Брайенна наблюдала за происходящим, обуреваемая смешанными чувствами — тревогой, разочарованием, досадой, сожалением, смятением и еще каким-то горьким чувством, не имевшим названия. Она почему-то ощущала себя уязвленной из-за того, что Джоан так неотразима. И, как ни странно, ее охватил гнев, когда она увидела, что Кристиан Хоксблад сунул подруге любовную записку, хотя раньше всячески давал понять, что его сердце принадлежит ей, Брайенне. И тут некий внутренний голос ясно, отчетливо прошептал: «Это не гнев, а ревность!»
— Чепуха! — воскликнула она вслух и, встретившись глазами с Робертом, весело помахала рукой. Он оставил принца Лайонела, подскакал к ней и, сняв шлем, провел по непокорным светлым волосам. Глядя на жениха, Брайенна не могла не заметить, как он красив: высокий, статный, с гордой осанкой. Улыбающийся рыцарь на боевом коне выглядел таким молодым, по-мальчишески веселым, что Брайенна мысленно возблагодарила Бога за посланное ей счастье.
— Королева Филиппа освободила меня от обязанностей фрейлины и разрешила ехать в Бедфордшир! — чуть задыхаясь, объявила она. — Я возьму Адель и двух служанок для соблюдения приличий.
— Чудесная новость, Брайенна! Уедем на следующий день после турнира. Королю не терпится начать строительство. Вы принесли мне шарф или ленту, чтобы я мог надеть их на турнир?
— Нет, я…
Мгновение поколебавшись, она, повинуясь внутреннему порыву, отвязала ленту, крепившую один из рукавов ее желтого платья.
— Вот, возьмите это, — пробормотала она. Роберт поднес подарок к губам и подмигнул девушке.
Та осталась в платье с одним рукавом.
В этот момент к ним присоединилась Джоан.
— Что за странный жест, Брайенна? — удивилась она.
— Но ты, по-моему, всю жизнь поступаешь именно так и не очень страдаешь из-за этого? — холодно парировала Брайенна, всем сердцем надеясь, что ее щедрый подарок Роберту не останется незамеченным для Кристиана. Чувствуя притяжение его взгляда, сама она стойко боролась с желанием посмотреть в его сторону. В конце концов, она сильная женщина, а он всего-навсего мужчина. И будь она проклята, если позволит Хоксбладу взять верх над нею.
— Брайенна, можем ли мы объявить о помолвке на ужине после турнира? — спросил Роберт.
Брайенна, помедлив, взглянула сначала на Джоан, потом — почти вызывающе — на Роберта.
— Да, велите подготовить бумаги, милорд.
Глава 12
Джоан Кент потребовалось все ее терпение, чтобы дождаться, пока можно будет прочесть письмо Эдуарда. Единственным местом, где бы ее никто не мог потревожить, была ее комната, но туда удалось вернуться только после ужина.
Джоан так и не смогла увидеться с принцем в Трапезном зале, так как пришлось уйти пораньше, чтобы не проводить вечер в компании Уильяма де Монтекьюта.
Оставшись наконец одна, девушка сломала восковую печать и с сильно бьющимся сердцем пробежала глазами письмо:
«Моя любовь! Я тоскую по тебе так, будто прошла тысяча лет с тех пор, как в последний раз сжимал тебя в своих объятиях. Я всю жизнь с благоговением и нежностью буду вспоминать часы, проведенные на берегу пруда! Скоро я постараюсь найти дом в Лондоне, поближе к реке, рядом с резиденцией твоего брата. Наши отношения не должны бросить тень на твое доброе имя. Нужно быть осторожными, хотя мое тело, душа и сердце требуют громко объявить всему свету о моей любви к тебе. Навеки твой, Эдуард».
Джоан поцеловала подпись и прижала письмо к сердцу. Никогда еще она не была так счастлива. Любовь дала ей крылья. Окружающий мир бледнел и съеживался до ничтожных размеров перед этим всепоглощающим чувством. Девушка поклялась себе хранить их любовь в тайне, поскольку именно этого хотел Эдуард. Она даже гордилась тем, что ее удалось утаить от лучшей подруги. Брайенна была так умна и проницательна, что Джоан удивилась, почему она еще не догадалась обо всем.
Джоан, по своей натуре неистощимая на проделки, во всем полагалась на подругу с сильным характером, всегда готовую выручить ее из беды. Брайенна также давала ей советы в тех случаях, когда Джоан не была уверена в себе. Но сейчас она нисколько не сомневалась, что они с принцем полюбили друг друга горячо и навсегда.
Джоан перебрала все свои любимые безделушки, пока не нашла то, что искала — серебряную филигранную шкатулку с хитроумным замком. Положив туда письма Эдуарда, она засыпала их лепестками роз и спрятала шкатулку под одеяло рядом с подушкой. Пусть она пока не может делить с Эдуардом постель, зато рядом с ней его «душа».
В Джоан росло нетерпеливое желание поскорее дождаться турнира. Она много раз видела своего возлюбленного на арене, ведь Эдуард побеждал на турнирах уже с тринадцати лет, но на этот раз он впервые выйдет на поле с залогом любви Джоан и станет ее, только ее рыцарем!
Поскольку турнир был очень скромным, король решил отказаться от двух строгих древних рыцарских правил. Первое запрещало рыцарям вызывать на бой противника более высокого происхождения. Король и принц Эдуард были так уверены в своем воинском искусстве, что согласились принять вызов любого соперника. Второе правило гласило; что рыцари должны выезжать на ристалище по рангу, начиная с короля. И не только гордость побудила Плантагенетов приберечь лучшее напоследок, но присущее им стремление к благородному и справедливому соперничеству.
Церемониймейстером турнира был избран граф Генри Ланкастер. Такое назначение считалось и честью и серьезной ответственностью, его удостаивались только те, кто воплощал самые высокие идеалы рыцарства.
Ристалище украшали золотые с лазурью шелковые штандарты, отмечавшие границы поля, золотые леопарды и королевские лилии ярко выделялись на небесном фоне.
Кристиан Хоксблад был поражен стоимостью призов, предназначенных для победителей. Он принимал участие во многих турнирах, однако тамошние награды не выдерживали сравнения с предлагаемыми Эдуардом Плантагенетом, королем Англии. Тот, кто побеждал противника, получал кинжал с гербом, изображавшим леопарда. Рыцарь, вышедший победителем в трех схватках, награждался двуручным мечом с рукояткой, украшенной полудрагоценными турмалинами, аметистами или сердоликами.
Принц Уэльский выставил в качестве главного приза золотую чашу в виде шара, который сжимал в лапах дракон с герба Дома Уэльса. Вещь была очень дорогой и красивой, естественно, каждый участник желал получить ее, пусть и в самых безумных мечтах.
Король, как всегда, заготовил множество набитых кронами кошельков, чтобы швырять участникам, привлекшим внимание толпы. Кроме того, королевская семья учредила обычные призы — лошадей, доспехи и оружие, а соревнующиеся заключали пари на соколов или охотничьих собак, на оружие, седла и сбрую.
Кристиан Хоксблад удивился, узнав, что не многие бросили ему вызов. Странно, ведь каждый мужчина с горячей кровью в жилах должен был бы хотеть испытать себя в бою против неопытного чужака в надежде оказаться победителем.
Но Кристиан даже не подозревал, какой ужас внушал его мрачный облик светловолосым английским юношам.
Годфри де Аркур, французский рыцарь, перешедший на службу к английскому монарху из-за того, что король Франции конфисковал его имение, послал вызов Хоксбладу. Он слышал о репутации араба и решил попытать счастья.
Кристиан не послал вызов брату, не желая унижать его перед таким многолюдным собранием. Однако, когда приблизился день турнира, Роберт сам вызвал на поединок своего незаконнорожденного брата. Кристиан терпеливо выжидал, надеясь, что кто-нибудь пришлет третий вызов, поскольку очень хотел получить двуручный меч с рукояткой, украшенной драгоценными камнями. Но не дождался и накануне турнира сам подошел к принцу Эдуарду с намерением вызвать его на бой. Кристиан давно заглядывался на его берберского коня, и вот представилась возможность добыть вороного в честном бою.
Кристиан отправился в шатер Эдуарда. Тот сразу понял, с чем пришел друг, и застонал:
— Ради Господа Бога, Кристиан, пожалей меня! Только не ты!
Хоксбладу стало ясно, что друг не шутит. Он с беспокойством оглядел Эдуарда, пытаясь угадать причину отказа. Уж не ранен ли принц?
— Что-нибудь случилось?
Эдуард, явно чем-то обеспокоенный, провел рукой по волосам.
— Скажи ему! — умоляюще попросил он оруженосца Джона Чандоса.
— Принц получил две дюжины вызовов. Предел для самого сильного рыцаря — полдюжины. Не знаем, что и делать. Если отказаться, принца сочтут трусом.
— А меня почему-то избегают. Поскольку у меня мало вызовов, а у вас так много, есть предложение. Умоляю, выслушайте меня, ваше высочество, и не отказывайтесь сразу, — начал Кристиан.
Джон Чандос отложил черный панцирь, который перед этим чистил, и обернулся к Хоксбладу, продолжавшему свою речь:
— Мы с вами одного роста, и у обоих доспехи из вороненой стали. Я возьму на себя половину ваших противников. Никто не увидит разницы.
— Не могу, — запротестовал Эдуард. Благородство не позволяло ему пойти на обман.
— Можете, если захотите, — вмешался Чандос. Все трое рассмеялись, вывод показался неожиданным
Но оруженосец сразу же нахмурился.
— Даже двенадцать человек и то непосильная нагрузка!
— Да, если выезжать на очередной поединок без передышки. Но если будем вступать в бой по очереди и отдыхать перед каждой схваткой, то, несомненно, сумеем справиться со всеми, — настаивал Кристиан.
— Джон, конечно, я смогу справиться с дюжиной, — заверил Эдуард, но тут же со смехом покачал головой.
— Нет, я не могу пойти на обман. Такое мне не по нутру. Но все-таки спасибо за великодушное предложение.
Их шатры стояли рядом, так что юный Рэндел, не найдя Хоксблада в его шатре, вместе с еще одним пажом наведался в соседний, к принцу Эдуарду.
Низко поклонившись, Рэндел объявил:
— Сир, король послал пажа с письмом для вас. — И, обратившись к Хоксбладу, добавил, — а лорд Уоррик направил меня с запиской к вам, милорд.
Мужчины забрали адресованные им послания, отпустили мальчиков и оба в один голос объявили:
— Вызов от отца!
Внезапно все переменилось: друзья пристально, оценивающе поглядели друг на друга.
— Я не задумался бы выбить его из седла, хотя он и король, но не могу же я унизить отца!
— Мне тоже мало радости заставить Уоррика есть грязь! — признался Кристиан.
— Можно поменяться отцами, — с некоторой надеждой предложил Эдуард. — В прошлом году мы сражались по трое. Но тогда турнир был не таким скромным. Мы все, Лайонел, отец и я, оказались в одной команде. Оделись казаками из Московии, в больших меховых шапках.
— Если вы одурачили зрителей в прошлом году, почему отвергаете наш план? — удивился Кристиан.
— Ну что же, по рукам! Но в конце турнира придется во всем признаться.
— Конечно… если ваша честь требует этого, — нерешительно согласился Кристиан.
— Джон, попросите моих оруженосцев прийти. Нужно все обдумать и обсудить.
В Виндзоре царила праздничная атмосфера. Возбуждение охватило всех. Собаки лаяли громче, дети озорничали больше, взрослые смеялись звонче и наказывали малышей реже. Виндзор напоминал огромный пчелиный улей.
Над ложами, где должны были сидеть королева Филиппа, принцесса и благородные леди, был воздвигнут широкий навес. Но, поскольку двор королевы и принцессы насчитывал около ста шестидесяти женщин, некоторым из них предстояло сидеть на солнце.
В замок то и дело прибывали гости из других королевских резиденций — Беркхемстеда, Савойского дворца, Вудстока и Хеверинга. За день до турнира жители Лондона заполнили город Виндзор, так что мест на постоялых дворах и в гостиницах не хватало и многие довольствовались ночлегом под живой изгородью или на могильной плите во дворе церкви.
Разносчики богатели, продавая десятки кружек с элем, горячий дымящийся вареный горох и теплые крестовые булочки. Жонглеры, менестрели и шуты развлекали публику, надеясь получить хоть несколько фартингов от зрителей с туго набитыми карманами.
Шлюх в Виндзоре было больше, чем блох на собаке, но кокетливые служанки и молочницы ни в чем им не уступали, флиртуя с каждым мужчиной, имеющим отношение к королевскому двору.
Лучи раннего утреннего солнышка терпеливо ожидали того момента, когда Адель распахнет занавеси, чтобы залить комнату ярким светом. Брайенна была взволнована вдвойне: сегодня турнир, потом обручение, а завтра… завтра она отправится с женихом в свой замок Бедфорд.
На какое-то мгновение почему-то сжалось сердце, к тому же солнце внезапно спряталось за облако. Сегодня вечером на пиру будет объявлено о помолвке, и судьба ее решится навсегда.
Девушка по-прежнему не была уверена в своих чувствах к Роберту де Бошему, но понимала, что всех невест перед свадьбой терзают те же сомнения. Нет, ей должно быть просто совестно: Роберт красив, молод, благороден, честолюбив и к тому же неравнодушен к ней. Что еще Брайенне просить у Бога? Неожиданно сам собой откуда-то явился ответ на эти тайные мысли, но она решительно выбросила все из головы и подошла к окну, чтобы еще раз вдохнуть свежий утренний воздух.
Когда Адель открыла сундук, Брайенна мельком взглянула на ярко-желтое платье, которое надевала вчера. Второй рукав будет развеваться на шлеме или копье Роберта. Но почему она снова вспомнила об алой ленте, подаренной Кристиану Хоксбладу? Повяжет он эту ленту или искусно вышитый рукав Джоан, тайком переданный ему?
Девушка попыталась отогнать непрошеную зависть. Джоан — лучшая подруга, и, если вздумала увлечься Арабским Рыцарем, какое дело до этого Брайенне?!
Почему же, почему так ноет сердце?
Адель разложила на постели новое платье из тафты аметистового цвета, и Брайенна затаила дыхание от восторга.
Тетка сшила ей модный облегающий камзол из темно-фиолетового бархата, дерзко обрисовывающий соблазнительные изгибы фигуры. Брайенна надела новый наряд и с бьющимся сердцем начала рассматривать собственное отражение в зеркале из полированного серебра. Тесный камзол без рукавов сдавливал и приподнимал груди таким образом, что белые холмики виднелись в вырезе сердечком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67