Фиш-стрит. Когда на землю начали опускаться сумерки, она отложи ла уголек и, начав пересматривать листы пергамента, неожиданно наткнулась на портрет Кристиана Хоксблада. Сердце девушки сжалось от боли при воспоминаниях об их первой встрече, о каждом слове, о каждом взгляде, каждом прикосновении, которыми они обменивались.
Брайенна невидящим взором уставилась на речные огни. Почему долг всегда невыносимо тяжел, а грезы — само совершенство? Все ее существо проникнуто мечтами о нем, его губах, руках, улыбке, голосе.
Дверь открылась, и на пороге появилась знакомая высокая фигура, заполнив комнату своим все подавляющим присутствием.
О, небо и все святые, почему она не сообразила раньше, что Кристиан тоже будет здесь вместе с Черным Принцем?
Брайенна вскочила так быстро, что табурет перевернулся. Кристиан двумя прыжками пересек комнату и сжал сильными руками ее плечи. Темное лицо превратилось в свирепую маску, а глаза — в осколки аквамарина.
Брайенна закрыла глаза, тщетно пытаясь противиться неотразимому мужскому притяжению. Сопротивляться такой неистовой силе было невозможно, и девушка трепетала при одной мысли о том, что придется отказать ему. Иначе нельзя.
— Тогда в Бедфорде мы просто потеряли головы. Я не должна была отдаваться тебе, зная, что Роберт первым предъявил на меня права. А теперь, когда он останется хромым, не могу быть столь бессердечной и отказать ему.
— Ах, ты вполне способна на любую жестокость, Брайенна. Ты моя госпожа, моя женщина. Ты всегда принадлежала мне, с самого начала, душой и телом.
— Прекрати, Хоксблад! Я принадлежу Роберту де Бошему! Твой отец подписал контракт. Помолвка неизбежна.
Пальцы Кристиана с силой сжали нежную плоть. Лицо стало безжалостно-свирепым, почти диким.
— Знайте, леди: вы никогда не станете женой Роберта де Бошема, ни в этой жизни, ни в следующей. Между нами кровная связь! Мы — одно целое.
— Кристиан! — Отчаянный крик вырвался из нее — Я никогда не пожалею о том, что было между нами. Если у меня вырвут сердце из груди, умирая, я буду вспоминать о нашей любви. Но совесть терзает меня из-за Роберта. Он станет калекой до конца дней своих. Я должна исполнить свой долг.
Кристиан, неожиданно нагнувшись, подхватил ее на руки и прижал к себе.
— Клянусь Христом, я возьму тебя сейчас и не выпушу из постели, пока в твоем животе не начнет расти мой младенец.
— Отпусти меня, сейчас же прекрати это! — воскликнула она, но Кристиан, подхватив ее на руки, быстро вышел из комнаты, взлетел по ступенькам и оказался в спальне с очень большой кроватью. Брайенна, сцепив руки в кулаки, ударила в твердую, как железо, грудь, но ее сопротивление не произвело ни малейшего впечатления. Он приблизил губы к ее уху, шепча слова любви, по которым так истосковалась Брайенна за три дня.
— Отдайся мне, любимая! Отдайся сейчас!
Внезапно Брайенну охватило тоскливое предчувствие.
Это свидание может стать последним. Кристиан отправляется во Францию, на войну. Сможет ли она вынести разлуку? Как выдержать тяжкий груз вины, если она сейчас откажет Кристиану в любви, а вдруг его убьют в битве?!
Слова Кристиана быстро растопили обет целомудрия, который она только что приняла. Какой холодной, расчетливой жестокостью был бы ее отказ!
Брайенна перестала сопротивляться и обняла его за шею. Кристиан опустился на постель и сжал ее в объятиях.
Когда она отняла свои дрожащие губы от его уст, Кристиан прошептал:
— Не желаю, чтобы ты просто покорилась мне, Брайенна, хочу, чтобы и ты испытала счастье в нашей любви.
И неожиданно она захотела того же, чего хотел он.
Брайенна дразняще провела языком по губам, и Кристиан вновь припал к ним, захватив в плен розовый кончик, прежде чем она успела спрятать его. И, хотя солнце еще стояло высоко, оба решили, что пора спать. Брайенна скинула туфли, и рука Кристиана пробралась под юбки, чтобы стянуть кружевные чулки, а вместе с ними и подвязки. Кристиан зачарованно глядел на изящные шелковые кольца, украшенные лентами. В этом необыкновенном создании все было восхитительно-красивым.
Брайенна развязала шнурки туники, чтобы он смог снять ее, расстегнула крохотные пуговки на нижнем платье, следя за тем, каким голодом загорелись аквамариновые глаза, и, оставшись обнаженной, приготовилась ждать, пока разденется Кристиан, но он, не в силах I сдержаться, притянул ее к себе. Ее кожа была словно кремовый бархат на темном олове его дублета. Кристиан поднял ее волосы, рассыпал их по плечам золотым покрывалом. Нитка ее ожерелья порвалась, и бусинки сверкающим дождем посыпались на постель. Увидев расстроенное лицо возлюбленного, Брайенна рассмеялась, потом рассыпала горсть жемчужин по груди и животу. Кристиан, тоже засмеявшись, смахнул полупрозрачные шарики, запутавшиеся в рыжевато-золотых завитках внизу ее живота. О, Аллах! Эта женщина чарует и пленяет его каждым движением. Отдать ее другому немыслимо, она часть его души, отныне и навсегда.
Брайенна нетерпеливо потянула за дублет, и Кристиан поспешно сбросил его, застонав, когда кончики ее пальцев коснулись черной поросли на груди. Перекатившись на спину, он притянул Брайенну на себя и начал целовать жадно, страстно, отыскивая благоуханные потаенные местечки, которые прежде еще не ласкал. Вкус кожи был восхитительным, дурманящим. Ее руки гладили его тело с таким же восторгом, пока оба не задрожали от желания, опьяненные любовью.
Соприкосновение обнаженной кожи было настолько чувственным, что возбуждение Брайенны граничило с безумием. Когда она впилась зубами в его плечо, а стонавшие звуки превратились в глухие вопли, он накрыл тело своим. Она отдалась ему жадно, без слов, всеми фибрами существа, умирая от голода и жажды, влекущих ее к этому великолепному телу. Бедра раздвинулись сами собой, И Брайенна выгнулась, чтобы встретить первый толчок, но тут же вскрикнула от боли-наслаждения, и Кристиан замер. Она прижалась к темной груди. Губы Кристиана коснулись ее волос.
— Дорогая, — прошептал он, — я не хотел сделать тебе больно.
Она была так переполнена им, что, казалось, могла не выдержать и разорваться на части.
— Мне нравится, что ты такой большой. Я слишком мала, чтобы дать тебе наслаждение?
— Нет, сердце мое. Мне так хорошо, что я могу сейчас умереть от этого.
Она сдавила его грозное копье так крепко, что Кристиан не смог бы отстраниться, даже если бы хотел. Но, Боже прости его, он не хотел этого. Брайенна медленно ослабила смертельную хватку и прошептала:
— Войди в меня до конца.
Кристиан коснулся губами чувствительного соска, ощутил, как он мгновенно сжался, и, вобрав в рот кончик мягкого холмика, начал сосать, словно хотел проглотить. Брайенна застонала от жгучего блаженства, и он ворвался в нее быстро, стремительно, одним рывком, но сразу до конца и начал двигаться сначала очень медленно, зная, что впадина станет скользкой от трения. Постепенно он начал ощущать влажную податливость и усилил толчки, до конца входя в ее тесные ножны и выходя из них, словно качаясь в волнах раскаленного шелка. Наконец он снова ворвался в ее набухшее лоно, не отрывая взгляда от лица девушки, подмечая, как зрачки расширяются от наслаждения, соски превращаются в твердые крохотные алмазы, а пламя окрашивает шею и грудь в нежный, перламутрово-розовый цвет. Губы Брайенны чуть приоткрылись от чувственного томления. Она поднесла его руку ко рту и принялась покусывать палец. Это было невероятно эротично и одурманило Кристиана. Его наслаждение достигло такой остроты, что Брайенна, почувствовала это, снова изогнувшись, дразняще потерлась об него. Кристиан быстро отнял руку, нашел губами ее рот, и его язык скользнул в теплую пещерку, вторгаясь и отступая в том же пульсирующем ритме, что и воспаленная мужская плоть.
Оба с криком достигли вершин экстаза. Кристиан, придавив ее к кровати, лежал, не двигаясь, ощущая легкое трепетание насытившегося лона. Когда последние капли напитка страсти были выпиты, он снова перекатился на спину и притянул ее к себе, изумленно глядя на это разгоряченное лицо. Откуда в ней столько страсти, неги, чувственности? Хотя Кристиан был во много раз сильнее, Брайенна вытянула из него все соки, опустошила, почти лишив возможности двигаться.
— Ты — самое лучшее, что случалось со мной за всю жизнь, — произнес он, поднося к губам золотые пряди. — Мы скоро поженимся.
Брайенна ошеломленно взглянула на него. Неужели Кристиан не понимает, что они в последний раз вместе?!
Она поднялась с постели и начала быстро одеваться.
— Кристиан, это наше прощание.
Слезы выступили на глазах, сменив радостный смех, так преображавший ее раньше.
— Я обещана Роберту.
Кристиан с искаженным яростью лицом одним прыжком вскочил с кровати.
— Роберт трус! Он не хочет, чтобы его рана зажила! — процедил он.
Брайенна использовала гнев для защиты от его аргументов:
— Боже, ты считаешь себя единственным человеком, горящим желанием ринуться в битву и совершить подвиг? Думаешь, кроме тебя, ни у одного англичанина не хватит мужества отправиться на войну. Там, в Виндзоре, целая армия, готовая сражаться! Или мы нуждаемся в том, чтобы за нас дрались арабы?
— Я больше норманн, чем араб, — заметил Кристиан.
— Разве?! Благородный норманн никогда не воспользовался бы болезнью брата, чтобы отнять у него невесту да еще и обвинить в трусости! Именно Зубастик виноват в том, что Роберт останется хромым. Ты нарочно натравил хорька на брата?
Кристиан, выведенный из терпения, уже поднял руку, чтобы ударить ее, но в последний момент кулак с силой врезался в кроватный столбик.
— Этот сукин сын через неделю встанет на ноги, так что у него будет достаточно времени, чтобы повоевать во Франции во славу своей страны.
— Молю об этом Бога! Сознание моей вины убивает меня, — истово прошептала она, направляясь к двери.
— Куда, черт возьми, ты направляешься? — вскочил он, натягивая лосины и дублет.
— Назад в Виндзор. Мне не стоило приезжать.
— Не позволю тебе ходить по Лондону ночью! Ты что, совсем потеряла разум?
Брайенна гордо подняла упрямый подбородок.
— Да, но ненадолго. Теперь, однако, я уже пришла в себя.
Кристиан несколько долгих минут смотрел на нее в упор, прежде чем шагнуть к выходу.
— Передай Эдуарду, что я вернулся в Виндзор.
В это время в соседней спальне Джоан Кент грустно вздохнула.
— Я бы хотела остановить время, чтобы мы на всю жизнь остались в этом доме.
— Да, последние две недели время, кажется, ускорило бег. И все потому, что мы отправляемся во Францию. Самый воздух, похоже, пронизан нетерпением.
Джоан нерешительно помолчала, не желая омрачать те короткие часы, которые им предстояло провести вместе, но Эдуард чутьем влюбленного почувствовал неладное:
— Что-то случилось, любимая?
— Графиня Солсбери настаивает на совершении помолвки, прежде чем Монтекьют уедет во Францию.
— Нет, черт побери! Я голову сломал, пытаясь перехитрить их! И единственное, что я придумал, так это сказать, будто ты уже была раньше обещана другому. — Он внимательно вгляделся в лицо возлюбленной. — Что ты думаешь о сэре Джоне Холланде?
Лицо Холланда живо всплыло перед глазами девушки: темно-рыжие волосы, красноватая кожа. Хотя роста рыцарь был среднего, но мускулистое квадратное тело и бычья шея говорили о недюжинной силе. Он был одним из тех придворных принца, которые преследовали ее своим вниманием уже два года.
— Ничего я вообще о нем не думаю, — осторожно сказала Джоан, не желая возбуждать в Эдуарде бессмысленную ревность.
— Он на редкость честолюбив. Поэтому им легко повелевать. И постоянно умоляет меня о должности при королевском дворе. Это довольно легко сделать, поскольку одна или две вакансии еще свободны — у короля просто не было времени кого-то назначить. Уверен, он согласится подтвердить, что вы были тайно помолвлены. Это покажется правдоподобным, поскольку все знали, что он ухаживал за тобой, но ты отказала.
Джоан облизнула внезапно пересохшие губы.
— Но чем это нам поможет? Какая разница быть помолвленной с Холландом или де Монтекьютом?
— О, маленькая невинность, помолвка с Холландом будет ненастоящей! Зато она помешает подписать контракт с де Монтекьютом!
— Понимаю, — кивнула Джоан, нервно, но уже с облегчением смеясь.
Эдуард притянул ее к себе.
— Ты сделаешь это для меня?
— Сам знаешь, для тебя я готова на все, что угодно!
Такая безоговорочная покорность немедленно возбудила жгучее желание в принце.
— Оставь это мне. Я все устрою.
И, прежде чем он успел поцеловать ее не меньше десяти раз, Джоан забыла Холланда, де Монтекьюта и весь мир.
Джон Холланд не мог нарадоваться своему счастью, когда принц Эдуард объявил, что желает говорить с ним наедине. Он добивался заманчивой должности главного камергера короля, но не ожидал получить ее, поскольку служил принцу, а не королю.
— Ты всегда был мне хорошим слугой в прошлом, Джон. Ты честолюбив, но умеешь подчиняться приказам, а эти два качества я больше всего ценю в мужчине. Поскольку король занят подготовкой к французской кампании, я предложил подобрать ему кандидатов на вакантные должности.
Холланд затаил дыхание.
— В обычаях Плантагенетов назначать на них людей военных, а не ученых. Как оказалось, это совсем не так уж плохо. Поскольку ты служил под моим началом, я знаю тебя как человека умного, решительного и бесстрашного. Но тот, кого я выберу, должен быть еще и неизменно, беспрекословно верен мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67