— спросил он.
— О чем ты?
— Они не отрубили нам голову?
— И не собирались. Ты разве не слышал приговора?
— Что в нем говорилось?
— Высылка из Эдо.
— Живой! — взвизгнул Матахати.
С неожиданной резвостью он вскочил на ноги и пошел не оглядываясь. Акэми медленно поправила волосы, одернула кимоно, затянула оби.
— Подонок! — произнесла она, презрительно скривив губы.
ВЫЗОВ
Иори маялся от безделья в усадьбе Ходзё.
— Когда придет Такуан? — спрашивал он Синдзо.
— Отец в замке, полагаю, что и Такуан с ним. Скоро вернутся. Почему тебе не поездить верхом?
Иори побежал в конюшню и оседлал любимого коня. Он уже ездил на нем и вчера и позавчера без ведома Синдзо. И вот наконец можно открыто проскакать через весь двор. Конь вынес его на улицу. Иори летал мимо домов даймё, мимо рощ и рисовых полей. За равниной Мусасино синели горы Титибу. Иори вспомнил учителя, который томился в тюрьме в той стороне, вытер холодные щеки, которые почему-то были мокрыми.
— А если навестить Мусаси? — Не раздумывая, Иори хлестнул коня. Проскакав бешеным галопом с километр, Иори подумал: «А вдруг Мусаси уже дома?»
Их дом оказался достроенным, но пустым. Крестьяне, жавшие рис на соседнем поле, не видели Мусаси. Значит, надо скакать в Титибу. Верхом можно обернуться за день.
На въезде в деревню Нобидомэ Иори пришлось осадить коня — дорога была забита вьючными и верховыми лошадьми, сундуками и паланкинами. У обочины обедали около полусотни самураев. Иори хотел поехать кружным путем, но к нему уже подбежали трое слуг.
— Стой, юнец!
— Как ты назвал меня? — возмутился Иори.
— Слезай с коня!
— Кто вы? Я вас не знаю!
— Закрой рот и слезай!
Не успел Иори опомниться, как его стащили с коня.
— Пошли! Тебя хотят видеть.
Слуги за шиворот повели его к придорожной чайной. Там на пороге его ожидала Осуги с тростниковой палкой в руке. Иори не успел даже удивиться ее присутствию в группе самураев.
— Ублюдок! — зашипела старуха и хлестнула Иори по плечу палкой. Иори дернулся, чтобы занять боевую позицию, но противник многократно превосходил его.
— Слышала, ты ученик Мусаси? — продолжала Осуги. — Хороши ученички!
— Я не намерен иметь с вами дела.
— Нет уж, придется! Для начала кое-что расскажешь. Кто послал тебя следить за нами?
— Следить? — переспросил Иори, презрительно фыркнув.
— Как ты смеешь так себя вести? Твой учитель не преподал тебе приличных манер?
— Не нуждаюсь в ваших наставлениях. Прощайте!
— Никуда ты не уйдешь! — оскалилась Осуги, с силой ударив мальчика по ноге.
— О-ой! — вскрикнул Иори, падая на землю.
Слуги потащили Иори к мучной лавке у выезда из деревни, где сидел самурай, похоже, высокого ранга. Самурай неторопливо запивал обед горячей водой. Широкая ухмылка появилась на его лице при виде мальчика. «Опасен!» — подумал Иори про самурая.
Осуги, торжествующе вздернув подбородок, сказала:
— Видишь, я не ошиблась! Это Иори. Кому как не Мусаси подослать мальчишку. Интересно, что Мусаси замышляет на этот раз?
Кодзиро кивком головы отпустил слуг, которые хотели связать Иори. Под взглядом Кодзиро он не то что бежать, но и стоять мог с трудом.
— Слышал? Это правда? — спросил Кодзиро.
— Нет, я просто поехал покататься верхом. Я ни за кем не следил.
— Возможно. Если Мусаси настоящий самурай, он не будет прибегать к таким уловкам. С другой стороны, он мог послать тебя выяснить, куда это вдруг собрался отряд самураев Хосокавы вместе со мной и Осуги. Разумный шаг с его стороны.
Кодзиро очень изменился. От задорного юношеского чуба не осталось и следа, поскольку голова была выбрита на традиционный самурайский манер. На смену ярким одеждам пришло строгое черное кимоно, которое в сочетании с хакама из грубой ткани придавало ему солидность. Сушильный Шест Кодзиро носил теперь на боку. Мечта стать вассалом Хосокавы осуществилась, хотя не за тысячу коку риса, а всего за половину этого жалованья.
Отряд, который встретил Иори, послали под началом Какубэя в Будзэн, чтобы подготовиться к возвращению Хосокавы Тадатоси. Памятуя о преклонном возрасте отца, Тадатоси подал сёгуну прошение о подтверждении своих прав на удел. Подтверждение было пожаловано, что означало доверие сёгуна к дому Хосокавы. Осуги напросилась в попутчицы, потому что хотела хотя бы на время вернуться домой. Она оставалась главой семейства, хотя уже несколько лет отсутствовала в деревне. Будь дядюшка Гон в живых, он приглядел бы за хозяйством. На родине у Осуги накопилось много неотложных дел.
Осуги сразила весть о предполагаемом назначении Мусаси, о котором ей рассказал Кодзиро. Если Мусаси получит должность при сёгуне, то ей не добраться до заклятого врага. Она взяла на себя заботу уберечь сёгунат и страну от этого негодяя. Старуха побывала в усадьбах Ягю и Ходзё, разоблачая Мусаси и убеждая всех в необходимости предотвратить глупую и опасную затею. Она обошла всех министров, черня Мусаси везде, куда ее допускали.
Кодзиро особенно не поощрял ее, считая, что Осуги и сама прекрасно справится с делом. Она успела порядком всем надоесть, и Кодзиро взял ее в попутчицы, понимая, что ее лучше препроводить в деревню.
Иори, не зная этих подробностей, совсем растерялся. Он не мог ни Убежать, ни плакать, дабы не бросить тень на своего учителя. Он невольно оказался во вражеской западне.
Кодзиро тяжелым взглядом смотрел на мальчика, удивляясь, что тот не отводит глаз.
— У вас есть кисть и тушь? — обратился Кодзиро к Осуги.
— Есть, да вот тушь пересохла.
— Хочу написать письмо. Мусаси не появляется несмотря на то, что люди Ядзибэя расставили повсюду объявления. Я даже не знаю, где он. Иори — подходящий гонец, он доставит письмо.
— Что ты собираешься написать?
— Ничего особенного. Посоветую ему усиленно упражняться с мечом и посетить меня в Будзэне. Напишу, что готов до конца жизни ждать его появления. Пусть приходит, когда почувствует себя уверенно.
— Разве можно такое писать! — всплеснула руками Осуги. — Ждать всю жизнь! У меня не осталось столько времени. Мусаси нужен мне мертвый в течение ближайших двух-трех лет.
— Положитесь на меня. Я сам обо всем позабочусь.
— Ты должен убить его, пока я жива.
— Не волнуйтесь, мой могучий меч поразит его на ваших глазах.
Кодзиро пошел с письменным прибором к ручью. Смочив палочку туши, он быстро и четко написал послание. Каллиграфия его была столь же совершенна, как и стиль. Поставив именную печать, он подписался: «Сасаки Ганрю, вассал дома Хосокавы».
— Иди сюда, смелее! — позвал Кодзиро Иори. — Отнеси письмо Мусаси. Не потеряй, это важное послание.
Иори некоторое время стоял, глядя исподлобья, потом схватил письмо.
— Что в нем?
— То, что я сказал этой почтенной женщине.
— Можно посмотреть?
— Я запечатал свиток.
— Если в нем есть что-то оскорбительное, я письмо не возьму.
— В письме нет ни одного грубого слова. Я попросил Мусаси не забывать о нашей договоренности. Я жду его в Будзэне, если он надумает прийти. Я с нетерпением жду этой встречи.
— Какой встречи?
— На грани жизни и смерти. — Щеки Кодзиро слегка порозовели.
— Хорошо, я доставлю письмо, — ответил Иори, засовывая свиток за пазуху.
Отбежав метров на тридцать, он обернулся, высунул язык и крикнул:
— Старая ведьма!
Осуги было бросилась за ним, но Кодзиро остановил ее.
— Пусть бежит, — произнес он со снисходительной улыбкой. — Он еще маленький. — Окликнув Иори, Кодзиро крикнул: — Ничего приятного не скажешь на прощанье?
— Нет… — сдавленным голосом отозвался Иори. — Ты еще пожалеешь о своем письме. Мусаси не проигрывает таким, как ты.
— А ты подражаешь ему? Никогда не теряешь надежды? Мне нравится твоя преданность. Если он погибнет, приходи ко мне, и я пристрою тебя подметать сад.
Иори, не понимая, что Кодзиро дразнит его, оскорбился до глубины души. Схватив камень, он замахнулся, но застыл под взглядом Кодзиро.
— Прекрати! — властно приказал Кодзиро.
Иори показалось, будто глаза Кодзиро пронзили его. Он бросил камень и бежал, пока в изнеможении не упал в траву. Отдышавшись, Иори в задумчивости сел. Он считал Мусаси великим человеком и сам хотел стать таким. Он знал, что у Мусаси много врагов. Иори поклялся себе, что будет прилежно заниматься, дабы поскорее стать достойным помощником своему учителю. Вспомнив пронизывающий взгляд Кодзиро, Иори задумался, сможет ли Мусаси победить столь сильного соперника, и с огорчением признал, что самому Мусаси надо еще много учиться и упражняться.
Иори решил идти в Титибу, чтобы доставить письмо Кодзиро, и только теперь вспомнил про коня. Он громко засвистел, подзывая коня и прислушиваясь, не раздастся ли топот копыт. Ржание донеслось со стороны пруда, но когда Иори добежал туда, то не увидел ни коня, ни пруда — туман сыграл с ним злую шутку.
В одиночестве, на безлюдной поздней осенью равнине, Иори грустил, подобно траве, воде, стрекозам. Из глаз его полились слезы, но это были светлые, облегчающие душу слезы. Обратись к нему сейчас кто-нибудь, нет, не человек, а звезда или дух равнин с вопросом, почему он плачет, Иори не ответил бы. Он мог бы только сказать, что часто плачет от одиночества среди равнины.
Слезы сняли тоску с сердца мальчика. Он почувствовал умиротворяющую ласку земли и неба. Иори взбодрился и повеселел.
Фигуры пешего и конного возникли на фоне заходящего солнца.
— Не Иори ли там?
— Похоже, он.
Иори обернулся на голоса.
— Учитель! — закричал он, бросаясь к всаднику.
Добежав до Мусаси, он вцепился в стремя, боясь, что все ему грезится.
— Почему ты здесь один? — спросил Мусаси.
Звучал знакомый ласковый голос учителя, по которому истосковалась душа мальчика. Мусаси сильно осунулся, а может, игра вечерних теней делала его лицо худым.
— Я собирался в Титибу…
Иори узнал своего коня.
— Конь бродил один на лугу у реки, — смеясь, объяснил Гонноскэ. — Я решил, что бог равнин послал его Мусаси. Кстати, такое седло может быть только у самурая с доходом не менее чем в тысячу коку риса.
— Конь вообще-то не мой, а Синдзо, — объяснил Иори.
— Ты все еще живешь в их доме? — спросил Мусаси; спешиваясь.
— Такуан отвел меня туда.
— А как наш новый дом?
— Готов.
— Можно возвращаться к себе.
— Учитель… Почему вы такой худой?
— Я некоторое время занимался медитацией.
— Как вам удалось освободиться?
— Гонноскэ расскажет. Могу лишь добавить, что боги не оставили меня в беде.
— Не волнуйся, Иори, — вмешался Гонноскэ. — Никто теперь не сомневается в невиновности Мусаси.
Иори начал рассказывать про разбойников, Дзётаро и их встрече, о «мерзкой старухе»… Здесь он вспомнил про письмо.
— От Кодзиро? — удивился Мусаси. — Где ты его видел?
— В деревне Нобидомэ. Старуха вместе с ним. Он сказал, что направляется в Будзэн. С ним был отряд самураев Хосокавы… Учитель, будьте начеку, он — опасный человек.
Мусаси кивнул, засовывая нераспечатанный свиток во внутренний карман кимоно.
— Кодзиро очень сильный, правда? — продолжал Иори, считая, что Мусаси не прислушался к его предупреждению. — Почему он против вас?
За разговором они не заметили, как добрались до отстроенного заново дома. Иори побежал в деревню раздобыть еды, а Гонноскэ принес воды и развел огонь в очаге.
Весело потрескивал огонь, и было отрадно видеть всех живыми и здоровыми. Только сейчас Иори заметил свежие шрамы на шее и руках Мусаси.
— Откуда они? — удивился Иори.
— Пустяки! Коня накормил?
— Да, учитель.
— Завтра вернешь его хозяину.
Иори поднялся на заре, чтобы до завтрака покататься верхом. Показавшееся из-за горизонта солнце привело его в восторг.
— Учитель, вставайте! — бросился он к дому. — Оно такое же, как и в горах Титибу. Огромное, сейчас оно покатится по равнине. Гонноскэ, пора вставать!
— Доброе утро! — сказал Мусаси, выходя из рощи, где он совершал утреннюю прогулку.
Взволнованный Иори не захотел даже завтракать.
— Я поехал! — крикнул он, хлестнув коня.
Мусаси долго наблюдал, как лошадь с всадником неслась навстречу солнцу, постепенно уменьшаясь, пока не превратилась в точку, растворившуюся в огненном диске.
ВРАТА СЛАВЫ
Садовник поджег собранные листья и отпер калитку, прежде чем идти завтракать. Синдзо был уже на ногах. День он начал, как обычно, с чтения китайских классиков, а потом занялся фехтованием. Умывшись у колодца, он отправился в конюшню.
— Конюх!
— Да, господин!
— Гнедого все еще нет?
— Нет, но я больше беспокоюсь о мальчике.
— Не волнуйся. Он вырос в деревне и не пропадет.
Пожилой привратник сообщил Синдзо, что группа молодых людей ожидает его в саду. Синдзо поспешил в сад.
— Давно мы не виделись! — обратился к Синдзо один из самураев.
— Как я рад, что мы снова вместе! — ответил Синдзо.
— Как здоровье?
— Великолепно, как видишь. Что вас привело сюда в столь ранний час?
Пятеро бывших учеников Обаты Кагэнори — сыновья гвардейцев сёгуна или конфуцианских ученых — обменялись многозначительными взглядами.
— Поговорим вон там, — указал Синдзо на поросший кленами пригорок.
Молодые люди окружили костер из листьев, разложенный садовником.
— Говорят, что это дело рук Сасаки Кодзиро, — сказал один из самураев, указывая на шрам на шее Синдзо.
Синдзо промолчал.
— Мы собрались по поводу Кодзиро, — продолжал молодой человек. — Вчера мы узнали, что он убил Ёгоро.
— Я этого ждал, — сказал Синдзо. — Доказательства у вас есть?
— Косвенные. Тело Ёгоро нашли у подножия холма Исараго, за храмом. Дом Какубэя как раз на этом холме, а Кодзиро живет у него.
— Ёгоро мог один пойти к Кодзиро.
— Несомненно. Цветочник видел человека, судя по описанию Ёгоро, который пробирался на холм. Кодзиро зарубил Ёгоро и стащил его вниз.
— И это все? — спросил Синдзо.
— Нет. Мы хотим обсудить будущее дома Обаты и рассчитаться с Кодзиро.
Синдзо застыл в глубокой задумчивости.
— Ты, верно, слышал, что Кодзиро стал вассалом Хосокавы Тадатоси и сейчас находится на пути в Будзэн, — продолжал молодой человек. — Все сошло ему с рук: оскорбление учителя, убийство его единственного сына и расправа с нашими товарищами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145