— Эдуард! Ты сумел опередить меня! — приветствовал король. — Ну что, круглый стол так великолепен, как я хотел?
— У меня просто дух захватило, отец.
— Пойдем обратно. Зажги факелы. Как ты мог любоваться такой вещью в темноте?
— Мне удалось оценить его лучшие стороны, — ответил Эдуард, усмехаясь собственной шутке.
Радость короля в связи с Круглой Башней из бедфордширского камня и установленного в ней на много веков такого же круглого и величественного стола не знали границ. Принцу чуть не силой удалось увести отца из башни.
— Послушай, завтра нам придется весь день провести в седле! Эта Башня простоит еще долго после того, как мы упокоимся в могилах.
— Ах, Эдуард, я так мечтал о ней! Почему вы, молодые люди, вечно стремитесь полжизни провести в постелях!?
Войдя в спальню, король увидел, что королева уже легла, но еще не спит. Филиппа хотела поговорить с мужем вовсе не о башнях и войнах — она думала о предстоящей свадьбе.
— Эдуард, я так довольна, что Изабел помолвлена с Луи Фландрским! Прочный союз между Англией и Фландрией будет способствовать процветанию обоих государств! И торговля оживится, вот увидишь! Шерсть, которую выделывают фламандские ткачи, можно ввозить из Англии, а они в свою очередь станут посылать нам то, что производят. — Филиппа показала на новый полог для кровати: — Эта прекрасная прозрачная материя соткана в Генте. Все мои фрейлины покупают ее на ночные сорочки. Эта новая мода распространилась по всей Англии и возмутила духовенство. Священники заявляют, что такая ткань возбуждает похоть, благочестивые дамы с таким же успехом могли бы спать обнаженными.
Филиппа не рассказала мужу, как была разочарована Изабел, узнав, что Луи — всего лишь граф. Король, со своей стороны, тоже не был вполне откровенен. Луи медлил с согласием жениться на английской принцессе, его не воодушевляла эта перспектива. Отец его погиб при Креси от английской стрелы, и Луи страстно возненавидел всех англичан. Его министры, отчаянно нуждавшиеся в союзе с Англией, выставили стражу вокруг дворца, чтобы граф Луи не мог скрыться и сбежать к королю Франции,
— Мне жаль покидать тебя так скоро, дорогая, но этим чертовым северным варварам нужен хороший урок. Обещаю вернуться с победой и как можно скорее, а пока готовься к отъезду во Францию. Я сам буду сопровождать тебя. Надеюсь, ты достаточно хорошо чувствуешь себя, чтобы перенести дорогу?
— Ты же знаешь, Эдуард, я фламандка! Разве мы не славимся чистокровными кобылами? Я всегда чувствую себя превосходно, когда в животе брыкается очередной длинноногий Плантагенет.
Король подумал, что его супруга, как настоящая мать-Земля: женившись, он сделал правильный выбор! Они произвели на свет династию.
— Надеюсь, тяготы правления государством, пока я был во Франции, не слишком тебя обременили?
— Любовь моя, тебя не было всего месяц. Не так уж много произошло за время твоего отсутствия, если не считать того, что Папа прислал ордонанс относительно двух претендентов на руку Джоан Кент. Он, в своей мудрости, решил дело в пользу сэра Джона Холланда. Я еще ничего не сказала Кэтрин де Монтекьют, — мило добавила королева. — Поскольку думала, что ты предпочтешь сообщить ей об этом сам.
Король всегда считал себя бесстрашным человеком, но в это мгновение единственный раз в жизни повел себя, как последний трус.
— Пусть лучше ей об этом скажет мой друг Уильям де Монтекьют. Его освобождение стоило мне войны с шотландцами. Пусть это послужит ей утешением.
— Надеюсь, молодой Уильям де Монтекьют не будет слишком разочарован.
Король мог предположить, что тот будет вне себя от отчаяния, но промолчал.
Начав раздеваться, он шепнул:
— Дорогая, давай сегодня думать только о себе.
Глава 27
Три дня ушло у короля и его войска, чтобы покрыть расстояние в сто семьдесят миль до Йорка. Принц Эдуард и Кристиан Хоксблад, однако, не покидали седла сутками и затратили на путешествие только половину этого времени.
— Эти шотландцы как нелюди, — объяснял Эдуард другу. — Каждый возит с собой сковороду и мешок с овсом, чтобы в пути не заботиться о пропитании.
— Я слышал, они бесстрашные бойцы, — заметил Хоксблад.
— Да, особенно горцы. Настоящие дикари на своих пони! Наши церкви и аббатства ничего для них не значат. Шотландцы разрушают их и сжигают, просто так, для забавы. Насилуют и похищают английских женщин.
— Похоже на бешеных турок, — покачал головой Хоксблад, а Пэдди и Али обменялись встревоженными взглядами.
Оказавшись в Йорке, они присоединились к английской армии, собранной северными магнатами, и отправились дальше, в Дархем, за шестьдесят миль к северу. Шестнадцатого октября Уильям Дуглас, шотландский полководец, поднялся на холм и увидел лагерь англичан, раскинутый у Невиллз-Кросс. Повернув коня, Дуглас помчался к королю Дэвиду. Тот зашелся смехом:
— Английская армия во Франции, друг мой! В. Англии не осталось ни одного мужчины, если не считать монахов, свинопасов, портных да кожевников!
На рассвете семнадцатого октября королю пришлось убедиться в обратном. Англичане атаковали шотландскую армию. Дэвид впал в ярость, велел принести доспехи, но его вожди попытались воспротивиться.
— Вы не представляете, что такое их лучники! Чудеса творят своими луками и стрелами. Говорят, именно они выиграли битву при Креси.
Дэвид заскрипел зубами.
— Кто еще раз осмелится напомнить мне о Креси, лишится головы, — заревел он и ринулся в гущу битвы. В него мгновенно впились две стрелы, а третья поразила коня. С трудом поднявшись, он взглянул в самое темное и свирепо-жестокое лицо, которое когда-либо видел в жизни. Король Дэвид в страхе попытался ударить незнакомца в челюсть латной перчаткой, но тот лишь усмехнулся, понимая, кто попал ему в руки!
Дуглас поспешил на помощь королю, но был взят в плен принцем Эдуардом. К концу дня англичанам удалось захватить также сэра Малколма Флеминга и графов Файфа и Монтейта.
Когда Кристиан Хоксблад доставил Дэвида к королю Англии, тот немедленно посвятил его в рыцари! Хоксблад запротестовал было, убеждая короля, что он уже давно посвящен, но Эдуард гордо объявил:
— Только не моей рукой!
Принц Эдуард и оруженосцы стояли рядом и улыбались, когда Кристиан опустился на одно колено и склонил голову перед королем, чтобы принять посвящение.
После отъезда короля и его людей в Шотландию, Брайенна сразу же отправилась к Джоан.
— Что сказал Эдуард, когда узнал о ребенке? — тихо спросила она, мысленно готовясь мужественно встретить плохие новости и порадоваться хорошим.
— Я ничего не сообщила ему, — пролепетала Джоан.
— Не сообщила? — недоверчиво охнула Брайенна.
— Не сердись! Я просто не смогла заставить себя выговорить эти слова! Мы так мало пробыли вместе! Я поеду во Францию с принцессой Изабел и предчувствую, что все будет хорошо. Честное слово!
— О, дорогая, конечно, все будет хорошо, но ты должна во всем признаться. У тебя просто нет выбора.
— Знаю. Обещаю тебе, что расскажу ему, как только увижу. А сейчас нужно шить тебе приданое, Брайенна. Хочу, чтобы ты в своем подвенечном наряде затмила принцессу Изабел.
Брайенна вздохнула, но тут же тихо рассмеялась. Джоан, как всегда, не желает думать о неприятных вещах. И в этом Брайенне хотелось быть похожей на подругу. Гораздо легче жить, когда обо всем беспокоятся другие.
Еще до конца октября король и наследник с победой вернулись в Виндзор. В замке царила праздничная атмосфера. По вечерам в зале звенела музыка, барды и менестрели пели песни, прославляющие могущественного воина короля Эдуарда и нового героя Англии Черного Принца. Дни пролетали в поспешной подготовке к отъезду во Францию. Плантагенеты чувствовали себя поистине непобедимыми.
Когда прибыл посланец от королевы, Джоан Кент, вздрогнув от дурного предчувствия, умоляюще попросила Брайенну сопровождать ее.
— Что, если она узнала о беременности?!
— Откуда? Конечно нет, — заверила Брайенна. — Ты по-прежнему стройная, как тростинка. Только мы четверо знаем и никогда не выдадим тебя, дорогая.
Брайенна пошла с подругой, но оставалась у порога, пока Филиппа о чем-то говорила с Джоан.
— Король обратился к Папе с просьбой внести ясность в путаницу с вашей помолвкой, леди Кент, — холодно объявила королева, не давая себе труда скрыть неприязнь к хорошенькой девушке.
Джоан молча ожидала продолжения, полностью отрешенная от всего, о чем говорила королева, словно вопрос о ее свадьбе не имел к ней никакого отношения.
— Папа высказался в пользу сэра Джона Холланда, так что все устроилось, и надеюсь, теперь уже слухи о ваших, по меньшей мере странных романах, постепенно затихнут.
Джоан сделала реверанс, прошептала что-то невнятное и поспешила к выходу, схватившись за руку Брайенны, как утопающая за соломинку!
— Давай уйдем отсюда поскорее, пожалуйста, — вы молвила она.
— Что случилось? — с тревогой спросила Брайенна, когда девушки, выйдя из солярия, направились к галерее.
— Ничего… просто я хотела бы, чтобы мать Эдуарда меня любила.
— Джоан, тебе нужно беспокоиться совсем о другом. Ты должна сказать принцу Эдуарду о своей беде.
И в этот момент она увидела идущего им навстречу нового главного камергера короля. Это был не кто иной, как сэр Джон Холланд. Он почтительно поклонился Джоан.
— Миледи, полученные новости сделали меня счастливейшим человеком в королевстве.
Джоан, словно в трансе, машинально протянула руку.
— Милорд Холланд…
Джон поднес ее руку к губам, но выпустил, так и не поцеловав, затем достал из дублета письмо и, снова поклонившись, отдал девушке.
Тут Брайенна безошибочно поняла, о чем сообщила подруге королева. Теперь Джоан официально помолвлена с Джоном Холландом. Но сколько ни старалась, Брайенна, никак не могла представить приземистого, с бычьей шеей Холланда сочиняющим любовное письмо. Сердце у нее упало: Джоан с каждой минутой становилось все хуже. Если бы только она могла немного прийти в себя и попытаться сделать что-то!
Джоан не развернула записку, пока не попала в свою комнату. Брайенна увидела, как осветилось лицо подруги.
— От Эдуарда. Он хочет, чтобы я приехала в дом на Фиш-стрит.
— Но твой брат в Кале. Под каким же предлогом ты сможешь поехать в Лондон?!
— Нам нужно кое-что купить до отъезда во Францию. Возьмем с собой Адель и Глинис.
Брайенна тяжело вздохнула. Ей ужасно не хотелось участвовать в этом, но Джоан ее подруга, и кто же еще сможет проводить ее, как не Брайенна?
По правде говоря, она не желала отправляться в городской дом принца Эдуарда из страха встретить там Кристиана Хоксблада.
— Я поеду, Джоан, но лишь при условии, что ты во сем признаешься Эдуарду.
— Даю слово, — поклялась Джоан.
И она в самом деле нашла в себе мужество открыть свою тайну принцу, когда они оказались вдвоем в уютной спальне лондонского дома. Удачный момент подвернулся, когда Эдуард, обхватив ладонями талию Джоан, поднял девушку и припал к ее губам.
— Милая, я всегда забываю, какая ты крошечная, пока не прикоснусь к тебе!
— Я скоро не буду такой крошечной. Во мне растет твой ребенок.
— Правда! Неужели?!
Вне себя от радости, принц высоко подкинул возлюбленную, но тут же, испугавшись, перестал улыбаться.
— Я настоящая скотина! Тебе не больно, любимая?
— Нет, нет!
Джоан засмеялась, слезы счастья вот-вот готовы брызнуть из глаз.
— О, Эдуард, я так волновалась! Не знала, что делать!
— Кому еще известно об этом, милая?
— Брайенне Бедфорд и моей камеристке.
— Это хорошо. Мои враги могли бы использовать это против меня.
— Враги? — переспросила сбитая с толку Джоан. — Эдуард, у тебя нет врагов.
Принц рассмеялся над наивностью возлюбленной.
— Тебя это не должно волновать, Жанетт.
И, сбросив плащ, посадил ее на колени, поближе к огню.
— Ты поедешь со мной во Францию. У нас будет свой дом. Мы станем жить, как в раю!
Эдуард приподнял копну серебристых волос, зарылся в них лицом.
— Ты всегда пахнешь, как цветущий сад! Но Джоан озабоченно нахмурилась.
— Эдуард, но как же мы сможем, открыто жить вместе?
— Родная, но мы не будем жить открыто. Папа вынес решение в пользу Джона Холланда.
— Да, знаю. Он принес мне твое письмо, но я не пойму, какое отношение это имеет к нам.
Принц не мог поверить в ее наивность, иногда она вела себя, как маленькая девочка.
— Джон станет твоим мужем только для вида. Он найдет дом во Франции, но поселится отдельно, в другом крыле. Дом на самом деле будет нашим. Дорогая, пойми, не важно, сколько у нас родится детей, все они будут законными. Никакой скандал не коснется леди Холланд.
— Понимаю, — шепнула Джоан.
— Это идеальное решение всех наших затруднений. Я истинный тактик. Не так-то легко перехитрить короля и королеву.
Но Эдуард заметил, что Джоан отнюдь не в восторге от такой идеи, и порадовался, что не признался, как подкупил Папу, чтобы тот вынес решение в пользу Холланда.
— Джоан, ты знаешь, я хочу жениться на тебе, но ты понимаешь, что это невозможно.
Джоан с жалким видом кивнула.
— И, поскольку ты беременна, нужно немедленно найти мужа. Замужние женщины пользуются гораздо большей свободой, любимая. Джон Холланд — мой человек. Я сделал его главным камергером и поэтому уверен в его безусловной преданности. На людях ты должна держаться так, словно счастлива в замужестве, но такую цену я готов платить, и надеюсь, ты тоже, дорогая.
— Я сделаю все, чтобы быть с тобой, Эдуард, только очень боюсь выходить замуж за едва знакомого человека, который мне к тому же совершенно не нравится.
— И так оно, надеюсь, будет всегда, — усмехнулся Эдуард. — Любимая, он будет твоим послушным слугой. Я хочу, чтобы церемония совершилась немедленно.
— Но почему? — спросила она все еще нерешительно,
— Чтобы мы отныне смогли быть вместе. Не бойся, моя крошка Жанетт, я всегда буду защищать тебя.
Джоан уткнулась лицом в плечо возлюбленного.
— Обними меня, Эдуард. Обними меня.
Все Плантагенеты присутствовали в Виндзоре, когда сэр Джон Холланд женился на леди Джоан Кент. Невеста была так изысканно одета, что все посчитали, будто она много месяцев готовилась к свадьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67